Что бы ни говорили, разведка это первая древнейшая профессия
| Вид материала | Документы |
СодержаниеД'эон де бомон 100 Великих разведчиков Аббат леклерк Аббат леклерк 100 Великих разведчиков Аббат леклерк 100 Великих разведчиков |
- Александр Розенбаум стал знаменит сразу, с первой же записанной им кассеты, 57.16kb.
- Первая, в которой автор льёт много воды и пробует свои силы, 426.22kb.
- 1. Моя будущая профессия – социолог Моя будущая профессия – социолог, 76.53kb.
- Ритуал как древнейшая социальная семиотика, 215.95kb.
- Оценивание экзаменационной работы по русскому языку, 132.83kb.
- Литературный вечер, посвящённый творчеству С. А. Есенина. Подготовили: Копицына, 57.74kb.
- Украинская народная сказка «Колосок», 143.56kb.
- К семинару по Ветхому Завету, 9.94kb.
- Настоящие причины мирового финансового кризиса, 317.59kb.
- Реферат на тему: «Я и моя профессия», 10.03kb.
коренным образом повлияли на судьбу шевалье д'Эона.
Обстановка в Европе была очень сложной. Возмутителем спокойствия был прусский
король Фридрих II Великий, взошедший на престол в 1740 году. Он вторгся в
Австрию и захватил богатейшую часть австрийских владений - Силезию. На стороне
Пруссии в этой войне выступили Франция и Бавария. Австрию поддерживали Англия и
Голландия.
Каждая из противоборствующих сторон, конечно же, мечтала о приобретении такого
могущественного союзника, как Россия. Но русское правительство колебалось. С
одной стороны, оно в 1741-1742 годах заключило русско-английский союзный
договор. С другой стороны, между Россией и Пруссией велись переговоры,
закончившиеся заключением в 1743 году оборонительного союза. К тому же Россия
была связана начавшейся в 1741 году войной со Швецией, которую побуждали к этому
Франция и Пруссия, а также с Ираном и Турцией.
При дворе Елизаветы существовали две партии - проанглийская и профранцузская,
выражаясь нынешним языком, английское и французское лобби. Канцлер Бестужев-
Рюмин представлял первое из них, вице-канцлер Воронцов - второе. Чаши весов
колебались.
Британский посол Диккенс предложил Бестужеву-Рюмину пятьсот тысяч фунтов
стерлингов, если тот направит шестьдесят тысяч русских солдат для участия в
войне. Однако эта сделка провалилась, и Диккенс вынужден был уйти в отставку.
Новый посол, сэр Вильяме, оказался удачливее. Ему удалось добиться подписания
конвенции, по которой Россия была обязана отправить на фронт тридцать тысяч
солдат в помощь королю Георгу или союзникам Ганновера в обмен на энное
количество английского золота, сумма которого в конвенции не была оговорена. В
конвенции имелся один важный пункт: она вступала в действие не немедленно, а
лишь после ратификации, которая должна была состояться через два месяца.
Об этом проведал Людовик XV и решил любыми способами помешать ратификации. Надо
было спешить Но демарш, предпринятый королем, закончился плачевно: его эмиссар,
шевалье де Валькруасан, который пытался "прорваться" к царице, чтобы лично
засвидетельствовать ей свое почтение и вступить с ней в контакт от имени
Людовика, был арестован по обвинению в шпионаже и посажен в крепость. Послания
короля перехватывались агентами Бестужева-Рюмина. Короче говоря, никаких
официальных возможностей связаться со своей венценосной "сестрой" у Людовика не
было.
Вот тогда-то Людовику XV и пришла в голову идея направить в Санкт-Петербург
шевалье д'Эона.
Д'ЭОН ДЕ БОМОН
151
К этому времени Людовик уже прослышал о некоторых проделках юного шевалье,
который нередко мистифицировал окружающих, выдавая себя за женщину. Королю
пришла в голову мысль - если к Елизавете не мог проникнуть мужчина, может быть,
это удастся даме?
Пригласив к себе д'Эона, он предложил ему продемонстрировать свой талант и
остался очень довольным.
- Я поражен, - произнес король. Он немного помолчал и продолжал: - Шевалье, я
хочу дать вам ответственное поручение, от выполнения которого, может быть,
зависит судьба Франции.
