Мрак. Только черные скелеты веток. Только жухлая трава под чуткими ступнями. Только странные каменные глыбы, уходящие вертикально вверх
| Вид материала | Документы |
- Творческий путь В. М. Шукшина, 234.35kb.
- Татьяна Толстая. Кысь, 3310.46kb.
- Человек не плетет паутину жизни, он лишь ниточка в ней. Все, что он делает, он делает, 1796.39kb.
- 12. Формальные грамматики и автоматы, 176.6kb.
- План учебно-воспитательной работы 3 класса на 2006-2007 учебный год, 1141.82kb.
- Нп «сибирская ассоциация консультантов», 58.86kb.
- Аборт это намеренное прекращение жизни развивающегося в утробе матери ребенка, 227.57kb.
- Курс №9 эсхатология последнее время. Что будет с этим миром? Ей, гряди Господи!, 1039.37kb.
- Под космизмом понимается целый поток русской культуры, включающий не только философов, 369.69kb.
- Новое поколение роботов исследует глубины океана. Эти механические существа способны, 63.99kb.
Гиря в один глоток опорожнил стакан, смачно утерся:
-Всем на пол, суки! Кто шевельнется, замочу на месте. – Он, состроив свирепую рожу, навел ствол воображаемого автомата на Шварца. – Та-та-та-та-тах!
Шестерка неодобрительно покачал головой и открыл рот, собираясь что-то сказать. Но Шах раньше всех успел поставить разбушевавшегося битюга на место.
-Кончай с детским садом, Гиря. А то, на х…, в угол поставлю. А на дело без тебя поедем.
-Ладно, Шах. Все тип-топ.
-К магазину нас привезут. Заходим перед самым закрытием на обед через служебный вход. В дверях одеваем маски. Шварц блокирует входную дверь. Шестерка – перекроешь вход из торгового зала. Мы с Гирей вламываемся к директору и заставляем открыть сейф. Всех дел на пять минут. Потом попарно, на двух разных машинах уезжаем с добычей. За это дают десять “штук”.
-Десять тысяч за пять минут?! – Проявил недюжинные математические способности Шварц.
-Да. Десять тысяч. Причем не рублей, а долларов. – Эффектное сохраняя нарочитую невозмутимость, подтвердил Шах.
-Не понял. – Вася-Шестерка водил кругами полупустой стакан по столешнице, размазывая пивную лужицу.
-Дурак, потому и не понял! – Бросил Шах с издевкой. Настала время очередной “порки”.
Но Вася не успокоился:
-Может и дурак. Только сложно больно все выходит: мы берем магазин, а нам еще за это платят?
-Ну и чего здесь сложного? – Насмешливо поинтересовался главарь.
-Чего голову забивать. Сейф возьмем и башли получим – клево, на х…. - Гиря взялся за канистру и принялся наполнять порожние стаканы.
-Понял, что большой человек сказал? - Шахов отпил глоток и демонстративно отрыгнул на Васю.
-Не понял.
-Что именно?
-Все. – Шестерка не желал играть в темную. – Какой магазин, когда и, главное, зачем?
-Ладно. Объясняю для особо тупых. – Смилостивился Шах. – Берем гастроном на Дзержинского. Сейф нам откроют без сопротивления. Комедию “Операцию “Ы”” помнишь?
Вася кивнул головой. Он, кажется, начал понимать, в чем состоит их миссия.
-Переворачиваем все вверх дном и делаем ноги. А что бы поощрить нашу старательность, все смазывается прекрасными зелеными баксами.
-“Сибирские узоры”? - уточнил Вася.
-Да. – Спокойно подтвердил Шах.
-Это гастроном Седых. - Было видно: Шестерка пытался все увязать в одно целое, но что-то у него явно не сходилось.
-Верно, Седых. – Подтвердил Шах.
-Он нам за это башку оторвет.
Упоминание фамилии Седых заметно испортило настроение и Шварцу и Гире.
-Будь спокоен: не оторвет. Он нам за все и платит. – Три пары глаза вопросительно уставились на главаря. Шах был полностью удовлетворен произведенным эффектом.
