Geum.ru

В рамках программы "пушкин" при поддержке министерства иностранных дел франции и посольства франции в россии ouvrage réalisé dans le cadre du programme

Вид материалаКнига

Содержание


Xiii. сновидение об инъекции ирме
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   45

201

отделено, но может достичь его, пройдя предварительную стадию предсознательного. Сама логика такой схемы заставляет Фрейда расположить систему сознания как раз перед возможностью действия, перед моторным исходом — другими словами, на линии М. В то же время все предпосылки, которыми диктовалось построение его неврологической схемы, вынуждали его признать, что восприятие возникает на уровне контакта с внешним миром, с Umwelt, — другими словами, на противоположном конце схемы. Получается, что построение схемы обладает одной замечательной особенностью: оно представляет разъединенными, расположенными на двух крайних границах ориентированной циркуляции психического процесса лицевую и оборотную стороны одной и той же функции — восприятие и сознание.

Система восприятия представляет собой своего рода чувствительный слой — чувствительный наподобие фоточувствительного. В другом тексте Фрейд иллюстрирует это с помощью хорошо известного приспособления — особой клейкой грифельной доски, на которую накладывается прозрачная бумага. Карандашом служит здесь простой стержень, который, прочерчивая знаки на листе прозрачной бумаги, заставляет ее склеиваться в местах соприкосновения с лежащей под ней грифельной основой. В результате след выступает на поверхности, темное на светлом фоне или светлое на темном, и остается на ней, пока вы не отделяете листок от основы, вызывая тем самым исчезновение рисунка: каждый раз, отклеиваясь от доски, бумага остается чистой. Как раз нечто в этом роде и требуется Фрейду от его первого, воспринимающего слоя. Приходится предположить, что воспринимающий нейрон, будучи чувствительной материей, всегда может то или иное восприятие прервать. Однако в данном случае на грифельной доске от однажды написанного остается некий след, даже если след этот становится невидим. Именно этот след и сохраняет то, что некогда было воспринято, в то время как поверхность вновь и вновь становится девственно чистой.

Такова логическая схема, и все говорит за то, что она основана на конкретном функционировании психического аппара-

202

та. Необходимо, таким образом, чтобы система восприятия была дана с самого начала.

В итоге мы как раз и приходим к этой удивительной пространственной диссоциации восприятия и памяти. С точки зрения нервного аппарата, следует отличать уровень мнезической аккумуляции от уровня перцептивного восприятия, что в отношении воображаемого механизма будет совершенно корректно. Но тут мы сталкиваемся с той второй трудностью, на которую мы с Валабрега хотели бы ваше внимание обратить.

Весь наш опыт свидетельствует в пользу того, что сознание должно располагаться на полюсе, прямо противоположном той последовательности слоев, без постулирования которой создать себе эффективное представление о деятельности психического аппарата просто невозможно. У нас вновь рождается подозрение, что тут что-то не так, что перед нами встает та же самая трудность, которая на первой схеме проявлялась в том, что система ψ, с одной стороны, и восполняющая цепь стимул-реакция система φ, с другой, лежали в ней в двух различных плоскостях. Что касается функционирующей на иных энергетических принципах системы ω, то она представляла систему восприятия и обеспечивала функцию осознавания. Тем самым субъект получал в свое распоряжение сведения качественного характера, которые система ψ, отвечающая за регулирование нагрузки нервной системы, доставить ему не могла. Таким образом, первая схема представляет нам восприятие и сознание расположенными на одном и том же конце аппарата, связанными между собою, какими предстают они и в эксперименте. Вторая схема умножает трудности, связанные с первой, отделяя место системы сознания от места системы восприятия.

Валабрега: — Необходимо, чтобы можно было установить между ними какую-то связь, но как это сделать, я не знаю. Лакан: - Вы же предложили решение.

Валабрега: — Нет, это не решение. В одном маленьком примечании, где Ρ уподобляется С, Фрейд говорит именно о линейном разворачивании схемы. Если бы он хотел сделать ее циркулярной, он ее такой бы и сделал. Поэтому давайте забудем об

203

этом и вернемся к бессознательному — системе, которая расположена позади и не может получить доступ в сознание, не пройдя через предсознательное. Сознание — это система, следующая за предсознательным. Мы вновь оказываемся перед парадоксом, который состоит в том, что система сознания открыта одновременно со стороны моторной, где наиболее близкой к ней системой оказывается система предсознания. В случае сновидения внутреннее возбуждение стремится пройти через инстанцию бессознательного, чтобы стать осознанным, но сделать этого не может, так как во время бодрствования путь ей перекрывает цензура. Как объяснить галлюцинацию, галлюцинаторное сновидение? Согласно Фрейду, единственный выход из положения состоит в признании того, что возбуждение, вместо того, чтобы передаваться, как положено, к моторному краю, движется обратным путем. В этом регрессия и состоит.

