Юрий Никитин
| Вид материала | Документы |
- Юрий Никитин, 4253.8kb.
- Юрий Никитин Фарамунд, 4898.32kb.
- Никитин Б. П. Здоровое детство без лекарств и прививок от семьи никитиных (Вместо предисловия, 5715.63kb.
- "хожение за три моря" афанасия никитина, 1022.23kb.
- Программа самара 28 30 марта 2012 г. Организационный комитет конференции Председатель:, 185.87kb.
- Мд проджект лтд, ООО teл./Фaкс: +7 (495)-718-35-97 Тел моб. 8-916-155-98-10, 57.15kb.
- Никитин Сергей Никитин Описание курса и программа, 895.69kb.
- Вопросы обеспечения «качества обслуживания» опорной инфраструктуры научно-образовательной, 147.61kb.
- Запрос информации по карточным мошенничествам, 91.35kb.
- Юрий Дмитриевич, 182.48kb.
- Если успею сжечь катапульты, то это спасет замок... Может быть, спасет.
Он ушел резко, его душил бессильный гнев. Мак-Огон слышал, как перекликались голоса. Томас отбирал самых надежных, самых быстрых. Простучали копыта, затем все стихло. МакОгон вздохнул, он видел каждое движение Томаса наперед. Сейчас тот послал за факелами, велел захватить горшки с горящей смесью. Потом обернет копыта коней тряпицами, чтобы захватить защитников катапульт врасплох. Беда в том, что так же просто, как его понял он, МакОгон, Томаса поймет и опытный в воинском искусстве барон Нэш, которому поручено командовать захватом родового гнезда Мальтонов.
Олег выныривал из сна тяжело, нехотя. Смутные видения все еще клубились перед внутренним взором. Под шкурой было жарко. Вспотел, потому в видениях были и теплые сочные женские тела, и полет над крышами домов, но странно и жутко вторгались обрывки полузабытых дней, когда Ящер топтал землю, когда странные птахи дрались с грифонами...
Только не забывать, что он только человек. С его слабостями, ограниченным опытом, не знающим прошлого, не думающим о дне завтрашнем. Иначе с ним будет то же, что произошло с бессмертными богами, хотя он, в отличие от богов, вовсе не бессмертен. Боги, созданные великим Родом неотличимыми от людей, но бессмертными, с течением веков неуловимо менялись. Кто жил в реках и морях, постепенно стали похожи на рыб, а потом и вовсе превратились в них, кто полюбил лес, тот за тысячелетия жизни проникся лесом настолько, что стал от него неотличим. Даже те, кто оставался среди короткоживущих людей, вскоре начинали чувствовать свое превосходство настолько, что насильно вели племена по тому или иному пути, возводили на вершины славы и могущества... и не могли понять, почему все в конце концов рушилось. Но это они изменились, потому что жили поколения, и тем самым видели и знали больше окружающих. И думали иначе, и ставили перед собой цели, чуждые и непонятные людям, среди которых жили.
Разочаровавшись, такие боги в конце концов тоже удалялись от людей. Одни уходили в аскетизм и, будучи бессмертными, настолько изменяли себя, что становились неотличимы от камней, деревьев. Их мысли, изменяясь в течение тысячелетий, становились настолько причудливыми, замкнутыми в себе, что они как бы вовсе исчезали из этого мира. Олег хоть с трудом, но смутно их понимал: трудно и отвратительно жить в повторяющемся дне, как живут люди. Каждое поколение все начинает заново, и так тысячелетие за тысячелетием! Даже самый равнодушный бог взвоет от тоски, начнет придумывать новое сам.
Правда, он знал и таких, что уходили не в аскетизм, а в другую крайность. Одни становились постепенно пожирателями плоти, другие искали наслаждение в изысканных цветах и запахах, третьи... Все выродились в странных существ, странных и одиноких. Некоторых Олег еще встречал, другие исчезли из виду вовсе. Во что они переродились, он не мог и не пытался даже вообразить.