-Хорошо, пацаны, хорошо. Раскладываю все по полкам. Папа с мамой подарили Витечке Седых к двадцати пятилетию магазин: отпустили свое чадо в самостоятельное плавание. Бизнес достаточного дохода не приносил. Витя посчитал, что деньги из кассы можно вынимать как из своего кармана. Точнее из маминого. – Все понимающе хохотнули: мама у Виктора Седых была вице-президентом банка. - Повынимал месяц, другой – денег не осталось. У мамы с папой просить – значит признать себя неудачником. Он и так родителей редко радует. Вот здесь и появляется команда спасателей. Мы. Устраиваем шухер, вскрываем сейф. Витя Седых становится стороной пострадавшей. А уж в такой беде его родители не бросят. Вот и вся сказка.
-Класс! – Мгновенно оценил комбинацию Шестерка.
Шахов довольно хмыкнул. Вася во всей этой компании был единственным, чье одобрение льстило самолюбию Шаха.
-Да, чуть не забыл. Квартирантов, которые дом Селивановых снимают, в Поселке не трогать. А ты, Шварц, курточку этому шибзику верни. Все равно она тебе мала.
-Чего ради? Я ее лучше загоню.
-Я сказал: верни, значит верни. – Жестко обрубил спорщика Шах. - Наши мужики подходили.
7.
Нет ничего хуже болезни. Жизнь за окнами Кирилловского дома галопом неслась вперед, ежечасно преподнося согражданам сюрпризы. По большей части - неприятные. Дима валялся в постели, не имея возможности хоть как-то улучшить финансовое положение семьи. Тане пришлось взять неделю за свой счет, что бы выходить мужа. А это означало увеличение прорехи в семейном бюджете до катастрофических размеров.
Болеть приходилось в экстремальных условиях. Диму это даже радовало. Ничто так не стимулирует быстрое выздоровление, как отсутствие возможности всласть полечиться. “Забавно устроен человек” – философствовал Дима на третьи сутки своего невольного затворничества. “ Если Homo Sapiens, начинает ощущать боль, он старается максимально ограничить себя в движении. Что бы с болью, по возможности, не сталкиваться. Хотя доподлинно известно: выздоровление приходит только через борьбу. Собственно старость и смерть, ни что иное, как следствие боязни боли, боязни жизни, стремление поместить себя в искусственно созданные рамки абсолютного комфорта. Эко я завернул”!- Сам себе удивился Дима. Впрочем, похвалив себя за философский изыск, Кириллов сразу честно признался, что не он является автором идеи. Эту теорию в различных интерпретациях периодически озвучивал Серега Ларьков. Его, богатое травмами, боксерское прошлое, давало право на определенные выводы. И Сергей щедро делился своим опытом с окружающими.
У Димы условия выздоровления были жесткие. Удобства во дворе заставляли вставать с первого дня. Ходить на Ленкин горшочек Дима категорически отказался. Еще чего: взрослый мужик не малыш из детских яслей. Поднимался, шел вдоль стеночки через весь дом. Танька, на всякий случай находилась все время по близости. Вплоть до того, что стояла за дощатыми дверями отхожего места и сторожила. А вдруг супруг потеряет сознание или еще что произойдет.
-Тань, ну неудобно мне, чего ты меня как маленького пасешь? - Дима действительно до сих пор немного стеснялся жены, боялся показаться ей слабым, беспомощным. Боялся разочаровать.
-Выздоровеешь: смотреть на тебя не буду, а пока терпи.
Следователь заглядывал еще раз. Заставил повторить всю нехитрую историю провожания. Опять под протокол. Не поленился сходить на то место, где Дима провалялся без сознания пол ночи. Вернулся, похмыкал, поинтересовался: кто бы мог такое вытворить из местных, поселковых парней. Но Дима только плечами пожал: “Темно было. Били, скорее всего, сзади. Во всяком случае, я никого не видел”.
На следующий день после происшествия заходил сосед, хозяин “Запарожца”. Он сел в комнате за стол, оглядел пустые стены, допотопные часы с кукушкой и сказал:
-Говорят, вчера милиция была?
