Курсовая работа финно-угорский и самодийский компоненты в говорах современной Архангельской области

Вид материала

Содержание

IV Физиология
VI Географические термины
Названия леса по аспекту «строевой - нестроевой»
Остальная лексика
VII Природные
VIII Слова, характеризующие различные признаки предмета
IX Лексика, не вошедшая в какую-либо из групп
Список литературы
Список информантов

Подобный материал:

1 2 3 4

д. Слова, характеризующие действия людей

Арандать – ворчать, ругаться

Бырдать – петь заунывным, плаксивым голосом, арх., мез.

Веньгать, виньгать, вяньгать – хныкать, плакать, арх., олон., тотем.

Вычикурдывать – выделывать, вытворять, арх.

Емандать – не знать, арх.

Кавать(ся) – бояться, ожидать неприятностей, арх.

Карзать, корзать – делать что-то неумело, плохо, арх., шенк.

Кехтать – иметь желание, охоту делать что-то; объедаться; смекать, понимать, уметь арх.

Купарандаться – барахтаться, плескаться в воде, арх.

Лекантать – бормотать

Малкать, малькать – говорить, толковать, понимать, арх.

Нюгайдать – тихо говорить» мямлить; гнусавить; ворчать, арх.; говорить потихоньку, заонеж.

Нявгать, нявандать, нявжить, нялгать – мяукать; говорить в нос; противно кричать (как кошка); петь противным голосом, арх., шенк., беломорск.

Рёпсать – неаккуратно хлебать, сёрбая и издавая неприятные звуки, арх. + репсать – лить, с.-в.-р.;

Рымбать, рындать – идти с трудом, проваливаться в болото, снег, грязь, вязнуть, арх.

Тарантить – болтать, арх.

Уландать – выть, сильно плакать, арх. + улайдать – громко кричать,; аукать в лесу, арх.

Урандать, урындать, урейдать, урайдать – ворковать, ворчать, выть, плакать, арх.

Шабайдать, шабандать – шептаться, тихо говорить; ворчать; делать что-то потихоньку; производить тихий шум; искать, копаться, арх., шенк.

IV Физиология

Пули – сопли, арх.

Репаки – менструации, арх., беломорск.

V Названия животных и растений

Бака – лиственичная губка, арх.

Жигалица, жижлик, жижлуха – ящерица, арх., каргоп.

Капшак, копчак, копшак – червь-паразит в коже моржа, беломорск; морской червь, поедающий рыб, арх.

Каюха – сизая чайка Larus canus, арх.

Каян, каянка – синица, арх.

Кукша, пукша, пукшеньга – лесная птица, возможно сойка, арх.; Garrulus infaustus, лесная хищная птица, а также свиристель, арх., онеж, шенк.

Кычко – собака, арх.

Липка, бабка-липка, липунец, липунок, ляпенька, ляпонька, ляпунок – бабочка, арх., беломорск., заонеж, шенк. и др.

Мамура – поленика, Rubus arcticus, с.-в.-р.

Матура – растение подмаренник, Galium boreale, арх.

Морошка – ягода Rubus chamaemorus, с.-в.-р.>литературный язык

Негла – лиственница, арх.

Орда – бурундук, земляная белка, арх., мез.

Ошкуй – белый медведь, мез., беломорск.

Пакула, паккула, пакля – губчатый нарост на березе, арх., мез.

Пучка – сибирский борщевик, Heracleum sibiricum; лекарственное растение Angelica Archangelica (вид дягиля), арх.

Рохкач – незрелый плод, ягода, арх.

Тура – морское растение, арх.

Чага – губка на дереве, особенно березе, из которой делают трут, с.-в.-р.>литературный язык

Шакша, шакта, шахта – волокнистый мох Usnea barbata, исландский мох, «борода лешего»

VI Географические термины

а. Суша

- Названия болот

Арай – болото, заросшее камышом, арх.

Ворга, орга – топкий, заросший кустами овраг, арх.

