Падение,свершенное в отчаянии
| Вид материала | Документы |
СодержаниеКруг замыкается |
- Урок изучения новых знаний в 9-м классе по теме: "Свободное падение тел", 145.66kb.
- Беседа – лекция. Прием наркотика – всегда полет, но в конце – всегда падение, 83.01kb.
- Беседа – лекция. Прием наркотика – всегда полет, но в конце – всегда падение, 76.9kb.
- Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. 1994, 5231.51kb.
- Года было позитивным, наблюдался рост цен на акции, курс иностранной валюты рос,, 62.74kb.
- Падение Константинополя в 1453, 953.32kb.
- Как я победила рак. Дневник исцеления, 1421.57kb.
- Положение плода 48 Проверка методик 49 Беспокойство, страх и утомление, 4037.11kb.
- Українська Зернова Асоціація, 1628.8kb.
- "Мировой финансовый кризис", 68.64kb.
КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ
1
Том
Тому Рогану приснился дурацкий сумасшедший сон. Во сне он убивал своего отца.
Часть его разума понимала, насколько это бредово: его отец умер, когда Том был только в третьем классе. Ну.., может быть, «умер» было не таким верным словом. Может быть, «покончил жизнь самоубийством» было верней. Ральф Роган сделал себе коктейль из джина и щелока. Можно сказать, отходной коктейль. Тома сделали ответственным за брата и сестер, и он начал получать взбучку, если у них что-то было не так.
Поэтому он не мог убить своего отца.., разве что там, в этом ужасном сне, он держал у шеи отца то, что было похоже на какую-то невинную рукоятку.., только ведь она не была невинной, правда? На конце рукоятки была кнопочка, и если бы он нажал ее, то появилось бы лезвие и вошло отцу прямо в горло. Янесделаюничеготакого,папа,небеспокойся,- думал его сонный мозг прямо перед тем, как палец нажал на кнопочку и выскочило лезвие. Спящие глаза отца раскрылись и уставились в потолок; рот открылся, и из него вырвался поток булькающей крови. Папа,янеделалэтого!- кричал его мозг. - Этоктотодругой...
Он очень хотел проснуться и не мог. Лучшее, что он мог сделать (и оказалось, что это так же плохо), - погрузиться в новый сон. В этом сне он шел по грязи, с трудом вытаскивая ноги, сквозь длинный темный туннель. Яйца его ныли, лицо жгло, потому что оно было исцарапано. С ним были другие, но он мог различить лишь смутные, неясные силуэты. Впрочем, это не имело значения. Что имело значение - так это дети где-то впереди. Им нужно было отплатить. Они нуждались
(в порке)
в наказании.
В странном туннеле ужасно воняло. Вода струилась со стен, отдаваясь эхом. Его башмаки и штаны промокли насквозь. Маленькие говнюки были где-то впереди в этом лабиринте туннелей, и, возможно, они думали, что
(Генри)
что Том и его друзья заблудятся, но над ними подшутили
(хаха,надваминадвсеми!)
потому что у него был еще один друг, о да, особый друг, и этот друг наметил проход, по которому они должны идти с...
(луннымивоздушнымишарами)
как бишь их? Ну которые большие и круглые и как-то освещены изнутри, так что они испускают свет, похожий на тот, что таинственно падает от старомодных уличных фонарей. Один из этих шаров плыл и кружился над каждым подземным перекрестком, и на каждом была стрелка, показывающая дорогу в ответвление туннеля, в которое он и
(ВикториБелч)
его невидимые друзья должны были свернуть. И это был правильный проход; он мог слышать остальных впереди, их шаги с брызгами отдавались эхом, он мог слышать их искаженные голоса. Они становились ближе, догоняли. И когда они догнали... Том посмотрел вниз и увидел, что у него в руке тот же нож.
На мгновение он испугался - это было похоже на один из тех сумасшедших астральных опытов, о которых он читал в бульварных еженедельниках, когда ваша душа оставляет ваше тело и входит в чье-то другое. Он чувствовал свое тело как-то по-другому, как будто он был не Томом, а
(Генри)
кем-то еще, кем-то моложе. Он начал в панике пробиваться из этого сна, и затем какой-то голос заговорил с ним, успокаивающий голос, шепчущий ему в ухо: Неимеетзначения,гдеэто,инеимеетзначения,ктоты.То,чтоимеетзначение,- этото,чтоБеверлитам,онасними,мойдорогойдруг,итызнаешь,что?Онаделаеткоечтогораздохудшее,чемукрадкойкурит.Тызнаешь,что?ОнатрахаетсясосвоимстарымдружкомБилломДенбро!Да,точно!Онаиэтотзаикающийсяурод,да,ониделаютэто!Они...
Этоложь!- попытался он крикнуть. - Онабынеосмелилась!
Но он знал, что это не ложь. Она протянула его ремнем по
(удариламеняпо)
яйцам и убежала, и теперь она обманывала его, грязная
(девчонка)
маленькая сучка действительно обманулаего, и, дорогие друзья, дорогие ближние, она получит порку, всем поркам порку - сначала она, а затем Денбро, ее дружок,пописывающий романы. И с любым, кто попытался бы встать у него на пути, - с ним произойдет то же самое.
Он поспешил вперед, хотя дыхание его уже сбивалось. Впереди он видел еще один светящийся круг, покачивающийся в темноте, - еще один лунный воздушный шар. Он слышал голоса людей впереди, и то, что это были детские голоса, больше не беспокоило его. Это произошло, когда голос сказал: «Не имеет значения, где,когдаикто.Там была Беверли,и, мои дорогие друзья и дорогие ближние...»
- Давайте, ребятки, шевелите жопами, - сказал он, и даже не имело значения, что его голос был не его собственный, а голос какого-то мальчишки.
Затем, когда они приблизились к лунному воздушному шару, он осмотрелся и в первый раз увидел своих спутников. Оба были мертвецы. Один без головы. Лицо другого было разодрано как будто огромным когтем.
- Мы идем так быстро, как можем, Генри, - сказал парень с разодранным лицом, его губы двигались, как два куска, несинхронно, гротескно не совпадая друг с другом, и именно тогда Том разбил сон на части и пришел в себя, находясь на грани какого-то огромного пустого пространства.
Ему пришлось с силой удерживать равновесие, но он вновь потерял его и упал на пол. На полу лежал ковер, но падение все-таки вызвало острую боль в ушибленном колене, и пришлось зажать рот рукой.
Гдея?Гдея,чертбывсепобрал?