Даже он, смертный, который держит себя среди людей постоянно, чувствует, насколько глубокая пропасть отделяет его от остальных. Только потому, что он живет дольше и видел больше. Но он, сознательно оглупляя себя, отказывается от многих соблазнительных путей, потому что постоянно твердит себе во сне и наяву: то, что нетрудно для меня, для большинства людей просто не по силам. Нельзя их ненавидеть или презирать за то, что кто-то не умеет читать, кто-то не владеет мечом, а кто-то и вовсе впервые видит запряженного коня...
Очень острое воспоминание выплыло в сознании, когда трое в звериных шкурах и при каменных топорах вышли из Леса. Каково им было увидеть коров, на которых не надо охотиться, увидеть бронзовые мечи и железные гвозди? Но за свою короткую жизнь все трое поднялись очень высоко и сумели многое!
Он встал, чувствуя себя усталым, прислушался. Со стен, а теперь уже и из сторожевой башни доносились крики, звон мечей, ругань, дикое ржание коней. Все одно и то же, сколько видел за тысячи лет? Может быть, заметные перемены наступят после этой ночи?
Он умылся, набросил волчью душегрейку, которая служила предметом пересудов - и в самом деле, не пора ли заменить на более привычное для местных? - схватил на кухне ломоть хлеба и кус мяса, вышел во двор замка.
Из криков понял, что Мальтоны все еще держат оборону на самых опасных местах, а МакОгон с лучниками защищает главные ворота. Олег отыскал Томаса. Яра крутилась рядом, лицо испачкано сажей. Он кивнул им, чтобы следовали за ним. Вместе нашли Торвальда и Эдвина.
- Мне кажется, - сказал калика задумчиво, - главная битва развернется все-таки не здесь...
Все глаза смотрели на него, ждали объяснений. Томас спросил напряженно:
- Но если они возьмут замок, то какая нужна еще битва?
- Семеро, - напомнил калика. - Семеро! Они еще не вмешивались. По крайней мере прямо. Лично. Потому что мы застряли. Если замок возьмут, а это вопрос времени, то угроза их планам исчезнет.
Томас нахмурился. Любое упоминание о взятии замка кололо прямо в сердце.
- Это козе понятно, как говорят на Руси.
- Даже сейчас мы, вместо того чтобы отвезти чашу в Стоунхендж, застряли здесь и занимаемся никчемной драчкой с соседями. Как и положено мелким феодалам, увязшим в своих дрязгах. То ли нас прибьют, что скорее всего, то ли за время осады и боев чаша куда-нибудь исчезнет...
Томас ахнул, суетливо пощупал мешок. Некоторое время глаза едва не вылезали из орбит, но наконец облегченно вздохнул, покрутил пальцем у виска. Мол, чуть сердце не выскочило.
- А что? - удивился калика. - Если у вас в замке нет шпионов короля, чему я верю, хоть и с трудом, но чтобы Семеро Тайных не отыскали щель...
В зале повеяло холодом. Потемнело, словно ночной зверь влетел в окно и сел под потолком на поперечную балку. Все с опаской посматривали по сторонам, косились друг на друга, старались сесть так, чтобы спиной быть к стене, а глазами держать всех, кто находился в зале.
Сэр Торвальд первым нарушил гробовое молчание:
- Святой отец, что ты предлагаешь?
- У вас старый замок... Он знал разные времена. А стро-ился вовсе на чужой, только что захваченной земле.
Томас оскорбленно вскинулся:
- Мальтоны никогда ничьих земель не захватывали!
- Свои бы удержать, - добавил сэр Торвальд мрачно.
Сэр Эдвин быстро взглянул на калику, вмешался быстро:
- Мне кажется, сэр... э-э... калика имеет в виду то темное время, когда здесь жили те племена, по имени которых страна и названа Британией.
Калика кивнул:
- В яблочко. Сюда с материка постоянно переплывали разные народы, всякий раз завоевывали предыдущих. Если вы, англы, будете так же хлопать ушами, то вас не только норманны, но и какие-нибудь алеманы захватят. Они пока лишь прощупывают ваше побережье... Так вот, когда замки строят на захваченных землях, среди враждебного населения, то укрепляют не только стены. Вы понимаете, о чем я говорю, сэр Эдвин?