Едма – болото, топкая почва, арх.

Зыля – солончак, солончаковое и ржавое болото, арх.

Лыва, лива – зыбкое, топкое место в болоте, арх.

Павка - поросшая травой болотистая местность, онеж

Рада, райда – травяное болото, поросшее редким засыхающим сосняком; заросший ивой возвышенный участок на болоте, с.-в.-р.

Сахта – поросшая кустарником и заливаемая водой ложбина между холмами, мез., пинеж.

Уйта – чистое моховое безлесое болото, арх.

- Лес

Названия леса по месту произрастания

Эдома – отдаленный лес

Ёра, ёрник – ивняк, с.-в.-р.

Лыва, лива - густой лес на болотистой почве, арх.

Мандера, мандара – лес на материке, арх.

Рябы – малорослый лес на болоте или тундре, арх., мез.

Тайбола, тайпола – густая, проходимая только зимой чаща, арх., мез., пинеж.

Шалга – глухой лес, среди которого есть озера, арх.

Названия леса по аспекту «строевой - нестроевой»

Кареньга, коренга, каренга – кривое и суковатое дерево, негодное для постройки, арх., мез., шенк.

Конга – мощная смолистая сосна, арх.

Конда – бревно крепкой сосны + кондовый – прочный, плотный, крепкий, арх.

Мянда,– сосна, растущая на болоте, арх., беломорск. + мяндач – сосновый лес на болоте

Хонга – усохшая сосна, арх. + хоножник – усохший сосновый лес, шенк.

Шалга – большой лес, предназначенный для вырубки, арх.

Остальная лексика

Арясина, орясина – длинный прут, хворостина, арх., мез.

Виранда, выранда – нарубленный хворост, арх.

Карша, карга – ствол дерева с сучьями, принесенный течением и застрявший в иле, арх.

- Рельеф

Алодь – поляна, открытая ровная местность, арх., мез.

Вара, варака - крутой холм, арх., беломорск.

Едома – низкая каменная или земляная гряда

Лапта – широкая равнина в тундре, заросшая мхом, мез.

Тундра – огромные торфяники, покрытые мхом, находящиеся в зоне вечной мерзлоты, с.-в.-р.>литературный язык

- Водоемы

Алодь - открытое озеро, большое водное пространство, заонеж.

Виска, виск – ручей, река, соединяющие реки, озера; рукав Северной Двины, арх.

Корза, корса – каменистая гряда поперек реки, арх.

Курья – продолговатый речной залив, арх.; заболоченный рукав реки, с.-в.-р.

Ламба – небольшое озеро, образовавшееся на месте старого русла реки, арх.

Мег – выдающийся в реку мыс на изгибе реки, арх., мез., пинеж.

Нива - небольшой водопад; перекат в реке, порожек, быстрина на мелком месте, арх.

Орга – маленькое цветущее озеро, арх.

Павка - проточный ручей в болоте, арх., мез.

Пудас – рукав реки, протока, залив, арх.

б. Море, береговая линия

Вара, варака –скалистая гора на берегу моря, арх., беломорск.

Ворга, орга – топкий, заросший кустами овраг, залив, арх.

Гарьё – низкий берег, видимый с моря, арх.

Кечкара, кечкар, кечкор, кечкорь – некаменистый морской берег, арх., беломорск.

Кинака – невысокая скала, берег, утес, арх.

Корга – каменистый островок под водой, с.-в.-р.

Кошка – песчаная мель, песчаный остров, с.-в.-р.

Лайда – илистая песчаная отмель, низина, заливаемая в половодье, арх.

Лахта – небольшой морской залив, с.-в.-р.

Луда – подводный камень; каменистая прибрежная отмель; каменистый остров, выступающий над водой, поросший кустарником и деревьями, с.-в.-р.

Мандера, мандара – берег, суша, континент, арх.

Няша, няча, няшь - илистый берег во время отлива, часто топкий, с гниющими водорослями, беломорск.