-Да. – Коротко ответил Дима. Он не винил соседа за поступки сына, но и изливать ему душу в теплой дружеской беседе намерения не имел.
-К нам не заходили. – Сосед говорил, тщательно подбирая слова.
-А зачем? - Дима на соседа не глядел. Лежал и изучал покрытый ромбиками потолок. Рейка, набитая под штукатуркой, просвечивала сквозь известку, как ребра у тяжело больного.
-И я говорю: зачем? Нечего у нас милиции делать. –Хозяин “Запарожца” оглядел обстановку и резюмировал: - Живете-то, гляжу, не богато.
Таня, стоявшая все время рядом и готовая в любую минуту броситься на защиту мужа, насупилась:
-Нормально живем. Как все.
-Конечно, соседка, как все. – Он помолчал, потом расстегнул телогрейку и бережно извлек из-за пазухи полиэтиленовый пакет. – Мы тут подумали на Поселке и вот собрали. – Сосед положил пакет на стол.
Таня подошла к мужу и встала рядом с кроватью:
-Что это?
-Денег мало-мало. На лекарства, то, се, больничный-то, небось, не оплатят.
-Нам не надо. – Дима оторвался от изучения анатомии потолка и поглядел на соседа. Тот сосредоточенно разглядывал свои руки. Крупные сильные пальцы с траурным кантиком вокруг ногтей перебирали полы телогрейки.
-Надо, не надо: это сами разберетесь. Ну, значит, я пошел. Что нужно будет – заходите. – Он поднялся. - Да, чуть не забыл. В поселке вас никто не тронет. Здесь баловать не позволим. А в городе будьте осторожней. - Повернулся и, не дожидаясь, когда Таня его проводит, вышел.
-Что делать будем? – Дима дотянулся до Таниной руки. Он любил держать ее горячие нежные пальчики. Она словно заряжала его теплом и уверенностью в себе. Таня с опаской глядела на полиэтиленовый пакет на столе. Трудно было понять: эти деньги – взятка, благодарность за молчание или признание Кирилловых в поселке “своими”.
-Сядь, посиди со мной. – Дима легонько потянул Таню за руку к себе. Она, не отрывая взгляда от пакета, подалась, и присела на край кровати.
-Не хочу я брать их деньги. Дим, сначала чуть тебя не убили, а потом приносят. Это что, аттракцион такой? Помашут кулаками, а потом платят за полученное удовольствие.
-Плохо, что платят? - Дима разглядывал серьезное Танино лицо. “За что ей все это?” –подумал он с жалостью. Под ясными голубыми глазами жены появились четко очерченные, серые “мешки”. Тема постоянных насмешек: вечно розовые щеки, за последние три дня заметно побледнели. Таня не высыпалась. Хорошо хоть Ленку теща вчера забрала к себе. Погостить. Диме очень не хватало дочкиного, неугомонного чириканья, но Танюхе забот поубавилось. Следить за этим неутомимым колобком, обхаживать полутруп мужа и вести хозяйство в частном доме для девочки, выросшей в городской квартире со всеми удобствами, тяжеловато. - А, по-моему: все замечательно. Вон, на заводе, к примеру, за полученное удовольствие не платят и это, с моей точки зрения, значительно хуже.
-Тебе все шуточки, а я серьезно. – Обиделась Таня.
-Не хочешь брать - не будем. Немного поправлюсь: схожу к соседу - занесу. – Дима обнял жену за талию. - Таня, знаешь, что я подумал? Может это не аттракцион? Может быть, они поняли, что нам можно доверять? Что мы уже не совсем чужие. Два года, все-таки, рядом живем. И сейчас милиции не сдали. Подумай: могут люди просто помочь? От чистого сердца, как говорится.
-Все равно. Деньги брать не стоит. - Ответила Таня задумчиво.
-Не стоит, значит не стоит. Как прикажешь: так и будет. – Дима на кровати освободил место рядом с собой. - Иди сюда. - Таня посмотрела на него и улыбнулась:
-Ну, и мужик у меня: чуть глаза из синяков выплыли, женщину увидел и сразу в постель тянет.
-Не женщину, а жену.
-А жена не женщина?
