Geum.ru

Философия как основа

Вид материалаДокументы

Содержание


Философия Ницше.
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   12

Философия Ницше.


Философия Ницше – это прежде всего философия индивидуума, но не индивидуалиста. Стремление понять личность, найти выход из кошмаров эпохи - эпохи двойной морали во всем : в отношениях с людьми, нациями, государствами, в отношении к самому себе – такой видится цель философских построений Ницше. Отсюда и поэтическая форма этих построений, ибо можно ли осознать личность, используя биологические, медицинские, психологические термины? Отсюда и зачастую афористический их характер – стремление выразить свои мысли в ёмких, четких и одновременно кратких фразах.

К Ницше и его трудам нельзя подходить с позиций однозначной логики. Она, по меньшей мере, двузначна, но чаще всего многозначна и определяется контекстом.

Философские поиски Ницше-это поиски морали для свободного человека на пути разрушения традиционных ценностей, ориентация на которые разрушает человечность, личность, а в конечном итоге и самого человека. Все существовавшие и существующие морали, по мнению Ницше, не просто несут на себе печать общества и условий его существования и выживания, но направлены, и это главное, на обоснование и оправдание обладания .Иными словами, они корыстны, а потому и антигуманны. Все, даже так называемые общечеловеческие моральные ценности при внимательном их рассмотрении оказываются ширмой, маскирующей корысть. Так не лучше ли сказать об этом прямо, назвать вещи своими именами и либо отказаться от этих «моральных» ценностей, либо жить в соответствии с ними? Но последнее вряд ли возможно для человека, потребляющего и стремящегося к потреблению и живущего в обществе- стаде. А потому все демократические движения, по мнению Ницше, следуют этой морали стадных животных, имеющей свои корни в христианстве. И вполне естественной и логичной выглядит ницшевская критика христианства и христианской морали, так как эта критика является следствием неприятия буржуазно-либерального духа христианства и буржуазного рационализма.

Философия Ницше как философия жизни носит антропоморфный характер, возвращая человека в природу и в тоже самое время очеловечивая природу, наделяя её антропоморфными чертами, и прежде всего волей к власти. Принцип воли к власти управляет развитием и человека, и мироздания. Отсюда жизнь есть абсолютная реальность, и она постижима из себя самой. И человеческая душа, человеческий интеллект порождены жизнью и включены в неё. Здесь можно углядеть определенное биологизаторство, определенную редукцию духовного к биологическому. Но это только одна сторона ницшеанской философии жизни. Можно заметить и другую сторону, связанную с постоянным поиском людьми своих связей с мирозданьем. И признание естественности души в жизни, их слитности с мирозданием. И признание естественности души в жизни, их слитности с мирозданием выглядит вполне логичным в контексте таких поисков. Тогда и безумие философии Ницше представляется не иррациональным, а вполне естественным в предпринимаемых философом попытках выявить определяющее в развитии личности через принцип воли к власти, управляющий миром и человеком, особенно если этот принцип толковать так же широко, как это делает Ницше.

По Ницше, воля к власти- это не просто стремление к господству сильного над слабым, но и стремление сделать слабого сильным. Слабость относительна и определяется, с одной стороны, положением человека среди других людей, а с другой – степенью самопознания личности. Личность свободна и сильна, если она осознаёт себя личностью, которая может поступать и поступает в соответствии с этим осознанием. Но осознание не только индивидуально, оно ещё социально и исторично. И только при выполнении всех этих условий мы имеем действительно свободного и морального человека, живущего в свободном и моральном обществе. Идеалом здесь является свобода не в христианском понимании, которая есть несвобода, внутреннее порабощение, смирение перед силой, а свобода античности и Возрождения – в свободном обществе подобный культ, навязанный христианским лицемерием, невозможен. Переход же к такому обществу возможен не на пути насильственного уничтожения существующего общества несвободы, ибо всякое насилие порождает новое насилие, а именно на пути возрождения идеала свободной сильной человеческой личности.

Известно, что до революции философия Ницше была чрезвычайно популярна в России. Совпадение, резонанс свободолюбия русской интеллигенции. Ищущей пути понимания сущности свободы в контексте космизма и связанного с этим индивидуализма в лучшем смысле этого слова- в смысле суверенитета личности – со свободомыслием Ницше, с его свободолюбием и неприятием вещного, стяжательского прагматизма, христианского двоемыслия обусловили понимание, хотя и критическое, взглядов Ницше.

Ницше включает в философию два средства выражения- афоризм и стихотворение ; формы, сами по себе подразумевающие новую концепцию философии, новый образ и мыслителя, и мысли. Идеалу познания, поискам истинного он противопоставляет толкование и оценку.

Толкование закрепляет всегда частичный, фрагментарный «смысл» некоего явления.

