Валентина осеева динка 1-2 динка динка прощается с детством валентина осеева динка динка 1

Вид материала

Содержание

Новые планы
Линин бог и гречневая крупа
Обо всем понемногу

Подобный материал:

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 73

Глава тринадцатая

НОВЫЕ ПЛАНЫ

Динка сидит на утесе и весело болтает:

- К нам дядя Лека приезжал! Он сказал, что мы с

Мышкой молодцы и что Виктор Николаевич на нас не сердится!

- А чего ему сердиться! На чужой каравай рта не разевай! Дружбу разбивать

нельзя! - серьезно говорит Ленька.

Заходящее солнце освещает большой камень Стеньки Разина. На камне сушится

сорванная трава, а внизу, у входа в "пещеру", горит маленький костер и в

котелке варится картошка. Ленька, сидя на корточках, подкладывает в огонь

щепки.

- А я вашего Костю видел... у Митрича... И дедушка Никич твой там был, -

говорил Ленька.

- Зачем? - удивляется Динка.

- Так, верно, зашли... Никича-то я часто у рыбаков вижу, а вот Костю в

первый раз... Я испугался да скорей, ушел! - тыкая ножом картошку, говорит

Ленька.

- Костя ничего не сказал. Они с Катей уже совсем помирились. Катя такая

веселая стала и ко мне ничуточки не придирается... А мама вчера опять с

последним пароходом приехала! - рассказывает Динка.

Ленька стягивает рукава и, захватив, ими котелок, снимает его с огня.

- Сейчас картошку есть будем! - сглатывая слюну, говорит он.

- Давай! - весело соглашается Динка и, усевшись поудобнее, ждет.

Ленька выливает воду из котелка и кладет на камушек жестянку с солью.

- Ну, давай мне! - заглядывая в котелок, говорит Динка.

- Погоди, она горячая... Пальцы обожжешь!

Ленька вынимает одну картошку и кладет не камушек,

- Вот остынет, тогда и будешь есть.

- А ты?

- Сейчас и себе остужу, - говорит Ленька, вытряхивай из котелка еще три

картошки.

Ленька не ел со вчерашнего вечера. Утром, потолкавшись на пристани и не

заработав ни копейки, он пошел к Митричу. Но у Митрича были Костя и

дедушка Никич. Договориться насчет продажи рыбы не удалось, и Ленька снова

пошел на пристань. Утренние пароходы уже прошли, и никто не нуждался в его

услугах, а голод начинал мучить все сильнее... Базарная площадь тоже

опустела, торговки разошлись, и только кое-где одна-две еще сидели с

семечками. Ленька вспомнил, что вчера мужики грузили на лодку картофель и

у одного из них лопнул мешок. Пошарив около мостков, он нашел завалявшиеся

в песке четыре картофелины и пошел на утес.

Слушая болтовню Динки и подкладывая щепки в огонь, мальчик нетерпеливо

ждал, пока сварится картошка, и думал о том, что завтра надо во что бы то

ни стало проехать "зайцем" в город и постараться заработать себе на хлеб.

- Ну, ешь, - сказал он, придвигая к Динке картофелину. Динка, обжигаясь,

неумело чистит кожуру и, макая картошку в соль, спрашивает:

- А хлеба у тебя нет?

- Да вот... не купил я... - вздыхает Ленька. Динка тревожно вглядывается в

бледное лицо товарища и, вспомнив тот день, когда он обещал ей накупить

всякие подарки, тихо спрашивает:

- Ты еще не забогател, Лень?

- Нет еще. Вот завтра поеду в город... может, работу какую найду... Иной

раз привезут чего-нибудь в лавку, ну, лавочник и зовет: кто, мол, хочет

таскать. А то просто на базаре кухарка али барыня накупит всякой провизии,

а нести ей тяжело, и тоже просит: "Поднеси, мальчик"... Работа найдется...

Вот поеду завтра... - глотая горячую картошку, говорит Ленька.