Он стал различать слабый, но четкий свет, и на один какой-то страшный момент подумал, что он снова во сне, что это был свет от тех сумасшедших воздушных шаров, от одного из них. Затем он вспомнил, что оставил приоткрытой дверь ванной комнаты, и в ней горела флюоресцентная лампа. Он всегда оставлял свет включенным, когда находился в каком-либо новом месте; это спасало от того, чтобы разбить коленку, если вам надо встать в три часа ночи пописать.
Свет вернул реальность на место. Это был сон, все было каким-то сумасшедшим сном. Он находился в каком-то кабаке. Это Дерри, штат Мэн. Он охотился здесь за своей женой, и в середине ночного кошмара упал с кровати. Это было все; больше ничего.
Этонепростокошмар.
Он подпрыгнул, как будто эти слова были сказаны рядом с его ухом, а не внутри его собственного мозга. Казалось, этот голос не похож на его собственный внутренний - он был холодным, чужим.., но каким-то гипнотическим и доверительным.
Он медленно встал, взял стакан воды со столика рядом с кроватью и выпил. Дрожащими руками взлохматил волосы. Часы на столе показывали десять минут четвертого.
Ложисьспать.Подождидоутра,И чужой голос ответил: Ноутромкругомбудетполнолюдей,слишкоммноголюдей.Икрометого,тысможешьнаэтотраззастатьихтам.Наэтотразтысможешьбытьпервым.
Там?Он подумал о своем сне: сочащаяся вода, темнота.
Свет внезапно сделался ярче. Он повернул голову, не желая делать это, но и не в состоянии остановиться. У него вырвался стон: к ручке двери в ванную комнату был привязан воздушный шар. Он качался на веревке длиной около трех футов. Шарик мерцал, наполненный призрачным белым светом; он был похож на блуждающий в болоте огонек, сонно плывущий между деревьями, обвешанный серыми нитями мха. На выпуклой поверхности шарика светилась кроваво-красная стрелка.
Она указывала на дверь, ведущую в прихожую.
Неимеетвдействительностизначения,ктоя,- тихо говорил голос, и Том теперь понял, что он раздается не в его голове и не снаружи, он исходит от шарика, из центра, из сердцевины этого странного прекрасного белого света. - Все,чтоимеетзначение,- этото,чтояхочупомочьтебе.Том.Яхочуувидеть,кактыеевыпорешь,кактыихвсехвыпорешь.Оникактооченьчастопереходилимнедорогу...Поэтомуслушай.Том.Слушайоченьвнимательно.Теперьвсевместе...Следуйзашариком...
Том слушал. Голос из воздушного шара объяснял.
Он объяснил все.
Когда это было сделано, он лопнул моментальной вспышкой света, и Том начал одеваться.
2
Одра
У Одры тоже были кошмары.
Она проснулась и рывком села, выпрямившись на кровати, сбросив простыню, ее маленькие груди вздымались в быстром, возбужденном дыхании.
Как и у Тома, ее сон был запутанным, мучительным и неясным. Как и у Тома, у нее было ощущение, что есть еще кто-то, вернее, что ее сознание перенесено в другое тело и в другой ум. Она шла в темном месте, рядом с ней находились несколько человек, и она испытывала гнетущее чувство страха - они шли в этот страх сознательно, и она хотела остановить их, объяснить, что происходит.., но человек, за которым она спускалась, по-видимому, знал и верил, что это необходимо.
Она также сознавала, что за ними охотятся и что преследователи мало-помалу догоняют их.
Во сне был Билл, но его рассказ о том, как он забыл свое детство, должно быть, застрял у нее в голове, потому что в ее сне Билл был снова мальчиком десяти или двенадцати лет, у него были еще все волосы! Она держала его за руку и смутно сознавала, что она очень любит его, и что ее готовность идти основывалась на твердой уверенности, что Билл защитит ее и всех их, что Билл, Большой Билл как-то проведет их через все это и выведет снова в дневной свет.
О, но она была так напугана!
Они подошли к разветвлению нескольких туннелей, и Билл стоял там, глядя на них, а один из детей - мальчик в гипсовой повязке, которая светилась призрачно-белым в темноте, - проговорил:
- Этот, Билл. Нижний.
- Ттты ууверен?
- Да.
И поэтому они пошли той дорогой; а затем там была дверь, крошечная деревянная дверь, не больше трех футов высотой, дверь, которую можно видеть в книге сказок, и на двери была отметина. Она не могла вспомнить, что это была за отметина, какая-то странная руна или символ. Но она собрала весь свой ужас в одну фокусирующую точку и вырвала себя из того другого тела, тела той девочки, кем бы она (Беверли,Беверли)ни была.
Она сидела, вытянувшись в струну на незнакомой кровати, в поту, с широко открытыми глазами, учащенно дыша, будто только что пробежала кросс. Руками она коснулась ног, возможно, они мокрые и холодные от воды, через которую она шла в своем сне. Но ноги были сухими.
Затем она долго не могла сориентироваться - это был не их дом в Топанга-Каньоне или квартира на Флит-стрит. Это было какое-то чужое место, обставленное кроватью, комодом, двумя стульями и телевизором.
«О, Господи, давай Одра...»
Она резко потерла руками лицо, и болезненное ощущение дезориентации отступило. Она была в Дерри. Дерри, штат Мэн, где ее муж провел детство, о котором, как он сказал, он больше не помнит. Незнакомое ей и не особенно хорошее место по своей атмосфере, но, по крайней мере, известное. Она была здесь, потому что Билл был здесь, и она увидит его завтра, в гостинице Дерри. Что бы ужасного здесь ни случилось, что бы ни означали те новые шрамы на его руках, они встретят это вместе.
Она позвонит ему, скажет, что она здесь, потом придет к нему. После этого.., ну...
На самом деле, она не имела никакого представления, что будет после этого. Дезориентация, это желание быть в каком-то месте, которого по существу не было, снова наступала. Когда ей было девятнадцать лет, она проделала турне с жалкой театральной труппой; сорок никем не замеченных спектаклей «Мышьяк и Старый Шнурок» в сорока ничем не примечательных городках и городишках. Все они прошли за сорок семь совсем не замечательных дней. Она начала с «Бобового Театра» в Массачусетсе и закончила в «Сыграй это снова, Сэм» в Саусалито. И где-нибудь в промежутке, в каком-нибудь городке Среднего Запада вроде Амес, Айова, или Грэнд Айл, Небраска, или, может быть, Джубели, Северная Дакота, она вот так просыпалась в середине ночи, охваченная паникой, без ориентации, не понимая, в каком городе она находится, какой сейчас день и вообще зачем она там, где она была. Даже ее имя казалось ей нереальным.
