Сидоров Г. А. Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации (книга 3)
| Вид материала | Книга |
СодержаниеРассказ старого фельдшера |
- Сидоров Г. А. Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации (книга, 7104.05kb.
- Психику основного и самого действенного приоритета управления оккультного, то, что, 6394.06kb.
- Г. А. Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации, 3311.52kb.
- Г. А. Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации, 3323.18kb.
- Г. А. Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации, 3310.96kb.
- О двух тенденциях в развитии современной цивилизации (индустриализация деиндустриализация), 661.41kb.
- Статья содержит анализ состояния мировой водной системы и посвящена кризису водных, 134.28kb.
- Тайны древнего египта. Эзотерический путеводитель, 1506.59kb.
- Рабочая программа дисциплины " введение в специальность, 47.32kb.
- Л. И. Воспитание в современной школе. Книга, 4117.22kb.
| Глава 21 РАССКАЗ СТАРОГО ФЕЛЬДШЕРА Из наивного мальчика, верившего во всё написанное на бумаге, я превратился в другого человека именно тогда, во время первой своей самостоятельной экспедиции. Толчком всему, что произошло, послужила смерть Юрия Петровича Сурова. Не случись её, может быть, я так бы никогда и не узнал ни о народе эндри, ни о древних кочевых дорогах, ни о городах погибшей цивилизации. О своей экспедиции я как-то поведал «пасечнику». Он внимательно меня выслушал и сказал, что о мёртвом городе на вершине Тыма ему известно и таких городов по притокам Оби и Иртыша множество. Удивила его шаманка-бабушка.
После приезда из Колы домой в Сургут, сидя на диване и обнимая соскучившихся по мне собак, я во всех подробностях вспомнил тот зимний поход. «Жив ли Николай Лихачёв? - думал я. - Что сейчас с Сергеем Старковым? Нелохо бы его найти. И чем занят самый надёжный из моих друзей незабвенный Н.Л.? Хранится ли у него тот шаманский костюм? После нашей встречи прошёл целый год, неплохо бы его навестить и об этом спросить. Шаманский медвежий костюм, наряд жрецов-предсказателей легендарных эндри или квелей. Странно, почему именно медвежий? - ломал я себе голову. - И никакой другой? Что-то в этом есть, но что? Вот бы понять?» Долго не видевшие меня собаки ласкались и что-то пытались сказать на своём собачьем. Но я их не понимал, просто гладил и теребил родные лохматые морды.
Дядя Ёша просил год-два отдохнуть от свежей информации. Заняться чтением книг и осознанием того, что уже удалось постичь и понять. Но для этого надо было найти такую работу, которая бы позволила всё это сделать. Бесконечные командировки, в которые я ездил, не годились. В конце концов, надо было пересмотреть и своё отношение к собакам. «Сколько можно их оставлять на попечение соседей? Но куда податься? На буровую нельзя, это ещё хуже, чем моя работа. Тогда куда? Может, вообще уехать из Сургута? Например, в Новосибирск или опять в Томск? Но и там, и там будут проблемы с квартирой. К тому же я не один: у меня эти вот два лохматых красавца. Что же делать?» Интуитивно я почувствовал, что ответ на вопрос, куда пойти работать, от меня совсем рядом, и он как-то связан с тем, что меня волнует. И тут я внезапно вспомнил рассказ одного старого больного фельдшера. Случилось это через год после моего переезда из Верхнекетского района Томской области в областной центр. От своего знакомого я услышал, что в районе села Нарымского пробурена скважина, из которой стала поступать на поверхность горячая морская вода. Очевидно, вода древнего, ныне исчезнувшего моря. И мне захотелось побывать на той скважине и самому убедиться, так ли это. Я взял напрокат у друга «Казанку», поставил на неё свой старый проверенный временем «Вихрь», запасся до отказа топливом и, зацепившись за идущий вниз по Оби «Ярославец», отправился в район Нарыма к заинтересовавшей меня скважине. Через пару суток я был на месте. Отцепившись от «Ярославца», я завёл свой