Оценка определяет иерархическую «ценность» смыслов, придает фрагментам цельность, не упраздняя при этом их многообразия. Именно афоризм являет собой как искусство толкования, так и нечто толкованию подлежащее; стихотворение – и искусство оценки, и нечто оценке подлежащее. Толкователь- это физиолог или врачеватель, тот кто наблюдает феномены как симптомы и говорит афоризмами. Ценитель – это художник, который наблюдает и творит « перспективы», говорит стихами. Философ должен быть художником и врачевателем, одним словом , - законодателем.

Такой тип философа является к тому же древнейшим. Это образ мыслителя -досократика , «физиолога» и художника, толкователя и ценителя мира. Как понимать эту близость будущего и первоначального ? Философ будущего является в то же время исследователем старых миров, вершин и пещер, он творит не иначе, как силой воспоминания, о том, что было по существу забыто. А забыто было, по Ницше, единство мысли и жизни. Единство сложное : жизнь в нем ни на шаг не отступает от мысли. Образ жизни внушает манеру мысли, образ мысли творит манеру жизни. Мысль активизируется жизнью, которую в свою очередь утверждает мысль. У нас не осталось даже представления об этом досократическом единстве мысли и жизни. Остались лишь те примеры, где мысль обуздывает и калечит жизнь, переполняя её мудростью, или те, где жизнь берёт своё, заставляя мысль безумствовать и теряясь вместе с ней. Не осталось иного выбора: либо ничтожная жизнь, либо безумный мыслитель. Либо жизнь слишком мудрая для мыслителя, либо мысль слишком безумная для человека здравого.


44.Крылова Ирина, 222 гр.

ZARATHUSTRA и идея сверхчеловека.


В данном докладе пойдёт речь о ницшеанской идее сверхчеловека и о морали Заратустры.

"Так говорил Заратустра» ("Also Sprach Zarathustra") – это произведение Ницше.

Непосредственная предыстория этой книги -- своего рода ницшевской Библии, падает на начало 80-х годов, а точнее, на промежуток времени от августа 1881 до января 1883 г., когда, по позднему признанию Ницше, на него снизошли два "видения": сначала мысль о "вечном возвращении", а потом и образ самого Заратустры. Дальнейшая хронология написания книги представляет собой совершенный образец чисто штурмового вдохновения. Книга создавалась урывками, но в необыкновенно короткие сроки: фактически чистое время написания первых трех частей заняло не больше месяца, по десять дней на каждую.

Бесписьменный арийский пророк Заратустра (Зороастр) [родился около 550 г. до н.э.] - пользовался беспрецедентным почитанием в античном мире и в иудаизме. Зороастризм, одно из древнейших вероучений мира. В зороастризме имелись такие понятия, как "Саошйант" (грядущий спаситель мира), и "Фрашо-кэрэти" (Последний День). Заратустра предчувствовал, что конец мира неизбежен. Он понимал, что сам не доживет до Фрашо-кэрэти, и учил, что после него придет "праведный человек, благого происхождения", то есть Саошйант. Он-то и поведет людей на последний бой против зла. Трактат Фридриха Ницше "Так говорил Заратустра" - написан в жанре философско-художественной прозы. Эта книга - своего рода ницшеанская Библия. По признанию Ницше, на него снизошли два "видения": сначала мысль о "вечном возвращении", а потом и образ самого Заратустры.

Ницше предлагает новую здоровую мораль, мораль, которая вырастает из жизни и подчинена жизни. Новую мораль сформулирует новый человек - сверхчеловек, и это будет утверждением жизни.

Традиционная мораль, гражданская или религиозная, описывает реальность, которая на деле реальностью не является. Моральной реальности просто нет. Моральную реальность создает конкретный индивид. Вне этого индивида морали не существует. Мораль - это язык знаков, которым описывается реальная жизнь. Но Жизнь есть вечное становление, есть непостижимый поток вещей, который не укладывается в схему кем-то заданной и сформулированной реальности.

В морали всегда закреплялось желание "улучшить" человека: улучшением называлось укрощение человека-зверя, выведение определенной людской породы. Ницше проводит аналогию с "улучшением" (укрощением) зверя в зверинце. Кто поверит, что звери могут измениться "к лучшему"? Зверь может стать слабым, вялым и не таким опасным, главное - использовать депрессивный аффект страха, боли, ударов, голода. Точно так обстоит дело с "улучшением" человека с помощью священника. Зверь может стать менее опасным, если его сделать больным. Церковь это поняла и погубила человека, она погасила индивидуальное в человеке, подчинила отдельного человека прагматическим установкам рода.

Ницше принимает метод Шопенгауэра и, соединяя индивидуальность человека с его свободой, предлагает иную мораль - мораль Заратустры.

В прошлых формах морали свобода принадлежала богу, который творил все ценности мира. Ницше предлагает убить бога и обрести свободу, т.е. обрести творческий импульс, стать источником и движущей силой процесса становления ценностей. Это будут конкретные ценности конкретного человека, которые появятся в результате осуществления воли к власти, власти над собственной жизнью. Это - высшее проявление морали. Это - лучшая моральная реальность, сродни Дионису.