Пахта – утес, скала, арх.

Салма – морской пролив, например, между островом и берегом, с.-в.-р.

Шар – морской пролив, беломорск.

Шельга – скалистый берег, горный хребет, арх.

Ягра – мелкое песчаное дно реки, озера или моря, арх., онеж. + ягры – большие песчаные отмели у самого берега.

VII Природные

а. Погода

Бус, бусенец – морось, арх., беломорск.

Корайдать – подмерзать, арх.

Няша, няча, няшь - мокрый снег с водой под ногами; грязь, с.-в.-р.

Пурга – сильный ветер со снегом, с.-в.-р.>литературный язык + пуржить – вьюжить, мести

Рёга – мокрый снег осенью или весной; погода с постоянным снегом и дождем осенью или весной, арх.

Рям – вьюга, метель, арх.

Рянда – мокрый снег, падающий большими хлопьями, дождь со снегом, арх.

Торок, торох – буря, порыв ветра в море, шквал, арх., беломорск.

Хиюс, хиус, хивус, фиюз – сильный мороз, метель при сильном ветре, арх.

Чит – померзший снег; мелкий дождь с туманом, арх. + чидега – мелкий дождь с изморозью

б. Реалии окружающего мира

Арешник – голыш, беломорск.

Бухта, ухта, ухка – вода, выступающая надо льдом; снег на льду или мелкий раскрошившийся лед вода вперемешку со снегом на льду арх.

Вилайдать – журчать, с.-в.-р.

Галага, галога – туман; иней, арх.

Галька – обкатыши, с.-в.-р.>литературный язык

Гудега, юдега – густой, в виде снега иней на деревьях, арх.

Жуга, шуга – первый лед на реке осенью, с.-в.-р.

Когма – наледь; второй, верхний слой льда, арх., беломорск.

Кувайта, куйпака, куйпога, койпака – спокойное состояние воды между отливом и приливом, беломорск.

Лыва, лива - лужа после дождя, арх.

Рёцейдать – трещать, потрескивать, каргоп.

Ружайдать – дробиться (о льде), арх., беломорск.

Ропак – обледенелые камни на берегу моря; ледяные торосы; наледь; вертикально стоящая льдина, преграждающая путь, беломорск.

Сыпсы – маленькие твердые комочки снега на дороге, арх.

Торос – нагромождение льда на реке или на берегу моря, арх., беломорск.

Чулейдать – журчать, арх.

Шипша – снег на дороге, тающий на солнце, арх.

VIII Слова, характеризующие различные признаки предмета

Бас, бась, баса – красота, привлекательность, арх. + баской – красивый

Каржоха – чад, смрад, вонь, арх. + коржить - вонять

Мас(с)ака – темно-красный, иссиня-малиновый цвет, арх.

Рогато – богато, арх.

IX Лексика, не вошедшая в какую-либо из групп

Гарьяка, гарюка, харяки, горюки – выпивка при купле-продаже, каргоп.

Карзать, корзать – обрубать, обрезать сучья, ветки, снимать кору, с.-в.-р.

Кобайдать, кубайдать, кубандать – чесаться, арх.

Кобра – горсть, пригоршня, арх.

Кортом, кортома – аренда, прокат, наем, взаймы, арх.

4.2. Причины заимствования тематических групп лексики

В ходе проведения анализа тематических групп лексики уместно задаться вопросом о причинах, повлекших за собой заимствования. Нами были выявлены следующие причины:

Большинство групп лексики представляют собой слова, относящиеся либо к абсолютно новым для славянского населения видам деятельности (например, зверобойный промысел, оленеводство), либо к новым видам деятельности уже знакомой (вылов морских рыб, охота в незнакомых условиях нового географического пояса). Таким образом, совершенно естественным будет то, что слова для обозначения этих новых видов деятельности были восприняты от коренного населения северного края, а не создавались при помощи средств родного языка.
Другой пласт заимствованной лексики формируется названиями одежды, обуви, домашней утвари и еды. Заимствования этой группы обусловлены бытовыми контактами. Здесь можно предположить, что сами предметы из вышеперечисленных тематических групп (а не только их названия) были взяты у финно-угорских народов в процессе заключения межэтнических браков и последующего процесса ассимиляции. Этой же причиной можно объяснить наличие заимствованной лексики, принадлежащей группам, описывающим деятельность славянам хорошо известную (например, разведение домашних животных, земледелие, собирательство).
Особняком стоит группа, имеющая отношение к язычеству. Вопрос о причинах заимствования данной лексики спорен. Можно предположить, что названия нечистой силы были заимствованы по мотивам табу, а названия чудских и самоедских богов-идолов – в процессе бытовых и торговых контактов. Но некоторые ученые (в частности Мызников) предполагают, что сюда же должны быть отнесены названия жрецов и мест погребений, якобы из-за их четкого противопоставления по модели «язычество-христианство» в сознании носителей диалекта, с чем мы не можем согласиться, так как данные слова, в письменных источниках фиксируемые с 13 века, употреблялись там для обозначения как христианских, так и языческих захоронений и названия жрецов (которые изменяли свое значение в «врач, знахарь», когда речь велась о христианах).
Мотивы табу могут расцениваться как причина заимствований и в отношении некоторых других групп лексики. Это традиционно названия некоторых животных (ящерицы, белого медведя) и физиологических процессов в организме человека (менструации, болезни).
Заимствование глаголов, характеризующих действия людей связано с экспрессивным элементом, заключенным в их семантике. Причем часто слова обладают незаметными для ученого-филолога, но весьма существенными для носителя диалекта оттенками смысла. В пример можно привести два слова «веньгать» и «нявгать». Для человека не выросшего в данной диалектной среде слова эти могут показаться абсолютными синонимами, но для жителя Архангельской области различия будут очевидны. Но, что интересно, не только в этом, но и в большинстве случаев информант не сможет на словах объяснить это различие.
Закон речевой экономии во многих случаях также будет играть существенную роль. Это справедливо как для уже упомянутых выше глаголов, так и для географической и метеорологической лексики. Ведь гораздо легче сказать «тайбола», «кареньга», «бухта» и «кувайта», чем «густая, проходимая только зимой чаща», «кривое и суковатое дерево негодное для постройки», «мелкий раскрошившийся лед и вода вперемешку со снегом» и «спокойное состояние воды между приливом и отливом». Заимствования также позволяют одним словом дать точное, меткое описание той или иной реалии.
Что касается географии и метеорологии, то причиной проникновения в говоры Севера может являться стремление человека к более мелкому членению реальности, разбивке ее на виды и подвиды явлений и реалий окружающего мира.
Последней, из выделенных нами, но от этого не менее важной причиной может являться звуковой строй слова. На первый взгляд данная причина может показаться несущественной, но не стоит забывать, что тип сознания наших предков отличался от нашего. Для них поэтичность, звучность речи стояла чуть ли ни на первом месте. Именно желанием окружить себя красотой можно объяснить проникновение в говоры таких слов как «вилайдать», «рёцейдать», «ружайдать», «чулейдать», «веньгать», «нюгайдать», «нявгать», «шабайдать» и тому подобное.

4.3. Синтагматические отношения внутри выделенных групп лексики

Особенностью синтагматических отношений внутри групп лексики будет трудность выделения синонимических и антонимических рядов. Из всей изученной лексики нами была выделена лишь три группы антонимов «кроп (туша убитого тюленя, не освежеванная) – равдушка (освежеванная, очищенная от жира и сала туша морского зверя)», «важенка (самка северного оленя) – хора (олень-самец)» и «кареньга (кривое и суковатое дерево, негодное для постройки), мянда (сосна, растущая на болоте и потому не годная для строительства), хонга (усохшая сосна) – конга (мощная смолистая сосна)». Это объясняется тем, что лексика, заимствованная из финно-угорских и самодийских языков, практически не затрагивает такие понятия, которые могут быть противопоставлены по каким-либо признакам. Все перечисленные выше антонимические ряды скорее являются исключением.