- А сегодня никто тебе не сказал: "Поднеси, мальчик"? - задумчиво

спрашивает Динка.

- Сегодня я поздно пошел. Раз - то, что ночью не спал, захолодал, как

лягушка, а два - то, что к Митричу ходил; думал, он рыбу пошлет продавать,

а Митрич ничего не сказал... Ну, и пароходы прошли... - рассказывает

Ленька.

Динка заглядывает внутрь Ленькиной пещеры и мысленно представляет себе,

как, съежившись, сидит тут ночью захолодавший, как лягушка, Ленька.

- Лень! - быстро говорит она. - Я тебе дам свое одеяло

Оно у меня под простыней лежит. Это старое одеяло, я ещ„

родилась в нем...

- Что ты! Из дому вещи таскать... Я вон травы высушу и подстелю себе. А

заработаю, так куплю на толкучке и одеяло, - решительно отказывается

Ленька.

- Нет, я принесу все равно! И ты мне даже не говори! Что ты все поперек да

поперек! - сердится Динка. - Не хочу, я, чтоб ты как лягушка был! Идем

сейчас!

- Куда? - оторопело спрашивает Ленька.

- Домой! Я одеяло тебе вынесу! Идем! - вскакивает Динка.

- Да что ты как смола... Вот привяжется с чем-нибудь... Что ты за человек

такой? - удивляется Ленька и, вдруг подавившись картошкой, заразительно

хохочет: - Ой, не могу! Картина!

- Чего ты? Ну, чего ты? - тормошит его Динка.

- Ой, я... - хохочет Ленька и, опрокинувшись навзничь, дрыгает ногами. -

Ой, я... вспомнил, как ты... на бороде... повисла... Ха-ха!

- Хозяина, да? - фыркает Динка.

- Ой... ой... сама повисла... а сама кричит: "Робя... робя..." Ха-ха-ха! -

задыхаясь от смеха, вспоминает Ленька.

- Ну, а что ж! А что ж! Ведь я же долго висеть не могу!

А потом он меня за волосы схватил... - трясет его за плечо Динка.

- Ой, погоди! Слышь... - Ленька вдруг садится, и лицо его сразу делается

серьезным. - Слышь, Макака: я вчера того Васю видел. Ну, грузчик, который

в тельняшке был... Они пароход "Надежду" разгружали, а я так стоял...

- Ну, и чего этот Вася?

- Он узнал меня и спрашивает: "Ну, как живешь, Воробей? Где, грит,

сестренка твоя?"

- Сестренка! - смеется Динка.

- Ну да! Это он про тебя. И тоже посмеялся насчет бороды, а потом и

говорит: "Твой хозяин сюда боле не заявится...";

- Не заявится? - радуется Динка. - А куда же он заявится?

- Да ничего он больше не сказал... Тут как раз капитан подошел... Хороший

капитан! Все грузчики его хвалят. Сроду он с ними не торгуется... Ну, я

постоял да пошел... Вот бы и правда не вернулся мой хозяин!.. -

мечтательно протянул Ленька.

- А тебе что? - вскинулась вдруг Динка. - Ты ведь на утесе теперь... Как

увидишь баржу, так и спрячешься. А придет он, я eгo опять за бороду! -

расхрабрилась Динка.

- Сюда не придет... - усмехнулся Ленька. - Только ВОТ бумаги у него на

меня, он мне вроде как отчим приходится полицию не заявил бы...

- В полицию? Тогда, значит, у тебя будет обыск? - с испугом спросила Динка.

- Да нет, какой тут на утесе обыск... Меня самого зацапать могут: ведь я

то на базаре, то на пристани шатаюсь, - озабоченно сказал Ленька. - На

бродяг часто облаву делают.

- А разве ты бродяга?

- Ну, а кто ж я? Живу как птица, ни рабочий, ни што... Вот если бы нам с

Федькой лодку купить, мы бы к рыбакам пристали... Тогда ищи-свищи ветра в

поле!

- Лень... - подумав, сказала Динка. - Я завтра начну с шарманщиком ходить.

