Что бы ни говорили, разведка это первая древнейшая профессия
| Вид материала | Документы |
- Александр Розенбаум стал знаменит сразу, с первой же записанной им кассеты, 57.16kb.
- Первая, в которой автор льёт много воды и пробует свои силы, 426.22kb.
- 1. Моя будущая профессия – социолог Моя будущая профессия – социолог, 76.53kb.
- Ритуал как древнейшая социальная семиотика, 215.95kb.
- Оценивание экзаменационной работы по русскому языку, 132.83kb.
- Литературный вечер, посвящённый творчеству С. А. Есенина. Подготовили: Копицына, 57.74kb.
- Украинская народная сказка «Колосок», 143.56kb.
- К семинару по Ветхому Завету, 9.94kb.
- Настоящие причины мирового финансового кризиса, 317.59kb.
- Реферат на тему: «Я и моя профессия», 10.03kb.
заслугами офицеров и генералов.
В том же, 1805 году началась наполеоновская кампания против Австрии и России,
столь же неудачная для армий этих двух стран, сколь блестящая для армии
Наполеона. И не будет преувеличением сказать, что Наполеон во многом обязан этим
успехом своему скромному шпиону Шульмейстеру. Историки удивляются тому плану
кампании 1805 года, который Наполеон составил в Булони после провала попыток
высадки в Англии и поражения флота в Трафальгарском сражении.
Известный историк Сегюр писал: "...гений императора преодолел все: время,
пространство и всевозможные препятствия, предусмотрел все, что должно было
случиться в будущем. При своей способности прозревать будущее с той же
безошибочностью, какой отличалась его память, он уже в Булони предвидел главные
события предполагаемой войны, их даты и конечные последствия, словно ему
приходилось писать воспоминания через месяц после этих событий".
Справедливо отмечая военный гений Наполеона, историки забывают об одном: его
прозорливость строилась не на пустом месте. Она проистекала из тех сведений,
которыми он располагал, и прежде всего, из данных разведки.
Наполеон знал, что надежды австрийцев на успех в предстоящей войне опирались на
опыт и авторитет австрийского военачальника генерала Мака. Это был своеобразный
человек, тупой, простоватый, легко поддающийся обману. Не слишком одаренный
полководец, уже понесший в 1800 году поражения от французов, он был одержим
маниакальной идеей
164
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
отмщения за свои неудачи. Мыслил он довольно узко и прямолинейно, был убежденным
монархистом и не мог понять, как это французы видят героя и гения в безродном
"корсиканском узурпаторе".
Задолго до начала кампании 1805 года в окружении генерала Мака появился молодой
человек из знатного венгерского рода, изгнанный из Франции Наполеоном,
заподозрившим его в шпионаже в пользу Англии. Нетрудно догадаться, что этим
"венгерским аристократом" был Шульмейстер. Его "секретарем" и доверенным лицом
был некий Рип-манн. Если Шульмейстер был душой и мозгом разведывательной
операции, то Рипманн ее нервной системой - он организовал бесперебойную
конспиративную связь с наполеоновским штабом. До сих пор остается загадкой, как
он мог не только в течение нескольких дней, но буквально в течение нескольких
часов передавать туда добываемые Шульмейстером секреты.
На одном из светских вечеров "венгерский аристократ" "случайно" встретился с
генералом Маком и очаровал его. Оказалось, что их взгляды полностью совпадали.
Аристократ, как и генерал, ненавидел Наполеона, считал его узурпатором,
бездарным воякой, которому просто везет.
Шульмейстер "делился" с Маком всем, что он знал о Франции. Мак был поражен теми
сведениями военного и политического характера, которыми располагал Шульмейстер.
Кроме того, ему льстило, что они соответствовали тому, что думал он сам. Мак
рекомендовал своего нового друга в привилегированные офицерские клубы Вены,
выхлопотал ему офицерский чин и сделал его членом своего штаба. Более того,
обаяние Шульмейстера было так велико, что Мак назначил его... начальником
австрийской военной разведки!
Таким образом, еще до начала войны Шульмейстер, а через него и Наполеон,
прекрасно знали все планы своих будущих противников. Подчеркнем еще раз, что
прозорливость Наполеона основывалась не только на донесениях Шульмейстера, но и
они сыграли свою, и немалую, роль.
Когда началась война и Мак, а вместе с ним Шульмейстер и его "секретарь" Рипманн
отбыли в действующую армию, французский разведчик исхитрился извещать Наполеона
о каждом шаге, и о любом замысле австрийцев.
От французского штаба Шульмейстер получал немалые деньги и щедро делился ими со
своими агентами. Он не только собирал и переправлял французам секреты
австрийской армии. Как начальник австрийской разведки, он "добывал" и снабжал
Мака и его штаб дезинформацией о действиях и замыслах Наполеона. Для того, чтобы
его донесения были весомыми, он подкупил двух штабных офицеров, Вендта и
Рульского, которые аккуратно подкрепляли его дезинформацию донесениями, якобы
полученными от их агентов.