мотор и, махнув капитану катера рукой, пристал к Чистому Яру - к месту, где геологи пробурили странную скважину. Меня удивило, что у берега стояло десятка полтора разных лодок, а на берегу маячили палатки. Через несколько минут я узнал, что на скважину приезжают лечиться люди. Оказывается, бьющая из- под земли горячая вода запросто лечит многие болезни. Хотя я и был здоров, но искупаться в целебном источнике мне, естественно, захотелось. И я принял решение несколько дней пожить рядом со скважиной. Поискав свободное место, я поставил на берегу свою палатку и отправился купаться и принимать грязевые ванны. В одной из самодельных ям, куда люди наливали шлангом горячую воду, я заметил старого человека. Он сидел одиноко в своей ямке и правой рукой поддерживал висящую у плеча на коже левую руку. Мельком взглянув на зажившую страшную рану, я понял, что человека изуродовал медведь, тем более, что на его шее были видны шрамы от его страшных когтей. Как человек не умер от таких ран, было непонятно. Повалявшись в грязи и приняв ванну, я искупался в чистой воде ближайшего озера и направился к себе в палатку. Подойдя к ней, я увидел снова того старичка, который одной рукой безуспешно пытался развести рядом со своей палаткой маленький костёр. По-быстрому я наломал тонкого сухого хвороста, и вскоре костёр у палатки старого человека запылал. Старик поблагодарил меня за помощь и спросил, где я так профессионально научился разжигать костры? Я сказал ему, что ещё недавно работал охотоведом, приходилось по работе много путешествовать. В бесконечных дорогах и научился этой премудрости. У своей палатки я тоже разжёг костёр и стал готовить себе ужин. Увидев, что таким же делом занят мой сосед, я решил, что будет лучше пригласить старичка к себе.
У старика легкий низкий голос, приятное доброе лицо и умные открытые глаза. Он сел напротив меня и положил свою повисшую на сухожилиях и коже левую руку себе на колени.
Наступила светлая северная ночь. Рядом с разбросанными вокруг палатками дымили костры, оттуда слышались глухие голоса и смех. Сидя напротив друг друга, мы не спеша поели, попили чаю и постепенно разговорились.
С этими словами Василий Петрович поднялся, поблагодарил меня за ужин и компанию и собрался идти к себе.
Старик нёс какую-то чушь, но лицо у него было серьёзным и грустным.
Мои слова, сказанные наугад, старика взволновали. Он посмотрел на меня и спросил:
Своим поведением и словами старик не на шутку меня заинтриговал. И поразмыслив, я решил, что двух смертей не бывает, а одной всё равно не миновать. «Ну что он мне предложит? Охоту на медведей-садистов, которые у живых людей отрывают руки?! Интересно, где эти косолапые обитают?» Незаметно пролетело два дня. Каждый вечер, встречаясь со стариком у костра, мы говорили о чём угодно, только не о его тайне. Наши разговоры касались прошлой довоенной и послевоенной жизни, эпохи хрущёвских реформ, когда в стране по приказу кремлёвских идиотов было вырезано почти всё племенное стадо крупного рогатого скота, и за одну овцу крестьянин обязан был сдать государству две шкуры. Старик, вспоминая некоторые художества Никиты Сергеевича, тяжело вздыхал и говорил, что про Брежнева он не знает, но Хрущ - явный ставленник Запада. За каких-то десять лет сумел разорить великую державу. Когда я спросил его о Сталине, он, посмотрев на меня, сказал:
Выйдя на болото, я поставил для себя палатку, накормил собак и стал готовить себе на завтра. На душе было немного неприятно, потому что именно этих мест люди с Васюгана почему-то боялись. Перед сном я взглянул на болото, на стоящую рядом сосновую гриву. Лес как лес, ничего страшного. Успокоившись, я залез с головой в олений спальник и спокойно заснул. Назавтра я вообще забыл про маячку. Шёл по болоту напрямую от гривы к гриве, и когда настал вечер, я спокойно, уже ничего не опасаясь, разбил свой маленький лагерь и, сидя у костра и попивая чай, прикидывал, сколько же мне ещё осталось до вершины Кульёгана. Вдруг, ни с того ни с сего, спящие вокруг меня собаки стали просыпаться. Одна за одной, они поднимали головы, вскакивая, и смотрели на соседнюю кедровую гриву. Что их насторожило, я сразу не понял. Светила Луна, болото, на котором был разбит лагерь, просматривалось на несколько сот метров. Как я ни всматривался в ту сторону, куда глядели собаки, всё равно ничего не видел. И вдруг все лайки как по команде стали рваться с привязи. Они хрипели, задыхались на ошейниках, но упорно старались освободиться и сбежать. Двум псам это удалось. Перекусив ремни, они опрометью, с завыванием помчались по плотному снегу болота. Ужас собак стал передаваться и мне. Я почувствовал, что чего-то боюсь, но чего - не понимал. И тут, взглянув на болото перед кедровой гривой, я пришёл в ужас. Наверняка больший, чем испытывали мои собаки: к моему костру шли призраки людей, оленей и огромных как волки лаек! В лунном свете я видел отчётливо их одежду, даже лица. Но в то же время они были ещё и прозрачные: сквозь людей и животных проступала кедровая грива и просвечивали отдельно стоящие деревья. Первой мыслью было: «Куда-то бежать? Но куда? Разве от духов можно укрыться?» Вторая мысль оказалась более реальной: начертить вокруг своего лагеря круг и читать «Отче наш». Я так и сделал. Схватив какую-то палку, я начертил на снегу вокруг костра и палатки круг и, не попадая от ужаса зуб на зуб, стал, заикаясь, читать молитву. В тот момент я забыл, что недавно вступил в партию, что никакого Бога нет и всё то, что мне внушали. Я читал «Отче наш» и про себя думал: «Хорошо, что я знаю молитву, она должна помочь! Пока вроде бы они меня не хватают». Оглядевшись вокруг, я увидел, что подошедшие к костру души людей и на самом деле меня потеряли. Они ходили вокруг моего лагеря, всматриваясь в разные стороны, и протягивали вперёд руки. Через несколько минут мне стало ясно, что угрозы никакой нет. Души есть души, они бестелесные и поэтому забрать меня к себе не смогут. К тому же, мои собаки тоже успокоились. Они рассматривали визитёров с интересом и без страха. Взглянув на успокоившихся собак, я тоже занялся изучением странного общества. Меня удивило то, что и мужчины, и женщины, и старики, и даже дети: все были одеты в очень богатые зимние одежды. На мужчинах я разглядел расшитые орнаментами оленьи дохи, на головах у них находились нарядные опушённые лисьим мехом не то малахаи, не то шапки. На ногах у мужчин, женщин и детей красовались добротные камусные пимы. Поразили меня лыжи призраков. Таких лыж я не видел ни у эвенков, ни у хантов, ни у селькупов. Лыжи имели под ногами высокие деревянные подставки и были выгнуты наподобие боевых луков. Кроме того, на них виднелся сложный растительный орнамент. Такие лыжи увеличивали длину ног, что несомненно влияло на скорость движения. Удивили меня и луки призраков. Они были не большие и даже изящные, но, похоже, собранные из рога и сухожилий. Потому что стрелы к ним выглядели целыми копьями. Длинные и оперенные, они внушали страх одним своим видом. Ещё на поясе у мужчин виднелись массивные ножи и зачехлённые с выгнутыми резными рукоятками топоры. На женщинах я разглядел сшитые из птичьих шкур очень красивые и нарядные шапки. Точно такие же шапки были и на детях. Изучая окружающих мой лагерь призраков, я никак не мог понять, что это за народ? В лицах ни мужчин, ни женщин ничего не было монголоидного. Передо мной маячили души чистокровных европеоидов! «Откуда они здесь, в Сибири, в краю, где испокон веков живут монголоидные племена и народы?» А между тем общество призраков развьючило своих громадных, как лоси, оленей, уселось на шкуры зверей и разожгло несколько таких же призрачных костров. Костры горели без дыма и без жара, потому что снег под ними не таял. Прошло часа три или четыре. Мой костёр погас. Но пойти за дровами я не решался. В то же время, очевидно, от волнения я не ощущал