Формирование каждым человеком индивидуальных ценностей исключает идею равенства: чем сильнее импульс жизни, тем сильнее власть к жизни, тем индивидуальнее человек. И, наоборот, чем слабее воля к жизни, тем сильнее потребность в равенстве.

Когда-то перед богом все были равны, но теперь бог умер. С тех пор, как бог лежит в могиле, вы впервые воскресли,- так говорил Заратустра. Главный вопрос завтрашнего дня - не как сохраниться человеку, а как превзойти человека. Это становится возможным как только человек устанавливает отношения с самим собой, со своей волей, со своей властью к жизни.

Образ сверхчеловека остался у Ницше неопределенным до конца, а потому каждый может продлить диалог с Ницше и предложить свой вариант прочтения работ немецкого безумца - таково требование самого Ницше.

Понятие “сверхчеловек” явилось для российских мыслителей “ключом” к “надлежащему” пониманию творчества Ницше. По настороженно-негативному или, напротив, восторженно-апологетическому отношению того или иного отечественного писателя к творчеству Ницше можно определить его духовную причастность к одному из “культурных” поколений в России на рубеже веков. Представителей классического русского идеализма конца XIX века и неоидеалистов, не говоря уже о деятелях “нового религиозного сознания”, разделяла духовная грань, обусловленная, в частности, различным отношением к ницшевской идее сверхчеловека. Поколение традиционного русского идеализма конца XIX века было едино в отвержении и резко негативной оценке концепции сверхчеловека, получившей благосклонное признание в работах российских интеллектуалов начала XX столетия. Можно сказать, что для отечественных исследователей в ней как в фокусе концентрировались и нравственные, и все прочие (религиозные, метафизические, гносеологические, эстетические и т. п.) проблемы философии Ницше.


45. Лаптева Кристина, 231 гр.

Зигмунд Фрейд


Австрийский врач-невропатолог (1856-1939) Зигмунд Фрейд внес неоценимый вклад в развитие знаний о психологии человека. И спустя годы интерес к работам Зигмунда Фрейда не ослабевает. Объясняется это тем, что его работы, изменившие облик психологии в XX века, осветили коренные вопросы устройства внутреннего мира личности, ее побуждений и переживаний, конфликтов между ее вожделениями и чувством долга, причин душевных надломов, иллюзорных представлений человека о самом себе и окружающих. Именно Фрейд является основателем важнейшего метода психотерапии и, в то же время, психологического учения – психоанализа.

Хотя при своем возникновении психоанализ не претендовал на роль философского учения. Но Фрейд создавал новые и новые теории, на протяжении своей жизни отбрасывая прежде принятые, принимая новые, более совершенные. Тем самым его работы приобретали значительную философскую направленность.

К концептуальному ядру теории Фрейда относятся концепция психоневроза и учение о психическом аппарате, базирующиеся на идее бессознательного. И несмотря на то, что понятие бессознательного существовало еще до Фрейда, именно он ввел новое понимание бессознательного как части человеческого разума, где действуют свои законы. Бессознательное ("Оно") представляет собой ту часть психики, где сосредоточены инстинктивные импульсы (желания) и вытесненные из сознания идеи. От сознания же бессознательное отгорожено областью предсознательного (разумное "Я" человека, память, мышление). Оно осуществляет «цензуру» желаний бессознательного и представляющих их идей, сообразуясь с реальностью внешнего мира, сопротивляется их попыткам проникнуть в сознание. А неразряженные желания, сохраняющие активность, находят окольные пути проникновения в сознание. К числу таких путей относятся сновидения, обмолвки («оговорки по Фрейду»), юмор, а также явления психической патологии. Другим краеугольным камнем теории Фрейда явилось учение о либидо и детской сексуальности. С точки зрения учения о либидо процесс психического развития человека есть в своей сущности биологически детерминированный процесс превращений его сексуального инстинкта.

Учение Фрейда имеет значительный мировоззренческий потенциал. Он связан прежде всего со специфическим осмыслением человека и культуры. В основе его лежало убеждение Фрейда в антагонизме природного начала в человеке, сексуальных и агрессивных импульсов бессознательного, с одной стороны, и, с другой стороны, культуры. Причиной этого антагонизма на внутрипсихическом уровне является культура с ее идеалами, нормами, требованиями. Культура, по Фрейду, основана на отказе от удовлетворения желаний бессознательного и существует за счет сублимированной энергии либидо. Фрейд приходит к заключению, что прогресс культуры ведет к уменьшению человеческого счастья и усилению чувства вины из-за растущих ограничений для реализации природных желаний. При объяснении происхождения и сущности инстинктов культуры Фрейд исходил из убежденности в подобии индивидуальных и коллективных психологических закономерностей, а также в одинаковости механизмов формирования нормальных и патологических явлений психики. Это позволило ему, усмотрев сходство между симптомами невроза навязчивости и религиозными обрядами, объявить религию "коллективным неврозом", а наличие в психике человека типических форм реагирования (Эдипов комплекс) и коллективных символов указывает, по мнению Фрейда, на реальные события в истории человечества, памятью о которых выступают данные психические феномены. С этих же позиций Фрейд подступается к проблеме лидерства. Он считает, что связь людей в группе имеет либидную основу. Эта либидная связь есть идентификация индивидов с лидером, который становится внутрипсихическим идеалом для каждого. Усваивая это идеал, человек отказывается от части собственного "Я" (идеал "Я") и объясняется с другими через общий всем групповой идеал — вождя.