Лакан: - Сегодня, насколько я вижу, внимание вашей аудитории к вещам вообще-то простым, периодически ослабевает. Мы оказались перед лицом того удивительного противоречия — уж не знаю, вправе ли мы назвать его диалектическим, — что чем лучше вы слушаете, тем меньше вы понимаете. Я часто говорю вам о вещах очень сложных и вижу, что вы глядите мне в рот, а потом убеждаюсь задним числом, что вы ничего не поняли. С другой стороны, когда вам говорят о вещах простых, едва ли не общеизвестных, вы расслабляетесь. Я это говорю между прочим — как всякое конкретное наблюдение оно не лишено интереса. Предоставляю вам самим об этом поразмыслить.

3

Итак, пора вернуться к нашей теме.

При первом своем появлении понятие регрессии строго связано с особенностями схемы, парадоксальность которой я вам только что продемонстрировал.

Если бы нам удалось придумать схему менее противоречивую, нежели та, что у нас перед глазами сейчас, схему, где система восприятие-сознание не занимала бы по отношению к аппарату в целом и однонаправленности его функционирования

204

позицию столь парадоксальную, никакой нужды в понятии регрессии у нас не было бы. Не что иное, как само построение его схемы вынуждает Фрейда для объяснения галлюцинаторного характера опыта сновидения допустить не столько даже регрессию как таковую, сколько регрессивное направление количественной циркуляции, находящей выражение в процессе возбуждение-разрядка. Направление это названо регрессивным в противоположность поступательному направлению нормального функционирования психического аппарата в процессе бодрствования.

Все это, однако, звучит для нас несколько подозрительно, ибо опирается на строение схемы, которая сама по себе уже носит характер парадоксальный. Обратите, пожалуйста, на это внимание — не исключено, что это поможет в дальнейшем пролить некоторый свет на то, как используется в дальнейшем термин регрессия, неоднозначность которого не может не привести к некоторой двусмысленности.

Поначалу она предстает как регрессия топическая — так, в ряде случаев происходящее в нервной системе разворачивается в обратном направлении, то есть не в направлении разрядки, а в направлении мобилизации той системы воспоминаний, на основе которой система бессознательного складывется. В объяснении нуждается ряд аспектов сновидения, - которые, кстати сказать, лишь метафорически можно назвать чувственными, -его образность, особенно визуальная, его галлюцинаторный характер.

Таким образом, первое же появление в системе Фрейда термина регрессия нерасторжимо связано с наиболее необъяснимыми особенностями его первой схемы. Посмотрим теперь, не удастся ли нам найти лучшее объяснение, которое на этом уровне сделало бы понятие регрессии совершенно излишним

Ипполит: — А нельзя ли предположить, что идея регрессии появилась у Фрейда еще до схемы? Что именно эта идея и составляет ее подоплеку?

Лакан: - Весь интерес хода наших рассуждений состоит в памятовании о том, что схема, которую мы теперь изучаем, со-

205

стоит в прямой преемственности с другой, тоже построенной на основе особого опыта Фрейда схемой — той схемой неврозов, которая вдохновляет его теоретические построения с самого начала, и в которой понятия регрессии нет и в помине. В той, другой схеме, для объяснения сновидения, его галлюцинаторного характера, и лежащего в его основе желания ни малейшей нужды в регрессии не возникает.

Форма схемы из Traumdeutung обусловлена исключительно схемой из Entwurf'a - той самой, что я неоднократно воспроизводил для вас на доске. Именно форма схемы и побуждает говорить Фрейда о возвращении назад в плане топики, об обращении вспять потока нервных сигналов.

Есть вещи, которые происходят в направлении, противоположном тому, что задано схемой. Чтобы объяснить это, Фрейд, ввиду того, как схема его была построена, вынужден возводить дополнительные конструкции. Ему приходится, например, признать, что происходящее в сновидении сопряжено с приостановкой поступательного потока, ибо если бы этот последний не менял своей скорости, движение в обратном направлении было бы невозможным. Понятие регрессии влечет за собой настолько много трудностей, что становится очевидным: Фрейд вынужден признать его исключительно потому, что ему нужно объяснить, откуда берутся вещи, которые по отношению к направлению, предусмотренному его схемой, движутся вспять.