-Женщина. Еще какая. Тань, приляг. Просто полежим, пошепчемся.
-Некогда мне. Пол не мыт. Посуда еще грязная. Да и рано тебе обниматься, наверное. Врач так и не пришел, а вдруг сотрясение сильное было. И температуру только-только сбили.
-Я тебя обниму крепко и сразу выздоровею. Только обниму и все. - Дима состроил уморительную умоляющую мину.
-Ладно. Пять минут. Не больше. Понял?
-Согласен. Только на пять. Засекай, время пошло. – Он обнял Таню. Хотел прижать к себе покрепче, но покрепче не получилось: болело ушибленное плечо, да и силы в руках еще не было. – Какая, все-таки, твоя мам умница, что нас познакомила. – Прошептал Дима в ее розовое ушко.
-Еще какая умница. Она до сих пор жалеет, что оказалась такой умницей. – Хмыкнула Таня. - Знаешь, я сегодня, когда в магазине за хлебом стояла, бабка рассказывала про то убийство.
-Про какое? – Не понял Дима.
-Убийство подружки твоей, Завьяловой.
-Она мне не подружка, ты же знаешь.
-Ты действительно такой непробиваемый или только изображаешь Бонда. – Таню равнодушие мужа возмутило. – Девчонка за тобой не один день бегала. Ее убили, а тебе даже не жалко несчастную.
-Жалко. Она ведь неплохая была. Только одинокая и глупая.
-Знаешь, если бы в меня кто влюбился, мучился, переживал, а потом его убили, я не была бы такой спокойной.
-Таня, я виноват. Мне стыдно. – Дима действительно почувствовал себя неудобно. Конечно, если бы он отправился к Рите пить чай, ее, наверное, не убили. Но, с другой стороны, тогда бы Таня точно спокойной не осталась. После такого чаепития и он, и Таня ходили бы, мучались и переживали безо всякого убийства. Ритку жалко. Но Дима вряд ли бы смог решить быстро и однозначно, что для него важнее: жизнь Завьяловой или Танина любовь. Дима не стал ломать голову над этой неразрешимой задачей. – Что тебе бабка рассказала?
-Не мне, она всем рассказывала.
-Ну, хорошо, что она всем рассказывала?
-Не знаю, можно ли верить всему, что она наговорила. Вряд ли. Но рассказывала, вроде, со слов своей родственницы. А та живет этажом выше убитой, и, когда милиция пришла, ее взяли понятой. Короче ее родственница ночью пошла на балкон, покурить. Смотрит: из дерева, что напротив окон растет, вылетает толи птица огромная, толи летучая мышь с человека величиной. И в окно второго этажа запрыгивает. Только стекла посыпались. Родственница эта, давай мужа будить. Одной ей из квартиры выйти страшно было, а телефона у них нет. Пока муж ото сна очухался, пока оделись, пока выскочили на лестницу - прошло время. В квартиру к Завьяловой постучали. Тишина. Муж ее попытался дверь выбить, а родственница эта к соседям, у которых телефон был, побежала. В милицию звонить. Потом, говорит, вопль раздался из квартиры убитой такой жуткий, что весь дом проснулся. Дверь мужики вышибли до приезда милиции. В квартиру зашли, а там никого. Все перевернуто вверх дном. Ковер со стены сорван и на полу лежит изнанкой наружу. В это время милиция подъехала. Всех из квартиры выгнали. Только родственницу с мужем оставили, как понятых. Ковер подняли: а там труп и весь пол кровью залит. Горло у бедняжки прокусано, одна рука оторвана. Руку потом на улице нашли. И левой груди нет. Кошмар.
Дима представил себе, как выглядела бедная табельщица в луже крови, обезображенная, окруженная совершенно посторонними людьми. Сейчас он по настоящему почувствовал себя виноватым. Каким же зверем нужно быть, что бы сделать такое? Но как следователь мог заподозрить его, Диму Кириллова в этом преступлении. Ни один нормальный человек со здоровой психикой никогда не сможет вытворить что-либо подобное.