Психологические и социологические взгляды Фрейда оказали значительное влияние не только на психологию, но также и на искусство, социологию, этнографию, и психиатрию.


46.Маловик Оксана, 231 гр

Психоанализ Зигмунда Фрейда


Творческую эволюцию Фрейда, когда он окончательно встал на путь разработки психоанализа, можно разделить на три периода:

1. Ранний период (1895-1905);

2. Период 1-ой психоаналитической системы (1905-1920);

3. Период 2-ой психоаналитической системы (1920-1939).

Основными теоретическими достижениями раннего периода были концепция психоанализа и учение о психическом аппарате, базирующиеся на идее бессознательного. Психический аппарат Фрейд рассматривал в двух аспектах: топографическом и динамическом.

При топографическом подходе в психике выделяют три области - сознание, предсознательное и бессознательное.

Бессознательное представляет собой ту часть психики, где сосредоточены бессознательные желания. В широком смысле это совокупность психических процессов, операций и состояний, не представленных в сознании субъекта. Согласно концепции бессознательного, необходимые идеи могут вступать между собой в конфликт, причем более слабые вытесняются из сознания, но продолжают на него воздействовать, не теряя динамических свойств. От сознания окно во внешний мир - бессознательное отгорожено областью предсознательного.

Предсознательное - это разумное «Я» человека, память, мышление. Область сознания Фрейд связывал в основном с восприятием внешнего мира.

Источником психической динамики являются желания бессознательного, стремящиеся к разрядке в виде действия. Для этого им нужно попасть в сознание, управляющее реализацией поведенческих актов. Это возможно лишь при посредничестве предсознательного, которое осуществляет цензуру желаний бессознательного. Позднее Фрейд уточнил, что психическая деятельность бессознательного подчиняется принципу удовольствия, а психическая деятельность предсознательного подчиняется принципу реальности. Соединяясь с реальностью внешнего мира, предсознательное вытесняет обратно в бессознательное неприемлемые желания и идеи (сексуальные, эгоистические, асоциальные), сопротивляется их попыткам проникнуть в сознание. Сохраняющие активность неразряженные желания находят «окольные пути» проникновения в сознание, маскируясь и обманывая «цензуру». К числу таких путей относятся сновидения (Фрейд назвал их "королевской дорогой" в бессознательное), грезы, случайные ошибочные действия, шутки и обмолвки, а также симптомы психической патологии. Природа этих феноменов одинакова; они выступают в качестве компромисса, служащего удовлетворению желаний и цензурных требований предсознательного.

Концептуальное ядро теории Фрейда, сложившееся в ранний период, стало основой первой психоаналитической системы. Другим ее камнем явилось учение о ЛИБИДО и детской сексуальности. В связи с учением о либидо поучает дальнейшее развитие, наметившийся в ранний период, энергетический подход к психике. Психическая энергия с 90-х годов была интерпретирована Фрейдом как энергия либидо. Фрейд описал способы превращения либидо.

Инстинктивный импульс может быть или разряжен в действии, или не разряженным вытеснен обратно в бессознательное, или лишен своей энергии под действием реактивных образований (стыд, мораль).

С точки зрения учения о либидо процесс психического развития человека есть в своей сущности процесс превращений его сексуального инстинкта.

После первой мировой войны критика заставила Фрейда пересмотреть структуру инстинктов. Он вводит новую дуалистическую схему, где действующие в психике инстинктивные импульсы трактуются как проявление двух космических «первичных позывов» - Жизни и Смерти.

В работе «Я и Оно» (1923 г.) Фрейд развертывает структурную концепцию психики, выводящую всю психическую динамику из взаимодействия трех инстанций - Я, Оно, Сверх-Я.

Бессознательное Оно - это по Фрейду, «кипящий котел инстинктов».

Задачей Я является такое удовлетворение импульсов Оно, которое не шло бы вразрез с требованиями социальной реальности. За соблюдением этих требований следит Сверх-Я. Данными теоретическими нововведениями первая психоаналитическая система была преобразована во вторую. Учение Фрейда, не будучи строго философским, имеет значительный мировоззренческий потенциал. Он связан, прежде всего, со специфическим осмыслением Фрейдом человека и культуры. В основе его лежало убеждение Фрейда в антагонизме природного начала в человеке, сексуальных и агрессивных импульсов и культуры.