Нам с ним много денежек будут давать... Я заработаю, и мы купим лодку,

хорошо?

- А что ж! Походи с неделю... Ты заработаешь, да я... может, и накопим!

Только гляди, чтоб мать не узнала... А так бы хорошо! - оживился Ленька.

- Никто не узнает! Я на Учительских дачах петь буду! - весело сказала

Динка. - А сейчас пойдем, одеяло вынесу!

- Ну, давай уж! - нехотя поднялся Денька.

Глава четырнадцатая

ЛИНИН БОГ И ГРЕЧНЕВАЯ КРУПА

Утром Динка долго копается, разыскивая свое рваное платье и переодеваясь в

укромном уголке около забора. На пристани уже никого нет, день будний, и

торги идут скучно. Динка заглядывает во все уголки, открывает дверь в

чайную, бежит к булочной, но старика шарманщика нет...

- Вы не знаете, где живет шарманщик? - вежливо спрашивает она торговку

семечками.

- А мне что до его? Где хочет, там и живет, - лениво отвечает торговка.

"Опоздала, - думает Динка. - Он уже, наверное, пошел по дачам... Что ж

теперь делать? И Ленька уехал, незачем идти на утес". Девочка медленно

плетется домой, нехотя переодевается в кустах и ныряет в лазейку.

Маленькая дача кажется ей пустой и неуютной. Мама приезжает поздно. Теперь

они часто обедают и ужинают без нее. На террасе уже не слышно веселых

голосов, как будто все живущие разошлись по разным дорожкам сада и никогда

не сходятся вместе.

Алина уже не кладет на стол круглые папины часы и не объявляет, что

пароход "Гоголь" вышел из Самары... Никто не знает, когда ждать маму, и от

этого стало так скучно за обедом, так пусто во всем доме. А между тем

каждый занят своим делом. Из сада доносится голос Анюты... Алина

обязательно хочет научить Анюту читать, она даже заявила маме, что на

время откладывает занятия с детьми.

- Когда мы уедем, Анюта будет очень скучать. Пусть она научится читать

книги. Мы с Мышкой оставим ей много книг, - сказала Алина.

Анюте трудно вырваться из дома, но она тоже очень хочет научиться читать

и, как только мать отпускает ее, бежит к Алине.

- Мы-а... мы-а... - вытягивает Анюта.

- Ма-ма, - поправляет ее Алина. - Здесь нет буквы "ы", а у тебя она

слышится. Не прибавляй ее каждый раз.

Анюта - понятливая и послушная. Она уже выучила все буквы, и Алина

довольна своей ученицей. Сейчас они вместе читают маленький рассказик по

букварю.

Но Динке скучно их слушать. Постояв на дорожке, она тихими шагами

направляется к палатке... Она все еще не помирилась с Никичем... "Может,

сейчас помириться?" - думает она, но Никича нет. Он теперь занялся рыбной

ловлей и даже сделал какие-то мудреные удочки, с двумя крючками каждая.

"Это, наверное, чтоб сразу ловилось две рыбы. Вот Леньке бы такую удочку!

Но Никич куда-то их отнес и одну уже подарил Митричу..." Динка заглядывает

внутрь палатки и идет искать Мышку. Потом, передумав, решает заглянуть к

Лине.

"Интересно, где у Лины картошка? И каши всякие. Хорошо бы отнести на

утес... Если Ленька ничего не заработает, то можно сварить похлебку".

Динка подходит ближе к кухне... Лина стирает. Из-за кустов видно ее

широкую спину, видно, как она стряхивает с рук мыльную пену и налегает на

кучу мокрого белья, а потом, выкрутив его, с шумом бросает в таз. Лина

стирает... Но почему же она не поет?

Динка в нерешительности останавливается... Дина считает стирку очень

важным и ответственным делом. Обычно она еще с вечера предупреждает всех

домашних:

"Завтра обеда не ждите... Белье намочила". И на другой день с утра около

кухни начинается громыхание корыта, плеск воды и какая-то особая,

задушевная песня.