-Бабка говорила, что милиция сначала предположила ограбление. Мол, пытали, хотели узнать: где деньги и ценности. Ценностей-то у нее сам понимаешь, немного было, но то, что было, оказалось на месте. И самое жутко: по словам бабки, орудовали только зубами. Рука была отгрызена. – Дима почувствовал, как у Тани дернулись плечи. – Понимаешь: ее закусали насмерть. Потом бабка несла всякую ахинею про вурдалаков и нечистую силу. Нечистая сила и вампиры - это все, конечно сказки, но об убийстве весь город говорит. В магазине народу много собралось. Обсуждали все. Пришли к выводу, что какой-то маньяк из психушки сбежал. Сейчас и на улицу-то выйти страшно. Не знаю, как в городе, а в Поселке как стемнеет – никто из домов носа не высовывает.
Дима не слишком поверил Таниному рассказу. За тем, как реальные события обрастают фантастическими подробностями и взрывают паникой город, он наблюдал неоднократно. Наверняка и здесь не обошлось без идиотских фантазий дворовых сплетниц. Но, с тем, что за убийством табельщицы стоит маньяк, сумасшедший извращенец не знающий жалости, Кириллов готов был согласиться безоговорочно.
-Таня, вечером из дома ни ногой.
-Нет, я на дискотеку пойду. – Таня заглянула в глаза мужа. Ей было приятно, что он за нее беспокоится. – Потом в ресторан. Погуляю немножко с кавалерами и сразу домой.
-Болтушка. – Дима прижал к себе жену. Он всегда поражался: откуда в ее хрупком теле такая сила. – И вообще: кто из нас “ такой спокойный”? Сначала рассказываешь всякие страсти, похлестче похождений Фреди Крюгера, а потом начинаешь “прикалываться”.
-Ты прав. Я больше не буду.
-Так бы и сразу. Теперь моя очередь стоять у дверей туалета и охранять тебя.
-Попробуй только. – Таня вырвалась из Диминых рук. – Поболтали и хватит. У меня дел выше крыши.
8.
Иван Иванович Сергеев сидел в своей старенькой “Волге” наблюдал за воробьем, деловито ощипывающим хлебную корку. Корка лежала посреди тротуара. Воробей ловко уворачивался от ног пешеходов и, при этом не забывал вытянуть из-под ботинок, туфель и сапог прохожих свой обед.
«Чего мне всегда не хватало, так это хватки. Мертвой, деловой хватки. Вот и с этим убийством: до сих пор ни одной реальной зацепки. Подобные дела нужно вести живчикам, таким, как этот воробей: вцепиться, тащить, между делом уворачиваться от пинков начальства, жадно хватая каждую отвалившуюся крошку, не оставляя никому шанса даже на малую часть добычи. » – Ассоциация позабавила Сергеева. Хотя поводов для радости, на самом деле, у следователя не было.
Такое странное дело ему попалось впервые. Всю жизнь везло: бытовая поножовщина, воровские разборки ну, в крайнем случае, убийства инкассаторов. Никакой экзотики. И Иван Иванович был счастлив. Работа давала положение и оставляла время на возню в саду, поездки на рыбалку и главную отраду жизни – престижный ГАЗ 24.
Волга Сергееву досталась по случаю. Ещё в советские времена. Помог одному проходимцу. Удачно помог: без последствий для карьеры и с выгодой для себя. Хотя всё вышло абсолютно случайно. Листок из дела действительно потерялся сам. Чёрт его знает, куда делся! Но подследственный не стал подсудимым, а благодарность обернулась льготной очередью на автомобиль. Проходимец сегодня стал крупным бизнесменом, большим человеком с отличной деловой репутацией. Хотя занимается тем же самым. Оказывается не сажать нужно было, а перевернуть систему ценностей.
«Господи, как всё запутанно!» - вздохнул Иван Иванович. - «Специально перевелся подальше от бандитских разборок в глушь. До пенсии пол шага. И на тебе, незадача какая!»