Сэр Эдвин наморщил лоб, но теперь первым догадался сэр Торвальд:
- Подземный ход?
- У Мальтонов, - сказал калика, - есть будущее. Среди них попадаются сообразительные.
Однако Торвальд покачал головой:
- Но в нашем замке нет подземного хода!
Настала тягостная тишина. И в этой тишине калика сказал просто:
- Тогда мы погибли.
Все смотрели друг на друга. Эдвин развел руками:
- Мы... мы будем искать. Если вы так уверены...
- Я помогу, - предложил калика. - Я знаю, как думали в те времена первые англы. И как строили.
Все англы строили подземные ходы, объяснял калика, когда он с тремя Мальтонами ходил с факелами по подвалам, щупал камни, стены. Как до них бритты, кельты, пикты. И все хотели строить их так, чтобы никто даже не заподозрил, что они есть. Но люди все одинаковы, почти одинаковы. Не сговариваясь, каждый в отдельности, они приходят к одному и тому же решению. И в великой тайне, с великими предосторожностями роют совершенно одинаковые ходы, прячут их на поверхности в одинаковых местах...
Так, разговаривая, он привел их в старый винный погреб, самый старый и с настолько просевшим потолком, что бочки можно было ставить только в один ряд, из-за чего им уже почти не пользовались, трудно выкатывать.
В подвале сразу стало дымно и чадно от факелов. Сырой воздух прогрелся, пропитался запахами смолы. Калика прошлепал по грязи к противоположной стене, указал на серую глыбу, торчавшую на высоте пояса. Она ничем не отличалась от других.
- Если не за этим камнем... то за соседним. Справа или слева.
Томас и Торвальд ломами и рычагами выворотили камень, отпрыгнули. Глыба шлепнулась в грязь, обдав их брызгами. Один из факелов зашипел и погас. В красном свете видна была темная дыра. Возможно, это был не ход, а глубокая тайная ниша, куда прятали ценности жители осажденного замка.
Томас взял факел:
- Я полезу проверю!
Сэр Эдвин ухватил его за рукав:
- Погоди!.. Теперь я, к своему стыду, должен признаться, что среди нас есть человек, который лучше нас знает, куда может вывести ход в нашем собственном замке!
Даже в слабом свете было видно, как побледнел от гнева Томас.
- Дядя! Ты подозреваешь, что благородный отшельник выведет нас из-под земли в расположение войск короля?
Сэр Эдвин воскликнул раздраженно:
- Томас, дальние скитания укрепили твои мышцы и ослабили мощный мозг, который был не крупнее, чем у муравья средних размеров. Я хочу сказать, что это ты можешь вылезти из-под земли прямо среди войска короля! А святой отшельник, как ты его называешь, вовремя почует, отыщет другой ход. Или развилку хода.
Томас засопел, передал факел волхву. Олег неторопливо полез в дыру, а Мальтоны следили за красным светом, что медленно удалялся, блики становились то ярче, то слабее. Когда остался едва заметный свет, Томас взял последний факел, поспешил следом.
В полной тьме голос сэра Эдвина прозвучал успокаивающе:
- Я бывал в этом подвале. Обратно выберемся и ощупью.
- Мы-то выберемся, - послышался из темноты сдавленный голос сэра Торвальда. - Но куда выберутся эти двое?
Томас вернулся один. Взмокший, весь в потеках грязи и в ссадинах, сказал хрипло:
- Калика остался там. Выход в таком потайном месте, что и муравьи не отыщут. Я вернулся за чашей.
Сэр Торвальд, что ждал уже при свете факела, встревожился:
- Уходите вдвоем?
- Отец, чашу нужно доставить в Стоунхендж. Калика полагает, что даже осада может прекратиться, если чаша встанет в свое святилище.