Культура, по Фрейду, основана на отказе от удовлетворения желаний бессознательного и существует за счет энергии либидо.

В работе «Неудовлетворенность в культуре» (1930) Фрейд приходит к заключению, что прогресс культуры ведет к уменьшению человеческого счастья и усилению чувства вины из-за растущего ограничения реализации природных желаний. При объяснении происхождения и сущности инстинктов и культуры Фрейд исходил из убежденности в подобии индивидуальных и коллективных психологических закономерностей, а также в одинаковости формирования нормальных и патологических явлений психики. Это позволило ему, усмотрев сходство между симптомами невроза навязчивости и религиозными обрядами, объявить религию «коллективным неврозом», наличие в психике у человека типических форм реагирования («Эдипов комплекс» и «комплекс Электры»).

«Эдипов комплекс» - это совокупность психических процессов, которые согласно психоанализу, формируются у мальчиков в результате вытеснения в раннем детстве влечения к матери и соответственно враждебности к отцу (как к сопернику). Термин обязан своим происхождением древнегреческому мифу, повествующему о трагической судьбе Эдипа, который, женившись на вдове убитого им царя Фив, неожиданно узнал, что он был его отцом.

«Комплекс Электры» у девочек характеризуется тем, что их влечет к отцу, и, соответственно, проявляется враждебность к матери, как к сопернице.

Таким образом, начиная с 1895 года З.Фрейд формировал и развивал свою теорию бессознательного, которая определила новое направление в современной психологии – фрейдизм.


47. Примак Мария, 232 гр.

Философия Шопенгауэра


Духовный кризис современного демократического общества все более усиливается. Происходит это повсеместно и не зависит от культурных традиций той или иной страны, хотя они вызывают определенную специфику протекания этого процесса. Много сделав для удовлетворения материальных потребностей, демократическая культура создает иллюзию достижения человечеством счастья и прогресса. На деле между человеком и естественной средой эта культура воздвигает колоссальную стену из различных технических нагромождений, что приводит к дисгармонизации сознания, не способного примирить блага цивилизации (материальной культуры) и естественные потребности души и духа в единении с природой (2).

Отрицательные последствия демократической культуры философы заметили давно. Еще в середине XVIII века, на заре буржуазного общества,

Ж.-Ж.Руссо в известной работе "Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов" указывал на теневую сторону прогресса. Убыстряющиеся темпы научно-технического творчества, связанные с развитием капиталистического производства, вызвали к жизни мировосприятие, лежащее в основе пессимистического направления. Подчеркивание трагичности, безысходности и абсурдности человеческого существования является характерной чертой этого направления, возникшего в результате неприятия системы буржуазно-демократических ценностей. На смену высоким идеалам Средневековья, когда вся культура и человек в ней стремились к Богу - главенствующему идеалу, пришла чувственная культура с общечеловеческими идеалами, которая, исчерпав заложенные потенции, начала деградировать. Всеобъемлющая критика буржуазной культуры впервые была дана в рамках иррациональной философии в Германии XIX века и, прежде всего, в трудах Рихарда Вагнера, Фридриха Ницше и Артура Шопенгауэра. Новое философское миропонимание возникло в результате неприятия утверждения универсальности рационального метода познания. Абсолютизация такого метода была представлена в работах Г. Гегеля, где развитие культуры рассматривается исключительно как закономерный процесс, анализ которого требует применения рационального инструментария. Однако, не только и не столько разум отличает человека от всего остального мира, сколько дух и душа - феномены, постижение которых с позиции гегелевского панлогизма, невозможно. Жизнь человека в большей степени, чем кажется на первый взгляд, характеризуется алогичностью. Рациональная методология при осмыслении жизни не срабатывает, она наталкивается на скорый предел своих возможностей, дальше которых особая область, ее познание требует иную методологию. Многие мыслители пытались проникнуть в душу той или иной культуры, к примеру, О. Шпенглер через гештальты, а Й. Хeйзинга через игру, однако эти философско- и историко-культурологические концепции возникли в XX веке на уже имеющемся фундаменте, заложенном представителями постклассической немецкой философии А.Шопенгауэром и Ф.Ницше. Философия жизни, экзистенциализм, интуитивизм, психоанализ многим обязаны учениям этих философов, у них единое мировидение. Шопенгауэр, Вагнер, Ницше - источник самого мощного в западноевропейской мысли направления - пессимистического.


48. Цехмистренко Александра, 222 гр.

Понятие сознания в философии.


Проблема сознания занимает особое место в истории философии и истории культуры. Это объясняется несколькими причинами.