Маку хотелось, чтобы во Франции и во французской армии все было плохо. Он с
удовольствием и доверчивостью принимал любую информацию о раздорах среди
французов, о росте недовольства среди военных, о гражданских беспорядках и
вообще о всяческих неприятностях, происходивших в наполеоновском тылу. Он с
нетерпением ждал момента, когда Наполеон, его государство и его армия рухнут
сами собой.
Шульмейстер доставлял ему удовольствие, поставляя "перехваченные" письма от
"недовольных" из французской армии Сплетни, изло-
к арл шульмейстер
165
женные в этих письмах, готовились специально подобранными людьми, в том числе
французскими журналистами.
Более того - случай, уникальный в истории, - специально для Мака по распоряжению
Наполеона в одном экземпляре издавалась французская газета, в каждом номере
которой публиковались статьи и заметки, подтверждавшие информацию Шульмейстера о
бедственном положении франции и ее армии. Шульмейстер якобы "с большим трудом"
добывал эту газету и вручал ее доверчивому Маку. Тот слишком охотно верил тому,
во что хотел верить!
Шульмейстер утверждал, что Франция стоит на пороге восстания и Наполеону
придется оттянуть свои войска к рейнской границе. Поверив этому, Мак во главе
тридцатитысячной армии вышел из стратегически важного города Ульм с тем, чтобы
преследовать армию маршала Нея. Извещенный Шульмейстером о замыслах Мака,
Наполеон проделал ряд сложных маневров, в результате чего Мак оказался в
ловушке. Его армия вернулась в Ульм, испытывая недостатки в продовольствии. Мак
мог рассчитывать только на помощь русских войск. Но когда он узнал, что русские
войска еще слишком далеко, потеряв мужество, сдался с тридцатью тремя тысячами
человек, шестьюдесятью пушками и сорока знаменами. Это произошло 20 октября 1805
года.
Стотысячная армия австрийцев была рассеяна в три недели. "По всему фронту, -
писал историк А. Васт, - французами не было сделано ни одной ошибки, не упущено
ни одной выгодной комбинации. "Император разбил врага нашими ногами", - говорили
шутя солдаты". И головой Карла Шульмейстера, добавим мы.
Шульмейстеру, попавшему в плен вместе с генералом Маком, удалось совершить
"чудесный побег", "тайно" перейти линию фронта и вернуться. Пока "несчастный
Мак" (выражение из "Войны и мира") мучился в плену, Шульмейстер смог
восстановить доверие к себе и оказаться в центре событий. Он сумел организовать
несколько тайных военных совещаний, на которых поочередно председательствовал
русский царь и австрийский император. Он даже выступал на этих совещаниях и
убедил участников серьезно выслушать его и рассмотреть его соображения и планы,
которые якобы должны были изменить ситуацию в пользу союзников. Оперируя
фальшивыми документами, он сбивал их с толку.
Но по Вене в начале ноября 1805 года пошли слухи, разоблачавшие Шульмейстера.
Был даже отдан приказ о его аресте. Вместе с ним под стражу был заключен и его
верный помощник Рипманн.
Если бы австрийской армии удалось удержать Вену, Шульмейстер, наверное, был бы
предан суду, осужден и казнен. Но французские войска стремительно наступали.
Император Франц II покинул свою столицу, там царило страшное смятение. Вена
открыла свои ворота, даже не пытаясь сопротивляться. Шульмейстер и Рипманн были
освобождены из тюрьмы.
Кстати, это было не первое заключение Шульмейстера. Еще весной 1805 года, как
явствует из австрийских архивов, его вместе с Рипманном арестовали по обвинению
в сношениях с врагом. Но тогда они были освобождены безо всяких последствий,
видимо, благодаря крупной взятке.
Война продолжалась. Впереди был триумф Бонапарта под Аустерлицем, но
использовать Шульмейстера в качестве разведчика против Австрии уже было нельзя.
166
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
Шульмейстер получил в награду небольшое состояние от Наполеона. Он хвастался,
что столько же получил от австриийцев за свои услуги.
Но надобно признать, что Наполеон недостаточно высоко ценил заслуги своего
разведчика. Своих генералов и разного рода авантюристов, принесших значительно
меньше пользы, он награждал более щедро - титулами, поместьями, привилегиями.
Приятель Шульмейстера, генерал Лассаль, пытался уговорить Наполеона пожаловать
разведчику орден Почетного легиона. Вернувшись после беседы с императором,
Лассаль рассказал Шульмейстеру, что Наполеон наотрез отказал в этом, заявив, что
золото - единственная подходящая награда для шпиона
Чувствуя неприязнь императора к "шпионам", Шульмейстер стремился проявить себя
на военном поприще.
Он был поистине энергичным и смелым воином Всего с тринадцатью гусарами он
атаковал и захватил германский город Висмар. В битве у Ландсгута Шульмейстер
командовал отрядом, который штурмовал мост через Изар и помешал неприятелю
поджечь его.
По заданию Савари, ставшего министром полиции, Шульмейстер направился в
Страсбург, где вспыхнули волнения среди гражданского населения Вскоре волнения
переросли в мятеж. Шульмейстер на глазах у беснующейся и небезоружной толпы
одним-единственным выстрелом уложил вожака восстания, тем самым усмирив
мятежников.