- Я готова служить вашему величеству и Франции в том месте и таким образом,
каким вы мне прикажете, - приятным грудным голосом ответила девушка.
Король удивленно посмотрел на нее, но взяв себя в руки, сказал:
- Тогда извольте выслушать меня. Я знаю, что вы достаточно искушены в
фехтовальном искусстве, но шпаги, которые вам придется скрестить с русским
канцлером Бестужевым-Рюминым, несколько иного рода...
В 1755 году в Петербург в качестве тайного курьера и эмиссара Людовика XV
прибыла очаровательная мадемуазель Лия де Бомон со своим "дядюшкой", неким
Дугласом. Парочка остановилась в доме французского агента-банкира. Надо было
спешить - до дня ратификации оставалось не так уж много времени. Дуглас
нервничал: всем его действиям мешали люди Бестужева-Рюмина, бравшие под контроль
каждого француза, прибывавшего в столицу империи. И хотя Дуглас постоянно носил
с собой красивую черепаховую табакерку, под фальшивым дном которой был запрятан
шифр для его личных донесений, воспользоваться им он не мог - нечего было
доносить, кроме жалоб на обставивших его агентов. Зато на милую девушку Лию
никто из них не обращал внимания, и вскоре ей удалось беспрепятственно
повстречаться с влиятельным сторонником Франции вице-канцлером Воронцовым.
Сообразив, что привлекательная француженка будет способствовать оказанию на
царицу выгодного ему влияния, Воронцов поспешил представить ее ко двору.
Стареющая императрица стремилась окружать себя молодежью, любила удовольствия,
лесть, с наслаждением слушала волнующие рассказы о легкомысленных нравах
французского двора, при котором, как ей было известно, существовал знаменитый
"Олений парк" - постоянно пополнявшийся прекрасными наложницами королевский
гарем.
И когда перед ней появилась милая, веселая мадемуазель, Елизавета решила, что
теперь сможет в полной мере удовлетворить свое любопытство. Так, в одночасье,
Лия де Бомон стала фрейлиной, а затем и чтицей императрицы.
Сейчас трудно сказать, о чем разговаривали длинными зимними ночами владычица
великой державы и ее скромная чтица. Но, безусловно, среди предложенных
императрице для чтения книг была и "Дух законов" Монтескье с письмом короля,
которую Лия тайно привезла с собой.
Так или иначе, некоторое время спустя сэр Вильяме вынужден был направить в
Лондон сообщение лорду Холдернею: "Должен с сожалением уведомить, что канцлер
(Бестужев-Рюмин) находит невозможным побудить ее величество подписать договор,
которого мы так горячо желали".
152
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
Благополучно вернувшись из далекой таинственной России, шевалье д'Эон блестяще
справился еще с несколькими щепетильными дипломатическими поручениями Людовика
XV, за что признательный король пожаловал д'Эону годовой доход в три тысячи
ливров.
Но поручения следовали одно за другим, и для их выполнения требовалось принимать
то мужское, то женское обличье. Когда Франция вступила в войну, шевалье д'Эон
пошел в действующую армию, где стал адъютантом герцога де Брольи, начальника
королевской секретной служ- , бы, и не раз выполнял его разведывательные
задания, однако успел отличиться и в одном из сражений, доставив обоз со
снарядами в критический момент битвы под сильным огнем вражеской артиллерии.
Иногда же "Лие де Бомон" снова приходилось пудриться, завиваться и наряжаться в
женское платье.
Когда война закончилась, д'Эон был направлен в Лондон, где вновь отличился на
разведывательно-дипломатическом поприще Ему удалось добыть точные копии
инструкций английского дипломата Бедфорда, уполномоченного вести переговоры с
французским министром Шуазелем о мирном договоре. Для этого он пригласил
Бедфорда в посольство, напоил его, вынес в другую комнату его портфель с
документами и быстро снял копии Бедфорд так расстроился провалом переговоров и
тем, что все его ходы заранее известны противнику, что подал в отставку, а позже
отказался от должности председателя совета министров.
Д'Эон участвовал также в операциях военного разведчика, известного инженера и
тактика маркиза де ла Розьера. Он изучал побережье Ла-Манша, чтобы выяснить, где
лучше было бы высадить французскую армию.