Это чувство сейчас снова вернулось. Ее дурные сны не прекратились с пробуждением, и она почувствовала неконтролируемый страх. Город, казалось, сдавил ее, как удав. Она могла чувствовать его, и ощущения, которые он вызывал, не были хорошими. Она даже пожалела, что не последовала совету Фрэдди и не осталась.
Ее сознание сосредоточилось на Билле, хватаясь за мысли о нем, как тонущая женщина схватилась бы за доску, за спасательный пояс, за все, что
(мы вселетаемздесьвнизу.Одра)
держится на поверхности.
Холодок пронизал ее, и она скрестила руки на обнаженной груди. Озноб покрыл ее кожу мурашками. На мгновение ей показалось, что какой-то голос говорит вслух, но внутри ее головы. Как будто там сидел кто-то чужой.
Я схожусума!Господи,чтоэто?
Нет,- ответило ее сознание. - Этопростодезориентация..,нарушениесуточногоритмаорганизмапослеперелетачерезнесколькочасовыхпоясов..,беспокойствоомуже.Никтонеговоритвнутритвоейголовы.Никто...
«Мы все здесь внизу летаем, Одра, - сказал голос из ванной комнаты. Это был реальный голос, реальный, как сам дом. И лукавый. Лукавый и издевательский, и злой. - Ты тоже будешь летать». Голос издал плотоядный смешок, который убывал, пока не стал звучать, как свист в засорившейся канализации. Одра вскрикнула.., затем прижала руки ко рту.
- Янеслышалаэтого.
Она проговорила это вслух, рассчитывая, что тот голос будет возражать ей. Он не возражал. В комнате было тихо. Где-то далеко в ночи просвистел поезд.
Внезапно ей так понадобился Билл, что ждать до утра казалось невозможным. Она была в стандартной комнате мотеля, такой же, как тридцать девять других номеров, но внезапно это показалось ей слишком. Все. Когда вы начинаете слышать голоса, это уже слишком. От этого бросает в дрожь. Она, казалось, вновь скатывалась в кошмар, которого совсем недавно избежала. Она чувствовала себя испуганной и ужасно одинокой. Хуже,- подумалаона.- Ячувствуюсебямертвой.Вдруг ее сердце дважды толкнулось в грудь, заставив ее хватать воздух и испуганно кашлять. На мгновение она почувствовала страх от сидения на одном месте, клаустрофобию внутри собственного тела и подумала, не имеет ли весь этот ужас в конце концов банальных физических причин: может быть, у нее будет сердечный приступ. Или уже был.
Сердце отпустило, но с трудом.
Одра включила свет у тумбочки и посмотрела на часики. Двенадцать минут четвертого. Она бы поспала, но это теперь для нее не имело значения - ничего не имело значения, кроме того, чтобы услышать его голос. Она хотела закончить ночь с ним. Если бы Билл был рядом с ней, ее часовой механизм работал бы синхронно с его, и она бы успокоилась. Кошмары ушли бы прочь. Он описывал чужие кошмары - это была его профессия, - но ей он никогда не давал ничего, кроме спокойствия. И этого спокойствия, странного холодного ядрышка в его пылком воображении, ей сейчас так не хватало. Она взяла телефонную книгу, нашла номер гостиницы в Дерри и набрала его.
- Гостиница Дерри слушает.
- Будьте добры, позвоните, пожалуйста, в номер мистера Денбро. Мистера Уильяма Денбро.
- Этому парню звонят когда-нибудь днем? - спросил клерк, и прежде чем она сумела подумать и спросить, что должно означать «этому», он ее соединил.
Телефон прозвонил раз, другой, третий. Она представила его, натянувшего одеяло до самого носа, могла представить, как одна рука его выпросталась наружу, нащупывая телефон. Она видела, как он делал это раньше, и любящая улыбка коснулась ее губ. Она погасла, когда телефон прозвонил четвертый раз.., и пятый.., и шестой. На половине седьмого звонка связь прервалась.
- Номер не отвечает.
- Черт знает что, - сказала Одра, более чем когда-либо напуганная и обеспокоенная. - Вы уверены, что позвонили в ту комнату?
- Да, - сказал клерк. - Мистер Денбро говорил по внутреннему телефону минут пять назад. Я знаю, что он на тот звонок ответил, потому что свет на щите горел минуту-две. Он, должно быть, пошел в другой номер.
- Так, а какой это был номер?
- Я не помню. Шестой этаж, по-моему. Но... Она опустила трубку на рычаг. Вдруг четкая, определенная, наводящая уныние мысль пришла ей в голову. Это была женщина.
Какая-то женщина позвонила ему.., и он ушел к ней. Ну что теперь, Одра? Как мы с этим справимся?
Она чувствовала, что подступают слезы. Они щекотали ее глаза и нос; она могла чувствовать комок рыданий в глубине горла. Никакого гнева по крайней мере пока не было.., только болезненное чувство утраты и ненужности свободы.
Одра,держисебявруках.Тыделаешьслишкомпоспешныевыводы.Сейчассерединаночи,тебеприснилсястрашныйсон,итеперьтебевидитсяБиллсдругойженщиной.Ноэтонеобязательнотак.Чтотебенужносделать,такэтовстать- такилииначе,тыбольшенеуснешь.Включисветидочитайроман,которыйначалавсамолете.Помнишь,чтоговоритБилл?Лучшийдопинг.Книга- здоровье.Никакоговозбуждения.Большеникакихударовкошмаровислышащихсяголосов.ДоротиСойерсиЛордПитер,вотбилет.ДевятьПортных.Такидорассветанедотянешь.Это...
Вдруг в ванной комнате включился свет; она видела его под дверью. Затем щелкнула задвижка, и дверь широко распахнулась. Она уставилась на нее, глаза округлились, руки инстинктивно закрыли крест-накрест грудь. Сердце начало биться о грудную клетку, и кислый привкус адреналина наполнил рот.
Тот же голос, низкий и протяжный, сказал: «Мы все здесь внизу летаем. Одра». Последнее слово было длинным, низким угасающим вскриком: «Одраааааааааа»,который закончился снова тем болезненным булькающим звуком, так похожим на смех.
- Кто там? - закричала она, подавшись назад.
Этонебыломоевоображение,никоимобразом,вынедолжныговоритьмне,что...
