Гольдин М. М. Опыт государственного управления искусством деятельность первого отечественного Министерства культуры

Вид материала

Содержание

Глава i. министерство культуры ссср как орган государственного управления культурой.
§2. Структура и сфера деятельности Министерства.
Юридический отдел
Количество штатных
Георгий Федорович Александров
Николай Александрович Михайлов
Екатерина Алексеевна Фурцева
Средний и низший кадровый состав.
Глава ii. деятельность министерства в области руководства художественной культурой.
Список источников и литературы
1 Цаодм, ф. 957, оп. 1, д. 129, л. 80

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12

Гольдин М. М.

ОПЫТ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ ИСКУССТВОМ

Деятельность первого отечественного Министерства культуры.

В данном исследовании, на основе комплекса архивных материалов, большая часть которых впервые введена в оборот, сделана попытка рассмотреть положительные и отрицательные стороны государственного управления искусством на примере деятельности первого отечественного Министерства культуры, которому в нынешнем году исполняется 50 лет.

Для исследователей и широкого круга читателей, интересующихся историей отечественной культуры двадцатого столетия.

ВВЕДЕНИЕ

Во все исторические эпохи, в условиях различных социально- экономических формаций государство тем или иным способом влияло на культурную политику. Один из самых ярких примеров в мировой истории – деятельность Римской католической церкви в эпоху Возрождения. Действительно, наиболее известные мировые шедевры, созданные мастерами ренессанса были созданы по личным заказам папы, либо по заказам церкви, которая отправляла в ряде областей средневековой Италии и государственные функции. В других государствах в лицах королей, императоров или царей и их двора государство влияло на развитие искусства.

В отечественной истории вопросам управления художественной культурой уделялось особенно большое внимание в советское время. Основателем советского государства В. И. Лениным были разработаны основные принципы государственного руководства культурой: «в советской республике вся постановка дела просвещения как в политико-просветительской области вообще, так и специально в области искусства, должна быть проникнута духом классовой борьбы»^¹. При этом утверждалось, что «только миросозерцание марксизма является правильным выражением интересов, точки зрения и культуры»^². И. В. Сталин в своем труде «Марксизм и вопросы языкознания» подтвердил ленинские установки и в частности монополию партии на управление культурными процессами: «буржуазия и ее националистическая партия действительно руководят буржуазной культурой, так же как пролетариат и его интернационалистическая партия руководят пролетарской культурой»^³. Эти принципы не менялись в течение всего советского периода отечественной истории. И в 1953 – 1963 годах литература и искусство рассматривались как «мощное средство коммунистического воспитания», «идейное оружие партии»^⁴.

Интересно, что до 1953 года в нашей стране никогда не существовало такого ведомства как Министерство культуры, а управление культурными процессами было рассредоточено по разным партийно-правительственным учреждениям. На протяжении советского периода система органов партийно-государственного руководства подвергалась многочисленным реорганизациям. Одной из наиболее крупных реформ в этой области явилось создание в марте 1953 году союзно-республиканского Министерства культуры, которое выполняло различные функции.

Примечательно, что опытом организации работы советского Министерства культуры и его деятельности интересовались и за рубежом. Так, один из чиновников Министерства сообщал: «я вам расскажу такой случай, о котором многие вероятно не подозревают, что такая страна древней культуры, как Франция, просила у Министерства культуры СССР дать им структуру нашего Министерства, чтобы перестроить у себя управление культурой, управление искусством по нашему, советскому образцу»^¹. Отметим, что это высказывание было сделано на закрытом заседании Министерства, то есть не было какой-то саморекламой, или используя современную терминологию «пиаровской» акцией. Возможно, в данном заявлении есть доля преувеличения, однако то, что иностранные чиновники интересовались отечественными наработками само по себе свидетельствовало об определенных достижениях в сфере организации работы Министерства.

Исследование деятельности Министерства культуры эпохи оттепели актуально потому, что многие проблемы стоявшие перед ним по подъему и развитию, поддержке отечественного искусства и модернизации оборудования (например, в сфере кино) в определенной степени схожи с теми проблемами, которыми сталкивается государство сейчас. Хотя, нельзя не отметить, что причины кризисного положения культуры в начале 1950-х годов и в середине 1990-х годов разные.

Государственное руководство культурой можно условно разделить на два метода – прямой и косвенный. Под прямыми методами управления художественной культурой понимаются административные, директивные, под косвенными, прежде всего, - финансовые. Финансовые методы управления со стороны государства заключаются в выделении денежных средств на ту или иную постановку в театре, кинофильм, памятник, и т.п. Кроме того, к косвенным формам управления относятся определение тиража того или иного фильма, что является немаловажным для популяризации произведения. В условиях советской системы стратегия развития искусства определялась аппаратом ЦК КПСС, в его ведении находились и прямые рычаги воздействия на культурные процессы – административные^² и директивные (в этом плане Министерство являлось лишь передаточным звеном). В руках Министерства культуры находились в основном косвенные рычаги управления. Политикой предоставления государственных заказов авторам Министерство способствовало поддержке тех или иных деятелей культуры. Большое значение имеет и такой косвенный рычаг управления как деятельность по разработке и внедрению новой техники. Особенно это сказывается на развитии кино, телевидения и радио.

Актуальность исследования заключается и в том, что, рассматривая деятельность одного Министерства можно получить представление о работе высшего государственного аппарата, организации делопроизводства, взаимоотношении отдельных звеньев государственных ведомств.

Цель работы - исследовать Министерство культуры как орган государственного руководства художественной культурой. Данное исследование позволит предоставить ответ на глобальный вопрос - необходимо ли вообще государственное управление искусством и в какой степени.

Автор попытается изучить причины создания Министерства культуры, сферу его компетенции в соотношении с предыдущими органами государственного управления культурой. Необходимо также исследовать взаимоотношения Министерства культуры с партийными и советскими органами. Это было бы важно для понимания роли и места Министерства в системе партийно-государственных органов, так по мере исследования можно будет определить, являлось ли оно высшим звеном в управлении художественной культурой или лишь передаточным. В связи с этим следует выяснить границы полномочий, определить структуру аппарата управления и ее изменения.

В ходе исследования ставится задача рассмотреть кадровый состав руководства Министерства: были ли министры и их заместители компетентны в отведенной им сфере деятельности, каково было их образование, чем они занимались до прихода в Министерство.

В ходе работы будет рассмотрено, насколько эффективно работало Министерство культуры как орган руководства художественной культурой, какую роль оно играло в сохранении и развитии отечественной культуры.

Хронологические рамки исследования охватывают 1953 – 1963 года, то есть первое десятилетие истории Министерства культуры. Нижней точкой отсчета является март 1953 года, когда Министерство было образовано, а в качестве верхней выбран 1963 год, когда закончилось выделение из Министерства управлений по отраслям культуры в самостоятельные ведомства, и структура Министерства приняла ту форму, которая сохранилась практически без изменений вплоть до ликвидации Министерства культуры СССР в 1991 году. Хронологические рамки исследования практически совпадают с тем периодом истории страны, который принято называть оттепель. При проведении исследования будет учитываться общественно-политический фон и обстановка в стране.