Он был несколько раз ранен в сражениях, в частности, под Фридлан-дом он получил
серьезное пулевое ранение.
27 сентября 1808 года открылся Эрфуртский конгресс - встреча Наполеона с
Александром, в присутствии нескольких германских королей. Наполеон поставил
своей задачей заинтересовать, поразить, ослепить русского царя. Он привез с
собой все, что было у него наиболее замечательного, в том числе весь женский
персонал Французской комедии, гвардейские команды, придворный штат.
Шульмейстер по представлению Савари был назначен руководителем французской
секретной службы. В числе его заслуг - предотвращение покушения на Наполеона,
которое пытался совершить немецкий студент. Агенты Шульмейстера, не желая
поднимать шум по этому поводу, сумели сделать так, что студент сам отказался от
своего намерения.
Но главной задачей Шульмейстера была другая. Как он сам писал Савари, император
каждое утро задавал ему первым делом два вопроса: с кем виделся накануне Гете
(Наполеон очень ревниво относился к великому поэту, пытаясь завоевать его дружбу
и доверие) и с кем провел эту ночь царь? Оказалось, что каждая из очаровательных
спутниц Александра (в основном из числа актрис Французской комедии) являлась
агентом начальника французской секретной службы Шульмейстера и сообщала ему о
настроении и высказываниях Александра I. Судя по всему, Шульмейстер угодил
своему императору.
Тогда же Шульмейстеру пришлось выполнять еще одно сомнительное поручение
Наполеона. Он должен был организовать слежку за королевой Луизой Амалией
Прусской и собирать "компромат" на нее. Дело в том, что Луиза Амалия, патриотка
своей страны, страдала от ее унижения и требовала объявления войны Франции. В
1806 году она заставила мужа сделать это, но Пруссия была тут же раздавлена
французами.
КАРЛ ШУЛЬМЕЙСТЕР
167
Русский царь восхищался этой красивой и смелой женщиной и был дружественно
настроен к ней Наполеону хотелось очернить ее в глазах царя. Но ни у
Шульмейстера, ни у его высокого хозяина ничего не получилось. Супруга прусского
короля осталась вне подозрений.
В 1809 году началась новая австрийская кампания Наполеона. В мае того же года,
обогнав отступавшую австрийскую армию, он почти без боя овладел австрийской
столицей. На этот раз Шульмейстер выступил в новом качестве, уже не прикрываясь
маской венгерского аристократа. Он был назначен комиссаром полиции, а
одновременно цензором, наблюдавшим за печатью, театрами, издательствами и
религиозными учреждениями.
Его деятельность на этом посту заслуживает подлинного уважения. Он проявил себя
как настоящий просветитель, стремясь распространить среди народов Австрии и
Венгрии сочинения Вольтера, Монтескье, Гольдбаха, Дидро, Гельвеция, которые до
того времени было запрещено издавать в этих странах.
Каде де Гассикур, аптекарь Наполеона, оставил свои воспоминания, в которых, в
частности, рассказывает о Шульмейстере венского периода:
"Нынче утром я встретился с французским комиссаром полиции в Вене, человеком
редкого бесстрашия, непоколебимого присутствия духа и поразительной
проницательности. Мне любопытно было посмотреть этого человека, о котором я
слышал тысячи чудесных рассказов. Он один воздействует на жителей Вены столь же
сильно, как иной армейский корпус. Его наружность соответствует его репутации. У
него сверкающие глаза, пронзительный взор, суровая и решительная физиономия,
жесты порывистые, голос сильный и звучный. Он среднего роста, но весьма плотного
телосложения; у него полнокровный, холерический темперамент. Он в совершенстве
знает австрийские дела и мастерски набрасывает портреты виднейших деятелей
Австрии. На лбу у него глубокие шрамы, доказывающие, что он не привык бежать в
минуту опасности К тому же он и благороден: он воспитывает двух усыновленных им
сирот. Я беседовал с ним о "Затворницах" Ифланда и благодарил его за то, что он
дал нам возможность насладиться этой пьесой".
После Вены Шульмейстер некоторое время был генеральным комиссаром по снабжению
императорских войск в походе. Но вскоре он оставил этот выгодный пост,
вернувшись к разведывательной деятельности.
Услуги Шульмейстера, по сравнению с любимцами Наполеона, оплачивались может быть
и скромно, но неплохо. Он стал богачом, купил роскошный замок Мейно в Эльзасе, в
1807 году - второе большое поместье близ Парижа. Оба они стоили, в переводе на
нынешние цены, более полутора миллионов долларов. И продолжал заниматься
контрабандой.
Но его успешное продвижение по жизни и по службе внезапно прервалось в 1810
голу, когда ему было всего сорок лет. В этом году был заключен брак Бонапарта с
Марией Луизой, дочерью австрийского императора. Новая императрица, прибыв в
Париж, привнесла сильное австрийское влияние. Шульмейстеру припомнили его
антиавстрийские деяния в годы войны, и он вынужден был уйти в отставку.
