- Ты еще не видел развалин. - Я не видел? - Но ты их увидишь. Голос калики был суров и мрачен. Кони прошли между огромных каменных столбов. Томас оглянулся, посерел лицом. За их конями тянулись багровые отпечатки копыт. Томасу даже послышалось шипение горячего камня. Отпечатки оставались только за конями Томаса и калики, а темнели и гасли медленно, нехотя. Чем ближе приближались к середине круга, священному капищу, тем ярче становились оттиски копыт. Наконец стали совсем оранжевыми, а ноздри людей уловили жар и запах горения. Кони тревожно прядали ушами, суетливо перебирали ногами. Глаза были дикие, непонимающие. Олег кивнул на середину белого круга. Там высился круглый, как жернов, камень. В середине была неглубокая ямка, диаметром как раз для ободка чаши. Томас чувствовал, как холодок пополз по спине. Неужели высшие силы, языческие или богоугодные, уже все приготовили? Или даже предусмотрели эти его шаги сотни или тысячи лет назад, когда неведомая сила обтесывала эти чудовищные камни? - Это... для чаши? - Для жертв, - ответил калика равнодушно. - Ж...жертв? - Вон еще канавка для стока крови. Томаса передернуло от отвращения. На этот богопротивный камень для дьявольских жертвоприношений, наверняка человеческих, поставить святую чашу? Он остановился, немеющими пальцами взялся за мешок. Веревка была затянута так туго, что едва не обломал ногти. Вокруг стукали головами, заглядывали, сопели, дышали луком и мясом. Нетерпеливо вздыхали, подавали советы. Сэр Эдвин наконец сказал в нетерпении: - Дай я развяжу! Калика подал нож: - На!.. Все равно не носить тебе чашу больше. Томас с неудовольствием разрезал ремешок: жалко хорошую вещь портить, служила всю дорогу. Все не отводили взоров, когда он запустил руку в мешок, пошарил, будто ловил крупную улитку. На миг Яре почудилось, что сейчас он вытащит пустую руку: слишком странным было лицо Томаса. Но в следующее мгновение яркий блистающий свет озарил его лицо! Общий вздох изумления раздался под сводами Стоунхенджа. Томас вскинул чашу - полыхающую чистым светом, настолько чистым, что даже первый снег показался бы рядом с нею дегтем. Сумерки за кругом света стали чернее самой черной ночи. - Скажи что-нибудь, - попросил сэр Торвальд хриплым от волнения голосом. - Это же великий миг! - У англов есть будущее, - сказал сэр Эдвин. - Скажи что-нибудь, Томас. Томас беспомощно переступил с ноги на ногу. В их войске был священник, мог говорить часами так, что даже старые воины заливались слезами и шумно утирали сопли. Но сюда его не затащить, ведь Святой Грааль принес не в храм святого Дункана, а в страшное место демонов... - Да ладно, - сказал он досадливо, чувствуя странную пустоту и жалость, словно бы без той горы, что давила на плечи, будет чувствовать себя не человеком, а так, простолюдином. - Дело сделано, чего еще? Он начал опускать чашу на плиту, что призывно светилась навстречу. Все глаза были прикованы к его руке, никто не заметил, как из-за каменных колонн неслышно вышли темные фигуры с арбалетами. Они взяли Томаса на прицел, а сзади появились еще четверо в плащах, капюшоны надвинуты на лоб. - Не двигаться! Голос был настолько властный, привыкший повелевать, в нем было столько нечеловеческой мощи, что рука Томаса застыла в воздухе. Он похолодел, смотрел беспомощно, как из тьмы в освещенный круг выходят четверо незнакомцев. От них излучалась мощь, движения их были неторопливы, но исполнены властности. Оказавшись в кругу света, передний откинул капюшон. Он был стар, худ, запавшие глаза смотрели в упор, бледные бескровные губы плотно сжаты. Глубокие морщины, похожие на шрамы, избороздили лицо. Голос был силен, не терпящий прекословия, но в нем теперь была и насмешка: - Все-таки донесли!.. Правда, мы помогали изо всех сил. Глава 13 Томас не нашелся что ответить так сразу, он пристально всматривался в четверых, а калика выступил вперед, кивнул: - Спасибо за деньги. Пригодились. - Да и не только деньги... Вы получили кое-что еще. - И это пригодилось, - ответил калика кротко. - Ты и есть нынешний Глава Семи Тайных? Думай, что делаешь. Иначе не долго тебе им быть. Человек окинул его брезгливым взором, повернулся к Томасу. Голос его был исполнен нечеловеческой мощи: - Меня зовут Аслан Маздон. Я повелеваю силами, о которых вы уже слышали. Теперь вы можете отдать мне чашу, а я обещаю не мстить вам. Вы уже достаточно знаете о нас, чтобы поверить. Месть нам несвойственна, как и бессмысленная жестокость. Мы вообще не любим убивать... без необходимости. Один из четверых резко сбросил капюшон. На Томаса глянуло перекошенное яростью лицо короля. Губы тряслись, глаза вылезали из орбит. - Целыми?.. Я оказал вам, проклятым колдунам, свое высочайшее покровительство, я дал помощь... в ответ на услуги, а вы - отпустить? Да ни за что! Он будет казнен страшной смертью! Я сам его убью! Он виновен в гибели моего единственного сына! Томас гордо выпрямился: - Я на турнире дрался честно. А как дрался он, сейчас отвечает уже в аду. Маздон, Глава Тайных, поморщился: - Здесь повелеваю я. Тебе мало, что мы сделали тебя королем? И ты будешь королем до скончания твоих дней. А здоровье и долгую жизнь тебе обеспечим. Король трясся от ярости. Он хватался за меч, но его же телохранители удержали его за руки, явно страшась больше Тайного, чем своего владыку. - Ага, - сказал Томас, - мы только повернемся, как нас изрубят на куски! - Ты можешь спросить своего друга в лохмотьях, - предложил Маздон спокойно. - Он знает, что мы не любим тратить зря человеческий материал. Ведь у нас нет злобы к вам, нет ненависти. Томас смотрел исподлобья. Когда ненависть - понятно, а когда у противника ее нет, то это еще страшнее. Словно бьется с горной лавиной, ураганом или молнией, что бьет во все, что поднимает голову. - Не ищи ветра в Стоунхендже, - сказал он предостерегающе, - костей не соберешь! А калика тихим печальным голосом, в котором чувствовалась безмерная усталость, произнес: - Отыди, прошу тебя. Отыди, и не сотворишь зла. Маздон смотрел напряженно, глаза были острые. - Несмотря на все твои личины, всю твою скрытность, тебя раскусили. Я знаю, кто ты. Ты тот Великий Изгой, который не нашел себе места в нашей цивилизации. Ты теперь вне ее... В старых архивах есть обрывки воспоминаний о тебе, но только обрывки, их кто-то старательно уничтожал. Но кое-что уже знаем. Ты опустился, посмотри на себя сам, ты начинал идти по одной дороге, затем оставлял ее и шел по другой, и так вот уже много раз. Ты болен, потому ты и сбежал, ибо мы искореняем любую болезнь. Олег покачал головой: - А ты безнадежен. Потому чашу я вам не отдам. Маздон насторожился, а темные фигуры придвинулись так, что свет заблестел на металлических частях арбалетов. - Я слышал, хотя в это не очень верю, что ты был великим магом. Но для магов в этом мире уже нет места, к тому же за века бродяжничества ты растерял все умение мага, ибо в магии надо постоянно упражняться! Но самое главное - твои принципы запрещают пользоваться магией! Раздался общий вздох. Томас похолодел: проклятый враг знал все о его друге, чьи рыцарские принципы запрещали вытаскивать из ножен блистающее лезвие магии. Олег сказал тихо: - Принципы - святое дело. Но если понадобится, я в состоянии ее применить. Маздон с победным видом оскалил зубы: - Ты в состоянии сделать многое: убить, ограбить, предать, отравить... Но ты же этого не делаешь? Принципы культуры не позволяют? - Не позволяют. - А цивилизация позволяет! Потому что у нее высокая цель. А во имя благородной цели можно слегка и замарать руки. Ты сам этому учил! Олег повесил голову. Каждое слово било, как молотом по голове. С трудом поднял голову, в глазах блестели слезы. - Учил... Но почему вы остались в том заученном навсегда?.. Проще повторять азы, хочется поскорее пользоваться добытым? Даже малым?.. А я, дурак, тащу на следующую ступеньку. Все бы хорошо, но приходится отказываться от добытого... Да, каждая ступенька дается вдвое труднее, чем предыдущая. А сил и времени уходит втрое. Но без этого человеку не стать богом... Он видел, что его не слушали. Ни свои, которые со страхом и неуверенностью смотрели на окруживших их арбалетчиков, ни четверо противников. За спиной Тайного остальные двое откинули капюшоны. Один был похож на викинга - красивый сильный мужчина, с синими глазами и квадратной челюстью, волосы до плеч, на лбу перехвачены простым обручем из железа, а второй оказался миниатюрной женщиной, с черными глазами и вьющимися черными волосами. Ну конечно же, ахнул Томас, холодея, эта волшебница Гульча не обделяет их вниманием! Маздон бросил холодно: - Мы сделаем, как нужно и правильно, а не так, как твоя больная фантазия подсказывает. Эй, стража!.. Уберите его! Уберите и убейте! Олег спросил тихо: - Вы уверены, что вам удастся? Маздон усмехнулся холодно: - Ты не нарушишь свои принципы. К магии не прибегнешь. Хотя бы потому, что ею не владеем мы. - У знания есть свое оружие, - ответил Олег медленно. К нему с двух сторон бежали стражи. Олег, двигаясь все же медленно, не сводя взгляда с Маздона, коснулся каменной стены. - Я бьюсь за культуру, но я пришел из варварства. А в Варварской Правде сказано: око за око, зуб за зуб, смерть за смерть! Кто убивает, да будет убит! Грохнуло, на миг потемнело, словно пронеслась черная тень. В следующее мгновение земля дрогнула от тяжелого удара. На том месте, где были пятеро стражей, не осталось даже красного пятна. Лишь плита из темной стала серой, лишь по ней Томас догадался, что это другая плита, с крыши. А прежнюю вместе со стражами вбило глубоко в землю. Томас пробормотал: - Под лежачим камнем мужик не перекрестится... Лицо Олега было слегка опечаленным. Так часто приходится прибегать к этому последнему доводу, достойному лишь дикарей!