Прежде всего, сознание-это предельное понятие в самой философии и не важно, о чем собственно эта философия - права, природы, морали или еще чего –либо. Основной предпосылкой анализа и его основным орудием независимо ни от чего будет являться понимаемое сознание, открывающее философу путь к его личностной реализации, которая будет находить отражение в его трудах и существующей культуре. И это будет, прежде всего, реализация самого философа, а не сумма достигнутых им знаний.

Еще одно обстоятельство, делающее эту проблему достаточно сложной состоит в том, что сознание само по себе весьма странное явление, и странность его заключается в его же двоякости. Это та ситуация, когда оно как бы есть, и его как бы нет. Т.е. оно не имеет физической оболочки. Таким образом, нельзя построить какую-либо теорию. Ни в виде предельного философского понятия, ни в виде реального явления, описываемого психологическими и другими средствами, сознание не поддается теоретизации, объективированию. Любая попытка в этом направлении неминуемо кончается неудачей. По мере приближения к нему сознание, как будто тень ускользает от того, кто пытается его исследовать.

Сознание невозможно вывести из одного лишь процесса отражения объектов природного мира: отношение “субъект-объект” не может породить сознания. Для этого субъект должен быть включен в более сложную систему социальной практики, в контекст общественной жизни.

Поэтому в философии остается лишь один способ рассуждения о подобного рода вопросах и явлениях - о них можно говорить или рассуждать только используя опосредованный, косвенный язык описания. То есть, опираясь на уже существующие правила и представления, относящиеся к самому рассуждению о явлении.

Особо хотелось бы коснуться сознания общественного, как сознания, с которым мы взаимодействуем на протяжении всей своей жизни.

Мы вступаем в диалог с общественным сознанием, и это противостоящее нам сознание есть реальность, такая же, как, например, государство или закон.

Общественное сознание возникло одновременно и в единстве с возникновением общественного бытия. Природе в целом безразлично существование человеческого разума, а общество не могло бы без него не только возникнуть и развиваться, но и просуществовать ни одного дня и часа. В силу того, что общество есть объективно-субъективная реальность, общественное бытие и общественное сознание как бы “нагружены” друг другом: без энергии сознания общественное бытие статично и даже мертво.

Сознание реализуется с точки зрения сознания общественного в двух ипостасях: отражательной и активно-творческой способностях. Сущность сознания общественного в том и состоит, что оно может отражать общественное бытие только при условии одновременного активно-творческого преобразования его. Функция опережающего отражения сознания наиболее четко реализуется в отношении общественного бытия, которое существенным образом связано с устремленностью в будущее. Это неоднократно подтверждалось в истории тем обстоятельством, что идеи, в частности социально-политические, могут опережать наличное состояние общества и даже преобразовывать его.

Но, подчеркивая единство общественного бытия и общественного сознания, нельзя забывать и их различие, специфическую разъединенность. Историческая взаимосвязь общественного бытия и общественного сознания, в их относительной самостоятельности, реализуется таким образом, что если на ранних этапах развития общества общественное сознание формировалось под непосредственным воздействием бытия, то в дальнейшем это воздействие приобретало все более опосредованный характер - через государство, политические, правовые отношения и др., а обратное воздействие общественного сознания на бытие приобретает, напротив, все более непосредственный характер. Сама возможность такого непосредственного воздействия общественного сознания на общественное бытие заключается в способности сознания правильно отражать бытие.

Итак, сознание как отражение и как активно-творческая деятельность представляет собой единство двух нераздельных сторон одного и того же процесса: в своем влиянии на бытие оно может, как оценивать его, вскрывая его потаенный смысл, прогнозировать, так и через практическую деятельность людей преобразовывать его. А поэтому общественное сознание эпохи может не только отражать бытие, но активно способствовать его перестройке. В этом и заключается та исторически сложившаяся функция общественного сознания, которая делает его объективно необходимым и реально существующим элементом любого общественного устройства.

Тот факт, что общественное сознание включает в себя разные уровни (обыденно-житейское, теоретическое, общественную психологию, идеологию и т.д.), и то, что каждым уровнем сознания общественное бытие отражается по-разному, как раз и составляет реальную сложность в понимании феномена общественного сознания. И поэтому нельзя рассматривать его как простую сумму понятий “сознание” и “общественное”.

Обладая объективной природой и имманентными законами развития, общественное сознание может как отставать, так и опережать бытие в рамках закономерного для данного общества эволюционного процесса. В этом плане общественное сознание может играть роль активного стимулятора общественного процесса, либо механизма его торможения.

Мощная преобразовательная сила общественного сознания способна воздействовать на все бытие в целом, вскрывая смысл его эволюции и предсказывая перспективы. В этом плане оно отличается от субъективного (в смысле субъективной реальности) конечного и ограниченного отдельным человеком индивидуального сознания.

Власть общественного целого над индивидом выражается здесь в обязательном принятии индивидом исторически сложившихся форм духовного освоения действительности, тех способов и средств, с помощью которых осуществляется производство духовных ценностей, того смыслового содержания, которое накоплено человечеством веками и вне которого невозможно становление личности.