Исходным пунктом регрессия для него отнюдь не является. Он принужден ввести ее лишь потому, что функцию восприятия в психической экономии рассматривает не как составную, а как первичную, элементарную. Организм является для него в первую очередь приёмником впечатлений, впечатление же элементарно и именно в этом качестве участвует в том, что происходит на симптоматическом уровне.

В этом-то весь вопрос и заключается: может ли то, что происходит на уровне феноменов сознания, быть хоть в какой-то мере уподоблено элементарным феноменам восприятия в чистом виде? В пользу Фрейда говорит, по крайней мере, то, что и на этом наивном уровне — не будем забывать, что все эти схемы создавались пятьдесят лет назад, — он не уходит от трудности, связанной с самим существованием сознания.

206

С прошествием времени, то есть с распространением бихевиористских воззрений, схемы Фрейда в значительной мере потеряли для нас свой интерес. Хочу заметить, кстати, что по сравнению с тем, что пытается сделать Фрейд, бихевиоризм — это чистой воды жульничество. Да, соглашаются бихевиористы, сознание ставит перед нами проблемы. Чтобы справиться с ними, давайте описывать явления, не обращая на его существование никакого внимания. Когда действие его очевидно — перед нами лишь этап, говорить о котором не стоит. Фрейду же, которому и в голову не приходит избегать трудностей, связанных с включением сознания в общий процесс в качестве особой инстанции, удается, в конечном счете, с задачей справиться, не овеществляя при этом сознания, не опредмечивая его.

Вернемся к первой схеме Фрейда. Исходным пунктом служит для него первая система, состоящая из связанных между собой нейронов, — аппарат, представляющий собой, в невраксе, совокупность соединительных волокон. Каким образом устанавливается циркуляция, представляющая собой сумму всего, что ими передается? Каким образом преодолевается синаптический барьер? Каким образом изменяется рисунок путей, проложенных ранее? На этом этапе циркуляция в нейронных волокнах интересует Фрейда лишь с количественной ее стороны. Прокладка путей зависит от энергетического уровня системы. Существует гомеостатическая регуляция, допускающая вариации, которые связаны с тем, что, в зависимости от того, находится ли система в состоянии бодрствования, сна и т. д., возможны несколько различных порогов гомеостаза, несколько порядков его. Так что же все-таки происходит в этой системе? А происходит то, что Фрейд называет галлюцинацией.

Нервная система получает возбуждения, идущие от организма, от заявляющих о себе потребностей. Возникает, таким образом, определенный опыт. В соответствии с обычным представлением об обучении, первоначальный опыт определяет собой опыт последующий. Каждый раз, когда то же влечение возникает снова, цепочки, связанные с ранее пережитым и зарегистрированным опытом, вновь оживают. Внутренние сигналы, нейроны, возбужденные под действием влечения, когда организм приве-

207

ден был в движение в первый раз, возбуждаются вновь. В этой чисто галлюцинаторной концепции функционирования потребностей, из которой идея первичного процесса как раз и исходит, оказывается совершенно естественным, что психический организм, получив в первых, связанных с первой же потребностью и смутных еще опытах известное удовлетворение, галлюцинирует удовлетворение последующее.

Обратите внимание, что физический процесс, имеющий место в нейронах, молчаливо идентифицируется при этом с тем, что являет собой его эпифеноменальную изнанку, то есть с тем, что субъект воспринимает. Это что-то вроде психо-физического параллелизма. Вещи нужно называть своими именами. Если Фрейд называет это галлюцинацией, значит подлинное восприятие занимает у него какое-то другое место. Галлюцинация эта, согласно господствовавшему в тогдашней науке мнению, представляет собой просто-напросто ложное восприятие; с тем же успехом и восприятие в то время можно было называть правдивой галлюцинацией.

Возвращение потребности влечет за собой галлюцинацию удовлетворения — вся конструкция первой схемы построена именно на этом. Как же, однако, получается, что живое существо не попадает при этом в опасные биологические ловушки? Приходится предположить наличие механизма регулировки, адаптации к реальности, который позволил бы организму соотнести спонтанно возникающую из первичного функционирования системы галлюцинацию с тем, что происходит на уровне органов восприятия. В ходе опыта должно постепенно сложиться нечто такое, что уменьшало бы количественную нагрузку в той чувствительной точке, где дает о себе знать потребность. Располагая это нечто в аппарате ψ, Фрейд дает ему имя эго.