Маздон смотрел напряженно, кровь вовсе отхлынула от лица. Викинг встал рядом, его ладонь упала на рукоять огромного меча. Гульча стиснула кулачки, на Олега смотрела с бессильной ненавистью. Олег развел руками, мол, никакой магии. Маздон вскрикнул: - Это случайность! Взять его! Олег подошел, понурив голову, к Томасу, пожал плечами: - Полно... Такое совпадение? Пора бы уже догадаться. Стражи справа бежали к нему осторожнее, смотрели наверх. И потому ни один не заметил, как внезапно одна из плит под ногами исчезла. Впрочем, если бы заметили, вскрикнули бы раньше. Крики были, потом - далекие шлепающие удары. Томас покачал головой: - Чужая душа вылетит - не поймаешь. Да не больно и нужно. - Что, первый раз тебя пытаются испугать? Томас вытер пот железной рукавицей. Голос был дрожащим: - Прости, сэр калика... Я думал, ты только всех девок сэра Эдвина на сеновал таскал, а ты, оказывается, еще и ловушек тут наготовил! - Как не стыдно, сэр Томас! Могучий викинг схватил Маздона за рукав: - Остановись, Великий!.. Даже мне, твоему слуге, видно, что он знает все тайны этого проклятого места! Ему не нужна магия! - Он не может, Ролан... Откуда... Если даже мы не знаем... Оба смотрели на волхва со страхом и ненавистью. Олег сказал кротко, глаза были добрые, всепрощающие: - Я сам строил Стоунхендж... Ну не сам, помощников хватало, не зря же все завалилось, так что я в самом деле знаю здесь кое-что. В старину воевали чаще, ворья было больше, приходилось ставить ловушки всюду. Часть из них уже не работает, что-то сгнило, что-то сломалось, но кое-что еще затаилось, ждет добычу. Оба в ужасе обвели взглядами древнее языческое капище. Олег кивнул доброжелательно: - Вам лучше не двигаться. Шаг вправо, шаг влево - гибель. Можете попытаться прыгнуть на три шага с места, тогда удастся перескочить пропасть... Вас только расплющит плитой с потолка. А вот если сумеете пробежать вдоль стены быстро-быстро, то и плита вас не прибьет, правда! Только что упадете в яму с острыми кольями. Ну и ядовитыми змеями, что на самом деле уже лишнее, я всегда так считал. Маздон вскинул руки: - Думаешь, победил? Мы тоже кое-что усвоили из старинного запретного знания! В темном небе загремело. Застилая звезды, мелькнула широкая тень. На миг блеснула страшная пасть с огромными зубами, горящие глаза, на людей пахнуло смрадом. Волна воздуха подняла пыль, а спустя мгновение на землю упал огромный дракон. Он был страшен, из пасти вырывались клубы дыма, зубы блестели. Он пополз на Томаса, распахнул страшную пасть шире. Томас отступил, левой рукой попробовал вытащить меч. Чаша в его руке начала меркнуть. Маздон захохотал, запрокидывая голову. Зубы его были желтые, сточенные, а во рту было черно, как в ночи. Ролан и Гульча стояли, как вбитые в землю столбы, вид у обоих был растерянный. Король сыпал проклятиями, пальцы стискивали рукоять меча, но с места сдвинуться не решался. Томас с проклятием выдернул наконец меч, перебросил его в правую руку, а чашу в левую, поймал и остановился, чуть пригнувшись и разведя руки. Булатное лезвие поблескивало холодно и мертво. Чаша погасла, но Томас не решался ее оставить, да и перебросить некому - все в чем-то да грешники, вместо друзей и родни останется один пепел. Дракон пахнул огнем. Томас легко уклонился, ударил мечом сбоку. Роговой нарост на краю морды исчез, срезанный начисто. Зверь не заметил потери, но Томас уловил, как ахнул и отшатнулся Глава Тайных. Похоже, дракон должен был быть неуязвим. Что ж, честный меч уже доказал, что дерется по-честному только с теми, что соблюдает рыцарские правила! Дракон посылал струю огня за струей, Томас устал увертываться, а доспехи уже начали накаляться. Пот бежал по лицу, щипал глаза, дыхание стало таким же горячим, как у дракона, только что без дыма. - Томас! - услышал он далекий предостерегающий крик Яры. Он отпрыгнул, услышал хохот человека, назвавшегося Маздоном. В глазах от пота стояла серая пелена. Струя огня ударила в ноги, накалила доспехи так, что он едва не закричал от боли. Совсем близко! Но куда опаснее зубы, схрумкает, как капустную кочерыжку. Высоко-высоко в небесах раздался звонкий чистый звук, словно кто-то задел струну на лютне. Вспыхнуло сияние, стремительно разрослось, и на землю опустилась человеческая фигура. Сияние было таким слепящим, что люди на земле не сразу поняли, что на землю ступила женщина с ребенком на руках. Схватка оборвалась на миг, все глаза были на чудесном явлении, даже дракон повернул голову, смотрел тупо и зло, глаза налились густой кровью. Женщина пошла быстро к людям, сияние перемещалось с нею. У Томаса сердце едва не выскакивало, теперь уже от щемящего ликования. Женщина повелительным жестом сунула ребенка Яре: - Подержи! Она была невысокого роста, Яре до подбородка, смуглолицая, с черными бровями, сросшимися на переносице, глаза как чернослив, нос тонкий, с вытянутыми ноздрями. Яра едва успела принять на руки ребенка, что тут же заревел, попав к чужой тете, начал брыкаться. Женщина вскинула руки, между ними блеснула короткая слепящая молния и застыла, превратившись в длинный узкий меч - рыцарский, двуручный, с рукоятью крестом. Белое одеяние женщины вспыхнуло и превратилось в блистающие латы, выкованные умелыми руками небесных кузнецов. Шлем был украшен затейливой насечкой, на гребне развевался пышный плюмаж из разноцветных перьев диковинных птиц. Забрало опустилось с легким щелчком, отгородив смуглое, но дышащее светом молодое лицо. На локте левой руки небесной женщины-воина красовался небольшой щит, выложенный стальными полосками. Герб был необычным: терновый венец на звездном поле, змей и яблоко. Доспехи покрывали все тело, даже пальцы ног были укрыты искуснейше скованными полосками стали. Плиты под ее ногами выгнулись горбом. Остолбеневшие люди видели, как неведомая сила раздвинула их, поднялся в комьях земли серый, под цвет камня, огромный жеребец в полном облачении боевого рыцарского коня. Женщина, оказавшись в седле чудесной работы, вскинула меч. Конь заржал так, что у людей дрогнули колени, серая масть превратилась в снежно-белую, грива и хвост заблистали червонным золотом. Томас в изнеможении упал на одно колено. Женщина в блистающих доспехах на скаку занесла над головой меч. Дракон отвлекся на сверкающее пятно, взревел и распахнул пасть. Женщина ударила мечом - с треском разломился клык в нижней челюсти. Лезвие достало кровь, но дракон стремительно ударил лапой, звякнуло, всадница вскрикнула и вылетела из седла. Яра, закусив губу, сунула хныкающего ребенка в руки калике. - Подержи! - Почему я? - растерялся Олег. Но Яра уже с диким боевым воплем кинулась к месту боя, на ходу выдергивая кривой хазарский меч. Калика подпрыгнул, отодвинул ребенка, держа на вытянутых руках. - Эй, с него течет! Земля тряслась, рев, крики, звон металла, вспыхивал багровый огонь в пасти чудовища. - Возьмите кто-нибудь, - воззвал калика раздраженно. - Да чтоб из такого крохотного да такая лужа?.. Сэр Эдвин, подержите этого затопителя! Сэр Эдвин с великим благоговением шарахнулся от сияющего небесной благодатью младенца, словно получил окованным концом тарана между глаз. Калика сунул ребенка Гульче: - Держи! Это тоже еврей, для тебя это почему-то важно. Он отряхнул мокрую полу, поднял палицу и шагнул вперед. Гульча держала свою ношу неумело, брезгливо оттопырив его розовую попку в сторону. Калику только побрызгал, а ее может и по-серьезному... Он хоть и свой по крови, но предатель по духу. Сэр Торвальд властно отобрал у нее младенца: - Дай сюды!.. Не созрела ты, девка, еще, как видно, для материнства! Нету в тебе нужного чуйства. Гульча огрызнулась: - А ты не перезрел? - У меня таких дюжина, - гордо сказал сэр Торвальд, - внуков! По всему свету. - Ну и бери, - процедила Гульча зло. - Удавила бы этого отступника от истинной веры!.. Да только рука не поднимается. Сэр Торвальд попятился от схватки подальше, прижимая к груди нежное тельце и нахрюкивая на ухо песенку. Ребенок смеялся и дергал веселого деда за кудрявую бороду. Яра с разбегу ударила чудовище по лапе. Дракон раздраженно взревел, пахнул огнем. Со стороны головы дрался Томас. Он тут же пришел в себя, когда понадобилось закрыть собой блистающую неземным светом воительницу. Она, хромая, подбежала к коню, сдернула с седла длинное рыцарское копье. Томас рубил отчаянно, стоял треск, кровь хлестала из разрубленной морды. Всадница набежала сбоку, держа копье в обеих руках. Дракон пытался развернуться к Яре. Острие копья с хрустом вошло слева в грудь дракона. Он страшно взревел и завалился навзничь. Земля дрогнула от удара, но дракон был всего лишь ранен, хоть и тяжко, начал переворачиваться на брюхо. С другой стороны Яра ударила хазарским мечом по голове, а Томас набежал и обрушил страшное оружие прародителя англов на толстую шею чудовища. Лезвие прошло с неслыханной легкостью. Томас услышал треск, словно рвалось полотно. Огромная голова с грохотом обрушилась на камни, земля вздрогнула. Он едва успел отпрыгнуть от потока хлынувшей крови. Черная лужа разлилась, как адская смола. Волна зловония ударила с такой мощью, что люди закашлялись. - Есть... - проговорил Томас, едва дыша от усталости. Онемевшими пальцами вскинул над головой в одной руке окровавленный меч, в другой чашу. - Я все-таки убил своего дракона! Он хотел победно поставить ногу на отрубленную голову, но та была ему почти до пояса, а он вряд ли задрал бы ногу даже на щепочку. Яра набежала с другой стороны, глаза были дикими. - Цел? - Да... - прохрипел Томас. Конь под блистающей всадницей не опустился под землю, как ожидали все. Она пошепталась с Ярой, передала ей коня и доспехи, а сама взяла ребенка, улыбнулась светло и чисто, а калика бухнул громко, с искренностью простолюдина: - Ты глянь, все еще молодая! И не скажешь, что ее сыну было тридцать с лишком. Пузо не висит, сала не набрала, спина прямая... Ей и сейчас не дашь больше восемнадцати. Томас даже пригнулся, вот-вот с треском разверзнутся небеса, грянет гром, и дерзкий, посмевший говорить о Пресвятой и Непорочной Деве как о простой девке, исчезнет в сверкающем пламени небесного гнева, но Дева скользнула коротким взором по калике, чему-то затаенно улыбнулась, сияние вокруг нее заблистало ярче, она медленно, но с нарастающей скоростью понеслась ввысь. С нею ушел чистый небесный свет, на землю и страшные каменные плиты пал зловещий багровый отблеск. Там застыли четыре фигуры с королем во главе, его челюсть отвисла до плит Стоунхенджа. - Как ты мог? - прорычал Томас в бешенстве. - А что? - удивился калика. - Это же Пресвятая Дева! Ты груб, как... я даже не знаю! Олег удивился еще больше: - А что я сказал такого? - Но это же... святая! - Да ладно тебе, Томас. Я больше тебя видел святых. Все мы... все они святые лишь пятнами, как леопарды. Святые, так сказать, в сравнении. Он уже рассуждал вслух, не столько обращаясь к Томасу, как к своим мыслям, совсем забыв о четырех противниках, а те уже переглядывались, собираясь с духом, все-таки их четверо. Яра бросила на Томаса благодарный взгляд, но в нем была и странная жалость, а во взгляде на калику такое же странное одобрение, сути которого рыцарь не понял. Словно бы одобряла даже не подвиг, а слова, сказанные Пречистой и Непорочной. Словно бы знала, что та не разгневается уж точно. И не по своей неизреченной милости, а почему-то еще. Глава 14 Теперь капище Стоунхенджа освещала огромная багровая луна, и оно было словно залито дымящейся кровью. Такой же недобрый зловещий свет шел от красной плиты в самой середине круга. Калика вперил обрекающий перст в Маздона. - Вы, четверо, стойте, где стоите. Только эта плита устойчива. Король с проклятиями выхватил меч. Ролан ухватил его сзади за руки. Король отчаянно вырывался, с другой стороны Гульча приставила нож к его горлу. - Застынь! - Но этот... этот дикарь в шкуре завлек в ловушку! Голос Гульчи был раздавленным: - Это он умеет. Поверь, умеет. Теперь все четверо смотрели на калику. Маздон вязал пальцами какие-то знаки. Олег следил за ним исподлобья, но молчал, не двигался. Если и были то магические символы, как подозревал Томас, то калика их либо не понимал, либо не считал опасными. Король, все еще в руках могучего викинга, вскричал в ярости: - Проклинаю вас всех, предатели! Сами не сумели и мне помешали!.. А что теперь? Да не бывать тому, чтобы король англов признал поражение от какого-то нищего рыцаря и юродивого странника!.. Если не помогла ваша мощь, если даже сила Христа и его мате-ри на их стороне, то я обращаюсь к своим древним богам!.. Клянусь сегодня же принести кровавую жертву!.. Тысячу молодых женщин брошу под топоры... Кровью залью их каменные изваяния, потешу свирепые сердца! Прямо над сводами сгустилась ночь. Заблестели звезды, внезапно раздался страшный хохот, от кото-рого кровь застыла в жилах. Вместо звезд зажглись страшные багровые глаза. Хохот прогремел снова, тьма стянулась в середину, там обрисовался торс огромного зверочеловека. Хищный рот был обагрен кровью, на щеках пламенели ритуальные раны. Уши торчали, как у волка, клыки блестели. Чудовищный бог наливался плотью, под блестящей кожей вздулись стальные мускулы. Со страшным ревом он потянул огромные лапы к застывшей в ужасе группке людей. Томас выронил меч, прижал к груди Яру. В другой руке все еще сжимал чашу. Олег вскинул руки, воскликнул что-то, потонувшее в грохоте. Грянул гром, блеснула слепящая молния. Не погасла, а лишь умерила нестерпимый блеск. Из сияния раздался негромкий, молодой, но очень усталый голос: - Не дам. Загремело так, что зашатались камни. Нечеловеческий голос древнего бога Тарана проревел страшно: - Это моя добыча! - Твоя, - согласился голос, - но не вся. Только король. - Почему? Они чужие тебе! - Зато эта чаша под моей защитой. Как и мои дети, что несут ее... - Почему только король? - Взявший меч да погибнет от меча! Идущий за шерстью да вернется стриженым... Зверобог взревел в ярости. Чудовищная лапа опустилась, люди стояли, как вмороженные в лед. Огромные пальцы, каждое с бревно, схватили короля. Он завизжал - рука начала подниматься, затем захрустело, хлопнуло, на плиты брызнули струи крови. Снова прогремел хохот, уже удаляющийся. Под сводами просветлело, стали видны поперечные балки. Сияние быстро меркло. Олег закричал могучим голосом: - Таргитай, спасибо, что явился, хотя я звал не тебя! - Ты еще не знаешь, что у вас впереди... - Знаю, не отлежимся. Но ты чего явился? Голос прогремел медленный и смертельно усталый: - Если ты сам, ковавший чашу, почему-то не берешься ее защитить... Все-таки тут двое моих детей... Олег вытаращил глаза: - Так Томас тоже?.. Из какой же он ветви... Ах да, в нем кровь Гота! Понятно. Ну как тебе там, наверху? Голос сказал с иронией: - Меняемся? - Ни за какие пряники, - отшатнулся Олег. - Да знаю, знаю... Все еще творишь царство разума... Или уже что-то другое? Спеши, я так хочу отдохнуть... Смени меня. Голос смертельно усталого бога отдалился и затих. Теперь потрясенно смотрели на скромного калику. Он развел руками. - Все боги, старые и