холода. Наконец, около четырёх часов ночи табор призраков стал собираться. Погасли холодные костры, снова были навьючены олени, и души странных людей направились в ту сторону, откуда пришли. Когда призраки исчезли, я с горем пополам забрался в свой спальник и кое-как уснул. Проснулся я, когда совсем рассвело. Первая мысль была о сбежавших неизвестно куда собаках. «Может, они всё-таки вернулись?» - думал я, выбираясь из палатки. Но исчезнувшие лайки к палатке не пришли. Это меня, конечно, огорчило. «Придётся теперь самому тянуть нарту по глубокому снегу. Четыре пса с ней не справятся». Свернув лагерь и сложив свои вещи на нарту, я связал для себя лямку. И надев её на плечи, вместе с оставшимися собаками стал тянуть по лыжне груженые сани. В тот день я прошёл не более десяти-пятнадцати километров. Наученный опытом прошедшей ночи, я наломал побольше сушняку и заранее сделал вокруг своего лагеря обережный круг. Как я и предполагал, призраки меня не оставили. Не успел я поужинать и забраться в спальник, чтобы хоть немного поспать, как лайки снова стали нервничать. «Что же, придётся опять всю ночь читать «Отче наш», - подумал я, вылезая из палатки. - Иначе собаки не успокоятся. Не дай Бог, ещё и отвяжутся». Оглядевшись, я увидел, что по моему следу, без оленей и собак, на лыжах, подобно снежной позёмке, скользят призраки. На этот раз без женщин, стариков и детей, одни мужчины. Опять страх сжал моё сердце, и я снова взялся за чтение молитвы. Видя, что призраки меня потеряли и их попытки найти место моего пребывания тщетны, я немного приободрился. Перестав читать молитву, я с интересом стал наблюдать за происходящим. Вскоре до меня дошло, что призраками управляет один бородатый человек. На спине у его меховой одежды виднелась аппликация тёмной летящей птицы, а с малахая, который закрывал плечи и верхнюю часть груди, свешивались хвосты горностаев и какие-то костяные украшения. Мужчины, очевидно, по его приказу, бросили на снег свои луки и зачехлённые пальмы. А потом, став ко мне лицом, вытянули вперёд безоружные руки. Очевидно, этим они хотели мне сказать, чтобы я их не боялся и вышел из своего круга. «Врёте, - сказал я им. - Не выйду! И вообще: чё вы ко мне привязались? Зачем я вам нужен? Хотите забрать с собой? Я ещё не помер, когда помру, тогда другое дело». Но мои слова призраки не слышали. Видя, что я их боюсь, они сбросили лыжи, снова разожгли свои холодные костры и, усевшись вокруг них, стали о чём-то между собой переговариваться. Голосов я их не слышал, но было видно, что люди о чём-то совещаются. Наблюдая за ними, я ждал, что будет дальше. Через несколько часов мужчины как по команде встали, погасили свои странные костры, надев лыжи и взяв оружие, пошли в сторону соседней сосновой гривы. Проводив их взглядом, вконец успокоившийся, я залез в свой спальник, но уснул не сразу. Жаль было потерянных двух собак. «Куда они их дели? - думал я. - И вообще, как могут бестелесные души причинить вред тем, кто во плоти? Неужели и со мной произошло бы тоже самое, если б я к ним вышел?» Уснул я только под утро. Вконец разбитый и измотанный бессонными ночами, я решил, невзирая ни на что, пройти за день как можно больше. А потом, когда маячка отстанет, сутки проспать. Следуя своему намерению, я шёл без остановки целый день и остановился только тогда, когда окончательно выбился из сил. Не разжигая костра, я накормил вяленой рыбой собак и, начертив на всякий случай вокруг лагеря обережный круг, забрался в свой спальник. Не успел я закрыть глаза, как тут же сразу уснул. Но спал я недолго. Разбудил собачий испуганный визг. «Неужели опять притащились? - подумал я, просыпаясь. - Узнать бы, что им надо? Сколько можно преследовать человека?!» Вылазить из нагретого спальника на мороз не хотелось. Но скулящие собаки заставили это сделать. «Что же, прочту ещё разочек-два «Отче наш», - ворчал я, выбираясь из палатки на четвереньках. - Когда-нибудь должны же они