Щелкнул телевизор. Она обернулась и увидела клоуна в серебристом костюме с большими оранжевыми пуговицами, дурачащегося на экране. Там, где должны были быть глаза, виднелись лишь черные глазницы, и, когда его нарисованные губы растянулись в ухмылку, она увидела, острые, как бритвы, зубы. Он держал отрубленную голову, с которой капала кровь. Ее глаза закатились, рот открылся, но она могла хорошо разглядеть, что это голова Фрэдди Файерстоуна. Клоун смеялся и танцевал. Он раскачивал голову, и капли брызгали на внутреннюю часть экрана. Она слышала, как они там шипят.
Одра пыталась закричать, но ничего не вышло, кроме слабого стона. Она нащупала платье, висевшее на спинке стула, и сумочку. Распахнула дверь и громко захлопнула ее за собой, тяжело дыша, с белым как бумага лицом. Она выронила сумочку и кое-как натянула через голову платье.
- Лети, - сказал из-за нее низкий, хихикающий голос, и она почувствовала, как холодный палец ласкает ее голую пятку.
Она издала еще один высокий грудной крик и отшатнулась от двери. Белые мертвые пальцы шарили взад-вперед под ней, вместо сошедших ногтей на них темнели багрово-бледные бескровные пятна. Они с шорохом скребли по грубому ворсу ковра в холле.
Одра подхватила ремешок сумочки и побежала голыми ногами к двери в конце холла. Она была сейчас в слепой панике, ее единственной мыслью было найти гостиницу в Дерри и Билла. Не имело значения, лежит ли он в постели с другой женщиной, или с целым гаремом. Она найдет его и заставит забрать ее от этого, чем бы оно ни было, отвратительного существа, и из этого города.
Она выбежала на улицу, на стоянку, дико озираясь в поисках своей машины. На мгновение ее мозг оцепенел, и она не могла даже вспомнить, какую машину она водит. Затем вспомнила, «датсун», табачно-бурого цвета. Она увидела ее в глубине стоянки и поспешила к ней. Она судорожно рылась в сумочке в поисках ключей, со все возрастающей паникой перебирая таблетки, косметику, мелочь, очки от солнца, пластинки жвачки - все в полном беспорядке. Она не заметила ветхую «ЛТД», припаркованную нос к носу с нанятой ею машиной, и человека, сидящего за рулем. Она не видела, как дверца «ЛТД» открылась и водитель вышел; она пыталась совладать с усиливающейся уверенностью, что она оставила ключи от «датсуна» в комнате. Она не могла вернуться туда, просто немогла.
Ее пальцы нащупали твердый с зубчиками металл под коробочкой мятных таблеток, и она схватила его с радостным криком. На какой-то страшный миг она подумала, что это может быть ключ от их «ровера», стоящего сейчас в гараже на флит-стрит за три тысячи миль отсюда; и затем нащупала бланк о найме машины. Она вставила ключ в замок, дыша коротко и тяжело, и повернула его. Тут на ее плечо опустилась рука, и она закричала.., на этот раз громко. Где-то в ответ залаяла собака, но это было все.
Рука, твердая как сталь, грубо схватила ее и повернула. Лицо, которое она увидела перед собой, было распухшим и пьяным. Глаза сверкали. Когда вздутые губы растянулись в гротескной улыбке, она увидела, что несколько передних зубов было выбито. Обломки торчали, как гнилые пеньки.
Она пыталась что-то сказать и не могла. Рука держала крепко.
- Не видел ли я вас в кино? - прошептал Том Роган.
3
Комната Эдди
Беверли и Билл быстро оделись, ничего не говоря, и поспешили в комнату Эдди. По дороге к лифту они услышали где-то сзади телефонный звонок. Звук был приглушенным, как будто призрачным.
- Билл, это у тебя звонят?
- Мможет ббыть, - сказал он. - Один из ннаших ззвонит, ннавернно.
Он нажал кнопку «Вверх».
Эдди открыл им дверь, лицо у него было белое и напряженное. Его левая рука торчала под углом, неестественным и чем-то напоминающим прежние времена.
- У меня все в порядке, - сказал он. - Я принял два «Дарвона». Боль уже не такая сильная.
Но ему явно было плохо. Его губы, сжатые почти в одну черту, посинели и распухли.
Билл посмотрел за его спину и увидел тело на полу. Одного взгляда было достаточно, чтобы удостовериться сразу в двух вещах, - это был Генри Бауэре, и он был мертв. Он прошел мимо Эдди и встал на колени около тела. Горлышко бутылки «Перье» глубоко вошло в живот Генри вместе с клочьями его рубахи. Глаза Генри были полуоткрыты и подернуты пеленой. Рот, залитый кровью, скривился в злобной гримасе. Руки скрючились в когти.
На него упала тень, и Билл посмотрел вверх. Это была Беверли. Она смотрела на Генри без всякого выражения.
- Ввсе ввремя он ггонялся зза ннами, - сказал Билл. Она кивнула.
- Он не кажется старым. Ты видишь это, Билл? Он совсем не кажется старым.
Внезапно она посмотрела назад, на Эдди, который сидел на кровати. Эддикак раз выглядел старым, старым и изможденным. Его рука беспомощно лежала на коленях.
- Нужно вызвать врача для Эдди.
- Нет, - сказали в унисон Билл и Эдди.
- Но он же ранен! Его рука...
- Это тто же ссамое, что и в пппрошлый рраз, - сказал Билл. Он встал на ноги и взял ее руки в свои, глядя ей в лицо. - Как только ммы ввыйдсм отсюда.., как только ммы ообъявим ггороду...
- Они арестуют меня за убийство, - сказал мрачно Эдди. - Или всех нас. Или задержат. Или что-то в этом роде. Потом произойдет несчастный случай. Один из тех несчастных случаев, которые случаются только в Дерри. Может быть, они запихнут нас в тюрьму, и помощник шерифа придет в ярость и перестреляет всех нас. А может, мы все умрем от трупного яда или решим вдруг повеситься в наших камерах.
- Эдди, это сумасшествие! Это...
- Неужели? - спросил он. - Помни, это Дерри.
- Но мы теперь взрослые! Ведь вы не думаете.., я имею в виду, он пришел сюда в середине ночи.., напал на тебя...
- Чччто? - спросил Билл. - Где нннож? Она посмотрела вокруг, но не увидела его и упала на колени, чтобы посмотреть под кроватью.
- Не беспокойся, - сказал Эдди тем же самым слабым голосом, со свистом. - Я стукнул дверью по его руке, когда он пытался пырнуть меня. Он уронил его, и я ногой зашвырнул его под телевизор. Сейчас его нет. Я уже смотрел.