новые, весь народ, воины и простолюдины, все на стороне сэра Томаса. Даже погода, тьфу-тьфу, не сглазить бы... Так что подумайте о выборах нового короля. Такого, который был бы популярен среди рыцарей, менестрелей - от них зависит многое, - торговцев. Маздон внезапно выбросил вперед сжатые кулаки. Из них вырвались два слепящих луча. Воздух вспыхивал и сгорал вместе с ночными бабочками и летучими мышами. Один луч задел столб, там зашипело, взвилось облачко пара. Камень оплавился и потек, как темный воск. Голос Маздона был полон ненависти: - А этого ты не ждал? Олег отпрыгнул, крикнул: - Но ведь... устав запрещает магию! - Семерым Тайным позволено отныне все! Олег пригнулся, всесжигающий луч чиркнул над головой по каменной глыбе. Пахнуло жаром, запах горелого камня странно напоминал запах горящего человеческого мяса. - Значит... ты предал... даже своих. Краем глаза он увидел Томаса, что мчался к ним с разинутым в крике ртом. В руке рыцаря блистал меч Англа, другой рукой прижимал к груди чашу. Яра конечно же поняла, куда он бросился, побледнела, с воплем кинулась следом. Маздон резко повернулся, ослепляющий луч прорезал воздух и ударил в бегущего рыцаря. Томас даже не остановился, только вскрикнул яростно, добежал и обрушил на врага страшное лезвие. Лицо Тайного в последний миг выражало только безмерное удивление. Томас ударил слишком торопливо - спасал друга, потому лезвие, срубив ухо главного врага, глубоко врубилось в плечо. Маздон повалился, кровь брызнула ручьем. Томас уперся ногой, выдернул меч. Тайный бился в луже крови, приподнялся с трудом. Белые от боли глаза отыскали неподвижную Яру. - Ты... ты из спящих? Пришло время! Яра медленно покачала головой. Глаза ее были полны сочувствия. - Убей их! - приказал он. - Нет. - Ты получишь все... что хочешь... - Я уже получила... почти все. Он упал лицом в лужу крови. Все думали, что он умер, но Тайный нашел силы приподняться на дрожащих руках. - Гульча! - Я здесь, Великий Мастер, - послышался тихий голос. - Убей... Убей... Ты получишь все... Ее голос был негромким: - А я хочу больше, чем все. Он упал лицом в свою кровь и застыл. Яра набежала с такой силой, что вышибла из рук рыцаря чашу. Та покатилась, звеня и подпрыгивая. В полной тишине, где слышалось только частое с хрипами дыхание, этот звон словно разбудил застывших Ролана и Гульчу. Она хлопнула его по спине, тот прыгнул с плиты, не думая о предсказанной гибели, бросился за чашей. Светлые волосы развевались, как крылья, в глазах была решимость. Когда рука его уже была близко, калика вырос у него на пути. - Уйди, странник! - взревел викинг. - А ты убей, - предложил калика, - если сможешь... Он был безоружен, и у Яры екнуло сердце. Ролан взмахнул мечом, калика вскинул руку. Лезвие страшно блеснуло. Все ахнули, но калика, против ожидания, не упал, рассеченный надвое. Меч отпрыгнул слегка, калика отступил, глядя в голубые глаза викинга. - Уйди, зарублю! - вскрикнул Ролан еще страшнее. Только теперь Яра поняла, что викинг ударил плашмя, стыдясь зарубить безоружного. - Я не уйду, - ответил калика. Он прямо смотрел в красивое мужественное лицо. Ролан заскрипел зубами, вскинул меч. На лице его отразилась мучительная борьба. Глаза побелели, калика ощутил, что викинг сейчас нанесет смертельный удар, даже если потом будет стыдиться всю жизнь. Он быстро подхватил чашу, швырнул ее Томасу: - Лови! Томас едва успел выставить вперед руки, а калика неуловимо быстро шагнул в сторону, поймал руку с падающим на него мечом, дернул. Хрястнуло, викинг с криком упал вниз лицом, а меч выскочил и запрыгал по каменным плитам в темноту. Томас поймал чашу, глаза его были огромными и круглыми как у морской рыбы с большой глубины. - Ты... Как ты взял чашу? - Двумя пальцами. - Это я понимаю, если уж гореть, то лучше двум пальцам, чем всей руке... но ты ведь язычник! Да не простой, а ратоборец старой веры, противной Христу! Олег отмахнулся: - Ну и что? Ежели я сам эту чашу делал... - Ты?.. Так этот демон с небес говорил о тебе? Олег почесал в затылке: - На ней еще отметина от моего большого пальца. Я тогда чуть не заорал, еще горячая была... Ты думаешь, эта чаша в руках одного Христа побывала? А Колоксай, сын Таргитая, что пользовался две тыщи лет? А его сын Скиф? А Вандал, Славен, Гот - дети Скифа?.. Она побывала в руках великих героев, магов и пророков, ибо мир начался не с Христа, как тебе все время кажется. В ней также кровь Колоксая, пот Тевта и слезы Англа! Томас торопливо, чувствуя себя карликом на плечах таких великанов, опустил чашу на круглую плиту. По серой поверхности словно пробежал ветерок, затем под донышком камень начал наливаться темно-вишневым цветом. От плиты пошел теплый воздух. Багровый цвет быстро менялся на пурпурный, тот стал алым, а теплый воздух стал жарким, затем весь камень раскалился докрасна, а под чашей он был оранжевым, переходя в белый. Волна жаркого воздуха стала такой мощной, что люди отступили на шаг, закрывались ладонями от жара и слепящего блеска. Чаша качнулась, начала погружаться в камень. Томас вскрикнул, шагнул, одолевая жар, но сильная рука ухватила за плечо. - Не надо. Ее достанут... позже. - Когда? - вскрикнул Томас неверяще. - Не знаю. Могу только сказать - кто. Все смотрели с трепетом, чувствовалось, что наступила священная минута раскрытия вселенских тайн. Калика покосился на обращенные к нему бледные лица. Внезапно улыбнулся: - Гм... Я не знаю только, как их назовут. То ли томасиды, то ли мальтониды... или еще как. Внезапно скребущийся звук привлек их внимание. Цепляясь за стену, поднимался бледный, со ссадиной на скуле Ролан. Все взоры повернулись к нему, и викинг, собравшись с силами, выпрямился, гордо откинул волосы на спину. Синие глаза смотрели без страха. Во взгляде были достоинство и гордость. Олег, глядя на него внимательно, начертал в воздухе замысловатый знак. Глаза Ролана расширились. Олег добавил второй знак, и Ролан проговорил хрипло: - Не могу поверить... Ты тот, о ком ходят смутные и страшные легенды?.. Верховный Контролер? - Ты лучше поверь, - посоветовал Олег. - Хотя о Верховном Контролере я сам слышу впервые. - Я не боюсь смерти, - ответил Ролан. - Но если ты в самом деле... А теперь верю, ибо ты сокрушил... это ли не доказательство?.. Да, понимаю, это не доказательство для тебя, но это доказательство для нас. Мы такие доводы понимаем лучше. Правота должна подтверждаться силой... Но скажи, Высший, почему... Почему? Что мы делали неверно? - Спешили, - ответил Олег тяжело. Лицо его омрачилось. - Мы все время сворачиваем на более короткие пути! Мы жаждем добиться результатов уже при своей жизни. Жаждем их увидеть, потрогать руками. Ну и получить заслуженные поздравления. - Мы не ради поздравлений, - простонал викинг. - Да это я так... Короткие пути ведут к коротким взлетам, а падения бывают страшными. Это я уже видел не раз. Но человечество, а с ним и лучшие из человечества - Семеро Тайных! - всякий раз попадают в эту ловушку. Ну не всякий, иначе род людской уже исчез бы. - А ты... Контролер, ты - безгрешен? Никогда не ошибаешься? Олег невесело улыбнулся: - На беду, мой дар вещего служит только в мелочах. Ну, клад найти, шкуру спасти, дождь предсказать да крышу вовремя найти... - Вот видишь! - Да, но он дал мне прожить намного дольше, чем все Тайные. Я не умнее других, я просто видел больше. А может, благодаря этому и умнее. Я тоже ошибаюсь, но я заставляю себя учиться на ошибках. На своих, на чужих. Вообще учиться! На всякий случай. На будущее. - Ты... убьешь