от меня отстать?» Я встал на ноги и, взглянув в направлении своего следа, увидел всего одного призрака. К моему биваку подходил на лыжах тот, кого я принял за их предводителя. Видя одного бестелесного, я не испугался. «Что он мне может сделать? - расхрабрился я. - Какой-то дух живому человеку?! Молитву читать не стоит, хорошо бы с ним поговорить, - вдруг пришло в голову. - Узнать бы, куда они дели моих псов? Не могли же призраки их освежевать?» А между тем, бестелесный, подойдя к моему укрытию, бросил на снег свою пальму, колчан со стрелами, лук и отстегнул вместе с топором и ножом свой пояс. Потом он стал на колени и протянул ко мне свои руки. То, что рассказывал старый фельдшер, было крайне интересно. Но я никак не мог понять: всерьёз он или нет? «Может, вздумал меня разыграть? Но тогда почему так волнуется?» По Василию Петровичу было видно, что он крайне взволнован, похоже, всё заново переживает. - Видя такой жест просьбы о встрече, пришлось рискнуть: сунув ноги в крепления лыж, я выкатился из своего обережного круга навстречу неизвестности. Увидев меня, призрак поднялся на ноги и, подойдя поближе, жестом показал, что в руках у него ничего нет и что бояться его незачем. Что он не враг, а человеческая душа, просящая о помощи. Когда послышался его тихий, еле слышный голос, я подумал, что мне чудится. Призрак говорил со мной на вполне понятном русском языке. То, что до меня не доходило, компенсировалось смыслом. Суть была ясна, и в этом я не сомневался. А поведал он мне вот что: двадцать веков назад всем этим краем междуречья Оби и Иртыша управлял совет колдунов-шаманов или жрецов. Во главе их стоял выбранный советом сильный маг, который владел тайнами будущего. Все вожди племён и родов подчинялись колдовскому совету, а сам совет повиновался тому, кто обладал даром прорицания. Но случилось так, что многие роды, объединившись в два могучих племени, решили уйти из этих мест далеко на юг. К горам, откуда берут начало большие реки. Решение вождей племён колдовской совет одобрил, но с условием, что ушедшие никогда не будут забывать, где их родина, и если на юге им не понравится, то снова вернуться сюда в край бескрайних лесов, могучих рек и озёр. На том и порешили, оба племени через некоторое время, покинув свои селения и деревни, ушли к южным горам. Первые несколько лет нам там нравилось, но после одного засушливого лета, когда чуть не вымер от бескормицы скот, вожди племён решили, что будет лучше, если некоторые роды откочуют снова на север. Выбор пал и на мой род, - показал на себя призрак. - Я тогда был молодым и многого не понимал. Мне казалось, что такое решение несправедливо. Зачем уходить на север, когда можно было двинуться на запад или на восток? Может, там нет затяжных засух? Степь есть степь, в ней разводить скот проще, чем в лесу. В лесах хорошо живут только оленеводы и охотники, но не коневоды. Я решил нарушить данное моим народом слово совету. Однажды весной я поднял свой род и повёл его на закат Солнца. Вождь племени догнал нас, но уговорить вернуться назад не смог. И тогда он пригрозил, что сам приедет на совет колдунов и расскажет, как мы нарушили свою клятву. Но его угроза ни на меня, ни на моих сторонников не подействовала. Мы продолжали уходить от родного народа всё дальше и дальше. Но вождь племени свою угрозу выполнил. Со своим родом он сам вернулся на север и всё рассказал совету жрецов. И тогда глава совета решил заглянуть в наше будущее. Он сказал так: если нарушивший своё слово род найдёт новые благодатные земли, надо будет его простить. Значит такова воля богов. Но если случится, что ушедшие от родного племени люди в поисках новой родины погибнут, то придётся вернуть на родную землю души ушедших. И пусть эти души научатся любить свою землю. Любить так, как должен любить её настоящий человек. С этими словами колдун-прорицатель заглянул в наше будущее и увидел неминуемую гибель ушедшего рода. Ночью на