Он поселился в своем замке в Мейно, жил в свое удовольствие, по-прежнему не
порывал с контрабандой, был веселым и гостеприимным хозяином, занимался
благотворительностью, чем снискал любовь и уважение земляков.
168
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
Злоба австрийцев на шпиона, опозорившего их полководца Мака, была столь велика,
что когда в 1814 году австрийские войска пришли в Эльзас, целый полк артиллерии
послали бомбардировать и разрушить поместье Шульмейстера.
Во время Ста дней (20 марта - 18 июня 1815 года) Шульмейстер, забыв обиды,
примкнул к Наполеону. После отречения императора Шульмейстера арестовали. Он
спасся лишь тем, что уплатил огромный выкуп, но это сильно разорило его. Ему
пришлось заняться биржевыми спекуляциями, в чем он был не мастак, и окончательно
разорился.
Он дожил до 1853 года, будучи скромным владельцем табачной лавочки. Иногда он
рассказывал завсегдатаям о своих похождениях, но те только недоверчиво
посмеивались, слушая старика. Однако их сомнения были рассеяны, когда в 1850
году принц Луи Наполеон, позже взошедший на престол под именем Наполеона III, а
тогда еще президент Франции, объезжая страну, разыскал легендарного разведчика и
в присутствии соседей крепко пожал ему руку.
ЭЛИЗАБЕТ ВАН-ЛЬЮ
(1818-?)
В 1861 году началась Гражданская война в Соединенных Штатах между федералистами,
то есть северянами, сторонниками отмены рабовладения, и Конфедерацией -
объединением южных рабовладельческих штатов. Обе стороны широко использовали
разведывательные и контрразведывательные службы, в тех и других было немало
женщин.
Самой ценной разведчицей северян была мисс Элизабет Ван-Лью. Ее можно поставить
в один ряд с наиболее выдающимися героями секретных служб за всю их обозримую
историю.
Элизабет родилась в 1818 году в Ричмонде, столице штата Вирджиния. Получив
образование в Филадельфии, вернулась ярой аболиционисткой - сторонницей
освобождения негров. Она не скрывала убеждений, демонстративно освободив девять
собственных
невольников, нескольких выкупила из рабства, чтобы воссоединить с родными,
находившимися во владении ее семьи.
Мать и дочь Ван-Лью были гостеприимными, обаятельными и щедрыми людьми, их
передовые взгляды не ставились им в укор, и у них было множество друзей и
знакомых среди местной знати. В последую-
ЭЛИЗАБЕТ ВАН-ЛЬЮ
169
щей разведывательной работе Элизабет огромную роль сыграли ее связи: в числе ее
близких друзей был главный судья южных штатов Джон Маршалл, пользовавшийся
непререкаемым авторитетом; знаменитая певица Дженни Линд постоянно выступала на
музыкальных вечерах в доме Ван-Лью, который регулярно посещали офицеры и
влиятельные чиновники Юга - ведь Ричмонд был столицей Конфедерации, и все самые
свежие новости стекались в гостиную Ван-Лью. Послеобеденные беседы гостей
поставляли неоценимую информацию.
Элизабет Ван-Лью была женщиной слабого телосложения, невысокого роста, но
представительной, живой и решительной, хотя это сочеталось в ней с внешней
кротостью. На решительный путь борьбы ее толкнула казнь Джона Брауна -
знаменитого борца за освобождение негров. "С этого момента наш народ находится в
состоянии войны", - записала она в своем дневнике.
И она начала свою разведывательную деятельность. По собственной инициативе стала
направлять федеральным властям одно письмо за другим, информируя их об
обстановке, складывавшейся на Юге. Одновременно она бесстрашно выступала на
улицах Ричмонда как ярая аболиционистка: отвергая возможность прикрыть себя
маской "лояльной патриотки Юга", она демонстративно отказалась шить рубашки для
солдат Вирджинии.
"Позорное" поведение мисс Ван-Лью и ее матери клеймилось в газетах, вызывая
порой яростный гнев толпы. Но большинству рядовых южан она казалась просто
чудачкой, и причиной ее поведения они считали безобидное помешательство, потому
и прозвали ее "Безумной Бет". Ее спасло то, что для заядлого южанина-вирджинца
была непостижимой даже мысль о том, что, находясь в здравом уме, дама-
аристократка может выступать против дела южан.
Вернемся, однако, к письмам, которые "Безумная Бет" отправляла в штаб северян.
Вначале им не придавали значения. Но однажды один незаметный чиновник, подобрав
ее письма, явился в военное министерство.
- Господа! Мы тратим много сил и средств, чтобы получить правдивые и
своевременные данные о положении в лагере южан. Но вот, посмотрите, какие
ценнейшие сведения по своей инициативе присылает нам женщина из самой столицы
Конфедерации!
Так работа Элизабет была впервые оценена по достоинству, и она стала постоянной
и единственной сотрудницей разведки, действовавшей всю войну в тылу врага.
Для пользы дела, которому она служила, Элизабет Ван-Лью не гнушалась никакими
средствами, подвергала постоянной опасности не только себя, но и мать и брата,
растрачивала все нажитое ее семьей, не раз рисковала стать жертвой самосуда. Но,
хотя ее и обвиняли в аболиционизме и добром отношении к северянам, ни один
контрразведчик не заподозрил в ней умелого и изобретательного руководителя
агентурной сети.