- Бббеверли, зови остальных, - сказал Билл. - Я могу ннналожить шшину на руку Ээдди, мне ккажется.
Она посмотрела на него долгим взглядом, затем снова посмотрела вниз на лежащее тело. Она подумала, что вид этого номера все объяснит любому полицейскому, у которого есть хоть что-то в голове. В номере видны явные следы борьбы. Рука Эдди сломана. Этот человек мертв. Типичный случай самообороны от ночного взломщика. Но тут она вспомнила мистера Росса. Мистера Росса, поднявшегося, посмотревшего, а затем просто сложившего газету и ушедшего в дом.
Кактолькомывыйдемотсюда..,кактолькомыобъявимгороду...
Это заставило ее вспомнить Билла в детстве, его белое, усталое, голубоглазое лицо, когда он говорил: «Дерри- этоОно.Выменяпонимаете?Любоеместо,кудамыпойдем..,когдаОнодоберетсядонас,онинеувидят,онинеуслышат,онинеузнают.Выпонимаетеэто?Все,чтомыможемсделать,- этопостаратьсязакончитьто,чтомыначали».
Стоя сейчас здесь, глядя на труп Генри, Беверли думала: Ониобаговорят,чтомывсеопятьокунулисьвэто.Чтоэтосталоповторяться.Всеэто.Ребенкомямоглапринятьэто,потомучтодетиверятвчудеса.Но...
- Вы уверены? - спросила она безнадежно. - Билл, ты уверен?Он сидел на кровати с Эдди, бережно взяв его руку.
- А ттты? - спросил он. - После всего того, что случилось сегодня?
Да. Все, что случилось. Их кошмарный ленч. Почтенная старая женщина, которая превратилась в сморщенную ведьму у нее на глазах, (мойродительбылимоиммучителем)и цикл рассказов в библиотеке сегодня вечером с сопутствующими явлениями. Все те вещи. И все-таки.., ее мозг кричал, отчаянно звал остановить это сейчас, пресечь доводами рассудка, потому что если она не прекратит, они наверняка закончат эту ночь тем, что спустятся в Барренс, найдут одну насосную установку и...
- Я не знаю, - сказала она. - Я просто.., не знаю. Даже после всего того, что случилось, Билл, мне кажется, что мы могли бы вызвать полицию. Может быть.
- Ввызови остальных, - снова сказал Билл. - Поссмотрим, что ооони ддумают.
- Хорошо.
Она позвонила сначала Ричи, затем Бену. Оба согласились прийти прямо тут же. Никто не спрашивал, что случилось. Она нашла телефон Майка в книге и набрала его номер. Ответа не было; после десятка гудков она повесила трубку.
- Ппопробуй в библиотеку, - сказал Билл.
Он взял короткие стержни от карниза с меньшего из двух окон в комнате Эдди и крепко привязал их к руке Эдди поясом от банного халата и резинкой от пижамы.
Еще до того как она нашла номер, раздался стук в дверь. Бен и Ричи пришли вместе, Бен в джинсах и рубашке навыпуск, Ричи - в нарядных серых хлопчатобумажных брюках и с пижамным верхом. Его глаза осторожно оглядывали всю комнату из-за очков.
- Боже, Эдди, что случилось...
- О, мой Бог! - вскрикнул Бен. Он увидел Генри на полу.
- Сспокойно! - резко сказал Билл. - И ззакррой ддверь! Ричи закрыл. Его глаза остановились на теле.
- Генри?
Бен сделал три шага вперед к покойнику и затем остановился, как будто испугавшись, что он может укусить его. Он посмотрел беспомощно на Билла.
- Ттты ррасскажи, - сказал он Эдди. - Ппроклятое зззаикание ввсе ввремя остановится ххуже и ххуже.
Эдди описал все, что случилось, пока Беверли выискивала номер общественной библиотеки Дерри и звонила по нему. Она думала, что Майк, возможно, заснул там, - у него в конторе есть даже своя койка. Случилось то, чего она не ожидала: трубка была снята на втором гудке, и голос, которого она раньше никогда не слышала, сказал «алло».
- Хелло, - ответила она, глядя на остальных и делая неопределенный жест рукой. - Мистер Хэнлон там?
- Кто это? - спросил голос.
Она провела языком по губам. Билл пристально смотрел на нее. Бен и Ричи озирались. Начало настоящей тревоги зашевелилось внутри нее.
- А кто вы? - задала она встречный вопрос. - Вы не мистер Хэнлон.
- Я шеф полиции Дерри Эндрю Рэдмахер, - сказал голос. - Мистер Хэнлон сейчас находится в больнице Дерри. Недавно на него было нападение, и он тяжело ранен. Теперь скажите, пожалуйста, кто вы? Я хочу знать ваше имя.
Но она едва слышала это последнее. Волны шока прокатились через нее, поднимая ее головокружительно высоко, за пределы себя. Мышцы ее живота, и ноги, и пах - все стало чужим и затекло, и она подумала бессвязно: Должнобыть,воттакбывает,когдалюдибоятся,чтоонинамочатштаны.Конечно.Простотеряетсяконтрольнадтемимышцами...
- Как тяжело он ранен? - услышала она свой бумажный голос, и затем Билл встал рядом, его рука на ее плече, и Бен был тут, и Ричи, и она почувствовала прилив благодарности к ним. Она протянула свою свободную руку, и Билл взял ее. Ричи положил свою руку на руку Билла, а Бен - на руку Ричи. Подошел Эдди и положил сверху свою здоровую руку.
- Я хочу знать ваше имя, - резко повторил Рэдмахер, и на какой-то момент маленький трусишка внутри нее, трусишка, который был воспитан ее отцом и охраняем ее мужем, почти что ответил: ЯБеверлиМарш,иявгостиницеДерри.Пожалуйста,пришлитемистераНелла.Здесьмертвыйчеловек,которыйвсеещенаполовинумальчик,имывсеоченьиспугались.
Но она сказала:
- Я.., боюсь, я не могу сказать вам. Пока что не могу.
- Что вы знаете об этом?
- Ничего, - сказала она, потрясенная. - С чего вы взяли, что я знаю? Боже мой!
- Вы что, каждое утро звоните в библиотеку в полчетвертого утра? - спросил Рэдмахер. - Так? Это хреново, юная леди. Это нападение, и то, как парень выглядит, - он может умереть к восходу солнца. Я еще раз вас спрашиваю: кто вы и что вы знаете об этом?