Каким образом эта регулировка происходит? Фрейд объясняет его процессом отвода. Все, что носит количественный характер, поддается рассеянию. Вначале имеется некий намеченный, проложенный первоначальным опытом путь, который соответствует определенному количеству нервной энергии. И вот тут-то и вмешивается эго, распределяя это количество энергии по нескольким различным каналом вместо одного. Уровень энергии, прошедшей по заранее проложенному пути, окажется до-

208

статочно низок, чтобы можно было успешно сравнивать его с тем процессом, что происходит параллельно на уровне восприятия.

Теперь вы видите гипотетические предпосылки, на которые все это опирается — их немало, и многие из них не могут рассчитывать на подтверждение. В этом несколько обманчивый характер подобных конструкций. Но мы здесь не для того, чтобы разбирать их достоинства, — ценность их состоит в тех выводах, к которым они Фрейда впоследствии подтолкнули.

Эго представляет собой в этой схеме не что иное, как аппарат, регулирующий все действия по сравнению галлюцинаций системы ψ с теми уже адаптированными к реальности процессами, что происходят на уровне системы ω. Возбуждение задействованного нейронного канала он опускает на исключительно низкий энергетический уровень, чтобы посредством системы ω, где энергетическая нагрузка очень слаба, различия могли быть уловлены. Я обращаю ваше внимание на то, что эго отнюдь не находится на уровне аппарата восприятия. Оно находится в самой системе ψ, в сердце психического аппарата, в тех же самых местах, где протекают первичный и вторичный процессы. По сути дела, эго и аппарат ψ — одно и то же; эго, по объяснению Фрейда, представляет собой ядро этого аппарата.

Это как раз и говорит против Вашей гипотезы. Вовсе не предвзятое мнение побуждает Фрейда делить систему эго на восприятие и сознание, чье расположение на схеме в Traumdeutung столь парадоксально, — на первой схеме они расположены удобнее. Почему же на второй схеме понадобилось расположить их именно так? Дело в том, что вторая схема не вполне соответствует первой. Эта схема временная, где сделана попытка наглядно представить порядок, в котором вещи происходят. И замечательно, что Фрейд сталкивается с этой трудностью как раз тогда, когда временное измерение вводит.

Я оставляю этот вопрос открытым. Завершайте, Валабрега, то, что Вам осталось сказать.

Валабрега: — Регрессия остается для Фрейда явлением с топической точки зрения необъяснимым. На этом выводе, я думаю, и можно остановиться.

209

Лакан: - Пожалуй. Даже если бы все, что мы сегодня сделали, сводилось к тому выводу, что регрессия вызывает у Фрейда не меньшее недоумение, чем у рыбы зонтик, мы зря времени не потеряли бы. Для объяснения принципиально галлюцинаторного характера первичного процесса он в ней не нуждался, поскольку уже провел, на уровне первой схемы, различие между процессом первичным и процессом вторичным. Фрейд вводит регрессию лишь с того момента, как акцент у него переносится на временные факторы. Одновременно он вынужден признать ее и в топическом, пространственном плане, где она повисает в воздухе, оставаясь явлением парадоксальным, в определенной степени антиномичным и необъяснимым. Что, собственно, нам и предстояло здесь выяснить.

Мы увидим в дальнейшем, как следует подходить к понятию регрессии в случае, когда Фрейд использует его в генетическом регистре, в применении к развитию организма.

2 марта 1955 года.

XIII. СНОВИДЕНИЕ ОБ ИНЪЕКЦИИ ИРМЕ

Итак, мы по-прежнему размышляем над тем, каков смысл предложенных Фрейдом концепций психического аппарата. Работа над ними, не прекращавшаяся в течение всего его творчества, обусловлена была требованием внутренней последовательности. Он был первым и долгое время единственным, кто пытался выработать в этом вопросе свою точку зрения, и прилагал к этому все усилия, невзирая на все модификации, которые предлагали внести в теорию и технику его последователи, так называемое аналитическое сообщество.