Прежде всего Элизабет наладила сбор информации. Помимо постоянных посетителей ее
салона, она устанавливала связи с десятками людей, носителей тех или иных
данных, которые ей могли пригодиться. Ее агентура была повсюду. Вот только один
пример.
170
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
У Элизабет была молодая негритянка-рабыня Мэри Баусер, которую она отпустила на
свободу за несколько лет до войны и, так как та была чрезвычайно умной девушкой,
отправила ее на Север, где и оплачивала ее обучение. Но когда нависла угроза
войны, Элизабет вызвала ее в Ричмонд и вскоре устроила официанткой в "Белый Дом"
Юга, к самому президенту Джефферсону Дэвису.
Одним из источников полезной для Севера информации стала, как ни странно,
военная тюрьма "Либби", где содержались взятые в плен северяне. Они знали очень
много о тактике южан, дислокации их частей, уязвимых позициях и т. п. Элизабет и
ее мать, войдя в доверие к коменданту тюрьмы лейтенанту Тодту, проникли туда под
видом оказания гуманной помощи раненым, и вскоре, к удивлению военного
министерства, информация оттуда полилась широким потоком.
Связь со своими добровольными помощниками Элизабет поддерживала самыми
разнообразными способами. Записки с вопросами и ответами прятались в корзинах с
продовольствием или в них завертывались склянки с лекарствами. Пленным
передавались книги, которые через несколько дней возвращались обратно с
незаметно подчеркнутыми словами. Иногда удавалось и лично побеседовать с
пленными.
Несмотря на откровенно "антиюжное" поведение Элизабет и предъявляемые ей
газетами обвинения, единственным официальным взысканием, которому подверглась
"Безумная Бет", было запрещение посещать военную тюрьму. Такое случалось
несколько раз. Тогда Бет наряжалась в свое лучшее платье и, как говорится, не
мелочась, отправлялась прямо к генералу Уиндеру - начальнику контрразведки или к
Джуде Бенджамину - военному министру южан. Несколько минут ей приходилось
выслушивать упреки в плохом поведении, каяться, что-то обещать и... дело
кончалось тем, что Бенджамин или Уиндер, который был вправе подписать ей
смертный приговор, подписывал разрешение на посещение военной тюрьмы! Бывали
случаи, когда Элизабет отправлялась на тайную встречу под покровом ночи,
переодевшись сельской батрачкой.
Но собранную информацию надо было переправить в штаб северян генералу Шарпу. Для
этой цели она создала пять точек связи. Начальным пунктом был ее собственный
дом, где она составляла шифровки и прятала прибывавших с Севера агентов-
связников. Иногда эти агенты не появлялись, а доходили слухи о пойманных и
расстрелянных шпионах. Тогда она отправляла через линию фронта своих слуг,
которые стали надежными помощниками в ее деле.
Секретные донесения Бет, зашифрованные ее личным кодом, часто бывали написаны
рукой кого-нибудь из ее слуг. Для них она раздобыла военные пропуска,
позволявшие им беспрепятственно передвигаться между ее домом в городе и фермой,
где был один из переправочных пунктов. Слуги постоянно носили корзины с
продуктами; в корзину с яйцами, например, вкладывалась пустая скорлупа с
донесением внутри; молоденькая швея из дома Ван-Лью проносила через фронт
донесения, зашитые в образчики ткани или в платье. Система связи была настолько
отработана, что для того, чтобы продемонстрировать ее эффективность, Элизабет
однажды после обеда нарвала букет цветов в своем саду, а на следующее утро он
уже был доставлен к завтраку командующему войсками северян генералу Гранту.
ЭЛИЗАБЕТ ВАН-ЛЬЮ
171
Видимо, учитывая склонность своих негритянских помощников к театральным
эффектам, Элизабет придумала такой способ передачи донесений внутри своего дома:
в библиотеке возле камина находилась фигура лежащего льва. Ее можно было
поднять, как крышку коробки. Туда, как в почтовый ящик, Элизабет опускала свои
донесения. Прислуга, производя уборку, вынимала донесение и относила его на
ферму Ван-Лью. Правда, эта театральность имела и юридический смысл: в случае
провала служанка могла смело клясться на Библии, что никаких поручений от мисс
Ван-Лью не имела и никаких документов от нее не получала.
Элизабет всегда считала, что нужно не уходить от опасности, а идти навстречу ей.
Одно время военным комендантом заключенных военнопленных был капитан Гибс.
Элизабет удалось поселить его с семьей в своем доме в качестве постояльцев и
долгое время пользоваться его протекцией. Иногда поступки "Безумной Бет"
действительно выходили за рамки разумного. Когда военное министерство южан с
целью укрепить свою кавалерию стало конфисковывать лошадей из частных конюшен,
Элизабет спрятала свою последнюю лошадь в кабинете, а чтобы заглушить стук
копыт, обвязала их соломой.