49.Петрарь Аня, 231 гр.

Философия о смысле жизни, о смерти и бессмертии человека.

Точки зрения К.Маркса и Л.Н.Толстого.


В решении этого вопроса марксизм исходит, прежде всего, из самоцен­ности человеческой жизни, которая предстает в нем и не случайной (какой она может показаться индивиду), и не бессмысленной, поскольку индивид, личность рассматриваются не только сами по себе, но и как часть целого – единого сообщества. К.Маркс еще в ранних своих работах отмечал, что «индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни – даже если оно не выступает в непосредственной форме коллективного, совершаемого совместно с другими, проявления жизни, - является проявлением и утверждением общественной жизни»5

От всех других живых существ человек отличается более всего тем, что на протяжении всей своей индивидуальной жизни он никогда не достигает «целей» жизни родовой, исторической; в этом смысле он - постоянно не реализуемое адекватно существо. Он не удовлетворяется ситуацией, когда, как говорил Маркс, «сама жизнь оказывается лишь средством к жизни». Такая неудовлетворенность, нереализуемость содержат в себе побудительные причины творческой деятельности, не заключенные в непосредственных ее мотивах. Именно поэтому признание, назначение, задача всякого человека – всесторонне развивать все свои способности, внести свой личный вклад в историю, в прогресс общества, его культуры.

В этом и заключается смысл жизни отдельной личности, который она реализует через общество, но в принципе таков же и смысл жизни общества, человечества в целом, который они реализуют, однако, в исторически неоднозначных формах. Совпадение, единство личного и общественного, вернее, мера этого единства неодинакова на разных этапах истории и в разных общественно-экономических формациях, и определяет ценность человеческой жизни. Эта мера, таким образом, не является надличностной ли надобщественной, но диалектически объединяет цели и смысл жизни человека и общества, а они могут находиться в противоречии в общественно-экономических условиях, отчуждающих человека, и все более совпадать в процессе становления нового, гуманного и демократического, общества.

Такое понимание смысла и ценности человеческой жизни опирается на учение о социальной сущности человека. Любые попытки вывести их из биологической сферы ошибочны уже потому, что поведение личности определяется социальными, социально-этическими и нравственно-гуманистическими факторами, которые являются его регуляторами. Хорошо сказал об этом Л.Н. Толстой : «Человек может рассматривать себя как животное среди животных, живущих сегодняшним днем, он может рассматривать себя и как член семьи и как член общества, народа, живущего веками, может и даже непременно должен (потому что к этому неудержимо влечет его разум) рассматривать себя как часть всего бесконечного мира, живущего бесконечное время. И потому разумный человек должен был сделать и всегда делал по отношению бесконечно малых жизненных явлений, могущих влиять на его поступки, то, что в математике называется интегрирование, т.е. устанавливать, кроме отношения к ближайшим явлениям жизни, свое отношение ко всему бесконечному во времени и пространству миру, понимая его как одно целое»6. Подчеркивая значение «отношения к целому», Л.Н. Толстой считал, что именно отсюда человек выводит «руководство в своих поступках».

Л.Н. Толстой видел смысл не в том, чтобы жить, зная, «что жизнь есть глупая, сыгранная надо мною шутка, и все-таки жить, умываться, одеваться, говорить и даже книжки писать. Это было для меня отвратительно…»7 - писал он. Признавать «бессмыслицу жизни» Толстой не мог, как не мог видеть ее смысл только в личном благе. Жить так, не заботясь об общем благе, по Толстому, может лишь «животная личность», не подчиняющаяся велению разума.

Идеи Толстого актуальны и сегодня, они оказывают огромное влияние на нравственный мир человека, на то, как он решает для себя вопросы смерти и бессмертия.

Мысль о неизбежности биологической смерти человека, проходящая красной нитью через все творчество Л.Н.Толстого, неразрывно связана у него с утверждением нравственного, духовного бессмертия человека. Смерть страшна для тех, кто «не видит, как бессмысленна и погибельна его личная одинокая жизнь, и кто думает, что он не умрет… Я умру так же, как и все… но моя жизнь и смерть будут иметь смысл для меня и для всех»8

Нравственный смысл жизни Л.Н. Толстой распространяет и на смерть, и поэтому для него «человек умер, но его отношение к миру продолжает действовать на людей, даже не так как при жизни, а в огромное число раз сильнее, и действие это по мере разумности и любовности растет и увеличивается, как все живое, никогда не прекращаясь и не зная перерывов»9. Живя для блага других, человек, считает Толстой, «здесь, в этой жизни уже вступает в то новое отношение к миру, для которого нет смерти, и установление которого есть для всех людей дело этой жизни»10


50. Аникеев Степан 201 п/а гр.