Закрыв глаза, сжимая руку Билла изо всех сил, она спросила:
- А может, он уже умер? Вы просто не говорите мне, чтобы не пугать меня? Он действительно умер? Пожалуйста, скажите мне.
- Он очень тяжело ранен. И если это не пугает вас, то должно пугать. Теперь я хочу знать, кто вы и почему...
Как во сне, она увидела, как ее рука плавно рассекла пространство и положила трубку на рычаг. Она посмотрела на Генри и почувствовала шок - такой же резкий, как прикосновение холодной руки. Один глаз Генри был закрыт. Из другого, разбитого, непрерывно текло.
Казалось, Генри подмигивает ей.
4
Ричи позвонил в госпиталь. Билл подвел Беверли к кровати, и она села рядом с Эдди, глядя в пространство. Она думала, что заплачет, но слез не было. Единственное чувство, которое она осознавала и которое было сильным, - это желание, чтобы кто-то накрыл Генри Бауэрса. Его подмигивающий взгляд ей вовсе не нравился.
В долю секунды Ричи сделался репортером из «Дерри Ньюз». Он понял, что на мистера Майкла Хэнлона, главного библиотекаря города, было совершено нападение, когда он поздно засиделся в библиотеке. Несколько слов из больницы о состоянии мистера Хэнлона?
Ричи слушал, кивая.
- Понимаю, мистер Керпаскиан - вы это пишете с двумя «к»? Так. О'кей. И вы...
Он слушал, делая пальцем машинальные движения, как будто писал на прокладке.
- У.., угу.., да. Да, понимаю. Ну что мы обычно делаем в таких случаях - ссылаемся на вас как на «источник». Затем, позднее, мы можем.., угу.., ладно! Правильно! - Ричи сердечно рассмеялся и стер капли пота со лба; он снова послушал. - О'кей, мистер Керпаскиан. Да. Я...да, понял, К-Е-Р-П-А-С-К-И-А-Н, правильно! Чешский еврей, правда? Неужели? Это.., это самое необычное. Да, хорошо. Спокойной ночи. Спасибо.
Он положил трубку и закрыл глаза.
- Иисус! - закричал он густым, низким голосом. - Иисус! Иисус! Иисус!
Он сделал движение, как будто хотел смахнуть телефон со стола, а затем просто уронил руку. Снял очки и протер их полой пижамы.
- Он жив, но в тяжелом состоянии, - сказал он остальным. - Генри разрезал его на куски, как рождественскую индейку. Один из порезов пришелся на бедренную артерию, и он потерял всю кровь, которую может потерять человек, и все-таки остался жив. Майк сумел сделать жгут, иначе он бы умер, пока его искали.
Беверли начала плакать. Она плакала, как ребенок, обеими руками закрыв лицо. Некоторое время ее икающие рыдания и быстрый свист дыхания Эдди были единственными звуками в комнате.
- Майк был не единственным, кого разделали, как рождественскую индейку, - сказал наконец Эдди. - Генри выглядел так, будто он прошел двенадцать туров с Рокки Бальбоа в кухонном искусстве.
- Тты ввсе еще ххочешь идти в пполицию, Бев? На ночном столике были таблетки, но они размокли в луже из «Перье». Она пошла в ванную комнату, далеко огибая тело Генри, взяла губку и полила ее холодной водой. Губка приятно освежала ее разгоряченное опухшее лицо. Она почувствовала, что опять может думать ясно - не рационально, но ясно. Она вдруг поняла, что рациональность убьет их, если они попытаются воспользоваться ею сейчас. Тот полицейский. Рэдмахер. Он заподозрил ее. Естественно. -Люди не звонят в библиотеку в полчетвертого утра. Он предположил какую-то связь с убийством. Что бы он предположил, если бы выяснил, что она звонила ему из комнаты, где на полу, с бутылкой, воткнутой в кишки, лежит мертвец? Что она и еще четверо только что приехали в город, приехали для воссоздания союза, а этому парню случилось пройти мимо? Поверила бы она в эту сказку, если бы они поменялись местами? Поверил бы кто-нибудь? Конечно, они бы подкрепили их рассказ, добавив, что они приехали, чтобы прикончить чудовище, живущее в канализации под городом. Этоопределенно добавило бы ноту убедительности, ноту твердого реализма. Она вышла из ванной и посмотрела на Билла.
- Нет, - сказала она. - Я не хочу идти в полицию. Я думаю, Эдди прав - с нами могло бы что-то произойти. Что-то окончательное. Но не это действительная причина.
Она посмотрела на них четверых.
- Мы поклялись, - сказала она. - Мы поклялись. Братом Билла... Стэном.., всеми остальными.., а теперь Майком. Я готова, Билл. Билл посмотрел на остальных.
Ричи кивнул.
- О'кей, Большой Билл. Давай попробуем. Бен сказал:
- Шансов у нас сейчас меньше, чем когда-либо. Нас на двух меньше теперь.
Билл ничего не сказал.
- О'кей, - кивнул Бен. - Она права. Мы поклялись.
- Ээээдди?
Эдди слабо улыбнулся.
- Я думаю, мне еще раз достанется на той лестнице. Если лестница все еще там.
- Хотя на этот раз нет никого, кто бросал бы камни, - сказала Беверли. - Они мертвы. Все трое.
- Мы это сделаем сейчас, Билл? - спросил Ричи.
- Дддда, - сказал Билл. - Я ддумаю, ннастало ввремя.
- Можно я что-то скажу? - резко спросил Бен. Билл посмотрел на него и слегка усмехнулся.
- В любое ввремя.
- Вы, парни, по-прежнему лучшие друзья, которых я когда-либо имел, - сказал Бен. - Неважно, как это проявляется. Я просто.., вы знаете, хотел сказать вам это.
Он осмотрел стоящих вокруг друзей, и они серьезно посмотрели на него.
- Я рад, что я вспомни,! вас, - добавил он.
Ричи фыркнул. Беверли хихикнула. Затем они все засмеялись, глядя друг на друга по-старому, несмотря на то, что Майк был в больнице, возможно, умирающий или уже мертвый; несмотря на то, что рука Эдди была сломана - опять; несмотря на то, что это было очень раннее утро.
- Соломенная Голова, у тебя такойслог,- сказал Ричи, смеясь и вытирая глаза. - Ондолжен был стать писателем, Большой Билл. Все еще слегка смеясь, Билл сказал:
- И ннна эээтой ннноте...