Таким образом, как отмечает один из биографов Бет Вильям Гилмор Беймер, "в доме
Ван-Лью встречались шпионы Юга со шпионами Севера, одновременно жили начальник
военной тюрьмы и бежавшие из этой тюрьмы военнопленные, дезертиры и
контрабандная породистая лошадь, под стойло которой был отведен кабинет ее
хозяйки, служивший и штабом секретной службы, и центром продовольственной помощи
военнопленным, и местом организации побегов тех же военнопленных".
Однажды Ван-Лью оказалась на грани провала. Один из агентов северян оказался
провокатором и выдал южанам всех, с кем был связан. Однако люди, которых он
предал, не выдали ее.
Перед падением Ричмонда по просьбе Элизабет ей переправили федеральный флаг.
Когда передовой отряд северян вошел в столицу южан, он развевался над домом Ван-
Лью.
Дальнейшая жизнь Элизабет Ван-Лью была мрачной и безотрадной, хотя генерал
Грант, ставший президентом, высоко оценил ее заслуги, обратившись к ней от имени
правительства и армии Севера: "Вы слали мне самые ценные сведения, какие только
получались из Ричмонда во время войны" - и назначив почтмейстером Ричмонда. На
службе ее вынуждены были терпеть, но общество, которое она "предала", так и не
простило ей этого.
За услуги, оказанные ею армии федералистов, она не получила ни одного цента.
Более того, ей даже не возместили понесенных ею затрат. После ухода президента
Гранта с поста она была понижена в должности - стала мелким чиновником
министерства почт, а затем лишилась и этого скромного заработка.
Последние годы она прожила в нищете, существуя лишь на пенсию, выплачиваемую ей
друзьями и родственниками полковника Поля Реви-ра, которому она когда-то помогла
бежать из плена. За ней преданно ухаживали верные ей негры, такие же жалкие
старики, как и она.
II!
172
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
БЕЛЛ БОЙД
(1844-?)
Во время Гражданской войны в США не только северяне, но и южане могли
похвастаться своими разведывательными кадрами.
Звездой конфедератского шпионажа безусловно можно назвать мисс Белл Бойд.
Американский романист Джозеф Хергесхеймер писал о ней "Мисс Белл Бойд была
поистине пленительна в кринолине".
Эта прирожденная авантюристка, для которой опасные военные приключения были
хлебом насущным, родилась в семье федерального чиновника в Мартинсберге, штат
Вирджиния.
В июле 1861 года, когда уже шла Гражданская война, ей только исполнилось
семнадцать лет. Ее родной город Мартинсберг был захвачен северянами. Однажды
солдаты пытались водрузить над домом семьи Бойд федеральный флаг. Мать Белл
воспротивилась этому и пыталась захлопнуть дверь перед их носом. Тогда
федеральный унтер-офицер силой распахнул дверь и наговорил матери грубостей.
Белл не выдержала этого и, по ее собственным словам, "...вскипела негодованием,
выхватила пистолет и выстрелила в него. Его унесли смертельно раненным, вскоре
он умер".
Федеральные офицеры произвели вежливое расследование случайного убийства и,
приняв во внимание возраст мисс Белл, признали его неумышленным.
Безнаказанность воодушевила мисс Белл, которая внушила себе, что она сильнее
"янки". Вскоре она стала работать на разведку южан.
У корреспондента "Нью-Йорк геральд" и федеральных офицеров, разместившихся в
доме семьи Бойд, Белл без труда выуживала самые последние военные новости. Она
переправила в штабы южан множество рапортов и донесений.
К 23 мая 1862 года она собрала чрезвычайно важные сведения о предстоявшем
наступлении федеральных войск: объединенные силы генералов Банкса, Майта и
Фремонта должны были обрушиться на войска генерала Джексона. Эти сведения
требовалось переправить в штаб южан. Однако никто из ее единомышленников не
решился идти через линию фронта. Тогда пошла сама Белл Бойд, причем со
свойственным ей авантюризмом и любовью к эффектам сделала это не тайком, ночью,
а средь бела дня. Она демонстративно нарядилась в темно-синее платье, белый
чепчик и накрахмаленный передник, в таком виде прошла через боевые порядки
федеральных войск и оказалась на нейтральной полосе под огнем. По ней стреляли
из
АЛЬФРЕД РЕДЛЬ
173
ружей, вокруг рвались снаряды - один из них разорвался в семи метрах от нее,
сыпались осколки, но она благополучно прошла через это и призывно махнула своим
белым чепчиком солдатам Первого Мэрилендско-го полка и Луизианской бригады,
которые радостными возгласами приветствовали ее и приняли в свои объятия.
Генерал Джексон, которому немедленно доставили важное донесение, отнесся к нему
со всей серьезностью: этот человек, в отличие от многих других, умел ценить
усилия разведки и поступающую от нее информацию. Он сразу же принял меры -
сконцентрировал на нужном направлении все свои отряды и разбил наступающие части
северян.
Вскоре девушке было вручено послание:
"Мисс Белл Бойд!
Благодарю Вас от имени моего и всей армии за огромную услугу, которую Вы оказали
сегодня Вашей Родине.
Всегда Ваш друг
Т.Д. Джонсон, командующий южной армией".