Сэр Торвальд нахмурился:
- Какая связь между чашей и осадой? Там какие-то мутные идеи святости, а мы люди трезвые, нам не до религии... в такой мере, а осаду ведут такие же трезвые, как и мы. Им важно успеть задушить росток протеста против короля. Пока не поднялись другие бароны.
Томас беспомощно развел руками:
- Отец, я тоже мыслю, как и ты... Вернее, мыслил. Но я, к своему великому изумлению, в своих странствиях столкнулся с силой, превосходящей мощь королей и даже императоров. Да, есть демоны, которые правят миром через своих преданных слуг, среди которых есть рабы, жонглеры, рыцари, священники и короли. Этих демонов зовут Семеро Тайных!
- Ты... ты говоришь страшные вещи. Уверен, что это правда?
Томас опустил ладонь на рукоять меча:
- Отец, вот этим мечом... ну почти этим, раз в нем теперь гвоздь с креста Господня, я сразил самого главного демона из Тайных Тьмы!
Сэр Торвальд отшатнулся, но лицо сына было торжественным и серьезным. Глаза смотрели грозно.
- Тогда, - сказал сэр Торвальд, - кто же помешает теперь?
- Отец, у Тайных нет королевства, которое можно захватить. И тем самым уничтожить их власть. Их королевство - весь мир. Если уничтожить всех Семерых, на другой день из демонов рангом ниже выберут новых. Этих демонов великое множество. Точно так, как множится рыцарская рать Христова воинства, так же растет и число демонов. Вскоре состоится великая битва между силами Света и Тьмы. Уже и место выбрано для битвы, это такая ровная долина в левой излучине реки Армагеддон, там сойдутся оба войска. Я сам смотрел это поле, похоже на турнирное поле Тарана, только много больше, а въезд в долину справа и слева широкий и удобный. Никому преимущества не будет, все по-честному. Правда, мне показалось, что наши должны въезжать слева, а как известно, все зло на левой стороне, как Господь сотворил дьявола из левого уха, женщину из левого ребра, черт сидит на левом плече, неверные мужья ходят налево... Но, возможно, я сам перепутал левую руку с правой, ибо тогда у меня гудела и кружилась голова, словно я все еще падал с башни Давида.
Они вышли из подвала, навстречу бежал встревоженный сэр Эдвин. Увидев Томаса целым, вздохнул облегченно, обнял. Томас нетерпеливо отстранился:
- Дядя, я спешу. Тебе и отцу придется на время остаться без меня. Отец все объяснит.
Бегом он поднялся к своей комнате. Стражи стояли наготове, на полу пламенели лужи крови. Томас спросил быстро:
- А где Джон и Айвен?
- Айвен убит, Джону перевязывают раны, - ответил один из стражей. Это был суровый крепкий воин, он даже Томаса встретил подозрительным взглядом. - Тут кто-то сумел залезть в окно. К счастью, Айвен был не такой гордый, как Джон, что сражался молча, поднял крик, прибежали снизу.
- Узнали, кто был?
- Нет, все трое погибли. Но дрались люто, наших полегло четверо, трое ранены. Повезло, что Айвен позвал на помощь, повезло, что случайно оказались близко люди МакОгона, повезло, что первой на крик Айвена прибежала та женщина, что приехала из далекой Руси... а главное, повезло, что вы, сэр Томас, почему-то захотели выставить стражу у дверей своей комнаты. Теперь никто не будет смеяться.
У Томаса оборвалось сердце. Холодными губами, будто весь день целовал льдину, прошептал:
- А как та... женщина?
Страж пожал плечами:
- Не знаю. На ней была кровь, но чья? Когда прибежали люди МакОгона, она была прижата к двери и дралась яростно, защищая раненого Джона.
Томас, мрачный, как туча, метнулся вверх, добежал до двери Ярославы и едва не вышиб с разбегу.
Дверь распахнулась до того, как он успел постучать. Она стояла на пороге бледная, с расширенными глазами. Увидев его, прошептала с облегчением:
- Слава богам, цел...