Синонимы были выделены нами в следующих группах лексики: зверобойный промысел (равдушка - раук), рыболовство (кибас – комбач; майна - малайдукса) и оленеводство (контус – хора – шаламат; кундус – убарас; лопанка – неблюй; са - сян). В отношении последних синонимических рядов можно заметить, что слова их составляющие были зафиксированы в говорах разных районов Архангельской области, куда попали из разных языков (все слова с пометой «мез.» пришли из самодийских языков). Слова «са» и «сян» происходят от одного источника (коми или ненецкого sa), но первое фиксируется у носителей диалекта значительно реже, что можно объяснить его нехарактерностью для русского языка, неудобностью произношения и затрудненностью отношения к оному из трех родов. На основании этого возникло слово «сян», которое в данный момент времени составляет синонимическую пару для лексемы «ся», но в дальнейшем, скорее всего, окончательно вытеснит ее из диалектов Севера.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как итог проделанной работы можно сделать следующие выводы:

Финно-угорское и самодийское лексическое наследие в диалектах русского языка, в частности в диалектах Архангельской области, представляют большой интерес как для русской диалектологии и истории языка, так и для финно-угроведения. История старых заимствований и субстратных явлений, сформировавших русские северные диалекты, служит важным источником реконструкции словарного состава древних языков Севера.
В говорах Архангельской области прибалтийско-финские и самодийские пласты лексики составляют основной массив слов иноязычного происхождения. Причем: в левобережном южном Подвинье отмечается воздействие прибалтийско-финского смешанного влияния; в Обонежье, по берегам Белого моря и северного Подвинья – воздействие карело-саамского и частично самодийского компонента; в Каргополье фиксируется лексика карело-вепсского происхождения; в Мезенском районе сильно самодийское языковое влияние. Заимствования финно-угорского происхождения не прибалтийско-финской природы менее значимы, за исключением коми языка, доминирующего в восточной части области.
В ходе анализа тематических групп лексики нами были выделены следующие основные причины проникновения и закрепления в говорах финно-угорских и самодийских лексем:
- Столкновение с новыми реалиями жизни и видами хозяйственной деятельности, хорошо знакомыми финно-уграм и самоедам.
- Тесные бытовые и торговые контакты с последними.
- Закон языковой экономии: использование одного финно-угорского или самоедского слова вместо описательного русского оборота.
Включение финно-угорского компонента происходило как путем узкого (прямого) заимствования, так и при помощи словообразовательного и семантического калькирования (заимствования в широком смысле слова). Заимствованные слова вошли и прочно закрепились в составе северорусских говоров, только получив оформленность морфологическую, которая в свою очередь была невозможна без словообразовательной.
Проблемой, требующей дальнейшего подробного изучения, будет являться выделение словообразовательных формантов в апеллятивной лексике и выявление русских словообразовательных моделей, по типу которых неисконная лексика встраивается в морфологическую систему русского языка.
В данной работе разграничиваются термины «фонетическая субституция» и «адаптация». Первая имеет место только при анализе ранних контактов и заимствований, когда финно-угорская и самодийская лексика входила в состав русского языка и осваивалась его носителями. На более позднем этапе уместнее говорить об адаптации исконной (финно-угорской или самодийской) фонетической системы к системе звуков русского языка.
Касаясь языкового взаимодействия в сфере фонетики, следует отметить процессы адаптации заимствованной финно-угорской и самодийской фонетических систем к системе звуков русского языка. Субстратные заимствования на современном этапе развития северорусских говоров представлены только вепсской фонемой [γ]. При дальнейших контактах все финно-угорские и самодийские фонемы были заменены на соответствующие русские.
В ходе проделанного анализа лексики была выявлена следующая частотность заимствования разных частей речи: девяносто процентов лексем – это существительные, а в остальные десять процентов входят глаголы, прилагательные и наречия. Главенство существительных объясняется предметным восприятием мира человеком; сравнительно небольшое количество прилагательных и глаголов – зауженностью их семантики притом, что основная понятийная база строится средствами русского языка. Факультативность фиксации наречий объясняется поздним появлением этой части речи в финно-угорских и самодийских языках.