Русская идея


Изучая произведения русских мыслителей, приходишь к выводу об уникальности пути, пройденного русской философской мыслью, уникальности ее познавательного опыта и специфичности проблем, оказавшихся в поле зрения русских философов. Конечно, история философской мысли в России является органической частью всемирной истории философии. Ее развитие показывает, что основные проблемы мировой философии являются и ее проблемами. В то же время совершенно очевидно, подходы к этим проблемам, способы их осмысления , познания окружающего мира и развития человечества глубоко специфичны и национальны. Так, один из таких специфических подходов, присущих лишь русской философской мысли, нашел свое отражение в понятии «русская идея».

Этот термин был введен в философский и литературный обиход в конце Х1Х века выдающимся мыслителем Вл. Соловьевым, прочитавшим доклад под аналогичным названием в 1888 году в Париже, посвященный вопросу «о смысле существования России во всемирной истории».С тех пор он активно используется русскими философами в спорах о судьбе России, для интерпретации русского национального самосознания, оценки русской культуры, национальной и мировой судьбы страны, ее христианского наследия и будущего, а также пути развития человечества.

По выражению выдающегося мыслителя и печальника Ивана Ильина, «возраст русской идеи есть возраст самой России». И это действительно так. Ее истоки уходят к принятию Русью христианства, выдающемуся произведению древнерусской мысли Х1 столетия - «Слову о законе о благодати» митрополита киевского Илариона, в котором впервые появляются мессианские идеи о роли Руси в мировой истории. Отраженная в художественных образах ликов икон периода «золотого века иконописи», произведениях Феофана Грека («философ зело хитрый») и Андрея Рублева, тесно связанная с исихастскими течениями в православии, русская идея воплотилась в учении «Москва - Третий Рим», сформулированном старцем Филофеем. Именного с этого времени русская идея воплотилась в народном сознании как идея «Святой Руси».

Петровские реформы первой четверти ХУ111 века дали много размышлений русским интеллектуалам о судьбе России, ее историческом пути, особенностях модернизации русского общества. По словам В.Г. Белинского, отсюда для России начинается «время сознания», поскольку она начинает сознавать себя в «европеизме». Секуляризация сознания, отход от традиционализма, переход к рационалистическому восприятию мира привели к рождению новой культуры и вступлению вместе с европейскими народами в «век Просвещения». А далее - влияние революционного романтизма конца восемнадцатого столетия и восстание декабристов.

В 30-40-е годы Х1Х века идеи Просвещения в России переживают кризис. П.Я. Чаадаев, наверное, первым выплеснул в своих «Философических письмах» эти кризисные переживания. Его горькие, порой слишком категоричные и несправедливые выводы привели к всплеску дискуссий, стимулировали возникновение спора западников и славянофилов. Что есть Россия- Восток или Запад, какова роль петровских реформ в ее истории, како ее путь в контексте пути западной цивилизации, спор о роли православной религии в истории страны, и, наконец, каково ее будущее - таков спектр вопросов, оказавшихся в поле зрения русских мыслителей. Все это привело к подъему русского национального самосознания и заставило размышлять о русском пути.

Классический жанр русской идеи окончательно сложился в начале ХХ столетия, когда это понятие не связывается с выработкой какого-либо единственного и научного подхода. Особая роль в этом принадлежит В.В.Розанову, оригинальному русскому мыслителю, которых трактовал данное понятие в контексте оттенков русской души, ментальности, национального характера, личного религиозного опыта.

ХХ век внес в русскую историю череду катаклизмов, взлетов, потерь, переломов. Оказавшись в горниле мировых войн и революций, испытав тяжелое наследие тоталитаризма, Россия вновь оказалась в центре многочисленных споров о русской идее. Розанов воспринял революцию как наказание для России за грехи народа и интеллигенции, как «апокалипсис нашего времени». Евразийцы же увидели в ней противопоставление «русской судьбы судьбам Европы». Разработка концепции русской идеи и осмысление судьбы России постреволюционного периода и ее будущего нашли свое отражение в трудах выдающихся русских мыслителей-эмигрантов Н.Бердяева, И. Ильина, Н.Лосского, С.Франка, В.Зеньковского, Г. Федотова и других.

Русская идея всегда отождествлялась с религиозной идеей. Именно в этом виделась ее национальная сущность. Это доподлинно так. Но наряду с ней существовала и другая русская идея- революционная, социалистическая. Она воплотилась в «русском социализме» А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского, идеях П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского. Именно они обосновали своеобразие социалистического идеала в конкретных российских условиях.

В конце ХХ века в связи с возрождением России вновь актуализировалась данная проблема. Свои рецепты «обустройства» России предложил А.Солженицын, вновь стали популярными работы И. Шафаревича, Н. Янова и других. Споры не утихают и сейчас. Вновь, как и более чем полвека назад приходится признать правоту слов великого Н.В. Гоголя: «Велико незнанье России посреди России».