5
Они взяли нанятую Эдди машину. Правил Ричи. Туман был сейчас плотнее, застилая улицы словно сигаретным дымом, но не добираясь до высоких, закрытых уличных фонарей. Звезды наверху казались яркими льдинками, весенние звезды.., но, высунув голову в полуоткрытое окно со стороны пассажирского сиденья, Билл подумал, что в отдалении слышится летний гром. Где-то за горизонтом собирался дождь. Ричи включил радио и нашел Джина Винсента, поющего «Би Боп А-Лула». Он нажал на другую кнопку и получил Бадди Холли. Третье переключение принесло Эдди Кохрейна, поющего «Лето голубеет».
- «Я бы хотел помочь тебе, сын, но ты слишком молод для того, чтобы голосовать», - пел глубокий голос.
- Выключи, Ричи, - мягко сказала Беверли. Он потянулся к радио, и его рука застыла.
- Настройтесь на «Парад мертвецов» Ричи Тозиера! - смеющийся, крикливый голос клоуна вывел под удары кончиками пальцев по струнам гитары из мелодии Эдди Кохрейна. - Не дотрагивайся до радио, держи его настроенным на роке, они ушли из хит-парадов, но не из наших сердец и продолжают приходить, прямо сейчас! Приходите все! Мы все играем в меткость здесь! Все! И если ты не веришь мне, послушай утренний конферанс с выходом из могилы. Джорджи Денбро! Скажи им, Джорджи!
И вдруг брат Билла запричитал из радио: Выотослалименяиздома,иОноубиломеня!Ядумал.Оновподвале,БольшойБилл,
ядумал,Оновподвале,ноОновканализации,иОноубиломеня,да,Оноубиломеня,БольшойБилл,итыпозволилЕму...
Ричи повернул выключатель с такой силой, что ручка отвалилась и упала на коврик.
- Рок-н-ролл действительно в кайф, - сказал Ричи, его голос дрожал. - Бев права, мы оставим это, что вы скажете?
Никто не ответил. Лицо Билла было бледным, спокойным и задумчивым под мерцанием уличных фонарей, и, когда на западе снова пророкотал гром, они все услыхали его.
6
В Барренсе
Тот же самый старый мост.
Ричи поставил машину около него, и они вышли и направились к ограждению - тому же самому старому ограждению - и посмотрели вниз.
Тот же самый старый Барренс.
Он, казалось, не изменился за последние двадцать семь лет; Биллу переход, сделанный здесь и ставший единственной новой приметой местности, казался нереальным, чем-то таким же эфемерным, как живопись на стекле или как эффект проекции заднего экрана в кино. Корявые старые деревья и кустарники мерцали во вьющемся тумане, и Билл подумал: Мнекажется,вотчтомыимеемввиду,когдаговориможивучестипамяти,памятииличеготовродепамяти,о чемто,чтовидимвнужноевремяиснужногоугла,образе,которыйизвергаетэмоции,какреактивныйдвигатель.Вывидитееготакчетко,чтовсе,чтослучилосьвпромежутке,исчезло,ушло.Еслиестьжеланиезамкнутькругмеждупрошлыминастоящим,токругзамкнут.
- Пппошли, - сказал он и забрался на перила. Они спустились за ним на насыпь, по которой были разбросаны щебень и галька. Когда они добрались до низины, Билл автоматически поискал глазами Сильвера и затем рассмеялся над собой. Сильвер стоял у стены в гараже Майка. Казалось, Сильвер вообще не играл здесь никакой роли, хотя это было странно после всей той истории с его появлением.
- Введи ннас ттуда, - сказал Билл Бену.
Бен посмотрел на него, и Билл прочитал в его глазах мысль: этотсондлилсядвадцатьсемьлет,Билл,- затем он кивнул и направился в подлесок.
Тропа - ихтропа - с тех пор заросла, и они должны были с усилием пробираться сквозь лабиринты терновника и боярышника; вокруг них усыпляюще пели сверчки, и несколько светлячков, первых ласточек на благоухающем летнем пиршестве, показалось в темноте. Билл предположил, что дети все еще играют там, но они сделали свои собственные секретные ходы и лазы.
Они подошли к прогалине, где был их штаб, но теперь здесь вообще не было никакой прогалины. Чахлые кусты и сосны еще раз подтвердили все это.
- Смотрите, - прошептал Бен и пересек прогалину (в их памяти это было все-таки здесь, просто перекрыто еще одним слоем живописи на стекле).
Он за что-то дернул. Это была дверь красного дерева, которую они нашли на краю свалки, дверь, которую они использовали, чтобы доделать крышу клуба. Теперь она валялась в стороне и выглядела так, будто ее не касались десять лет или больше. Вьюнок прочно обосновался на грязной поверхности.
- Оставь ее в покое, Соломенная Голова, - пробормотал Ричи. - Она уже старая.
- Введи ннас ттуда, Бен, - повторил сзади Билл. Поэтому они пошли за ним к Кендускеагу, держась влево от прогалины, которой больше не существовало. Звук текущей воды становился громче, и они чуть не упали в Кендускеаг, перед тем как увидели его: разросшаяся листва стеной загораживала край насыпи. Край этот осыпался под каблуками ковбойских ботинок Бена, и Билл схватил его за шиворот.
- Спасибо, - сказал Бен.
- Ненадо.Рраныие тты бы утащил мменя зза особой. Ссюда ввниз?
Бен кивнул и повел их по заросшему берегу, пробираясь сквозь лабиринты кустарников, думая, насколько легче это было, когда у вас было только четыре фута пять дюймов роста и вы могли пройти под любым кустом, любыми зарослями (зарослями в сознании, также зарослями на пути, предположил он) одним небрежным рывком. Нашурокнасегодня,мальчикиидевочки:чембольшевещименяются,тембольшеонименяются.Всякий,ктоговорит,что,чембольшевещименяются,тембольшеониостаютсятемижесамыми,явнострадаетсерьезнойумственнойотсталостью.Потомучто...
Его нога наткнулась на что-то, и он свалился с глухим звуком, чуть не ударившись головой о бетонный цилиндр насосной установки. Она была почти похоронена в углублении, заросшем кустами ежевики. Когда он снова встал на ноги, он понял, что его лицо, руки, кисти исполосованы колючками ежевики в двух десятках мест.
- Да хоть бы и в тридцати местах, - сказал он, чувствуя, как по щекам бежит кровь.
- Что? - спросил Эдди.
- Ничего.
Он наклонился, чтобы посмотреть, что такое торчит. Наверное, корень.