В виду тесного переплетения партийно-государственных структур важным представляется уделить большое внимание материалам таких партийных органов как Секретариата ЦК КПСС и соответствующих Отделов ЦК, занимавшихся в той или иной степени вопросами художественной культуры.

Представляется также важным рассмотреть каким проблемам отдавался приоритет на тех или иных временных отрезках данного периода, вырабатывалась ли какая-нибудь официальная доктрина, и если да, то какие она претерпевала изменения и как Министерство участвовало в ее разработке и претворении в жизнь. Творчество каких авторов и каких художественных школ пользовалось поддержкой со стороны власти. С чем это было связано, зависели эти вопросы от взглядов министра или аппарата, либо они являлись проводником политики вышестоящих структур, от кого исходили в данный период инициативы в изменении культурной политики.

Тема исследования не ограничивается какими-либо территориальными рамками, но поскольку учреждения культуры и памятники, относившиеся к сфере компетенции Министерства культуры СССР, находились преимущественно в столице, в данной работе преобладает материал, касающийся, прежде всего Москвы.

Принцип построения исследования следующий: сначала вкратце показана общественно-политическая обстановка в стране на фоне которой происходила деятельность Министерства, затем рассмотрена структура и кадровый состав, и, наконец, деятельность Министерства по руководству отраслями культуры.

Историография проблемы.

Специальных исследований, посвященных деятельности Министерства культуры нет. Как правило, тема государственного руководства культурными процессами затрагивается в работах, посвященных истории государственного управления и проблемам взаимоотношений интеллигенции и власти, а также в общих работах, в которых исследуется период 1950-60-х годов.

Первые книги, в которых в той или иной степени затрагивались проблемы государственного руководства культурой стали появляться в начале 1960-х годов. В работе Ю. М. Козлова^¹ сделана попытка обозначить компетенцию Министерства культуры и его взаимоотношения с другими государственными органами. С утверждением автора о том, что «Верховный Совет СССР… осуществляет общее государственное руководство в области культуры». Фактически дело обстояло несколько иным образом (в этом можно убедиться при знакомстве с архивными материалами). При рассмотрении деятельности государственных органов, включая Министерство культуры, автор не упоминает об их взаимоотношениях с партийными органами, что представляется необходимым для раскрытия темы.

Книга Б. С. Рюрикова^¹ интересна прежде всего, потому, что ее автор являлся крупным партийным функционером и высказывал точку зрения руководства КПСС. Он, в течение 1950-60-х годов занимал пост заместителя заведующего Отделом культуры ЦК КПСС, однако, в аннотации к книге представляется только лишь как критик и публицист. Рюриков выделяет несколько новых моментов в руководстве культурой в период 1953 - начала 1960-х годов по сравнению с предыдущим. Во-первых, по его мнению, во времена Сталина «принципиальная поддержка передового» подменялась меценатством^². Во-вторых, по мнению данного автора, новизна в отношениях власти и деятелей культуры состояла в том, что в качестве главного метода руководства применялся принцип убеждения для того, чтобы «вести людей в верном направлении».

Во второй половине 1960- начале 1980-х годов тема руководства культурой в 1953-63 годах практически не освещалась. Характерно, что даже министр культуры Е. А. Фурцева в своей книге «Развитие культуры в СССР»^³, вышедшей в 1973 году, фактически ничего не упомянула об интересующем нас периоде, хотя с 1960 года она сама занимала пост министра культуры.

Лишь со второй половины 1980-х годов появились возможности для более объективного исследования периода оттепели.

Т. А. Луковцева отмечает позицию партийного руководства в области общественной мысли как непоследовательную^⁴.

Появились работы, посвященные отдельным аспектам развития культуры, истории создания конкретных произведений. К таким исследованиям можно отнести работу Т. А. Хлоплянкиной^⁵, в которой на примере создания фильма «Застава Ильича» можно проследить некоторые характерные особенности взаимоотношений творческих работников с властью (причем как с партийной, так и с государственной). Т. А. Хлоплянкина считает, что в конце 1950-х начале 1960-х гг. установилась гармония между обществом и государством.

В постсоветской историографии увеличилось число работ, которые в той или иной степени относятся к теме настоящего исследования. В книге Т. П. Коржихиной рассматривается система правительственных учреждений и ее изменения (при этом указываются лица, занимавшие те или иные должности). Коржихина так же кратко освещает сферу деятельности Министерства и его структурные изменения.

На современном этапе широко исследуются проблемы политики, идеологии и истории культуры в 1950-60-х годах и характерные черты данного периода. К подобным исследованиям прежде всего можно отнести книги Р. Медведева и Д. А. Ермакова^¹, А. В. Пыжикова^², Е. Ю. Зубковой^³. В этих работах при рассмотрении развития культуры особое внимание придается изучению влияния личного фактора (прежде всего Н. С. Хрущева) на ее развитие. Недостаток такого подхода связан с тем, что из поля зрения выпадают годы «коллективного руководства», когда кроме Н. С. Хрущева другие руководители партии и правительства высказывали собственные суждения о развитии культуры и принимали в той или иной степени участие в разработке культурной политики.

Работа «Серый кардинал. М. А. Суслов. Политический портрет» - публицистическая. Одним из ее недостатков Р. А. Медведева и Д. А. Ермакова является обоснование заключений на базе только опубликованных источников. Так, в скандале в Манеже, произошедшем в декабре 1962 года, по их мнению «несомненно чувствуется опытная рука Суслова, стремившегося использовать или создать любую критическую ситуацию для укрепления собственных, заметно пошатнувшихся позиций»^⁴. Такое объяснение причины скандала в Манеже представляется неполным, так, как опираясь на архивные материалы можно сделать заключение, что не только М. А. Суслов, но большая часть чиновничества (в том числе, Министерства культуры) высказывало недовольство деятельностью художников – нереалистов задолго до выставки в Манеже.

В тех местах работ А. В. Пыжикова, где он обращается к проблемам руководства культурой можно отметить некоторое противоречие. В одном случае автор пишет о том, что у Первого секретаря существовали собственные убеждения на счет развития литературы и искусства^⁵, в другом заявляет, что Хрущев был в этих вопросах «лишь рупором у своих помощников, которые формировали взгляды руководителя партии»^⁶.

В последнее десятилетие продолжают выходить работы, посвященные развитию отдельных отраслей искусства в рассматриваемый период. К их числу относится книга Л. Богдановой^⁷ и сборник «Кинематограф оттепели»^⁸. Работа Богдановой представляет собрание отдельных сюжетов о взаимоотношениях известных музыкантов и власти. Отношения композиторов и исполнителей с властью в целом представлены в негативном контексте, с чем нельзя полностью согласиться (см. § Кадровый состав Министерства культуры).

Сборник воспоминаний и исследовательских работ «Кинематограф оттепели» посвящен главным образом описанию художественного развития советского кинематографа данного периода.