меня? Олег покачал головой: - Хуже. - Хуже? Что может быть хуже? - Ты будешь дрожать, принимая решения, потому что будешь отвечать не только за свою деревню. Ты будешь засыпать в мучительных раздумьях, а ночью просыпаться с криком и в холодном поту, когда узришь, как по твоему повелению рушатся царства добра и справедливости, которые должны, по твоему мнению, зацвести под твоей рукой еще пышнее... Ты будешь люто ненавидеть людей за то, что такие грязные и никчемные, ненавидеть Семерых Тайных, потому что каждый тянет одеяло в свою сторону... Но ты должен научиться любить людей, хотя это и трудно. Хотя бы просто потому, что другого человечества на белом свете нет! Членов Семи Тайных можно заменить... назовем это заменой, а человечество заменить, увы, некем. Ролан был бледен, крупные капли пота катились по лбу. Он прошептал: - Что ты хочешь сделать? - Взвалить на твои плечи всю тяжесть мира. И всю его грязь. С этой минуты ты - Глава Тайных. Да-да, Главу выбирают, ибо назначать его просто некому - выше его лишь бог, но я и выбираю тебя, и назначаю. Ты единственный из Семи... оставшихся Семи, кто засомневался в истинности прежнего пути. И ты, хоть не хочешь сразу в этом признаться, склоняешься на сторону культуры... Ролан слабо улыбнулся: - Ну, если культура с такими кулаками... - Культура с кулаками? Что-то в этом недоброе... Ладно, пусть хотя бы так. В этом мире все с ножами, зубами, клыками, ядом, когтями... Так что кулаки - еще не самое худшее. Внезапно лицо Ролана стало очень серьезным, даже испуганным. - Но это же чертова пропасть работы! - Гм... Совсем недавно мне сказал эти слова один такой, похожий на тебя. Правда, по другому поводу. Он хлопнул по плечу потрясенного Ролана, ныне Главу Семи Тайных Владык Мира, повернулся к Гульче: - От тебя я ждал наибольшего подвоха, и все еще жду. Но что-то никак не соображу, в чем он. Отравленный кинжал?.. Змея в конском черепе?.. Сонное зелье?.. Нет, все это уже было. А что задумала сейчас, не могу предвидеть. Но чую, что ты свой удар еще не нанесла. Или уже? Гульча оглянулась на Яру, та ответила понимающей улыбкой. Гульча снова повернулась к Олегу. В ее голосе было больше яда, чем в той змее, что когда-то ждала его в конском черепе: - Какие пни зовут тебя Вещим? - Ну, - пробормотал Олег. Томас и Яра вытаращили глаза: калику видели разным, но никогда не зрели смущенным. - Зовут все же... А что я просмотрел? Олег видел, что Яра кивнула - ей понятно, но он все еще пытался сообразить. Гульча сказала с тем же высокомерным презрением: - У меня есть долг перед цивилизацией, как говорил Глава Тайных... но есть и перед моими детьми. Я же сказала, что хочу больше, чем все. А это могут дать только дети, к которым ты, кстати сказать, тоже имеешь кро-о-о-охотное отношение. Не думаю, что они попадут последними в те мифические земли за океаном, на которые ты так рассчитываешь! Калика опустил плечи, вид у него был усталый, замученный. Похоже, она решила использовать его победу для своих целей, как он христианскую реликвию для спасения духа вольности язычников. Что ж, он только подал ей пример. Сэр Торвальд уже отдавал приказания, собирал коней. Томас заметил, что людей стало вдвое больше. Уцелевшие телохранители короля поспешили сложить оружие, и Торвальд вернул его им как принявшим клятву верности. Глава 15 Возвращение было почти бескровным. Трое из бывших телохранителей короля поскакали вперед, разнесли весть о подвиге молодого Томаса, который принес легендарный Святой Грааль в Британию, сразил подобно рыцарям Круглого стола огромного злого дракона, о страшном поражении и гибели короля Британии. В лагере неожиданно возник мятеж, засверкали мечи. Королевское войско разделилось на две неравные половины, в стычке были убиты самые верные соратники короля. Когда Томас со свитой подъехал к роще и показался лагерь, там уже не было королевского знамени. Завидев их, навстречу поскакали всадники. Томас насторожился, Яра взяла в руки лук. Это были телохранители, они сопровождали троих баронов. Томас поднял руку в приветствии-предостережении. Всадники остановили коней. Томас сказал сильным звучным голосом: - Демон, которого вызвал себе в помощь узурпатор, утащил его в ад. Кому вы служите теперь? Навстречу осторожно выехал барон Нэш. Он был стар, но все еще силен, как бык, и крепок, как дуб. Его знали по битвам прошлых лет, а молодые рыцари все еще мечтали выбить его из седла на турнирах. - Приветствую тебя, Томас Мальтон, - сказал барон таким же сильным, чуть сипловатым голосом. - Мы только сейчас узнали о твоем необычном квесте! Ты совершил то, о чем мечтали рыцари со времен короля Артура. Если бы ты сказал, что привез Святой Грааль в нашу Британию, у тебя было бы меньше трудностей. - Или больше, - ответил Томас. - Почему? - не понял барон Нэш. Томас не стал рассказывать о Тайных Владыках Мира, не поймут или не поверят, просто ответил со значением в голосе: - Обет. - А-а, - протянул барон. - Ладно... Сэр Мальтон, я послан заявить от всего войска, что в лагере решено снять осаду твоего замка. У тех, кто остался, нет с тобой споров. Томас услышал за спиной вздох облегчения. Краем глаза поймал внимательный взгляд калики, покосился на Яру. Она напряженно ждала его ответа. Он выпрямился в седле: - Я понимаю, что у тех, кто остался... еще жив, уже нет ко мне претензий. Но они топтали поля Мальтонов, они жгли деревни и уводили скот. А Мангольд и кое-кто еще даже осмелились отхватить часть наших земель. Вы все еще думаете, что и у меня не будет претензий? Нэш кивком подозвал двух баронов. Томас с неподвижным лицом смотрел, как они советуются, бросают в его сторону обеспокоенные взоры. В душе поднималась щенячья радость, но лицо держал холодным и высокомерным. Наконец Нэш поднял руку: - Благородный сэр Томас!.. Ты прав почти во всем. Но за время твоего отсутствия изменилось многое. И люди уже свыклись с переменами. Ты мне всегда нравился своим благородством и рыцарской честью, ты это знаешь, но я должен тебя предупредить, что ты можешь оказаться против всей Британии. Взгляды баронов справа и слева показывали, что им не нужны никакие перемены. Что захвачено у бродяг, ушедших искать счастья за дальними морями, то и останется у настоящих людей. Томас ощутил, как горячая ярость прилила к сердцу. - Позор Британии! - грянул он страшным голосом. - Позор, если она такова! Но я - британец, я выступлю за ее честь, даже если мне придется драться одному против всей прогнившей, потерявшей честь страны! Он смотрел на Нэша, потому не увидел, а лишь ощутил, как бок о бок встали кони. Он угадал по запаху Яру, от нее всегда пахнет полевыми цветами, услышал тихое ржание коней Эдвина и Торвальда. Нэш смотрел бешеными глазами. Оценивающе оглядел доспехи Яры, удивляясь их соразмерности и подогнанности. Да и копье в ее руке еще не было очищено от драконьей крови. Затем Нэш перевел взгляд на барона справа, посмотрел на барона слева. Гримаса пробежала по его лицу. Он пустил коня вперед. - Ты погибнешь, Томас. Но лучше погибнуть с тобой, чем быть в стане потерявших честь. Он развернул коня и поставил его рядом с жеребцом Эдвина. Их было пятеро рыцарей и десяток воинов за спиной, а впереди за двумя баронами виднелся лагерь огромного войска. Бароны переглянулись. Один сказал глухо: - Я не смогу воевать с человеком, который привез в мою страну Святой Грааль. - И у которого в ножнах меч самого Англа, - добавил калика невинно. - Который разрубил дракона, как простую лягушку, а Мангольда, как спелую репу.