Своей деятельностью в Англии д'Эон добился таких успехов, что получил ранг
полномочного министра. Но там же оказался втянут в приключения, которые
представляют огромный интерес для романиста.
Мотовство и любовь к роскоши постоянно заставляли шевалье влезать в долги,
несмотря на огромные суммы, переводимые королем. И интриги, интриги... Д'Эон
занялся шантажом, используя для этого личные письма Людовика XV, каждое из
которых являлось разоблачением заговора против Англии, коварных планов высадки
десанта и доказательством шпионской деятельности Розьера и д'Эона. И хотя к
этому времени во Франции правил Людовик XVI, эти письма, попади они в руки
парламентской оппозиции, могли возмутить английскую публику и вызвать войну
между Англией и Францией Скандал принимал нешуточный характер, и даже были
попытки похитить д'Эона, вынудившие его нанять телохранителей.
Французские дипломаты всячески стремились дискредитировать и погубить шевалье.
Нанятые журналисты обливали его грязью В ответ на это он опубликовал несколько
писем Людовика, где содержались нескромные подробности, но действуя осторожно,
начал с самых невинных из них, намекнув, что у него есть и более опасные
Приоткрыл шевалье и тайну "Оленьего парка", где Людовик XV появлялся инкогнито
под видом польского графа Лещинского. Но опять же это была только часть того,
чем он владел В обмен на все письма д'Эон потребовал двенадцать тысяч ливров в
год субсидии и назначения на секретную службу за границу.
За этим следуют и новые шпионские похождения, и мистификация "Лией де Бомон"
лондонского общества, и непримиримая поначалу борь-
АББАТ ЛЕКЛЕРК
153
ба с королевским агентом Бомарше, вылившаяся затем в дружбу с великим
драматургом...
Очевидцы оставили описание Лии де Бомон, как "женщины маленького роста и
худощавой, с молочно-розовым цветом лица и кротким, приятным выражением".
Мелодичный голос еще более способствовал этому образу. Полагают, что д'Эон
благоразумно разыгрывал из себя не заносчивую, кокетливую и таинственную
личность, а скромную, сдержанную и застенчивую девушку. Если бы она слишком
привлекала мужчин, это могло бы испортить все дело, и все-таки известно, что она
пользовалась их симпатией. Придворные живописцы не раз писали портреты Лии,
благодаря чему ее образ сохранился и соответствует впечатлениям очевидцев.
Кем же был д'Эон в действительности? Трансвеститом, мужчиной, игравшим роль
женщины, или девушкой, выдававшей себя за мужчину, бравого шевалье д'Эона? Автор
почему-то склоняется к последней, более романтичной версии.
И хотя английские врачи вроде бы дали заключение, что шевалье д'Эон был
мужчиной, ему все же не хочется верить до конца.
АББАТ ЛЕКЛЕРК
(XIX век)
Отношения между наполеоновской Францией и Англией к 1806 году обострились до
предела. 21 декабря 1806 года Наполеон провозгласил, а через одиннадцать месяцев
подтвердил декретом введение континентальной блокады Англии. Он приказал
арестовать всех английских подданных во Франции и запретил покупать и продавать
английские товары. Наличные английские товары были сожжены, все виды связи
прерваны, а переписка между Европой и Британскими островами запрещена.
Как всегда, при подобных запретах пышным цветом расцвел "теневой промысел", в
первую очередь контрабанда, хотя по французским законам она каралась жестоко,
вплоть до смертной казни.
Контрабандная торговля между Англией и Францией непрерывно поддерживалась и даже
росла. Наличные деньги регулярно обращались между Лондоном и Парижем. Лондонские
банкиры выписывали чеки на Париж так просто, будто ни Наполеона, ни
континентальной блокады не существовало.
Для удобства нелегального сообщения с Францией англичане ис-
154
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
пользовали так называемых экспресс-курьеров. Они умудрялись переправляться через
Ла-Манш прямым путем, перевозя документы в двойных подошвах своих сапог, зашивая
в воротники сюртуков или попросту кладя их в карманы. Это были надежные, умные и
бесстрашные люди, не имевшие предрассудков. Они трудились ради больших денег,
которыми щедро рассчитывались с ними банкиры, дворяне, государственные чиновники
за быстроту и надежность.