Среди работ последнего времени, имеющих наиболее непосредственное отношение к теме, можно выделить книгу М. Р. Зезиной^¹. Автор рассматривает характер изменения взаимоотношений власти и деятелей культуры на протяжении 1950-60-х годов. В связи с этим затрагиваются проблемы деятельности партийно-государственных учреждений в рассматриваемый период.

Основное достоинство книги немецкого историка В. Эггелинга^² заключается в основательной проработке опубликованных источников (материалов периодической печати, воспоминаний), но отсюда вытекает и главный недостаток данной работы. Без использования архивных материалов невозможно объективно изучить заявленную автором тему. Кроме того, при ознакомлении с исследованием обнаруживается некоторое несоответствие темы заявленной в заглавии с содержанием. Основное внимание В. Эггелинга сосредоточено на проблемах литературы (он весьма тщательно рассматривает изменения в этой сфере). Однако культура (особенно середины XX столетия) далеко не исчерпывается такой, безусловно, важной ее составляющей как литература. Остальные сферы искусства упомянуты данным автором лишь вскользь.

Таким образом, после ознакомления с историографией можно отметить, что многие аспекты государственного руководства художественной культурой 1950-60-х годов не затрагивались в литературе, либо не были всесторонне раскрыты. Не изучены проблема финансовой поддержки государством художественной культуры. Не исследован характер взаимоотношений деятелей искусства с сотрудниками Министерства, их влияние на претворение в жизнь тех или иных решений. Не раскрыта полностью роль Министерства культуры в развитии отечественной культуры.

Источники.

Источниковую базу исследования можно условно разделить по видам, а также по степени доступности (опубликованные и неопубликованные). Комплекс опубликованных материалов состоит из газетных статей, выступлений партийных и советских лидеров, а также из документов ЦК КПСС и Совета министров СССР. Этот круг источников позволяет проследить общие тенденции культурной политики в течение 1953-63 годов. В 1953 –56 годах высшее партийное руководство не делало публичных заявлений по вопросам литературы и искусства. В этой связи для определения общих направлений культурной политики важную роль играют материалы газеты «Правда», «Советское искусство» («Советская культура»). С 1957 года достаточно регулярно с заявлениями по поводу развития культуры выступал Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Его выступления на встречах с творческой интеллигенцией, съездах творческих Союзов, партийных мероприятиях объединены в нескольких изданиях. Сборник «За тесную связь литературы и искусства с жизнью народа»^¹ представляет собой сокращенное изложение текста выступлений Хрущева на трех встречах с представителями творческой интеллигенции в течение 1957 года. По сути – это хорошо отредактированная публикация мыслей Первого секретаря ЦК по поводу развития культуры. Книга «Высокое призвание литературы и искусства»^² содержит ряд выступлений Н. С. Хрущева за период 1930-60-х годов, относящихся к области идеологии и культуры. Она является наиболее полным сборником его выступлений по исследуемой проблеме. Речь Н. С. Хрущева на Июньском (1963 г.) Пленуме ЦК КПСС явилась последним его развернутым выступлением, в котором освещаются проблемы культуры. Кроме Первого секретаря ЦК разработкой основных принципов культурной политики занимались другие руководители КПСС, ведавшие в определенные периоды вопросами идеологии. В 1957 году с программными речами выступал кандидат в члены Президиума и секретарь ЦК Д. Т. Шепилов^³. В течение 1962-64 годов с заявлениями подобного рода выступал Секретарь ЦК Л. Ф. Ильичев^⁴. Выступления партийных лидеров имели отличительную особенность. Вне зависимости от того, перед какой аудиторией выступали лидеры компартии, положения их опубликованных докладов и речей становились директивой и являлись руководством к действию. К подобным документам примыкают и передовые статьи газеты «Правда».

В 1998 году были опубликованы некоторые материалы деятельности Идеологической комиссии ЦК КПСС (1958 – 64 гг.). В сборник вошли документы, составленные руководителями отделов и секретарями ЦК, а также выдержки из стенограмм заседаний Идеологической комиссии^⁵.

Другой круг опубликованных материалов представляют собой законы, указы и постановления, имеющие непосредственное отношение к проблемам, затрагиваемым в исследовании. Они регламентировали изменения в структуре, сфере деятельности правительственных учреждений, определяли кадровые перестановки в высшем руководстве Министерства культуры. Опубликованные Постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР позволяют судить о том, какие задачи ставились перед Министерством культуры СССР в связи с проведением в жизнь тех или иных мероприятий и какие коррективы вносились в деятельность Министерства в связи с воплощением их жизнь.

Неопубликованные источники представлены материалами четырех архивов: Российского Государственного Архива Литературы и Искусства (РГАЛИ), Российского Государственного Архива Новейшей Истории (РГАНИ), Центрального архива Общественных Движений г. Москвы (ЦАОДМ), Российского Государственного Архива Социально Политической Истории (РГАСПИ).

Основным архивом, материалы которого использовались в данной работе, является РГАЛИ. В нем сосредоточены фонды союзных государственных учреждений, занимавшихся вопросами художественной культуры, прежде всего Министерства культуры. Доступные делопроизводственные материалы коллегии Министерства охватывают период 1953 – 1963 годов. Они представлены различными типами документов: протоколами и стенограммами заседаний коллегии; перепиской с вышестоящими организациями – главным образом Советом министров и ЦК КПСС, а также документами адресованными лично тому или иному руководителю; перепиской с другими Министерствами и ведомствами по вопросам имеющим непосредственное отношение к сфере деятельности Министерства культуры; перепиской с подчиненными учреждениями по вопросам организации их работы и частными лицами; отчетной документацией, по подведению итогов деятельности Министерства за определенный период времени.

Переписка в фондах канцелярии Министерства культуры (Ф. 2329, Оп. 2) представлена исходящими документами, которые отложились в виде копий (то есть без подписи отправителя, иногда без даты, но с визой секретаря делопроизводителя). Входящая документация представлена оригиналами писем из различных партийных и государственных учреждений (уровня Председателя Совета министров и его заместителей, министров и их заместителей), а также рядом писем частных лиц, направленных этим руководителям, но пересланных в Министерство (так, отложились обращения отдельных граждан лично Н. С. Хрущеву, Г. М. Маленкову, Л. И. Брежневу, Л. Ф. Ильичеву и другим деятелям партии и Правительства).

При рассмотрении приоритетов деятельности коллегии привлекались списки вопросов, рассмотренных на ее заседаниях. Их обработка потребовала определенной кропотливости и представляла некоторую сложность при сортировке отдельных вопросов по объединяющей их тематике. Особенно это замечание относится к данным за 1953 год, в течение девяти месяцев которого на 42 заседаниях коллегии было рассмотрено 568 (!) вопросов.

Сведения по изменению численности кадрового состава и зарплате представлены в материалах Планово-финансового управления Министерства (Оп. 16) и содержится в сводных отчетах за год.

Поскольку данные по характеру кадрового состава пока еще не доступны, то для получения некоторых фрагментарных сведений привлечены данные из тех отделов Министерства, где такие документы отложились – Управления кинофикации и кинопроката (Оп. 13), Управление цирков (Оп. 34).