Любовь, восторги я заби-ила,

Теперь, однако, тем дрожу, -

чувствительно выводит Лина, сжимая и отжимая белье. - Это значит: "одна,

как тень, брожу?...обязательно скажет кто-нибудь на террасе, заслышав

Линино пение. Но Лина не придерживается точного текста песен.

Кого я страшно так любила,

Того коварством нахожу, -

певуче жалуется она и, шлепая в таз отжатую простыню, начинает новую

строфу:

Забудь ты, зрост, мою походку,

Забудь черты мово лица...

Но сегодня Лина стирает в полном молчании. Она, наверное, очень злая

сейчас... "На кого же она злится?" - думает Динка и, приподнявшись на

цыпочки, вдруг замечает Мышку.

Мышка сидит на траве, сжавшись в такой маленький комочек, что ее почти не

видно за корытом.

- Значит, твой бог, Лина, - это вообще враг людей? - неожиданно спрашивает

Мышка.

Динка фыркает и зажимает ладонью рот.

"Вот дурка! Что это она сказала? Сейчас Лина ей даст!" - со смехом думает

она.

Но Лина так огорошена, что не сразу находит ответ.

- Господи! - стонет она, выпрямляясь и поворачиваясь к Мышке. - Да как же

это язык твой повернулся? Ведь за этакую хулу руки-ноги тебе покорежит!

Паралик разобьет!..

- Да подожди... Ты только не сердись, Липочка, - быстро перебивает ее

Мышка. - Но ты же сама сказала, что бог посылает людям всякое горе...

- Батюшки мои! Да разве я так сказала? Ведь это жив священном писании

говорится, что господь бог наш посылает людям испытания, чтобы укрепить их

веру во всемогущего. И не греши ты, ради господа! - стряхивая с рук пену,

испуганно убеждает Лина.

- Да я не грешу... Ты не бойся... Ты только скажи: а почему, если твой бог

все может, - так почему он не сделает всех людей счастливыми? Почему люди

умирают, плачут, просят его, а он не делает? Значит, он не всемогущий или

совсем не добрый... - торопливо говорит Мышка, боясь, что Лина не даст ей

высказать свою мысль. - Тогда какой же он бог? И где он сидит?..

Динка, забывшись, вылезает на дорожку. И правда, где он сидит, этот бог? И

кто его видел? Но Лина ничего не желает отвечать.

- Уйди отсюдова! - кричит она на Мышку. - Ты мне всю стирку спортила,

сердце мое растравила! Нехристями вы растете! Нет, чтобы стать на коленки

да за мать помолиться, чтоб господь ее уберег, так ты еще слова такие

говоришь! Господи, и куда я с вами поденусь?! Спаси и сохрани нас,

господи! - наклоняясь над бельем, причитает Лина; крупные слезы текут по

ее щекам и падают в мыльную пену.

- Уходи отсюда, - замахивается на сестру Динка. - Смотри, что сделала!

Наговорила тут всякого! Иди, иди отсюда!

- Но ведь я только хотела... - огорченно шепчет Мышка, оглядываясь на Лину.

- Иди, иди! - толкает ее Динка и, заглядывая в лицо Лины, примирительно

говорит: - Не плачь, Линочка... Мышка просто неверующая... А ты

верующая... И у тебя икона висит этой самой заступницы... Если бог есть,

тебе ничего не будет, а если бога нет, то и Мышке ничего не будет. Не

плачь!

- За вас плачу, - сморкаясь в мокрый передник, тихо говорит Лина.

Но мысли Динки уже вертятся около картошки.

- Я пойду в кухню, Лина, посмотрю на твою заступницу, - делая постное

лицо, говорит она.

- Сходи... Да лоб-то перекрести хоть разок... - смягчается Лина.

Динка осторожно переступает порог кухни и, не глядя на заступницу,

тыкается носом во все кошелки. Но картошки нигде нет. Динка присаживается

перед шкафом и, открыв дверцу, наугад запускает руку в какой-то пакет.