наш стан напало злое сильное племя. Часть моих людей погибла на месте. Другую уцелевшую часть своего рода я повёл на север к спасительным лесам. Но спасти своих людей мне так и не удалось. Враги нас всех перебили. Шаман-прорицатель вернул нас на родину, но как призраков в форме душ. В назидание и наказание нам он вдохнул в нас вечность. У одного из притоков Кульёгана, на склоне насыпной горы, его люди вырезали из дерева лица всех людей моего рода и вкопали этих деревянных идолов в землю так, чтобы Луна во время полнолуния освещала эти лики. Сила Луны своим светом и возвращает нас на землю. В период полнолуний и зимой, и летом мы обитаем на земле. Там, где когда-то жили наши роды и племена, где многие тысячи лет жил наш народ. В остальное время находимся с предками. Но за наш поступок они от нас отвернулись. Мы давно, многие сотни лет назад, поняли, как надо любить родину, но, если каждое полнолуние продолжается возвращением на землю, нам всё равно веры нет. Поэтому прошу тебя, соплеменник и путник, помоги нам! Наше страдание ужасно. Оно длится слишком долго. Спаси нас! Дай нам возможность навсегда уйти в мир теней! - Но как я могу вам помочь? - спросил я призрака. - Что я должен для этого сделать? - Найти речку, которую ханты зовут Вуя-Яны, у её устья, недалеко от впадения в Кульёган, стоит та насыпная гора. На ней застыли вросшие в землю лица наших идолов. Сруби их, добрый человек, и ты тогда освободишь нас. - Но мне нужен чертёж. Ты сможешь мне его дать? - обратился я к говорящей со мною душе. - Попробую, - сказал призрак, беря в руки тоненький прутик. Кое-как на снегу прутиком он начертил мне схему. Утром я перерисовал её в свою тетрадь. - Заранее благодарю тебя, - снова опустился на колени призрак. - Не надо, - остановил я его. - Я ещё не дал тебе слова. Меня волнуют сбежавшие к вам мои собаки. - Завтра они придут к твоему костру, - сказал призрак. - В таком случае, я даю вам слово! - протянул я ему руку. - Представляешь, Юра, я за руку держал призрака - душу человека! Кто может таким похвастать?! Я посмотрел на перевозбуждённого Василия Петровича и понял, что напротив меня сидит, если не совсем потерявший рассудок, то близкий к этому.
«С ненормальными надо во всём соглашаться...» - припомнилась чья-то мудрость.
Бывший фельдшер взглянул на небо.
И на самом деле, вечером к старику на «Газ-69» приехал его внук. Молодой красивый парень. Он помог своему деду разобрать палатку и сложить вещи.
Когда машина укатила, я не знал, что думать. «Неужели приедет и привезёт свою тетрадку? - невольно лезло в голову. - Тетрадь начала сороковых! Если так, то получается, что не соврал? Хотя каких только шутников на Земле нет? Но с другой стороны - зачем ему так со мной шутить? Чтобы всю жизнь боялся медведей? Злая шутка. Так не шутят! И потом, - размышлял я. - Старый фельдшер обрисовал мне души европеоидов. Не просто людей с европейской внешностью, но тех, чей язык он понимал. Как объяснить такое? Допустим, откуда-то он узнал предания про эндри или квелей? Но ведь ему было бы проще мне врать, повествуя про души хантов или селькупов? Тогда его рассказ был бы более правдоподобным». И всё-таки слова старого о маячке, о человеческих душах, скитающихся среди бесконечной сибирской тайги, в моём сознании ни как не укладывались. «Что-то с психикой у Василия Петровича не так? - думал я. - Но тогда как объяснить нападение на него медведя? Да ещё в марте? А может это случилось в другое время? Если фельдшер шутник, то он наверняка не приедет и никакой тетрадки не привезёт, - сделал я для себя вывод. - А если всё-таки приедет, да ещё и с тетрадкой, что тогда? Тогда либо он ненормальный, либо все что мне рассказал, является чистейшей правдой. Осталось подождать до завтра... К моему удивлению и даже радости, вечером следующего дня у моей палатки остановился «Газ-69». Из него вышел улыбающийся Василий Петрович и подал мне в руки свою заветную тетрадку.
|