Для рассмотрения общих направлений и характера деятельности правительственных учреждений в период, непосредственно предшествовавший созданию Министерства культуры (1952 – начало 1953 г.) использовались материалы фонда Министерства кинематографии (РГАЛИ, Ф. 2456).

Важное значение для раскрытия взаимоотношений Министерства культуры с партийными органами имеют материалы РГАНИ, в котором сосредоточена документация отделов ЦК КПСС начиная с марта 1953 года. К деятельности Министерства имеют непосредственное отношение материалы Общего отдела ЦК (Оп. 30), отделов ЦК ведавших вопросами культуры – науки и культуры в 1953-55 гг. (Оп. 17), культуры в 1955-62 гг. (Оп. 36), Идеологического отдела ЦК в 1962-63 гг. (Оп. 55), а также материалы из Отдела ЦК по подбору и распределению кадров (Оп. 29). Документы этих отделов представлены главным образом служебными записками, справками по тем или иным вопросам, указаниям Министерству культуры, резолюциям по обращениям руководителей Министерства. В этом фонде также отложились письма (оригиналы) министров культуры и их заместителей по проблемам текущей работы (что является особенно важным для изучения периода начала 1960-х годов, так как в фондах Министерства этих материалов нет, и кроме того в его фондах практически нет документов из отделов ЦК.

При изучении общих тенденций культурной политики большое значение имеют стенографические отчеты^¹ и материалы, подготовленные к Пленумам ЦК КПСС. Они сосредоточены в фонде №2 РГАНИ. В их числе первостепенное место занимают неопубликованные статистические материалы по развитию художественной культуры в СССР, охватывающие длительный период времени (по некоторым сферам включающие данные, в том числе и довоенного периода), показатели развития отраслей культуры в Советском Союзе в сравнении с лидирующими капиталистическими странами. Эти материалы были подготовлены к Июньскому (1963 г.) Пленуму ЦК КПСС.

Для изучения деятельности Министерства, организации его работы, реакции его сотрудников на те или иные события в культурной жизни страны и в жизни самого Министерства важно привлечение в качестве источника материалов протоколов и стенограмм партсобраний и партийных конференций, сосредоточенных в ЦАОДМ (Ф. 957, оп. 1). Исследуя их, можно почерпнуть ценную информацию о подоплеке принятия тех или иных решений. Поскольку партийные собрания были мероприятиями закрытыми, с ограниченным числом участников, то анализируя речи выступавших можно получит информацию об отношении сотрудников Министерства к отдельным деятелям отечественной культуры, а также об указаниях высших руководителей страны по вопросам культуры, имевших значение не меньшее, чем их публичные выступления, но в отличии от последних документально не зафиксированные, то есть высказанные в частных беседах с руководителями Министерства. Нельзя не отметить один существенный недостаток стенограмм партийных конференций как вида источника – в некоторых делах отсутствуют стенограммы основных докладов^¹. Так, не фиксировалась речь Е. А. Фурцевой на первой конференции, прошедшей после назначения ее на пост министра в 1960 году. Судя по выступлениям других ораторов на той же конференции, речь Фурцевой носила программный характер, – она излагала свои планы по руководству Министерством.

Большой объем информации, относящейся к периоду, непосредственно предшествовавшему образованию Министерства культуры (1952 – 53 гг.) представлен в РГАСПИ. Это делопроизводственная документация Отдела художественной литературы и искусства (Ф. 133, Оп. 17). Также как и в фондах соответствующих отделов ЦК, хранящихся в РГАНИ в материалах данного Отдела состоят из справок, заключений, резолюций, обращений руководителей государственных ведомств и частных лиц по вопросам художественной культуры.

Документы, характеризующие деятельность Министерства культуры СССР в сфере планирования и прогнозирования развития отраслей культуры отложились в материалах по подготовке третьей Программы КПСС (1958-61 гг.) – РГАСПИ, Ф. 586, Оп. 1.

ГЛАВА I. МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ СССР КАК ОРГАН ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ КУЛЬТУРОЙ.

§ 1. Основные тенденции партийно-государственной политики в области художественной культуры.

Министерство культуры принципиально новая структурная единица в составе правительства, было образовано в соответствии с Законом о преобразовании министерств СССР от 15 марта 1953 года. Постановление об объединении министерств было сначала представлено Г. М. Маленковым на мартовском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС^¹. После одобрения Пленумом закон был внесен на сессию Верховного Совета. Председатель Совета министров СССР Г. М. Маленков, представивший закон на утверждение сессии Верховного Совета, мотивировал свои предложения потребностью повышения оперативности управления, сокращением бюрократического аппарата: «проведение в жизнь организационных мероприятий в области улучшения государственного и хозяйственного руководства… несомненно создаст лучшие условия для успешного решения стоящих перед нашей страной исторических задач»^². Таким образом образование Министерства культуры СССР произошло в контексте «министерской реформы». Особенно подчеркивалась идея преемственности руководства. Маленков говорил, что мероприятия «по укрупнению ныне существующих министерств, по объединению в одном Министерстве руководства родственными отраслями народного хозяйства, культуры, управления назрели не сегодня. Они уже длительное время, при жизни товарища Сталина, вместе с ним вынашивались в нашей партии и правительстве. И теперь мы лишь ускорили проведение в жизнь назревших организационных мер по дальнейшему улучшению руководства»^³. Однако на самом деле при жизни Сталина, вплоть до последнего периода наблюдалась прямо противоположная тенденция к «разбуханию» аппарата управления. Так в делопроизводственных документах Министерства кинематографии сохранилось характерное высказывание министра И. Г. Большакова. На одном из заседаний коллегии в конце 1952 года он заявил, что проблемы в сфере кинопроизводства были вызваны в том числе и тем, что у министра было только пять заместителей, но теперь, когда их количество увеличилось до семи дела должны пойти лучше^¹. Кстати в укрупненном Министерстве культуры, в марте 1953 года у министра было всего четыре заместителя^². Неразработанность реформы, осуществленной в марте 1953 года, вскоре, в августе того же года косвенно были вынужден признать и сам Маленков. Выступая на сессии Верховного Совета он сказал: «нам придется пойти на некоторые поправки к проведенной реорганизации министерств в связи с новыми задачами по дальнейшему развитию отдельных отраслей народного хозяйства»^³.

Отношение к Министерству культуры со стороны высшего партийно-государственного руководства красноречиво характеризует выступление Н. С. Хрущева на январском (1955 г.) Пленуме ЦК. Первый секретарь, в частности упомянул о столкновении весной 1953 года между Л. П. Берия и Г. М. Маленковым с одной стороны и В. М. Молотовым с другой по вопросу о судьбе ГДР. Тогда, по словам Хрущева «Маленков заявил, что если Молотов будет так вести себя^⁴, то в министры культуры пойдет»^⁵. То есть, должность министра культуры была почетна, но мало значащая.