После этого феноменального успеха Белл Бойд продолжала оказывать помощь армии
южан. Но вскоре она допустила роковой промах, доверив свое донесение агенту
Севера. Оно было вручено военному министру Федерации Стэнтону, который тут же
направил сыщика федеральной разведки Криджа для ареста Белл Бойд и ее доставки в
Вашингтон. Кридж, грубый и жестокий человек, не поддался чарам юной красавицы и
в точности исполнил приказ.
Однако Белл повезло. Некоторое время спустя ее обменяли на арестованного на Юге
шпиона северян. Белл отправили в столицу Конфедерации Ричмонд, где для ее
встречи был выстроен караул, а вечером под ее окнами городской оркестр сыграл
серенаду.
Дальнейшая судьба очаровательной шпионки - это типичный хеп-пи-энд. Она
отправилась в морское путешествие, побывала в Англии, где встретилась с
федеральным морским офицером Уайльдом Хардингом. Его чувства к ней оказались
столь сильными, что он не задумываясь вышел в отставку, и вскоре мисс Бойд стала
миссис Хардинг. Она ни в коей степени не стыдилась своей славы "шпионки
мятежников" и совершила ряд выгодных турне для чтения лекций о своих подвигах, а
также стала автором мемуаров о своей разведывательной работе.
АЛЬФРЕД РЕДЛЬ
(?-1913)
Накануне Первой мировой войны дело полковника австрийского Генерального штаба
Редля стало самым сенсационным из всех шпионских дел.
По официальной версии сотрудников австро-венгерского Генерального штаба
Урбанского и Ронге и начальника германской разведки Николаи, суть его была
такова.
Альфред Редль родился в семье скромного аудитора гарнизонного суда (по другим
данным - железнодорожного служащего) в городе Лем-
174
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
берге (Львове), близ российской границы, который населяли люди самых разных
национальностей. Поэтому Альфред с детства свободно говорил на нескольких
языках. В пятнадцать лет он стал учеником кадетского корпуса, затем блестяще
закончил офицерское училище и, вопреки кастовым традициям монархии, вместо
заштатного гарнизона был зачислен в Генеральный штаб. В 1900 году, уже в чине
капитана, Альфреда Редля командировали в Россию для усовершенствования в языке и
изучения обстановки в этой недружественной стране. Он изучал, его изучали. В
результате появилась такая характеристика: "...Среднего роста, седоватый блондин
с седоватыми короткими усами, несколько выдающимися скулами, улыбающийся
вкрадчивыми глазами. Человек лукавый, замкнутый, сосредоточенный,
работоспособный. Склад ума мелочный. Вся наружность слащавая. Движения
рассчитанные, медленные... Любит повеселиться. ."
По возвращении в Вену Редль был назначен помощником начальника разведывательного
бюро Генерального штаба генерала барона Гизля фон Гизлингена, который поручил
ему возглавить агентурный отдел бюро, отвечавший за контрразведывательные
операции.
Узнав о новом назначении Редля и сопоставив это с его характеристикой и
некоторыми другими данными (как, например, склонность к гомосексуализму,
расточительность), руководитель русской военной разведки Варшавского военного
округа полковник Батюшин поручил одному из своих лучших вербовщиков (возможно,
полковнику Владимиру Христофоровичу Роопу, занимавшему до 1903 года пост
русского военного агента в Вене) задание завербовать Редля и при этом снабдить
его инструкциями и крупной денежной суммой. Вербовка прошла успешно. На посту
начальника контрразведки Редль отлично проявил себя, перестроив ее и сделав
одной из сильнейших спецслужб того времени. Он ввел новые методы работы, такие,
как негласное дактилоскопирование и тайное подслушивание с записью на
граммофонную пластинку, а также фотографирование скрытыми камерами.
Но главные его успехи заключались в том, что он добывал уникальные секретные
документы русской армии, а также выявил нескольких русских шпионов - и то, и
другое, конечно, с помощью своих новых российских друзей Русская разведка без
угрызения совести "сдавала" агентов никуда не годных, требовавших денег, а
возможно, и двурушников. А документы добросовестно фальсифицировались в
специальном подразделении русского Генштаба.
Что же касается Редля, то передаваемые им материалы были поистине превосходными.
Известный исследователь Эдвин Вудхолл свидетельствует: "Полковник Редль выдал
России огромное количество копий документов, кодов, фотографий, планов,
секретных приказов по армии, мобилизационных мероприятий, докладов о состоянии
железных и шоссейных дорог, описаний образцов военного оборудования и т.д.".
Кроме
АЛЬФРЕД РЕДЛЬ
175
того - австро-венгерские мобилизационные планы против России и Австро-Венгрии, в
которых "были указаны все подробности вплоть до последнего человека и последней
пушки... все это было изложено в таблицах, схемах, чертежах, картах... Этот план
был шедевром Генерального штаба австро-венгерской армии..."
Помимо этого, Редль по своей инициативе скрывал от своего Генштаба секретные
сведения, поступавшие из России от австро-венгерских агентов. Более того, этих
лиц он выдавал российскому Генштабу.