Когда Сергеева в половине шестого утра подняли из постели и привезли на место происшествия, Иван Иванович, повидавший в своей жизни много чужой смерти, был шокирован. Пол в уютной однокомнатной квартирке покрывал слой крови, светленькие в цветочек обои, забрызганы бурыми пятнами, все перемешано с битым стеклом. Буквально растерзанный, совершенно нагой труп Завьяловой, наводил на мысль о ритуальном убийстве. Казалось, ее сначала бросили в клетку к хищникам, а потом, что осталось, запихали под ковер.
Мальчишки из ППС, первыми прибывшие на вызов, затоптали те немногие следы, которые еще могли сохраниться после дружного налета соседей. Вероятно, преступник оставил отпечатки пальцев, но найти что-либо уже было невозможно. Эксперты, увидев весь этот бардак, только охнули.
Пять дней расследования и не одного конкретного результата. Город заполняли совершенно идиотские слухи и сплетни. О чем только не толковали. Тут тебе и вурдалаки, и сбежавший из какого-то секретного института монстр, и сумасшедший маньяк, закинутый американцами, что бы сожрать все живое в Сибири, а потом приняться за России и жидо-массонский заговор: мол в водку подмешивают снадобье от которого народ звереет. В водку ничего помешивать не надо. От неё и так звереют.
Сергеев всегда поражался любви обывателей объяснять простые вещи самым фантастическим образом. Странно было только одно: почему до сих пор никто не обвинил в смерти Завьяловой пришельцев из космоса.
Иронизировать на эту тему можно было сколь угодно долго. Если бы от этого был хотя бы малый прок. Прокурор, вернувшись вчера от мэра, учинил Ивану Ивановичу форменный разнос. Обещал, что Сергеев до пенсии не дотянет, если в городе начнется паника. Можно подумать старший следователь способен контролировать течение массовых психозов. Коли это было бы так, Сергееву самое место не в прокуратуре, а в предвыборном штабе кандидата в президенты. Но обижаться на начальство можно сколько угодно, между тем убийца спокойно топчет асфальт городских тротуаров, если, конечно еще не укатил куда-нибудь. Топчет и посмеивается над ним, Сергеевым.
Единственная ниточка - Кириллов. Он последний, кто видел табельщицу живой. Как выяснилось из разговоров с рабочими на кирпичном заводе, Завьялова в последнее время Кириллову буквально не давала прохода. Хотя если считать навязчивость достаточным поводом для превращения человека в груду мяса, то мужское население земли должно уменьшится, по крайней мере, на половину.
У Кириллова нет алиби. Кто и когда нанес ему удар по голове? До, во время или после убийства Завьяловой еще предстоит выяснить. Кстати отдельный вопрос было ли нападение вообще. Возможно, что все это лишь хорошо разыгранный спектакль. Но, с другой стороны, никаких серьезных улик против Кириллова нет. Следов крови пострадавшей на его одежде не обнаружено. Отпечатков пальцев Кириллова в квартире Завьяловой, так же не найдено. Небольшая зацепка – кровь на оконном стекле. Первые результаты анализов обещают прислать из области на днях. Для сравнения были отправлены образцы. Кусок бинта Сергеев незаметно позаимствовал при втором посещении семейства Кирилловых в их домике в Поселке. Кроме того, еще в первый свой приход, Иван Иванович не поленился прихватить листья и травку с того места на тропинке, где, по словам подозреваемого, тот провел пол ночи. Кровь на листьях действительно была. И в достаточном количестве. Что подтверждало слова подозреваемого о нападении на него. Возможно, Кириллов и вправду провел всю ночь без сознания у мостика через Звонкую. Иначе все это очень напоминает историю про унтер-офицерскую вдову, которая сама себя высекла. Но само по себе нападение на Кириллова нельзя признать серьёзным алиби. Вполне допустим вариант, при котором сначала Кириллов убивает Завьялову, а потом сам попадает кому-то под горячую руку.
«Ладно, если дело застопориться, свалю всё на этого сморчка. Кровь с травы оформлю как образец со стекла и всё. Уйду на пенсию, а там – пусть разбираются!»
Есть, конечно, нестыковка. Преступление совершено психически ненормальным человеком. Это можно утверждать со стопроцентной гарантией. Никаких признаков психических аномалий ни у самого Кириллова, ни у его родителей не наблюдалось.