Вообще же любое, даже устное указание руководителя высшего имело важное, иногда определяющее значение на судьбу того или иного художественного произведения, концертной программы и т.п. Министр культуры Г. Ф. Александров приводил в 1955 году один из многочисленных примеров конкретного указания: «Тов. Булганин рассмотрел программы [о гастролях советских артистов в Берлине], с которыми должны были выступить наши артисты, и дал указания, которые сделали наши программы более живыми, интересными, наше искусство засверкало в Германии»^⁶.

Изменение установок развития отечественной культуры сказывалось на работе Министерства. В первые годы после смерти Сталина основные направления культурной политики основывались на принципах, заложенных постановлениями партии по вопросам культуры, принятыми во второй половине 1940-х гг. и решениями XIX съезда партии^⁷. Высшие руководители партии и правительства не выступали в период 1953-55 годов с развернутыми указаниями в области культурного строительства. Это можно отчасти объяснить тем, что основные усилия были сосредоточены на решении давно назревших проблем реформирования сельского хозяйства, преодоления отставания технического потенциала промышленности, урегулирования внешнеполитических проблем, а также борьбой за власть.

В этих условиях основными ориентирами в культурной политике продолжали служить секретные и устные указания ЦК, а также выступления партийной печати. Принципиально новым в этот период первой волны оттепели явилось осуждение культа личности (опосредованное, без упоминания имени Сталина). В партийной печати наряду с привычными заявлениями о принципах партийности и народности литературы и искусства появились призывы избавляться от начетничества^¹, развивать «свободные творческие дискуссии, широкие обсуждения новых художественных произведений», ибо это «прекрасная школа воспитания художника»^². В подобной обстановке логика жизни сама вносила коррективы в развитие культуры. У ряда творческих работников начали складываться представления «о своеобразной перенастройке в ... политике в области идеологии и о якобы совершающемся в нашей литературе эдаком «нэпе». Настроения эти, зародившиеся еще... в 1953 году, не вскрытые должным образом и не получившие должной оценки в нашей большой печати, продолжают развиваться» – писал в марте 1954 писатель Б. Полевой^³. На собрании секции прозы Союза писателей СССР А. Бек, процитировав то место из статьи В. И. Ленина, где говорится «что социалистическая литература свободна от денежного мешка, патетически восклицал: - я вас спрашиваю, где же эта свобода?»^⁴. Во время работы Второго съезда писателей на имя Н. С. Хрущева было направлено письмо за подписью «Ваши друзья», в котором говорилось: «Мы 30 лет жили во лжи. Дайте народу правду, которая умерла вместе с Владимиром Ильичом»^⁵. Эти настроения оказывали определенное влияние на культурную политику и деятельность Министерства. Критика культа личности имела важнейшее значение для культурной жизни общества, она в определенной степени сыграла роль катализатора, повлияла на расширение круга тем затрагиваемых в творчестве. В первую очередь следует отметить обращение к теме рядового человека. Наиболее ярким примером такого рода явился художественный фильм «Весна на Заречной улице», принятый к постановке еще до XX съезда. Новые веянья в культуре проявились в пьесе Зорина «Гости», повести Эренбурга «Оттепель», статье Померанцева «Об искренности в литературе» и т.д.

XX съезд КПСС способствовал дальнейшему развитию новых тенденций в художественной культуре, хотя установки партии в области литературы и искусства остались прежними. В отчетном докладе Н. С. Хрущев говорил о необходимости борьбы «против неправдивого изображения советской действительности, против попыток лакировать ее, или наоборот охаивать и порочить»^⁶. Доклад «О культе личности и его последствиях» и принятое затем постановление скорее повлияли на судьбу произведений выпущенных в сталинский период, чем на создание новых произведений. После принятия постановления распространение произведений, демонстрация на экранах наиболее одиозных кинофильмов, постановка пьес с восхвалениями Сталину и тем более их пропаганда была полностью прекращена. Заместитель начальника Главного управления по производству фильмов И. Рачук сообщал министру культуры в письме от 6 июня 1956 года: «культ личности И. В. Сталина нанес наибольший ущерб нашему кино. Многие из картин, особенно те, которые создавались в послевоенные годы не могут демонстрироваться на экранах потому, что в них грубейшим образом фальсифицирована история Великой Отечественной войны и мирного строительства после войны»^¹.

Министерство культуры СССР составляло для ЦК специальные справки о работе с творческой интеллигенцией. Особый интерес партийные органы проявляли к реакции деятелей искусства на решения XX съезда.

В 1956 - 1957 году высшее политическое руководство вынуждено было пристально заняться проблемами литературы и искусства. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, к этому времени наиболее явственно произошло размежевание в самой среде творческих работников на две группировки, которые условно принято называть консерваторы и либералы. Во-вторых, постановление о преодолении культа личности в силу его обтекаемых формулировок не позволяло дать ответа на вопрос о пределах критики Сталина и вообще о соотношении положительного и отрицательного в художественных произведениях. В-третьих, часть творческих работников настойчиво требовала пересмотра постановлений сороковых годов. Так, режиссер Л. Луков «буквально засыпал» руководящие органы письмами, в которых настаивал «на пересмотре известного решения ЦК партии о кинофильме «Большая жизнь»^². И, наконец, события 1956 года в Польше и Венгрии ясно показали, насколько важно держать деятелей культуры под постоянным контролем партийно-государственных структур.