Лагерь бурлил, когда уже семеро рыцарей во главе с Томасом въехали в боевые порядки. Два шатра были повалены, шелк забрызган кровью, на земле тоже были красные пятна, но трупы уже убрали. Томас успел увидеть, как возле дальнего шатра двое лекарей врачуют раненых. Простые воины первыми подняли крик, колотили рукоятями мечей в щиты, орали: "Томас!", "Слава Мальтонам!", а когда отряд Томаса въехал в лагерь, навстречу вышли самые знатные рыцари. Сэр Уилфред, один из знатнейших людей Британии, раскинул руки: - Дорогой Томас!.. Томас уклонился от объятий. Лик его был гневен. - Да, я знаю, что вы уже отказались от штурма моего замка. Но это сейчас! А что делали вчера? Уилфред развел руками, отступил на шаг. Другой рыцарь, с непокрытой головой, держа шлем в руках, сказал медленно: - Меч нашего предка Англа может обратить в другую веру быстрее, чем проповеди священников. Вчера ты еще не убил дракона! Вчера ты не поверг самого короля и его темных владык! - Понятно, - сказал Томас мрачно. - Вы признаете только силу. Но за мной не только сила. За мной - незапятнанная рыцарская честь! Иначе я бы не сумел брать Святой Грааль голыми руками. Уилфред добавил с кривой улыбкой: - Сэр Томас, никто не сомневается в твоей рыцарской чести! Когда сюда примчались королевские оруженосцы, мы решили, что они рехнулись. Они что-то лопотали про Пресвятую Деву, что явилась в рыцарских доспехах и сразила дракона... - Она помогла, - кивнул Томас, - но сразил его я мечом своего предка Англа. Вот он, этот меч! Кто хочет возразить, пусть обнажит свое оружие. Мы выясним здесь же, кто из нас врет. Внезапно из рядов рыцарей вперед протолкался сэр Гудвин, рыцарь, которого Томас всегда презирал. Сэр Гудвин был явно навеселе, на Томаса уставился как на грязное насекомое: - А, наш благор-р-родный... Сэр Томас, я отдам голос за тебя в короли, если отдашь мне девку, что привез из Руси! - Согласен, - ответил Томас и сильным ударом разрубил Гудвина на две половины. Уилфред отпрянул, чтобы не забрызгаться. Спросил дрогнувшим голосом: - Так Пресвятая Дева... являлась тебе в самом деле? - И не раз, - подтвердил Томас с достоинством. - В прошлый раз мы с ней такого зверя завалили! Жаль, не было времени шкуру содрать. Но я ведь ее рыцарь, так чего тут непонятного? Но что непонятно - как вы, благородные рыцари, явились с нечестивым королем-узурпатором, продавшим душу дьяволу? Гудвина утащили, а кровавую лужу забросали землей. Уилфред выглядел смущенным. - Сэр Томас... не будем ворошить прошлое. Будь великодушен, это вернется сторицей. Тобой восхищаются даже враги, воспользуйся! Здесь собрался весь цвет рыцарства Британии. Сегодня еще стоим здесь, завтра уйдем со своими отрядами в родные земли. Но этой ночью устроим пир в твою честь! В честь героя, который принес Святой Грааль! Томас тронул коня, они проехали мимо. - Возможно, я приду, - бросил Томас через плечо. - Но пусть хранит вас небо, если под покровом ночи вздумаете штурмовать замок! В квест я уходил наивным и с раскрытым ртом, а вернулся злым и подозрительным! Теперь такие легенды - в пользу бедных и сирот, а я стражу удвою. Лагерь остался позади. Когда приблизился замок, подъемный мост начал опускаться. Томас обеспокоился, не обнаружив оруженосцев короля. Эдвин, который был занят беседой с каликой, успокоил: - Я их оставил в лагере. Пусть рассказывают, как была водружена Святая Чаша! Они видели все своими глазами. Калика пробормотал: - Упоят их так, что полезут как рачки... Ну как креветки. И с каждым кубком вина дракон будет все больше и страшнее, а демон громаднее. Клянусь, к утру драконов будет уже дюжина, демон с горный хребет, а Пречистая Дева умоляла Томаса на ней жениться... Сэр Эдвин шепнул опасливо: - Не богохульствуй! Сам знаешь, их надо было оставить. - Ого, - сказал калика, - я вижу, ты не только о прошлом думаешь. Трюк хороший! Думаешь, получится? - С хорошего коня не стыдно упасть, - ответил сэр Эдвин загадочно.
Только под утро следующего дня Томас в сопровождении верных рыцарей, которых стало намного больше, подъехал ко враждебному еще вчера лагерю. Первое, что бросилось в глаза, - не было даже часовых. "Самое время, - подумал Томас с мрачной яростью, - напасть врасплох, устроить кровавую резню в отместку за все, что сделали с моей землей, моими людьми. Или они думают, что, сняв осаду, сделали мне великое благодеяние? Это я заставил их снять! Это мы, Мальтоны, утопили их наступление в крови, а их короля отправили в ад!" Там пир был в самом деле настоящий, веселье непритворное: умирать больше не придется, к тому же правоты короля не чувствовали, явились из вассальной верности. Съестные припасы, заготовленные на недели осады, все были поданы на столы, а запасы вина нужно уничтожить за эту ночь, не бросать же, и с собой везти глупо. Томас сразу ощутил, что отношение к нему изменилось. Встретили враждебно те, кто раньше вражды не выказывал, зато другие, даже неизвестные, кричали от восторга, били в щиты. Сперва ему показалось, что ослышался, но затем донеслось снова и снова: "Мальтона!", "Мальтон!", "Да здравствует Мальтон!", "Только Мальтон!". Он пожал плечами: - Упились? Сэр Эдвин и калика обменялись заговорщицкими взглядами. Торвальд сиял, но глаза были тревожными, как у загнанного зверя. Слишком много свалилось на голову за последние дни. Осада замка, приезд блудного сына, поездка в Стоунхендж, гибель короля, Богородица, дракон, приезд во вражеский лагерь... Теперь эти восторженные крики. Такой быстрый переход от вражды, а она еще тлеет - у многих под стенами замка сложили головы друзья и родственники, - к изъявлениям дружбы больше тревожит, чем радует!
Калика просматривал в библиотеке сэра Эдвина его книги, хмурился, иногда хохотал, хлопал себя по лбу, отшвыривал, разворачивал другие, ядовито и зло смеялся, но в глазах была смертельная тоска. - Ночь, - бормотал он, - наступает ночь... Ночь разума, когда властвуют кошмары. И эта ночь, судя по всему, будет долгой. Неужто человечество так устало? А когда наступит рассвет? Каким будет утро нового мира? В коридоре послышались торопливые шаги. Дверь с грохотом распахнулась. Вид сэра Эдвина был дик: волосы топорщились, как у ежа, глаза вытаращены, губы тряслись. - Томас!.. Томаса в воинском лагере подняли по старинному обычаю на щит! - Ага, - кивнул Олег отстраненно, - по старинному обычаю - это хорошо. Это надежнее. Значит, чтобы не драться друг с другом за опустевший трон, его предложили Томасу? - Сэр калика, - воскликнул Эдвин шокированно, - ты даже не удивился? - А разве не к этому шло? - Да, но... - Сэр Эдвин, а ты читал эту книгу внимательно, здесь же совсем не так толкуется учение Христа... Сэр Эдвин замахал руками: - Сэр калика! Какое учение, какой Христос? Томаса избрали королем всей Британии! - Ну, скажем, не всей... Там на севере еще немало земель со своими правителями. А что скажешь по поводу ереси Ариана? Тот доказывает, что Христос был простым человеком, а раз так, то... Сэр Эдвин попятился, замахал руками, исчез за дверью. Калика вздохнул, отодвинул книги. Человеку нужна ночь, иначе спятит. Наверное, нужна и человечеству. Лишь бы утро было здоровое. "Светает, - подумал он. - Как поднимется солнце, надо ехать обратно на Русь. Там уже что-то случилось. На Руси всегда что-то случается".