Основной причиной перехода слова из одной части речи в другую в процессе заимствования, по нашему мнению, является восприятие позднее заимствованных слов как частей речи родного языка на основании созвучия.

В заключении следует отметить, что представленный в работе лексический материал не является мертвым. Ссылаясь на работы Т.Н. Плешковой, Л.П. Комягиной и В.Я. Дерягина, можно с уверенностью сделать вывод, что на территории Архангельской области до настоящего времени сохранилась апеллятивная лексика финно-угорского и самодийского происхождения в составе народных говоров. Причем характерно это для всех групп населения.

Функциональная устойчивость заимствованной лексики объясняется сохранностью вековых народных историко-культурных традиций, характерных черт быта, северного характера, представлений коренных северян об окружающем мире в целом.

Это и составляет своеобразие современных диалектов Архангельской области.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Аванесов Р.И. Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974.
Булатов В.Н. Русский Север. I том. А., 1997.
Витов М.В. Данные антропологии как источник по истории колонизации Русского Севера//История СССР. 1964. №6.
Дерягин В.Я., Комягина Л.П. Из истории и географии финно-угорских заимствований в северорусских говорах // Вопросы изучения лексики русских народных говоров. Л., 1973.
Зайцева М.И. Грамматика вепсского языка. Л., 1981.
Касаткин Л.Л. Прогрессивное ассимилятивное смягчение задненёбных согласных в южнорусских говорах. М., 1968.
Куратов А.А. Северная топонимика // Патриот Севера. А., 1985.
Макаров Н.А. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI – XIII вв. М., 1997.
Мачинский Д.А., Мачинская А.Д. Северная Русь, Русский Север и Старая Ладога в VIII – IX вв. // Культура Русского Севера. Л., 1988.
Мосеев И.И. Краткий словарь поморского языка. А., 2005.
Муллонен И.И. Топонимия Посвирья. Проблемы этноязыкового контактирования. Петрозаводск, 2002.
Мызников С.А. Лексика финно-угорского происхождения в русских говорах Северо-Запада. СПб., 2004.
Плешкова Т.Н. Особенности языковой ситуации Архангельского Севера и формирующие их факторы. А., 2003.
Повесть временных лет. 41 л 1950.
Попов А.И. Русские народные говоры и влияние иноязычных соседей (этимологические этюды)//Вопросы изучения лексики русских народных говоров. Л., 1973.
Попова М.А. О семантическом аспекте заимствований//Русская речь. 2007. №6.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в четырех томах. Изд. 2-е, стереотип. Тома I, II, III, IV. М., 1987.
Palmeos P. Karjala Valdai murrak//Easti NSV Teaduste Akademia Seltsi Toimetised, 5. Tallin, 1962.

СПИСОК ИНФОРМАНТОВ

Костылев А.В., 1958 г.р., место рождения и проживания г. Северодвинск.
Пантелеев Г.Н., 1960 г.р., место рождения с. Ертома, Удорский р-н, респ. Коми, место проживания г. Сыктывкар, респ. Коми.
Пантелеева И.А., 1953 г.р., место рождения и проживания г. Архангельск.
Титов А.А., 1957 г.р., место рождения пос. Самодед, Плесецкий р-н, Арх. обл., место проживания г. Архангельск.
Широхова Р.И., 1905 г.р., место рождения д. Чаща, Шеговарский сельсовет, Шенкурский р-н, Арх. обл., место проживания г. Архангельск.

Blog

Курсовая работа финно-угорский и самодийский компоненты в говорах современной Архангельской области

Содержание