"Каша!" - догадывается она и, не зная, куда взять эту крупу, сыплет ее

себе за ворот. Потом, обтянув потуже платье и держа на боку складки,

смиренно выходит из кухни.

- Видала... Ничего, хорошая заступница, - говорит она, проходя боком мимо

Лины и скрываясь за кустами.

"Никича нет... высыплю сначала в сундучок", - думает она, тихими шажками

направляясь к палатке и чувствуя, что крупа уже просачивается ей на

живот...

- Динка! Она плачет! - выскочив из кустов, вдруг бросается к ней Мышка.

- Отойди! - кричит Динка, изо всех сил стягивая платье, но крупа тоненьким

ручейком сыплется на дорожку.

- О-о! - удивленно говорит Мышка, - Из тебя что-то сыплется!

- Так подставь что-нибудь! Руки подставь - нетерпеливо командует Динка.

Мышка, присаживаясь на корточки, Складывает обе ладони.

- Но с тебя со всех сторон сыплется! - испуганно бормочет она, подставляя

ладони.

Динка садится на землю и еще крепче зажимает собранную сбоку материю.

- Принеси скорей пакет, - просит она.

- Какой пакет? Я принесу газету!

- Ну газету! Только скорей! Я делаюсь больной! - мрачно вздыхает Динка.

Она хочет сказать сестре, чтобы она никому не говорила, но уже поздно...

- Катя, Катя! Дай газету! Из Динки сыплется крупа! - кричит Мышка, не

добегая до террасы.

- Что такое? Какая крупа? - слышится голос Кати, и Мышка уже мчится

обратно, держа в руках газету.

- Расстели на траву... Вытряхни меня... - быстро командует Динка,

становясь на газету.

Мышка дергает ее со всех сторон за платье, но крупа уже почти вся

высыпалась раньше.

- Что это вы делаете? - спрашивает, подходя, Катя.

- Это... птичкам! - чуть не плача, объясняет Динка.

Глава пятнадцатая

ОБО ВСЕМ ПОНЕМНОГУ

В те часы, когда раньше приезжала мама, детям становятся особенно скучно.

Все так же гудит у пристани пароход "Гоголь", а мамы нет... Но сегодня

Катя приготовила детям сюрприз.

- Алина! - говорит она. - Мама приедет, как обычно. Возьми часы и объявляй!

Алина забывает, что она уже "взрослая", и вприпрыжку бежит за часами.

- Пароход "Гоголь" вышел из Самары! - каким-то особенным голосом объявляет

она.

Динка вместе с сестрами радуется приезду мамы и беспокоится, что этим же

пароходом приедет Ленька, на заборе появится флажок, а ей нельзя будет

уйти из дому. Мама приезжает веселая, и всем сразу становится весело. К

обеду возвращаться откуда-то и дедушка Никич. Динке очень хочется

помириться с дедушкой, но она не знает, как это сделать.

- Сегодня мама раньше приехала! - заглядывая ему в лицо, говорит она за

обедом.

Но Никич не обращает никакого внимания на ее слова, он говорит со всеми,

кроме Динки, и девочке становится обидно.

"Ладно, ладно!" - думает она.

Но когда обед кончается и Никич идет к себе в палатку,

Динка бежит за ним и, догнав его у самого входа, смущенно предлагает:

- Давай помиримся, дедушка Никич, а то нам все некогда - то тебе, то мне.

Старик останавливается и холодно спрашивает:

- А как это наспех мириться, по-твоему?

- Не знаю... Просто, чтобы все по-прежнему было.

- А если у человека обида есть, то куда она денется? - спрашивает опять

Никич.

Динка опечаливается:

- А у тебя еще есть обида?

- Конечно. Нагрубила ты мне, старику, обидела меня, как же я могу быть с

тобой по-прежнему? Что ты для этого сделала? Пришла ли, прощенья ли

попросила, совесть ли тебя мучила?

- Совесть мучила, - говорит Динка. Старик молча смотрит на нее.