Но это был не корень. Это была железная крышка люка. Кто-то откинул ее.
Конечно,- подумал Бен, - этомы.Двадцатьсемьлетназад.
Но он понял, что это безумие, даже перед тем как увидел через ржавчину свежие параллельные царапины на металле. Насос в тот день не работал. Рано или поздно кто-то пришел бы, чтобы отремонтировать его, и положил бы крышку на место.
Он встал, и они впятером собрались вокруг цилиндра и посмотрели внутрь. Они услышали звук стекающей воды. Больше ничего. Ричи взял все спички из номера Эдди. Теперь он зажег спичку и бросил ее вниз. В течение какого-то мгновения они могли видеть сырой внутренний рукав цилиндра и молчаливую громаду насосных механизмов. Это было все.
- Может, здесь долго не были, - сказал натянуто Ричи. - Не обязательно должно случиться...
- Это случилось относительно недавно, - сказал Бен. - Скорее всего после того, как прошел последний раз дождь.
Он взял еще одну спичку у Ричи, зажег ее и показал на свежие царапины.
- Ппод нней что-то есть, - сказал Билл, когда Бен погасил спичку.
- Что? - спросил Бен.
- Яя нне ммогу сказать. Похоже на ремень. Тты и Рричи, ппомогите ммне пперевернуть ее.
Они схватились за крышку и поставили ее на ребро, как гигантскую монету. В это время Беверли зажгла спичку, и Бен осторожно поднял сумочку, которая торчала под крышкой люка. Он потянул ее за ремешок. Беверли начала задувать спичку и затем посмотрела в лицо Билла.
- Билл? Что это? В чем дело?
Глаза Билла застыли. Они не могли оторваться от потертой кожаной сумки с длинным ремнем. Вдруг он вспомнил название песни, которая звучала по радио в задней комнате магазина кожгалантереи, когда он купил ее. «Саусалито летние ночи». Это было сверхъестественно, загадочно. У него совершенно пересохло во рту - язык и небо, щеки были гладкими и сухими. Он слышал сверчков, и видел светляков, и обонял густую зеленую тьму, бесконтрольно сгущающуюся вокруг него, и он подумал: Этоещеодинтрюк,ещеоднаиллюзия,онавАнглии,этоочереднаядешевка,потомучтоОнонапугано,да.Ононеможетбытьтакимжеуверенным,какОнобыло,когдавызывалонасвсех,ивообще,Билл,успокойся- сколькопотертыхкожаныхсумочекнадлинныхремняхвмире,кактыдумаешь?Миллион?Десятьмиллионов?
Наверное, больше. Но только одна такая, как эта. Он купил ее для Одры в кожгалантерейном магазине Бербэнка, пока по радио играли «Саусалито летние ночи», по радио в задней комнате.
- Билл!- Рука Беверли лежала на его плече, тряся его. Далеко. Двадцать семь тысяч лье под водой. Как называлась группа, которая пела «Саусалито летние ночи»? Ричи, наверное, знал.
- Язнаю, - сказал Билл холодно прямо в удивленное, испуганное лицо Ричи и улыбнулся. - Это был «Дизель». Не слышу аплодисментов.
- Билл, что случилось? - прошептал Ричи. Билл закричал. Он выхватил спички из рук Беверли, зажег одну и выхватил сумочку из рук Бена.
- Билл, Боже, что...
Он раскрыл молнию сумочки и перевернул ее. То, что выпало, было настолько Одрой, что на мгновение он нечеловеческим усилием воли сдержался, чтобы не закричать опять. Среди «Клонекса», пластинок жвачки и предметов косметики он увидел коробочку мятных таблеток «Алтоид».., и украшенную камнями пудреницу, которую Фрэдди файерстоун подарил ей, когда она согласилась на роль в «Комнате на чердаке».
- Ммоя жжена ттам внизу, - сказал он, упал на колени и начал запихивать назад в сумочку ее вещи. Он пригладил щеткой свои волосы, которых больше не существовало, но он об этом даже не думал.
- Твоя жена? Одра?- Лицо Беверли было крайне удивленным, глаза огромные.
- Ее ссумочка. Ее ввеши.
- О Боже, Билл, - пробормотал Ричи, - этого не может быть, ты же знаешь...
Он нашел кошелек из крокодиловой кожи. Открыл его и держал. Ричи зажег еще одну спичку и смотрел в лицо, которое он видел в полудюжине фильмов, фотография на водительском удостоверении для «Калифорнии» Одры была менее чарующей, но вполне убедительной.
- Но Ггенри мертв, и Виктор, и Бббелч.., так кто же забрал ее? - он встал и посмотрел на них лихорадочно. - Ктозабралее?Бен положил руку на плечо Билла.
- Я думаю, спустимся лучше вниз и выясним, а? Билл посмотрел на него в прострации, как будто не понимая, кем может быть Бен, и затем его глаза прояснились.
- Дда, - сказал он. - Эдди?
- Билл, извини.
- Ты можешь сспуститься?
- Я однажды уже спускался.
Билл наклонился, и Эдди обхватил правой рукой его шею. Бен и Ричи подсадили его, пока он не обхватил Билла ногами. Когда Билл перенес неуклюже одну ногу через крышку цилиндра, Бен увидел, что глаза у Эдди плотно закрыты.., и какое-то мгновение ему казалось, что он слышит, как самая отвратительная в мире троица продирается через кустарники. Он повернулся, ожидая увидеть, как они трое выходят из тумана, но все, что он услышал, был поднимающийся бриз, который колыхал бамбук в четверти мили отсюда. Никого из их старых врагов не было в живых.
Билл схватил тяжелую бетонную крышку цилиндра и направился вниз, шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Эдди держался за него мертвой хваткой, и Билл едва мог дышать. Еесумочка.Божемой,какмоглаеесумочкапопастьсюда?Неимеетзначения.НоеслиТытам.Господь,иеслиТывнемлешьмолитвам,пустьснейвсебудетвпорядке,недайейстрадатьзато,чтоБевиясделалиночью,илизато,чтосделаляоднаждылетом,когдабылребенком..,иэтобылклоун?ЭтоБобГрейпохитилее?Еслида,янезнаю,сможетлидажеБогпомочьей.
- Я боюсь, Билл, - сказал Эдди тонким голоском.
- Я ттоже. - Он наполовину присел, вздрогнув, когда холодная вода поднялась до паха, и опустил Эдди. Они стояли по колено в воде и смотрели, как другие спускаются по лестнице.