Гора рухнула с плеч Томаса. Он схватил ее за плечи:
- Ты... не ранена? Слава Пресвятой Деве! Яра, мы с каликой на день-два покинем замок. Прошу тебя, держись подальше от сражений. Даже не подходи к окнам, не высовывайся! Сюда могут залететь стрелы. Я вернусь быстро!
Она покачала головой. Лиловые глаза стали строгими.
- Что вы задумали с каликой?
- Мы должны доставить чашу в Стоунхендж. Ты узнаешь про это первой, потому что осада, возможно, будет снята. Калика говорит, что это как-то связано.
Она кивнула, не отпуская взглядом его лицо.
- Хорошо. Надеюсь, ты прав... на этот раз. Но я иду с вами.
- Яра! - вскрикнул он в испуге. - Ты не представляешь...
Она покачала головой:
- Ты не доверяешь мне?
- Да нет, я этого не сказал...
- Тогда я иду с вами.
Глава 12
Когда Томас и Яра спустились в подвал, там при свете факелов, согнувшись в три погибели, горячо спорили сэр Торвальд и сэр Эдвин. Услышав шаги, Торвальд повернулся, голос был полон отвращения:
- Томас!.. Твой сумасшедший дядя тоже собирается с нами...
Он умолк на полуслове - за сыном шла молодая женщина. Томас мрачно кивнул, подтверждая его худшие догадки. Сэр Торвальд задвигал губами, богохульствовал молча, но яростно.
- Ну вот, - сказал сэр Эдвин торжествующе, - все решилось само собой. А охранять замок я оставил воина, который получше меня знает воинскую науку обороны и нападения. Не родился еще в Британии капитан, который лучше МакОгона знает воинское дело!
- Эх, - сказал Торвальд досадливо, - кто спорит? Просто ты был бы целее под присмотром МакОгона, чем с нами.
Томас уже влез в дыру, исчез. Яра последовала за ним, затем Эдвин, а Торвальд, вдвинувшись в дыру, едва не порвал жилы от натуги, задвигая камень на прежнее место. Пусть даже МакОгон не знает, каким именно образом они исчезли из замка.
Ход был древним, и чувствовалось, что им не пользовались столетия. Под ногами хлюпало, на головы срывались тяжелые капли. Факелы освещали нависшие серые камни, были видны следы от зубил и тяжелых молотов.
На удивление, подземный ход тянулся по прямой довольно долго. Ближе к выходу, когда заблестела узкая полоска света, Томас сказал Яре:
- Передай отцу и дяде, что на эту плиту наступать нельзя!
Она бы не отличила эту плиту от остальных. Подумала хмуро, что расчет строителей верен: устав идти в согнутом положении, да еще завидя близкий выход, каждый забудет об осторожности, ямах и ловушках, кинется сломя голову...
Дядя подождал Торвальда, а когда вылезли, Томас и Яра уже ждали их с каликой. Вокруг был густой лес, на поверхность пришлось прорываться через толстый слой мха. Торвальд тут же заложил плитой выход, накрыл мхом и щедро посыпал опавшими листьями. Отвернувшись на миг, похолодел, уже и сам не мог бы найти, откуда только что вылез.
Подошел калика, равнодушный, медленный в движениях. Зевнул, почесался, буркнул:
- Там за кустами... четверо коней. Чашу не потерял?
Томас похлопал по мешку:
- На месте. Откуда четверо коней, когда нам нужно было двое? Или ты предвидел и это?
Калика равнодушно пожал плечами:
- Просто попалось четверо.
Торвальд с обнаженным мечом в руке пробрался к кустам, выглянул. На широкой поляне в самом углу стояли, тесно прижавшись, как овцы, один к другому, четверо коней. Уши были прижаты, глаза дико блестели.
Торвальд оглядел поляну, свистнул слегка. Вышли Эдвин, тут же отшатнулся, затем Томас и Яра. Они пошли прямо к коням, не обращая внимания на траву, забрызганную красным, на трупы четверых воинов, на разбросанные мечи, стрелы.
Торвальд с Эдвином переглянулись. Эдвин спросил шепотом:
- Неужто он их всех... один?