Томас на рассвете вернулся в замок. Нужно собраться к переселению в королевский замок, отдать распоряжения на завтра, расставить своих сторонников во главе войск, пересмотреть срочные указы, отменить ряд старых, подтвердить еще более старые, успеть многое, а времени, как всегда, одни обрезки... В замке была суета, все уже знали, что молодого сына их хозяина избрали королем. Томас, морщась, прошел в свои покои. Он едва не упал, когда грубая рука схватила его за плечо. - Сынок, не проспи главное! Он судорожно ухватился за меч. Отец смотрел в исхудавшее лицо сына с укором и жалостью. - Что... что стряслось? - Она уже оседлала коней, - ответил отец. - Сынок, твоя женщина уходит. - Крижина ушла еще позавчера, - ответил Томас, морщась при одном воспоминании о том позоре. - Но она обещала утром приехать за ответом. - Я говорю о настоящей женщине, сынок. Томас как вихрь взвился, вылетел из комнаты, едва не выбив дверь, что открылась недостаточно молниеносно. Глава 16 Яра, полностью одетая в дальнюю дорогу, ткнула коня кулаком в живот, чтобы не хитрил, не надувал пузо, затянула подпругу потуже. Олег привел запасных, уже навьюченных. На громадном белом коне с гривой и хвостом цвета червонного золота и звездными глазами были упакованные доспехи и оружие Богородицы. Если бы взял все, что надавал благодарный сэр Торвальд, пришлось бы из ворот замка вывести караван. Не только из Британии, со всех островов слетелись бы разбойники. Пришлось бы ехать дальше голыми, да и то при удаче. Так объяснил отцу будущего короля, благородному сэру Торвальду. - Может, попрощаемся с ними? - спросил он без всякой уверенности в голосе. - Нет! - отрезала Яра злым голосом. - Здесь принято уходить не прощаясь. За воротами замка протрубил рог, послышался стук копыт, голоса. Затем заскрипели и зазвенели цепи подъемного моста, ворота медленно отворились. Во двор въехала группа всадников. Впереди рядом с рослым немолодым мужчиной благородной осанки ехала Крижина. Лицо ее было бледным, глаза покраснели, как у кролика, а нос чуточку распух. Впрочем, держала она его гордо и надменно. - Вовремя! - сказала Яра свирепо. - Лучше бы баба с пустыми ведрами дорогу перешла! - Эта? - спросил Олег. Через двор, пересекая дорогу к воротам, торопливо просеменила дворовая девка с пустыми ведрами на коромысле. За ней опрометью пронеслись две тощие черные кошки. Следом прошел священник. Яра стиснула зубы. По лестнице, гремя подкованными сапогами, опрометью сбежал Томас. Он просиял, увидев Яру, но тут же заметил приближающихся всадников. Мужчина первый слез с коня, подал руку Крижине. Она спрыгнула легко и грациозно, едва коснувшись его руки. Яра фыркнула, одним прыжком взлетела в седло. Томас, видя, что она сейчас галопом ринется в ворота, а ее рыжую кобылку не догнать даже его белому жеребцу, заорал во весь голос: - Стой!.. Стой!.. Мне нужно тебе сказать так много! Яра надменно оглянулась: - Мне много не надо. Олег покосился на рыцаря, но тот не понял, протянул к ней руки: - Что стряслось? Ну что я такого сделал? Яра подобрала поводья, подбородок ее был гордо вскинут. Она смотрела мимо Томаса на ворота. Стражи, повинуясь ее требовательному взгляду, распахнули створки снова. Крижина замедлила шаг, глядя то на женщину-воина, то на растерянного человека, не узнавая отважного рыцаря: башня Давида, стены Иерусалима, подвиги в сарацинских песках... Томас закричал в отчаянии: - Сэр калика!.. Помоги!.. Хоть демонов позови, но помоги! - Демоны здесь не помогут. - А кто? - Никто. Даже твоя Пресвятая Дева. - Сэр калика!.. - Она наверняка на ее стороне. Томас ухватился за стремя, не отпуская Яру. Она угрожающе подняла хлыст. Он закричал: - Погоди! Мне так много нужно тебе сказать! - Мне много не надо, - повторила она настойчиво, как глухому. Томас опять не понял, не отпускал ее стремя. - Яра, - сказал он измученно, - я не могу без тебя... Я просто не понимал, ибо ты была рядом... Но с той минуты, как увидел, жил для тебя, все делал только для тебя. Я даже мыться стал чаще, когда сказала про тех разбойников! Когда я сказал, что беру тебя в Британию, потому что помогаешь нести Святой Грааль, я врал безбожно даже самому себе. О нем ли пекся? Только о том, чтобы ты была рядом! И грызся с тобой, придирался, потому что мучительно искал в тебе изъяны... и не мог найти. Сегодня я в родном замке, среди своих... но ощутил себя затерянным в ночи, потому что ты далеко... Уходя, ты забираешь мое сердце... и не так, как поют менестрели, а по-настоящему. Я умру, как только выедешь за ворота! Она все еще гордо поднимала подбородок. Хриплым голосом попросила: - Скажи... это... еще раз. - Яра, - сказал он, чувствуя, как меняется мир, - я люблю тебя! В мертвой тиши, когда все замерли, она мгновенно оказалась рядом. Щеки ее были мокрыми, Томас потрясенно понял, что она гордо вскидывала подбородок, чтобы не выронить слезы. Он обнял ее, прижал к груди. В тиши стражи радостно заорали, грянули рукоятями о щиты. Испуганно за-ржали кони. Сэр Торвальд подошел с испуганным лицом. Глаза его смотрели поверх головы Томаса. Всадники за спиной барона Стоуна бросили ладони на рукояти мечей. Запахло кровью. - Томас, - сказал отец. - Ты хорошо подумал? Лучше Яры, говоря между нами, мужчинами, трудно отыскать жену, но... проходит старое доброе время, когда короли женились на простолюдинках. Это рассорит нас со всеми королями Британии... да и других стран. Плохое начало для молодого короля! - Отец... - выдохнул Томас. - Это время никогда не пройдет. - Сын, жизнь - не песни менестрелей! - Любовь всегда будет дороже короны. Отец вздохнул: - Похоже, корону ты проносишь всего день. И то неполный. В крупных глазах Крижины блестели озера слез. Она прижала кулачки к груди. Томас тяжело вздохнул, чувствуя, что гора все еще не свалилась. Яра отстранилась, не отпуская Томаса. Ее глаза быстро пробежали по всему двору, остановились на МакОгоне, Крижине. - Томас, - сказала она, - ты должен решать быстро! - Я? Что я могу? - ответил он отчаянным, но просветленным голосом. - Я уже решил. Мы не расстанемся. Чашу донес, а теперь хоть в изгнание... хоть еще дальше. В твою Русь, к примеру, где дикие звери... Яра смотрела внимательно, вздохнула: - Увы, я из Руси. По нашему покону жены должны следовать за мужьями. Отец тоже вздохнул, сказал тяжело: - Мы перессоримся со всеми соседями и благородными семьями... Томас, тебе бы опору! Яра надменно оглядела всех из-под приспущенных бровей. В напряженной тишине громко и повелительно произнесла в пространство: - МакОгон! Мне кажется, ты можешь наконец выплеснуть то, что тебя распирает, как перебродившее вино. МакОгон шагнул вперед, поклонился. Вид у него был сияющий, гордый. Он выпячивал грудь, важно раздувал щеки, даже помолодел и просветлел лицом. - Благодарю, благородная Ярослава. Благородный сэр Торвальд, сэр Стоун и прочие благородные рыцари! Я счастлив наконец-то сказать, что некогда служил благородной княжне Ярославе Тьмутараканской, дочери Хочьимира и внучке императора германского, племяннице короля французского, внучатой племяннице короля Британии Гарольда II. Ее отцу принадлежит... принадлежало княжество Тьмутараканское. Мы служили ему верой и правдой, раздвигали пределы, собирали дань с соседей. А когда воцарился мир, не все слезли с боевых коней... Самые отважные, это я о себе и тех, кто пошел за мной, ушли служить в Царьград. Там воевали в сарацинских землях... ну, иной раз и за сарацин, когда те платили больше... Потом дрались за венедов на островах... Там ты, сэр Торвальд, и пригласил нас на службу в Британию. Гробовое молчание было ответом. Все таращили глаза, наконец сэр Торвальд сказал раздраженно: - Что-то я тебя не понял. При чем тут какое-то северное королевство? Кастелян хлопнул себя по лбу: - Как, я не сказал? В самом деле, постарел, пора возвращаться домой. Раньше, помню, все знал и помнил, теперь где обедал, туда и ужинать норовлю... - Ну-ну, - сказал сэр Торвальд угрожающе. - Дочь князя Тьмутараканского, княжна Ярослава, перед вами! То бишь сейчас уже владетельная княгиня. Томас отстранился, смотрел, выпучив глаза. Первым нашелся барон Стоун: - Доблестный МакОгон... Ты сказал "принадлежало"... - Да, - ответил тот хмуро, тень пробежала по его лицу. - Он уже без нас прошел с огнем и мечом в поисках дочери хазарские земли... В последнем бою разгромил последние войска, истребил все племя и велел сжечь их шалаши вместе с людьми. Мстил за дочь... Отныне на земле нет такого народа, как половцы!.. Но сам был тяжело ранен, перед кончиной велел передать дочери, если отыщется, что просит у нее прощения, и велел передать ей княжество... Я не пьянствовал, как ты обвинил меня вчера, я провел вечер у княжны, уговаривая ее вернуться на Русь под нашей защитой. Вернуться и занять принадлежащий ей трон... престол, по-нашему. На