На некоторое время удалось подкупить чиновников муниципалитета Булони, которые
стали выдавать фальшивые паспорта. Это было огромным подспорьем как для
контрабандистов, так и для секретной службы, но длилось недолго. Поэтому
курьерам приходилось всячески изворачиваться. Нередко агенты и курьеры, видя,
что им грозит арест, избавлялись от компрометирующих материалов, глотая их. Для
секретной переписки употреблялась очень тонкая бумага. Некая мадам Шаламе (а
среди курьеров попадались и женщины), наскочив на полицию, умудрилась проглотить
целую пачку писем.
Естественно, что услугами контрабандистов пользовались и английская разведка и
заговорщики-роялисты, эмигранты, поддерживавшие тайные связи со своими
единомышленниками во Франции. Это было опасным делом. Десятки и сотни связников
попали в руки французской полиции и были убиты при оказании сопротивления или
казнены по приговору суда.
В эти годы в Англии находилось в эмиграции много бежавших туда роялистов и
врагов Наполеона. Англия дала приют уцелевшим деятелям вандейского движения и
шуанской войны, выступавшим еще против революции 1789 года, а также заведомым
заговорщикам. Их заговоры устраивались на английские деньги, и английские же
суда перевозили их во Францию. Англия поддерживала контрреволюцию всеми
возможными средствами и реставрацию Бурбонов ставила условием мира.
Эмигранты, группировавшиеся в Англии вокруг графа д'Артуа, принца Конде и
герцога Беррийского, составили заговор против Наполеона. Там же действовала
другая группа заговорщиков во главе с Жоржем де Кадудалем. Им необходима была
связь с их сообщниками во Франции и подробная информация о положении там.
К роялистам, боровшимся против Наполеона, присоединилось множество
самоотверженных людей, но, конечно, прилипло и немало проходимцев.
Некий аббат Ратель разместился вместе со своей любовницей мадемуазель Жюльеной
Спер в замке де Комбремон. Он направлял в Англию весьма ценную информацию,
которую якобы приобретал за огромные деньги. Кроме денег на расходы он получал
жалование для себя и Жюль-ены Спер. Когда же британские чиновники решились
потребовать от него отчет о расходах, а заодно и здраво оценили поступавшие от
него сведения, оказалось, что он получил восемнадцать тысяч фунтов стерлингов и
почти триста тысяч франков, которые потратил на себя и мадемуазель Спер, а
половина его информации по сути не стоила ни гроша.
Совсем другим оказался аббат Леклерк, он же Буавалон. Этого преданного своему
делу роялиста его биографы характеризуют как "упрямого, деятельного, ловкого,
предприимчивого, скромного конспиратора, и что всего замечательнее -
бескорыстного".
АББАТ ЛЕКЛЕРК
155
Все самое опасное время террора аббат Леклерк прожил в Париже, где выступал в
роли адвоката. Он был настолько хорошо осведомлен обо всем, что делалось во
Франции, что это даже вызвало подозрения у его сторонников в Англии: не
подставлен ли он французской разведкой. Нет, аббат Леклерк действовал честно. Он
собирал информацию изо всех доступных ему источников, а также донесений
множества роялистских агентов во Франции.
Конечно, аббат не нарушал тайну исповеди. Но дипломатично склонял своих
собеседников к откровенности. Среди его вольных и невольных информаторов
оказались не только коммерсанты, мелкие чиновники, полицейские, но и некоторые
государственные мужи, офицеры и даже генерал наполеоновской армии. Особенно
много интересной информации он получал от жен высокопоставленных чиновников и
военных. Сорокалетний Леклерк, внешне непривлекательный, имел необъяснимое
влияние на женщин, но набожный священник использовал это влияние только в
интересах разведки.
Когда Наполеон организовал "Булонский лагерь", где концентрировались и проходили
подготовку войска, предназначенные для высадки в Англии, Леклерк получил задание
собрать информацию об этом лагере. Он переехал на побережье и там постоянно
курсировал в маленькой коляске. Лошадьми правил его верный секретарь Пьер-Мари
Пуа. Леклерк находил пристанище в домах своих друзей-роялистов, но нигде не
проводил больше одной ночи.