- Видно, мало мучила, - говорит он и уходит в свою палатку.

Динка присаживается па пенек у входа и, подперев рукой щеку, задумывается.

Никич прибирает свою постель на нарах, переставляет что-то на столе и,

выглянув из палатки, видит девочку:

- Ступай. Чего сидишь?

- А ты не будешь мириться? - спрашивает Динка.

- Опять тот же разговор... Я же тебе объяснил, - пожимая плечами, говорит

Никич.

- Ну, так и я тебе объяснила, - отвечает Динка,

- Что ты мне объяснила?

- Что меня совесть мучает... - со вздохом говорит Динка.

- Ну, - разводит руками Никич, - ты сама виновата.

- А разве я говорю, что ты? Я только говорю: давай мириться, потому что

меня совесть уже мучила. Но Никич не сдается.

- Иди, иди... Пусть еще помучает, - говорит он, легонько поворачивая

девочку за плечи.

- Нет, - говорит Динка. - Уже хватит. Мне ведь без тебя скучно... Давай на

правду мириться, дедушка Никич!

- Ну, гляди... чтоб этой грубости больше не было! - грозит пальцем Никич.

- Конечно. Я и сама не хочу - ты очень долго сердишься. С тобой надо

по-хорошему, - соглашается Динка и, обхватив шею Никича, звонко чмокает

его в щеку. - Вот и помирились! Ну, я пойду!

Старик озадаченно смотрит ей вслед и, махнув рукой, уходит в палатку.

Динка мчится к забору. Если Ленька пришел, ей надо сказать ему, что мама

сегодня дома. Но Леньки нет, и солнце ужо садится. Как же быть? Ей же

нельзя бегать каждую минуту и оставлять маму. Она так соскучилась по

маме... Ей бы только знать, что Ленька приехал и заработал себе на еду...

- Лень! - тихонько зовет Динка, прижимаясь лицом к щели.

- Макака! - выскакивает вдруг из кустов Ленька. - Это ты тут? А я думал -

опять Алина, и запрятался, - шепотом говорит он.

- Мама приехала... - не слушая его, торопливо шепчет Динка. - Я не

приду... У тебя есть еда?

- Я ел... Со мной один случайный случай вышел. Помнишь студента, того, в

шинели, мы еще рыбу ему дали? - прижимаясь к щели, спрашивает Ленька. -

Так я у него чай пил... и вот, гляди, что тебе принес. - Ленька

просовывает в щель нагревшийся от его руки стеклянный шарик. - Он сам

дал... Ты на свет погляди, там внутри вроде картинка... Пароходы плывут,

лодки...

- Ой, - восхищенно шепчет Динка, - какой красивый шарик!

- Приходи завтра на утес... с утра приходи. Я тебе что расскажу... из-за

чего у нас дружба вышла со студентом-то этим...

Но Динка занята стеклянным шариком. Бока его помяты и исцарапаны.

- Лень, а почему этот шарик вот тут поцарапан?

- Да он им сахар бил. Как стукнет при мне, я аж испугался. Такую-то

драгоценную вещь портить., . - Ленька вдруг замолкает и, пригнувшись,

быстро скрывается в кустах.

- Дина, с кем ты разговариваешь? - окликает сестру Алина.

Динка прячет за спину шарик и отходит от забора.

- Я ни с кем не разговариваю.

- Нет, ты разговаривала, - раздвигая кусты и заглядывая через забор,

говорит Алина.

Динка сердито выпячивает нижнюю губу.

"Вот еще какая искательница? Чуть-чуть Леньку не выискала", - недовольно

думает она и, желая подразнить сестру, безразлично говорит:

- Я просто сказала: иди, иди себе, дурак!

Алина широко раскрывает глаза:

- Кому ты сказала?

- Да одному человеку, потому что он все ходит да ходит тут, - искоса

наблюдая за сестрой, сочиняет она.

- Какому человеку? Где он ходил? Тут был какой-то мальчик... -

оглядываясь, говорит Алина.