Важной вехой стало проведение съездов Союзов художников и композиторов в феврале - апреле 1957 года. От имени Президиума ЦК КПСС на них выступил с докладами кандидат в члены Президиума и секретарь ЦК Д. Т. Шепилов. В этих докладах, он впервые с 1953 года публично обозначил те принципы и ориентиры, которых следовало придерживаться художникам и композиторам в их творчестве. В речах Шепилова переплетаются личные оценки человека, довольно хорошо разбиравшегося в вопросах искусства и партийного функционера, которому по рангу полагалось донести точку зрения политического руководства не только до делегатов съезда, но и фактически до всей творческой интеллигенции. Секретарь ЦК высоко оценил наследие классиков мировой культуры, заявив, что в нем «заключено жизненное богатство, большие идеалы»^¹. Более того, он заявил о мессианской роли отечественного искусства: «на деятелей советской культуры… возложена историей величайшая ответственность - бороться за спасение мировой культуры от буржуазного вырождения, от гибели и распада»^². Эстетические принципы развития культуры изложенные в решениях конца сороковых годов “остаются незыблемыми»^³. Однако, в то же время Шепилов предостерег от огульного наклеивания ярлыков и разносной критики: «даже при наличии в творчестве отдельных композиторов действительно серьезных недостатков нет необходимости в этой связи причислять их к представителям антинародного направления»^⁴. Секретарь ЦК призывал: «пусть товарищи спорят, пусть экспериментируют»^⁵. Но пределы возможных экспериментов были четко ограничены докладчиком. Шепилов подверг жесткой критике абстракционизм и формализм, так как, по его мнению, они «выхолащивают из искусства его содержание, отказываются от жизни, от человека, от больших идеалов»^⁶. Резкое неприятие вызвали и новые течения в музыке: «все эти нервические и бесноватые «буги-вуги», «рок-н-ролл» представляют собой какие то дикие оргии пещерных людей»^⁷. Партия требовала создания произведений, в которых был бы пафос преобразований: «трагедийность, в которой преобладает пафос страдания и страха, настроения тревоги и психической угнетенности, а могучие поступательные силы нашей жизни выражены слабо, противоречат правде реальной жизни…»^⁸. Но, при этом также «критикуют фальшивую, помпезную, лакировочную продукцию. Критикуют произведения, в которых подлинное искусство подменено убогим натуралистическим копированием, равнодушным натуралистическим фотографизмом»^⁹. Следует спокойно относиться к разным «взглядам, вкусам, стремлениям, развивающимся на базе социалистического реализма»^¹⁰. Задачи, ставившиеся перед деятелями искусства, были подобны тем же, что ставились в течение всего советского периода. Весьма оригинально их сформулировал Н. С. Хрущев. Обращаясь к писателям, он сказал: «…нужно, чтобы вы своими произведениями «промывали людям мозги», а не засоряли их», «…надо уметь бить точно, бить по противнику, а не стрелять по своим»^¹¹. Из последней фразы Хрущева можно, пользуясь его фразеологией, сделать вывод о том, что если раньше деятели культуры «били только по противнику», то в последнее время стали «промахиваться» – этим вызвана озабоченность партии. Принципиально новым моментом в деле руководства культурными процессами, являлось то, что «главным методом руководства является товарищеское убеждение»^¹ и «развертывание творческих дискуссий, товарищеских споров по важнейшим вопросам искусства»^². Суммируя основные положения докладов Шепилова можно сделать вывод, что ЦК партии определял границы свободы творчества, но в этих пределах деятелям культуры позволялось отстаивать право на свою точку зрения. Кардинальное отличие от практики руководства культурой в тридцатые- сороковые годы, состояло в том, что партия декларировала отказ от права безапелляционных вторжений в сам творческий процесс. Следует отметить, что основные положения докладов Д. Т. Шепилова не потеряли своей значимости и некоторое время спустя, после того, как он был снят со своих постов в июне 1957 года.

В том же году было положено начало знаменитым встречам руководителей партии и правительства с творческой интеллигенцией. Предложения о подобных встречах выдвигались самими деятелями культуры еще в начале 1956 года^³. С другой стороны они являлись воплощением идеи, высказанной в докладах Шепилова о необходимости дискуссий. Первый секретарь ЦК объяснял смысл этих встреч тем, что в ходе них «вырабатывается взаимопонимание и общие точки зрения по насущным вопросам»^⁴. Первая подобная встреча состоялась 13 мая 1957 года. Знаменитой эта встреча стала, прежде всего, потому, что на ней Хрущев впервые поведал широкой публике о разногласиях в высшем руководстве, в частности о своем конфликте с Молотовым^⁵. Всего в 1957 году состоялось три таких встречи. Они, наряду с программными докладами Шепилова, показывают, что партийная верхушка и прежде всего Первый секретарь Н. С. Хрущев осознали необходимость вплотную заняться руководством культурной политикой. Речи Хрущева на этих встречах сбивчивы, некоторые их положения противоречат ранее высказанным, из них порой весьма трудно выделить рациональную часть. Так, например, он заявил, что среди интеллигенции нашлись те, которые придумали «…такое бранное словечко, как «лакировщик…»^⁶. Однако, чуть более года назад, на XX съезде он сам использовал это слово в отрицательном значении^⁷. С одной стороны он выступает с критикой Сталина, с другой заявляет, что «если бы я имел Сталинскую премию, то я бы носил почетный знак лауреата»^⁸. Так как, «литература и искусство являются составной частью общенародной борьбы за коммунизм»^⁹ им принадлежит «исключительно важная роль в идеологической работе нашей партии»^¹, следовательно, КПСС уделяет им много времени. Никита Сергеевич видел роль партии в качестве гаранта и защитника «правильной линии» в искусстве^².

Министр культуры Фурцева так видела главные задачи художников: «жизнь социалистического общества богата и многогранна.
Надо глубоко изучать эту жизнь, уметь видеть в ней новое, вдумчиво отбирать те явления и события, которые знаменуют коммунистические начала, обобщать их, ставить в пример для подражания»^³. Интересно отметить, что до XXII съезда министр культуры не выступал на высших партийных форумах.

Принятие в 1961 году новой программы КПСС, программы развернутого строительства коммунистического общества? не могло не затронуть области культуры. Из 140 страниц программы задачам в области культурного строительства посвящено около трех. Провозглашалось, что культура нового общества будет «общенародная, общечеловеческая»^⁴. Однако, уже на следующей странице говорилось о том, что главной линией развития литературы и искусства будет социалистический реализм^⁵. Таким образом, авторы программы вступали в противоречие сами с собой – культура общечеловеческая далеко не исчерпывалась соцреалистическим направлением. В программе ставились задачи приобщения к искусству широких масс - путем распространения народных театров, развития других форм народного творчества. Были поставлены задачи создания материальной базы искусства, поднятия уровня культуры деревни до уровня города. Перед литературой и искусством ставились задачи «служить источником радости и вдохновения для миллионов людей, выражать их волю, чувства и мысли, служить средством их духовного обогащения и нравственного воспитания»^⁶. КПСС и в будущем резервировала за собой право «заботиться о правильном направлении в развитии литературы и искусства, их идейном и художественном уровне»^⁷. В целом же новая Программа партии ввиду своей декларативности и устремленности к будущему, к идеалу имела весьма далекое отношение к реальной жизни.

Декабрь 1962 года стал началом нового этапа активного вмешательства высшего партийного руководства в культурные процессы. Точкой отсчета принято считать посещение Н. С. Хрущевым выставки в Манеже. Многие деятели культуры связывали все негативные последствия со скандалом, разразившемся там. Однако, представляется, что усиление «охранительных» тенденций, нельзя связывать только с этим конкретным эпизодом. Скандал в Манеже явился лишь внешним проявлением той неудовлетворенности Первого секретаря, которая накапливалась долгое время. Сводить все к одному впечатлению нельзя. Как образно писал один из русских историков XIX столетия взрыв (в данном случае взрыв гнева) является лишь внешним проявлением, последствием того, что в свое время был подожжен и долгое время (по сравнению с самим взрывом) тлел фитиль. Истинные, глубинные причины изменения отношения к творческой интеллигенции определялись целым спектром противоречий, неудовлетворенности положением дел во внутренней и внешней политике.