Он имел немногочисленную, но весьма осведомленную агентуру. Одним из его агентов
был высокопоставленный чиновник, представитель военного министерства Франции в
Бресте, а другой служил в административном совете императорского флота. От
нескольких агентов Леклерк получал копии политических донесений.
Для связи с Англией Леклерк выезжал со своим секретарем в прибрежные городки. В
каком-нибудь рыбацком трактире они подсаживались за столик к бедным рыбакам. Сам
Леклерк обычно говорил мало, а Пьер-Мари Пуа угощал соседей коньяком и хорошей
закуской. В завязавшемся разговоре объяснял им, что он коммерсант, который
должен известить живущего в Лондоне эмигранта о причитающемся ему наследстве.
При этом подчеркивал, что ничего политического в этом деле нет, даже зачитывал
письмо вслух. Конечно, он не раскрывал, что между строками этого письма написано
другое невидимыми чернилами.
Кто-нибудь из рыбаков всегда соглашался за приличное, по его понятиям,
вознаграждение передать это письмо на английское судно, которое встретится ему в
море во время лова рыбы. Одним из его помощников был рыбак-бакалейщик по имени
Филипп.
Филипп держал в Трепоре бакалейную лавочку. Он завербовал нескольких приятелей,
в том числе местного школьного учителя Дюпон-шеля и свою жену, дородность и
добродушие которой помогали маскировке, не умаляя ее рвения и ловкости. Она
часто совершала рейды, Доставляя важные пакеты, спрятанные в потайных карманах
необъятного платья. За каждый "поход" получала двадцать франков. Леклерк
предупредил, что если ее арестуют или станут допрашивать, она должна твердить,
что "только что нашла письма на берегу и несет их в полицию в Э или в Булонь".
156
100 ВЕЛИКИХ РАЗВЕДЧИКОВ
Поскольку Леклерк был священнослужителем, не приходится удивляться, что набожные
женщины, глубоко преданные делу роялистов, давали ему приют. Но так как он был
человеком безупречной нравственности, его фанатическая ненависть к Бонапарту и
революции привлекала к нему множество сторонников и сторонниц в
аристократических кругах.
Одной из надежных помощниц аббата стала мадемуазель де Руссель де Превиль.
Миниатюрной, очаровательной девушке в 1804 году едва исполнилось восемнадцать.
За красоту и грацию ее прозвали Нимфой. Она привыкла к веселому обществу, где
вызывала обожание, была непостоянна и до глупости простодушна. Все ее интересы
сводились к украшению своей особы, балам и приемам. И хотя пословица гласит:
"Когда говорят пушки, музы молчат", никогда не было ни таких веселых балов, ни
такой прекрасной музыки, ни таких прелестных танцев, как в ее годы.
Казалось, ее характер совершенно не соответствовал представлению о разведчике,
человеке умном и сосредоточенном на деле, свято следующем правилам конспирации.
Но... В разведке бывает всякое.
И вот эта девушка, узнав, чем занимается Леклерк, и заинтересовавшись его
работой (не исключено, что и просто от безделья), вызвалась помогать ему. И
вскоре стала его незаменимой сотрудницей.
Нимфа де Руссель де Превиль - под таким именем она осталась в архивах
французской полиции - переоделась юношей, приняла фамилию Дюбюиссон и начала
опасную, полную приключений работу роялистского шпиона и курьера. Хотя она и
была довольно опрометчивой, это не сказалось на безопасности ее товарищей. В ее
задачи входил прием и передача секретной корреспонденции для Леклерка; для сбора
информации она не раз выезжала в Дьеп или Амьен.
Вскоре французская полиция вышла на след аббата Леклерка и Нимфы. Они укрылись в
Аббервиле, в доме некоей мадам Дени на улице Пти-рю-Нотр Дам. Один из
задержанных агентов Леклерка, Филипп, рыбак-бакалейщик, выдал на допросе это
укрытие, и жандармы бросились в Аб-бервиль. Но жилище госпожи Дени, построенное
в Средние века, имело секретные ходы, через которые Леклерку и "мальчику
Дюбюиссону" удалось скрыться. Однако напуганная жандармами мадам Дени показала