- Ну нет... Это так один... с бородой... - пугает Динка. Но Алина вдруг

успокаивается:

- С бородой? Так это дачник. Как же ты смеешь обругивать кого-нибудь через

забор? Иди отсюда сейчас же! Вот я скажу маме! - хватая сестру за плечо,

строго говорит Алина.

Динка понимает, что попала впросак, и, упираясь, кричит:

- Не толкайся!.. Я бородатому ничего не сказала. Я тому, который без

бороды... гладенькому такому!

- Какому гладенькому? - снова останавливается Алина. Динка чувствует, что

попала в цель,

- Ну да, гладенькому... без бороды, без усов, лысому...

- Лысому? - в замешательстве переспрашивает Алина. Но Динке хочется еще

крепче припугнуть сестру.

- Он как подскочит к забору да как скривится вот так... - Динка,

зажмуривает один глаз и скашивает на сторону рот, - да как моргнет на

меня...

- Это какая-то ерунда.., - серьезно глядя на нее, говорит

Алина.

- А я ему говорю: иди, иди, дурак! - увлекается своим сочинением Динка.

Но Алина краснеет от гнева:

- Иди домой! Врушка! Несчастная врушка!

- Как хочешь... - пугаясь, говорит Динка и покорно идет рядом с сестрой.

Около террасы цепкие пальцы Алины выпускают ее плечо. От крокетной

площадки доносятся громкий смех и веселые голоса...

- Крачковские пришли, - упавшим голосом говорит Алина и, взбежав по

ступенькам на террасу, скрывается в свою комнату.

Динка кладет на ладонь стеклянный шарик, разглядывает его на свет, пробует

языком.

- Вкусный-превкусный... Не конфетка, не игрушка, а неведома зверюшка... -

счастливо улыбаясь, говорит она.

А на площадке снова раздается общий смех и голос Крачковской:

- Ну что ж, Гога, отвечай, отвечай! Иначе твоя юная дама посадит тебя в

галошу!

- Да побей меня бог, если я понимаю, о чем она спрашивает! - комически

восклицает Гога.

- Я спрашиваю: из какого ребра сделал бог Еву? И еще: где находятся у

человека берцовые кости? - уверенно звенит голосок Мышки.

Динка прячет за пазуху свой шарик и бежит на площадку.

На скамейке, покатываясь от смеха, сидят мама, Катя и мадам Крачковская. В

серединке площадки, оправдываясь и пожимая плечами, стоит смущенный Гога,

а рядом с ним торжествующая Мышка.

- Ну, как же ты не знаешь! Сколько ребер было у Адама? И потом, берцовые

кости... Ведь это же устройство человека, и каждый порядочный джентльмен

должен знать, как он устроен! - твердо повторяет Мышка выученную наизусть

фразу.

- Ха-ха! Браво, браво, Мышка! - хлопают в ладоши

Крачковская и Катя.

Мама вытирает мокрые от смеха глаза.

- Ха-ха-ха! - громко доносится с гамака, где сидит

Костя.

- Я проиграл! Проиграл! Сознаюсь! - прижимая руку к груди, кричит Гога и,

подняв с площадки брошенную кем-то сухую ветку, подносит ее Мышке. - Отдаю

пальму первенства!

- Браво! Браво! - хлопают взрослые.

Динка, забыв про все на свете и наслаждаясь торжеством

Мышки, выскакивает на площадку.

- Браво! Браво! - кричит она, тоже хлопая в ладоши. Стеклянный шарик

выскальзывает из-под ее рукава и подкатывается под ноги Косте. Костя

машинально поднимает его и, проводя пальцем по обитым и исцарапанным

бокам, задумчиво говорит:

- Что это за игрушка? Где-то я уже видел такую...

- Это мое! - подскакивает к нему Динка.

Но Костя снова проводит пальцем по исцарапанным бокам и силится что-то

вспомнить.

Blog

Валентина осеева динка 1-2 динка динка прощается с детством валентина осеева динка динка 1

Содержание