Услуги Редля оплачивались неплохо Помимо того, что его квартира оказалась
роскошно обставленной, в ней описали сто девяносто пять верхних рубашек, десять
военных шинелей на меху, четыреста пар лайковых перчаток, десять пар кожаных
ботинок, а в винном погребе сто шестьдесят дюжин бутылок лучшего шампанского.
Кроме того, в 1910 году он купил дорогое поместье, за последние пять лет
приобрел четыре автомобиля и трех первоклассных рысаков.
В 1907 году, получив внеочередное звание полковника, Альфред Редль стал вторым
человеком в аппарате австро-венгерской военной разведки и контрразведки. Ему
прочили пост начальника разведки и даже начальника Генштаба.
Попался он на своей же уловке. Еще в начале работы он организовал "черную
комнату" для перлюстрации корреспонденции. Подозрительное письмо возвращалось на
почту, а когда адресат являлся за ним, почтовый чиновник потайным звонком
вызывал филеров. Так произошло с письмом на имя некоего господина Ницетаса, в
котором обнаружили семь тысяч крон. Филеры, последовавшие за "Ницетасом",
установили, что это не кто иной, как сам полковник Редль. Более того, он
подтвердил, что футлярчик от ножа, оставленный в такси, в котором ехал "Ни-
цетас", принадлежит ему. На глазах у филеров он порвал на мелкие клочки и
разбросал по улице бумажки, оказавшиеся почтовыми квитанциями.
Ночью в гостиничный номер, где остановился Редль, вошли несколько офицеров во
главе с Ронге.
- Я знаю, зачем вы пришли, - сказал он. - Я погубил свою жизнь. Я пишу
прощальные письма.
На вопросы офицеров он ответил, что союзников у него не было, а все нужные
доказательства находятся в его доме в Праге.
Редлю оставили револьвер и ушли. Когда вернулись, он был уже мертв.
26 мая 1913 года все газеты Австро-Венгерской империи поместили сообщение о
неожиданном самоубийстве полковника Редля... "которому светила блестящая
карьера". Далее сообщалось о предстоящих торжественных похоронах...
Уже на другой день пражская газета "Прага тагеблатт" сообщала: "Одно
высокопоставленное лицо просит нас опровергнуть слухи... относительно полковника
Редля... который будто бы обвиняется в том, что передавал... России военные
секреты На самом же деле комиссия высших офицеров, приехавшая, чтобы произвести
обыск в его доме, преследовала совсем иную цель". И это в то время, как о тайне
никто, кроме группы офицеров, даже император Франц Иосиф, не знал.
Как же произошла утечка информации? Официальная версия такова: для вскрытия
квартиры был приглашен слесарь Вагнер, он же лучший футболист команды, капитаном
которой был редактор "Прага тагеблатт".
Г i !
176
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
Из-за отсутствия Вагнера команда проиграла, и он, оправдываясь, объяснил
капитану-- редактору причину своего отсутствия. Тот понял, что открыл
сенсационную тайну, и в условиях строгой цензуры изложил ее эзоповским языком.
Такова общепринятая версия дела Редля. Однако возникает много "но".
В квартире Редля не обнаружили никаких шпионских материалов. Фотокопии письма
Ницетаса не существует. Зачем он хранил квитанции, почему так неловко пытался
избавиться от них, и как могли филеры быстро собрать на улице мелкие кусочки
бумаги?
Удивляет быстрота и поверхностность допроса Редля в отеле, причина, почему ему
сразу предложили покончить с собой. Удивляет эпизод со слесарем-футболистом
Вагнером. Неужели ему не могли приказать "все забыть и заткнуть рот"? А то, что
австро-венгерская полиция умела это делать, показывает эпизод с лакеем Редля
Сладеком. Начальник полиции побеседовал с ним столь обстоятельно, что репортеры
не вытянули из него ни слова.
Короче говоря, в деле полковника Редля серьезных улик нет. Отсюда два вопроса:
кто же был агентом и почему именно Редля сделали козлом отпущения?
Уже упомянутый выше полковник Рооп завербовал в Вене агента № 25, но был ли это
Редль, сам Рооп, уже к тому времени генерал, не подтверждает. Более того,
информация от этого агента именно того характера, которая приписывалась Редлю,
продолжала поступать и после его гибели. Перед самой войной 1914 года работник
Генштаба Самойло выезжал в Берн на встречу с агентом № 25 и получил от него
интересовавшие русскую разведку сведения, но так и не узнал его имени.
Можно предположить, что события развивались так. В начале 1913 года австрийская
контрразведка получила сведения, что в Генштабе есть тайный русский агент. Но
поиски не дали результатов, а это грозило неприятностями руководителям
спецслужб. Контрразведка нашла "козла отпущения" - Редля, уличила его в
гомосексуальных наклонностях, несовместимых с честью офицера, а возможно, и
других грехах. Это и стало причиной самоубийства, а может быть и убийства - ведь
до суда "дело" доводить было нельзя. А с помощью футболистов - слесаря и
редактора - версия была обнародована.
Но как бы то ни было, уничтожив Редля, или вынудив его уничтожить себя,
австрийская контрразведка "прославила его как одного из самых результативных
шпионов.