Яру смотрели другими глазами. Барон Стоун спросил еще осторожнее: - А велико ли... владение? Мы должны знать, как... гм... титуловать. МакОгон ухмыльнулся, показал крепкие волчьи зубы. - Да поболе Британии... А народу раз в десять больше. Землю хоть на хлеб мажь, а сеном с наших полей можно отца Конелиуса кормить. Когда князь собирал войско, то земля стонала и прогибалась под его тяжестью. Томасу показалось, что он уже где-то слышал про это княжество. Похоже, у отца Ярославы в самом деле большая родня. И сестер куча. Как родных, так и двоюродных. Он с упреком повернулся к Олегу: - Сэр калика, ты ж знал, что она - княжеского рода! Волхв невозмутимо пожал плечами: - И ты знал. Томас опешил: - Я? - Помнишь, как-то говорили про имена? Ее зовут, если еще помнишь, Яра, а это уменьшительное от Ярославы. Да она сама об этом сказала! А ты, мол, у нас и король Джон, и йомен Джон, и поросенок Джон... Томас смотрел, раскрыв рот. - Теперь помню... Но тогда как-то в одно ухо влетело, из другого вылетело. Калика зевнул равнодушно: - Она из рода Рюрика. А Рюриковичи правят по всей Руси. Томас выглядел потрясенным, словно хватили кувалдой между ушей, а шлем оказался бумажный. - Значит, это все сказки, что ты родилась весной, когда сеют... эти... яровые... - Почему? - удивилась Яра. - Я в самом деле родилась весной, когда сеют яровые. Она шагнула к Крижине, улыбнулась неожиданно тепло: - Как я тебе завидую... Ты такая красивая и нежная... Это о тебе мечтает прекрасный молодой король. Я говорю о своем младшем брате, который управляет княжеством до моего возвращения. Он настолько похож на сэра Томаса, что... Если примешь его предложение, то будешь королевой огромной страны... Вся Британия покажется тебе задним двором. Крижина молчала, смотрела с ненавистью. Барон Стоун спросил подозрительно: - О чем вы говорите? - Мой младший брат всегда мечтал о золотоволосой принцессе с дальнего севера. У него даже портреты ее развешаны. Волхвы-живописцы рисовали их с его мечтаний. Похоже, как-то видели Крижину. Сейчас он правит княжеством, но разослал всюду гонцов за мной. Он отважный витязь, ему нет равных в моем княжестве... королевстве, но слишком горяч и безрассуден. Я отдам княжество лишь женатому князю. Женатые - осмотрительнее. Барон Стоун спросил, поедая ее глазами с еще большим подозрением: - Вы в самом деле хотите отправить Крижину в эти... земли? Яра улыбнулась: - Во-первых, я люблю своего брата. Он будет счастлив, если его мечта осуществится. Во-вторых, женатый князь лучше обустроит земли, чем холостой. В-третьих... Но самое главное, я хочу уважить просьбу МакОгона. Или лучше звать, как звали дома, Макогона?.. Хочу отпустить его на родину. С ним просятся пятьдесят его воинов. Не все русичи, но все чуют, как настоящие наемники, где можно заработать. Князь очень щедро заплатит тем, кто привезет его мечту! Барон сказал медленно: - Похоже, у вас, благородная леди... миледи королева... все предусмотрено. Впрочем, понятно, государственное мышление... Может быть, я тороплюсь, но я согласен на брак моей дочери с вашим братом. Даже если и не станет королем Тьмутаракани, но все-таки родство с владетелями Европы!.. Вы понимаете, что в данном случае я даже заинтересован в вашем... гм... союзе с благородным сэром Томасом. На рассерженном личике Крижины проступило задумчивое выражение. Она в нерешительности повернулась к МакОгону. Тот отсалютовал ей, а воины дружно ударили рукоятями мечей о щиты. Гром раздался такой, что кони подпрыгнули. Крижина милостиво наклонила голову. Томас с опаской заглянул в лиловые глаза: - Похоже, ты действительно предусмотрела все. - Княжих дочерей учат многому. Внезапно с шумом и сухим треском в небо взвились разноцветные, как хвост петуха, фейерверки. Красочные огни рассыпались с хлопками, небо расцвело. Томас покосился на калику. Нарушение обетов, магия - дело грешное! Калика оскалил зубы в усмешке и развел руками в чисто славянском жесте. Мол, рехнуться можно, если все правильно и праведно! Томас спросил с еще большей опаской: - А тебе... после Руси, не покажется малым... мое королевство? От великого удивления ее глаза стали как два блюдца. - Малым? А как же земли за океаном?..
Авзацкие горы - горы Скифии. Аводник - колдун. Аврикула - ушная раковина. Авсень, овсень, говсень, усень, бауцен, таусен - на Руси канун Нового года. Агнати - челюсть. Азиатка - летний сарафан. Аксиномантия - гадание топором. Акудник - колдун. Ансырь - 128 золотников. Анчутка - черт. Апия - богиня земли. Ауспиции - виды на будущее.
Байдана - кольчуга. Байт - большая посудина для жидкости. Бактриан - двугорбый верблюд. Барабаши - казаки Крымского полуострова. Бастонада - наказания палкой по пяткам и спине. Батенси - доски разной длины, ширины и веса. Бельгемир - великан, спасшийся от потопа вместе с женой. Родоначальник великанов. Бзык - рев и бег скота в летнюю жару. Бзыря - сорвиголова. Блетонизм - способность узнавать присутствие подземных вод. Божедомка - помещение для убитых или внезапно умерших. Бой, Боус - сын Одина и русской княжны Рынды, счастливый противник шведского короля Готера. Бокогрей - февраль. Братучада - дети родных братьев. Бугай - выпь. Быки - тучи перед грозой.
Вандал - князь Славянска и дед Гостомысла, деда Рюрика. Ванька Каин - известный разбойник, ставший главой сыщиков в Москве. Род. в 1714 г. Виандот - порода кур. Видок Эжен Франциск - известный разбойник, ставший главой сыщиков в Париже. Ум. в 1857 г. Издал мемуары. Визант - сын Посейдона, основал Византию. Вила - русалка. Виллисы - невесты, умершие до венчания. В полночь встают из могил и ловят мужчин. Виртуальный - возможный. Вран - по древнерусскому счету 10 000 000. Вятко - лях, поселившийся на Оке, от него пошли вятичи.
Гали - бородавки. Ганглий - скопление нервных клеток. Глосса - слово, что требует пояснения. Гнездо Утиное - созвездие Плеяд. Гог и Магог - имена северных народов, что придут истреблять израильский народ. Грабарь - землекоп. Градарь - садовник. Груна - тихая конская рысь, пробежка между тихой и полной рысью.
Дефекация - очистка от грязи, в том числе и организма. Дикарщик - каменотес. Дубравна - ныне Танненберг.
Жерлянка - жаба. Жупа - селение. Журфикс - день приема гостей.
Забороло - часть шлема, защищающая лицо. Заборолы - легкое укрепление от стрел на крепостной стене.
Квест - путешествие с приключениями. Клака - нанятые хлопать в ладоши или свистеть в театре. Клакеры. Клип - монета некруглой формы. Коктейль - конь с подрезанным хвостом. Колода - по-древнерусски десять вранов, т.е. 100 000 000. Ксеномания - неразумная страсть ко всему иностранному.
Лепидосирен - двоякодышащая жаба. Лиминг - кукуруза. Лилит - первая жена Адама, мать великанов и демонов. Ложь красная - на Руси: дипломатия.
Мангольд - буряк обыкновенный. Манко - недовес товара, недостача в кассе. Мартиролог - перечень лиц, которых обижали. Митенки - женские перчатки без пальцев. Моноандрия - одномужество. Моногамия - одноженство. Мотто - шуточка.
Немертины - черви. Нения - печальная песня.
Ортодрода - кратчайший путь между двумя точками. Ордалии - Божий суд. Оскеп - короткое копье. Оскорд - большой топор.
Паладин - знатные люди из окружения князя, входящие в его палаты. Парамент - платеж наличными. Парамнезия - кажется, что это пережил когда-то раньше. Паспарту - ключ, что подходит ко всем замкам. Пахитермы - толстокожие. Пахиподы - толстоногие. Педикулез - вшивость. Персеверация - навязчивое повторение слова или мысли. Пленет - тяпка. Плювиальный - дождливый. Полимастия - несколько грудей у женщин. Полифагия - многоядность, эврифагия - всеядность. Потентат - владыка. Престидижитатор - фокусник. Печальник - старший брат. Плагитатор - в Древнем Риме человек, продавший свободного человека в рабство. Сурово наказывался.
Саливация - слюнотечение. Святые места - Иерусалим, Афон и Киев. Семь мудрецов - Солон, Фалес, Питтак, Биас, Хилон, Клеобул и Периандр. Спиридон - винтообразный. Срачица - нижняя одежда на престоле и алтаре. Стиплер - конь для скачек с препятствиями. Ступор - отупение. Субалтерн - подчиненный. Субрепция - аргументация, что базируется на ошибочном построении.
Талион - зуб за зуб. Танатофобия - паническая боязнь смерти. Телетокия - в потомстве появляются только самцы. Трен - шлейф. Тризм - судорожное сжатие челюстей. Тромб - огромный смерч.
Убиквисты - способные жить в разных условиях.
Халдеи - храбрый и воинственный народ. Холуй - шелуха от гречневой крупы. Халупник - крестьянин, что разводит овощи, не хлебопашествует. Хамовник - работник, выделывающий холст.
Ферула - строгий режим.
Шортгорн - крупная рогатая скотина.
Эвфемизм - замена ругани литературными синонимами. Эгрет - перо на шляпе. Экскременты - конечные продукты обмена веществ. Эструс - течка. Этимон - первичное значение слова.