Высокие цели и задачи, провозглашенные в Программе КПСС, курс на развернутое строительство коммунистического общества, все более контрастировал с окружающей действительностью. Во внешней политике беспокойство Президиума ЦК вызывал, прежде всего, раскол в международном социалистическом лагере: безуспешность попыток наладить отношения с Союзом Коммунистов Югославии, открытая конфронтация с Албанией, и, пока скрытая с КПК. В области внутренней политики – неудовлетворительное состояние дел в экономике. Провал таких помпезных инициатив как, например выдвинутая в 1957 году «догнать США по производству мяса, масла и молока на душу населения». Срыв в целом ряде отраслей выполнения плана семилетки, фактическое признание плачевного положения сельского хозяйства тем фактом, что в июне 1962 года были повышены цены на основные продукты питания (в следующем, 1963 году впервые за всю истории Советского Союза пришлось пойти на закупки хлеба за рубежом). Естественное недовольство населения некоторым падением уровня жизни, самое значительное проявление которого были волнения в Новочеркасске. Стихийные, одиночные случаи проявления возмущения отмечались сотрудниками КГБ при СМ СССР во многих регионах страны^¹. Культура всегда рассматривалась как один из инструментов идеологического воздействия, поэтому закономерно, что для предотвращения «брожения» умов Президиум ЦК неизбежно был вынужден начинать с «закручивания гаек» в литературе и искусстве. Необходимо отметить еще один момент - в развитии народного хозяйства власть делает ставку не на экономические рычаги, а на административные и моральные меры принуждения. Первый секретарь и Председатель Совета министров так представлял путь к повышению благосостояния: «давайте подберем Давыдовых, Грачевых^², уверен, что за один два года экономически слабые колхозы преобразятся»^³. Культура в этой связи должна была поднимать моральный дух советского народа. Состояние литературы и искусства, возможность частичной потери контроля в этой области вызывало беспокойство у руководителей партии. Все эти факторы в комплексе повлияли на очередной поворот в культурной политике.

Не в силах овладеть инициативой административными мерами и методами убеждения в комплексе партийная верхушка избрала путь административных мер и действовала лишь посредством окрика и наставлений. Речь Л. Ф. Ильичева на встрече руководителей партии и Правительства с деятелями литературы и искусства была посвящена критике формалистов, авангардистов и некоторых молодых авторов, отошедших от традиционных канонов соцреализма, а также ответом на вопросы ряда деятелей литературы и искусства^¹. Леонид Федорович процитировал высказывание Хрущева о картинах абстракционистов - «не поймешь - нарисованы они рукой человека или намалеваны хвостом осла»^². Главный вред от новых течений состоит в том, что они создают «уродливое изображение советских людей»^³. Справедливости ради, следует заметить, что все же в ряде случаев под огонь очень резкой критики подпадали произведения и авторы действительно того заслуживающие.

Отвечая на вопросы ряда творческих работников о свободе творчества и против сталинского отношения к искусству, Ильичев резко выступил против двух вещей. Во-первых, против подмены социалистических ценностей идеями «общечеловеческими и пропаганды абстрактного гуманизма»^⁴. Во-вторых, против абсолютной свободы творчества, те, кто ее требует, пытаются «добиться ничем не ограниченной возможности навязывать народу раздутое субъективистское своеволие»^⁵. Используя формулу Ильичева, применительно к данной конкретной обстановке можно отметить, этой возможностью навязывания «раздутого субъективистского своеволия» имели право обладать члены Президиума ЦК и чиновники из соответствующих учреждений ЦК КПСС, ведающих вопросами культуры. В другой речи перед молодыми творческими работниками 26 декабря 1962 года Ильичев констатировал, что «теперь убраны с дороги разного рода догмы… У нас создана новая атмосфера»^⁶. Однако, несмотря на заявления о том, что «никакой проработки» и «наклеивания ярлыков» партия не допустит»^⁷ «проработки» не только не были прекращены, но наоборот усилились, причем стали публичными - с участием высших руководителей страны. Об этом свидетельствуют встречи с интеллигенцией 1962 - 1963 гг. Постепенно сферы критики расширялись. Так, если 1 декабря они затронули только изобразительное искусство, то впоследствии она затронула писателей, кинематографистов и даже культурное наследие прошлого - памятники архитектуры^¹. Представители Министерства культуры участвовали и во встречах партийных руководителей с творческой интеллигенцией и в работе Идеологической комиссии, но с основными программными установками выступали партийные лидеры.

Особое место в партийно-государственном руководстве культурой занимает Июньский (1963 г.) Пленум ЦК, который был посвящен идеологическим вопросам. Необходимость его проведения основной докладчик – секретарь ЦК по идеологическим вопросам Ильичев обосновал предложением Н. С. Хрущева: «после того, … как на мартовском и ноябрьском пленумах прошлого [1962] года были решены вопросы промышленного и сельскохозяйственного производства, вопросы руководства народным хозяйством, обсуждение идеологических проблем является вполне закономерным”.^² Однако подобное объяснение Хрущева в изложении Ильичева весьма поверхностно и не раскрывает суть проблемы. На протяжении всего «великого десятилетия» созывалось в среднем два- три пленума в год, рассматривавших вопросы промышленности и сельского хозяйства, но не было ни одного целиком посвященного вопросам идеологическим. Следовательно, истоки проблемы в иных причинах, заставивших ЦК вплотную заняться идеологией. Подобных причин несколько. Отчасти они проясняются на встречах руководителей партии и правительства на встречах с творческой интеллигенцией в 1962-63 гг., в докладе Ильичева и выступлении Хрущева на самом Пленуме.

В качестве первоочередных задач выдвигались: борьба за единство стран социалистического лагеря, «решительный бой против империалистической идеологии»^³, удар по пережиткам прошлого в сознании советских людей, воспитание в духе коммунистической идеологии. На практике это означало - сохранение настороженного отношения к западной культуре в целом и враждебного отношения к буржуазной культуре в частности. Новый виток воинствующей антирелигиозной пропаганды^⁴. В воспитательно-разъяснительной работе с населением, ставка делалась не на материальную заинтересованность, а на моральное воздействие^⁵. Печать и радио, кино и телевидение рассматривались как «ударные идеологические силы партии»^⁶, а кино еще называлось «могучим оружием партии»^⁷. Критика «идейных срывов» в области литературы и искусства» объявлялась справедливой^¹.

В области освещения советской истории: «наш долг сохранить пафос сегодняшней борьбы для тех, кто идет нам на смену»^². Но, «нельзя вдохновить на подвиг, не уважая подвигов уже совершенных»^³. Таким образом, Ильичев в завуалированной форме отстаивал моральное право партийных лидеров (прежде всего деятелей, которые занимали высокие посты в период тридцатых годов) на руководство культурными процессами.

Сам Никита Сергеевич выступая на Пленуме, обосновал необходимость срочного вмешательства в развитие идеологических процессов происками врагов: «они спят и видят» как бы «опорочить марксистско-ленинскую идеологию, ослабить ее влияние на творческую интеллигенцию, на весь народ…»^⁴. Он как бы оправдывал свое поведение на встречах с деятелями литературы и искусства: «иной раз по ошибке, а иной раз и без ошибки крепко ударят. Это тоже неплохо: чтобы не сбивался с пути, не бил по своим, не помогал классовым врагам, не оказывал услуг идеологам империализма»^⁵. По его мнению, художественную ценность и идейную верность произведений искусства могла определить только партия. Хрущев заявил, что те, кто хочет свободы творчества, ее не получат: «они требуют издания своих произведений: давай им типографию, краски, бумагу, давай - все. Нет, на это партия никогда не пойдет»^⁶.