Неоспоримым является тот факт, что трудный вопрос о регрессии, с которым мы в прошлый раз столкнулись, порожден был, в первую очередь, внутренними закономерностями самой схемы. Надо прочесть письма Флиссу, чтобы понять, насколько трудно давалась Фрейду эта работа. Добиться строгости в своих схемах было для него глубочайшей потребностью. Но когда вы строите гипотезы относительно количества, это не может не отозваться и на понятии качества. И я не думаю, что та и другая схемы так уж безупречно совместимы. Ради удобства формулировок Фрейд оказал одной из них предпочтение, но именно относительной упрощенностью первой схемы обусловлены оказались трудности, возникшие во второй, — то отделение восприятия от сознания, которое вынудило его выдвинуть гипотезу о регрессии, чтобы объяснить изобразительный, то есть воображаемый характер того, что происходит в сновидении.

Очевидно, что термин "воображаемый", будь у Фрейда тогда возможность им оперировать, помог бы немало противоречий снять. Но этот изобразительный характер рассматривается здесь как причастный восприятию, а визуальное выступает у Фрейда как эквивалент перцептивного. Совершенно ясно, что схема в том виде, в котором представлена она в Traumdeutung, с необходимостью вынуждает, уже начиная с топического уровня, выдвинуть гипотезу о том, что именно состояние сновидения,

211

не позволяя процессу развиваться нормально в направлении моторной разрядки, обращает вспять нервные импульсы, вызывая появление образной их картины. Процессы могут протекать в обратном направлении — вот к чему сводится, на данный момент, смысл термина "регрессия".

Вот первая более или менее твердая формулировка этого понятия, которая будет впоследствии, по аналогии, перенесена как в план формальный, так и в план генетический. Идея регрессии индивида к разным стадиям своего развития во многом определяет, как вы знаете, наши представления о неврозе и его лечении. Однако введение в обиход этого столь привычного теперь понятия не было, как вы успели убедиться, таким уж бесспорным.

Теперь, чтобы облегчить переход от этой схемы психического аппарата к той, что подразумевается дальнейшим ходом мысли Фрейда, то есть к схеме, сфокусированной на теории нарциссизма, я хочу предложить вам сегодня одно маленькое испытание.

1

Сновидением, которое было в начале, сновидением, впервые поддавшимся расшифровке, поистине сновидением из сновидений стало для Фрейда сновидение об инъекции Ирме. Он не просто анализирует его с исчерпывающей полнотой, но уже в самом Traumdeutung неоднократно возвращается к нему, делая это всякий раз, когда ему нужно на что-то опереться и, в частности — притом надолго — когда вводит понятие о сгущении.

Вот это сновидение мы и попробуем рассмотреть с нашей сегодняшней точки зрения. В этом наше право, при условии, что мы не собираемся приписывать Фрейду, находившемуся тогда на первом этапе своего творческого пути, то, что было высказано им лишь на последнем; при условии, что мы не попытаемся согласовать одни этапы с другими по собственному усмотрению.

Из-под пера Гартмана вырвалось однажды довольно искреннее признание того факта, что концепции Фрейда согласованы между собой не так уж и хорошо и что они нуждаются в син-

212

хронизации. Именно последствия такой вот синхронизации Фрейдовой мысли и делают возврат к текстам обязательным делом. Честно говоря, в призыве к этой синхронизации мне слышится досадный менторский тон. Наша задача не в том, чтобы синхронизировать различные этапы мысли Фрейда, а тем паче их согласовывать, для нас важно разглядеть ту единственную и постоянную проблему, на которую размышления Фрейда, идущие этап за этапом от одного противоречия к другому, пытаются дать ответ. Речь идет о том, чтобы пройдя последовательность антиномий, которые мысль Фрейда внутри каждого из этих этапов и между ними нам предъявляет, встретиться лицом к лицу с тем, что и является подлинным предметом нашего опыта.

Среди тех, кто занимается преподаванием анализа и формированием аналитиков, я не единственный, кому пришло в голову вновь обратиться к сновидению об Ирме. Это, в частности, произошло и с человеком по имени Эриксон, причисляющим себя к культуралистской школе. Что ж, в добрый час! Культурализм этот отличается тем, что основное внимание уделяет в анализе тому, что обусловлено в каждом случае тем культурным контекстом, в который субъект погружен. Аспект этот, разумеется, принимался в расчет и прежде — насколько я знаю, ни сам Фрейд, ни те, кто может рассматриваться как его прямые последователи, никогда им не пренебрегали. Вопрос состоит лишь в том, действительно ли элемент этот имеет для формирования субъекта решающее значение. Отложим покуда теоретическую дискуссию, к которой эта проблема подает повод, и посмотрим лишь, к чему все это сводится.