- Похоже, что для этой троицы такое не в новинку. Он еще и карманы у всех вывернул, чтобы на разбойников думали.
- Ну, я думаю, он вывернул карманы не для того, чтобы запутать следы. Я не очень доверяю славянам. А русам - в особенности. Я много прочел про Рюрика Ютландского, основателя их нынешнего государства. До сих пор в дрожь бросает!
Торвальд спорить не стал.
- Да, стоит поглядеть на его рожу - мурашки по всему телу бегут. А бедный Томас его еще святым отшельником зовет!
- Действительно, бедный...
Четверо мужчин разобрали коней, а Яре пришлось сесть на круп коня Томаса. Калика сразу погнал своего в галоп, и Яра едва успела ухватиться за Томаса. Ее пальцы скользили по железным доспехам, она наконец прижалась к нему сзади, обхватила обеими руками, сцепив пальцы чуть выше пряжки на поясе.
Олег мчался суровый и мрачный. Краем глаза посматривал на молодого рыцаря - у того в глазах были растерянность и острое сожаление. То ли страдал, что придется расставаться с драгоценной чашей, то ли мучился, что железо панциря отделяет его от тонких пальцев золотоволосой женщины.
Они скакали весь остаток дня. Томас молился, чтобы МакОгон сумел продержаться до их возвращения. Отец и дядя спорили о баронах, что поддерживали короля, о чаше как-то снова забыли, ибо чаша - это святость, а топчут грешную землю, общаются с грешными людьми, любят грешных женщин...
Потом как-то разом все разговоры смолкли. Впереди на фоне багрового неба черными колоннами грозно и торжественно вырисовывались каменные столбы. На крохотных людей пахнуло внезапным холодом. Эти столбы вытесывали и ставили не люди - древние великаны! Теперь нет такой мощи, чтобы притащить издалека, а то даже из-за моря, такой камень и воздеть стоймя. А на многих колоннах неведомые гиганты еще и каменные плиты водрузили как крыши.
Часть мегалитов казались чудовищными грибами на высоких тонких ножках. Они стояли широким кругом, в середине тоже были каменные плиты, вбитые в землю, где в самом центре был выложен круг из массивных белых камней.
В северной части каменные столбы стояли плотно, образуя стену, где на немыслимой высоте виднелись широкие каменные плиты. Ни грозы, ни ураганные ветры, ни войны не могли их сдвинуть, сбросить.
"Только так кажется, - подумал Олег невесело. - Когда-то они выглядели совсем-совсем иначе. Это был настоящий храм, храм древней мощи. Теперь даже нельзя представить, каким он был..."
Копыта внезапно застучали сухо и страшно. Томас напрягся, сердце сжали холодные пальцы страха: в развалинах языческого храма еще могут гнездиться старые демоны!
- Сэр калика, - спросил он уже в который раз, - ты уверен, что...
- Сам убедишься, - ответил калика. - Я тебя когда-нибудь обманывал?
- Вот это и тревожит... Как раз время надуть так надуть!
Сэр Эдвин сердито хмурился, ерзал в седле. Племянник и его спутник в звериной шкуре шутят в таком месте, где даже дышать страшно и опасно. Древние места везде хранят темные тайны. Под тяжелыми глыбами камня спят могучие и злобные демоны темных времен. Они ушли вглубь, спасаясь от блистающей чистоты и святой невинности Пресвятой Девы, но сон их чуток!
На вымощенной плитами равнине воздух был сухой и горячий, словно эта часть Британии принадлежала другому миру. Сэр Эдвин напомнил себе, что каменные плиты вбирали солнце целый день, сейчас расстаются с теплом, к утру будут такими же холодными, как и окружающая сырая земля, но ум одно, а чувства кричали про огненных демонов, близком аде с кипящими на кострах котлами, уши тревожно ловили шорохи, а глаза уже намечали места среди плит, откуда полезут безобразные чудовища ночи.
- Здесь одни развалины, - сказал Томас напряженно, - ты хоть помнишь, куда надо ее поставить?