Примечательно, что в Постановлении Пленума «Об очередных задачах идеологической работы партии»^⁷ ни разу не упоминается Министерство культуры. Этот факт является одним из свидетельств того, что Министерство не являлось разработчиком программы развития литературы и искусства, а занималось лишь ее воплощением. Решения Пленума в определенной степени сказались на организации работы Министерства. Более подробно об этом пойдет речь ниже.

Июньский (1963 г.) Пленум ЦК КПСС явился последним крупным мероприятием в исследуемый период, которое затронуло проблемы развития культуры. Продолжала свою деятельность идеологическая комиссия, но она не внесла сколько-нибудь значительных корректив в политику в области руководства художественной культурой.

§2. Структура и сфера деятельности Министерства.

Доступные источники – как опубликованные, так и в архивах не позволяют составить четкое и ясное представление о том, какими принципами руководствовались инициаторы создания Министерство культуры. Очевидно, при его формировании, кроме уже указанных причин, нашла отражение господствовавшая точка зрения о необходимости ликвидации лишних звеньев аппарата. В соответствии с законом от 15 марта 1953 года в состав Министерства культуры вошли бывшие:

Министерство высшего образования

Министерство кинематографии

Министерство трудовых резервов^¹

Комитет по делам искусств

Комитет радиоинформации

Главполиграфиздат^².

Немного позднее в структуру Министерства влилось и Совинформбюро.

Кроме того, Министерству культуры отошли все предприятия, стройки и организации, входившие в состав вышеперечисленных структур^³. Таким образом, оно в пятидесятых годах занималось не только руководством культурными процессами. Можно утверждать, что Министерство культуры в определенной степени относилось и к разряду промышленных министерств, с присущим им атрибутам производственного плана и бухгалтерско-финансовой отчетности. В его ведении находились крупные объекты капитального строительства, предприятия промышленности, изготавливавшие, в частности, киноаппаратуру, фильмокопии и т.п., еще более мощная и прибыльная отрасль производства печатной продукции, научно производственные институты и т.д. На балансе Министерства числилось даже два паровоза. Трудно перечислить все сферы деятельности, которыми занималось Министерство культуры. Наряду с названными оно ведало зоопарками (Главное управление культпросветучреждений)^⁴, организацией художественной лотереи, спортом, нормами питания учащихся^¹. Строительно-монтажные организации, подчиненные Министерству до 1957 года возводили детские сады, школы и учреждения здравоохранения^². В его ведении находилось радио и зарождавшееся тогда телевидение. Так, в частности Министерство занималось редакционной политикой - например, составляло «план освещения в «Последних известиях» вопросов сельского хозяйства»^³.

Из простого перечисления подразделений, вошедших в состав нового административного образования (а, также учитывая то, что Министерство культуры занималось некоторыми вопросами средней школы, например, обсуждением учебников), можно без преувеличения утверждать, что по объему, сфере деятельности, количеству подведомственных отраслей новому Министерству культуры не было равных в отечественной истории. В самом деле, ни ранее, ни позднее не было такого многофункционального правительственного учреждения, занимавшегося вопросами образования и культуры. В начале советской власти, правда, существовал наркомат просвещения, который также занимался проблемами культуры и образования. Но масштабы деятельности Наркомпроса конца 1910-х – 1920-х гг. и Министерства в 1950-х гг. несопоставимы. Несоразмерны количество Вузов и средних специальных учебных заведений, тиражей печатной продукции, не говоря уже о том, что такие отрасли как радио и кино находились на заре советской власти в зародышевом состоянии, не имели массового слушателя и зрителя в целом по стране, а телевидения вообще не существовало, нельзя также не отметить повышение уровня грамотности, и увеличение территории страны произошедшее за более чем 30 лет.

Министерство культуры СССР образца 1953 года было настолько крупным государственным образованием, что его Главные управления в некоторых случаях были слабо связаны между собой, не только в смысле отраслевом, но и в буквальном – территориальном. Управления Министерства были разбросаны по всей Москве. Даже такие «родственные» как Главное управление кинематографии и Главное управление кинофикации и кинопроката находились на значительном расстоянии – первое размещалось в Малом Гнездниковском переулке, 7; второе – на Ленинградском шоссе, 57. Другие Главные управления находились по 10 различным адресам^⁴.

Естественно, что оперативная связь между отдельными подразделениями Министерства и его руководством затруднялась. Это, в частности, отмечали сами сотрудники Министерства.

На заре существования Министерства культуры нельзя не отметить чрезмерную централизацию в решении вопросов, которые не имели принципиального значения, которые можно было бы решить на более низком уровне. Так, в делопроизводственных документах отложилось очень много бумаг, которые свидетельствуют, что решение незначительных проблем происходило на самом высоком уровне. Характерный пример – подготовка Министерством проекта распоряжения Совета министров о том, чтобы обязать Министерство строительства изготовить и поставить зданию МГУ им. М. В. Ломоносова на Ленинских горах «специальные штепсельные вилки»^¹. Конечно, вряд ли это распоряжение составлял сам министр, или даже его заместитель. Однако то, что для решения частного технического вопроса необходимо было составить распоряжение Совета министров СССР, само по себе говорит о многом в плане чрезмерной централизации государственного управления.

Первые десять лет истории Министерства культуры как органа государственного управления, это, по сути, история его разукрупнения и «отпочковывания» от него различных управлений и преобразования их в самостоятельные и независимые от Министерства культуры ведомства. Начало этому процессу было положено чуть более чем через год после образования – в 1954 и завершилось в 1963 году. Постановлением Совета министров от 28 марта 1953 года была определена следующая структура Министерства:

Главное управление высшего образования

Главное управление кинематографии

Главное управление по делам искусств

Главное управление радиоинформации

Главное управление радиовещания

Главное управление профессионального образования

Главное управление издательств, полиграфии и книжной торговли

Совинформбюро (на правах Главного управления)

Главное управление кинофикации и кинопроката

Главное строительное управление

Главное управление производственных предприятий

Главное управления и сбыта

Управление по делам культурно- просветительских учреждений

Управление средних специальных учебных заведений

Управление руководящих кадров

Управление внешних сношений

Планово- экономическое управление

Финансовое управление

Управление капитального строительства

Центральная бухгалтерия

Первый отдел

Военно-мобилизационный отдел

Отдел экспертизы, проектов и смет по строительству

Юридический отдел

Отдел военизированной и пожарно-сторожевой охраны

Транспортный отдел

Инспекция при министре

Секретариат министра

Канцелярия министра

Арбитраж

Хозяйственное управление

При Министерстве культуры состоят:

Высшая аттестационная комиссия (ВАК)

Государственная инспекция по охране памятников истории и искусства^¹

Blog

Гольдин М. М. Опыт государственного управления искусством деятельность первого отечественного Министерства культуры

Содержание

§2. Структура и сфера деятельности Министерства.

Юридический отдел

Транспортный отдел