Масонские связи и воззрения Д. П. Рунича

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• «Дурак, хвастун и пустомеля», «одаренный горячей душой». Государственная и общественно-политическая, 181.5kb.
• Е. Н. Чеджемова педагогические воззрения ахмета цаликова, 124.02kb.
• «Я масон, но не принадлежу ни к одной масонской ложе ни в Москве, ни в Петербурге»:, 193.23kb.
• Книга Афанасьева выявляет живые связи языка и преданий, более того, воскрешает основы, 35675.56kb.
• Борис башилов масонские и интеллигентские мифы о Петербургском периоде Русской Истории, 392.14kb.
• А. Н. Афанасьев " Поэтические воззрения славян на природу" в трех томах Книга, 446.8kb.
• Общественно-политическая деятельность д. П. Рунича, 376.5kb.
• Оба масоны, а последний даже демонстративно носил масонские значки на груди, 19.26kb.
• Политические воззрения А. И. Деникина в России и эмиграции: формирование и эволюция., 475.52kb.
• Общественно-политическая деятельность д. П. Рунича, 358.46kb.

Евгения Наильевна Азизова,

студентка 5 курса, д/о.

Масонские связи и воззрения Д.П. Рунича.

(Из истории «консервативной партии» в русском масонстве.)¹

Дмитрий Павлович Рунич (1778 – 1860) известен как один из «главных возбудителей и деятелей суда» над профессорами Петербургского Университета, которые были обвинены в 1821 г. в религиозном и политическом «вольнодумстве». Его деятельность воспринималась современниками, как правило, односторонне и негативно. Рунича критиковали за ошибки и злоупотребления, которые он допустил в 1820-х гг. на посту попечителя Санкт-Петербургского университета и учебного округа. Его называли «сподручником»² М.Л. Магницкого, известного «разгромом» Казанского университета в 1819 г. Дореволюционные историки придерживались такого же мнения. Они касались лишь некоторых аспектов его биографии при изучении истории Петербургского университета³ или деятельности М.Л. Магницкого⁴. Современные исследователи интересуются фигурой Рунича в рамках изучения религиозной политики Александра I⁵ и борьбы «русской православной партии»⁶ против засилия мистицизма во второй половине царствования Александра I, и изображают его как «закостенелого консерватора»⁷. Таким образом, деятельность Рунича на посту попечителя Петербургского учебного округа в целом оценивается в историографии крайне негативно, и фигура Рунича сближается с фигурой М.Л. Магницкого. С нашей точки зрения их нельзя отождествлять. Магницкий был православным консерватором, Рунич же был типичным масоном-консерватором. До сих пор не появилось ни одной статьи или монографического исследования, в которых исследовались бы взгляды Рунича и идейные мотивы, которыми он руководствовался в своей деятельности. Наше исследование, базирующееся на опубликованных источниках и архивных документах, хранящихся в РГАЛИ и ОР РГБ, призвано частично заполнить этот пробел.

В юности Рунич увлекался культурой и образом жизни Западной Европы, интересовался христианскими миссионерскими рыцарскими орденами и масонскими обществами Австрии. Отец Рунича, П.С. Рунич, дружил с видными масонами А.Ф. Лабзиным⁸ и А.А. Плещеевым⁹, и одно время был в тесном контакте с московскими розенкрейцерами, а его друг Лоренц Витберг был «надзирателем» в одной из немецких лож в Петербурге. Близость Л. Витберга и П.С. Рунича к Лабзину способствовала тому, что их сыновья вступили в масонское братство в основанной им ложе свободных каменщиков «Умирающий сфинкс» в Петербурге. Эта ложа была немногочисленной по составу, не принадлежала к масонским союзам, и ее собрания проходили в глубокой тайне¹⁰. Рунич посещал эту ложу во время приездов в Петербург с 1796 по 1802 гг. Он хорошо знал Лабзина еще по дому своего отца, который тот часто посещал. Он отзывался о Лабзине как об истинном христианине и «редком существе»¹¹. В ноябре 1804 г. с соблюдением всех обрядов Рунич был принят в ученическую ложу «Умирающего сфинкса» в поисках «высшего таинства христианства»¹².

Мало известен тот факт, что Рунич, будучи управляющим Московским почтамтом¹³, служил связующим звеном в переписке с видными масонами Лопухиным¹⁴, Новиковым¹⁵, Лабзиным, Черевиным, Ключаревым и Шванвичем¹⁶. В то же время Рунич принадлежал к кружку мистиков, в который помимо него входили его отец П.С. Рунич, его брат А.П. Рунич, Н.И. Новиков, И.В. Лопухин, А.И. Трескин, С.И. Гамалея, И.И. Маклаков и профессора Московского Университета Х.А. Чеботарев и М.Я. Мудров¹⁷.

Знаменитый масон и просветитель Н.И. Новиков стал его наставником, «водителем ведомого брата» ¹⁸, то есть обучал его всему, что знал сам, и направлял к «истинной цели». Новиков, по мнению Рунича, был «прирожденный дворянин» и «замечательный человек, которого дальше потомство оценит беспристрастнее его современников»¹⁹. Рунич называл Новикова «первым истинным министром народного просвещения в России»²⁰, так как он был не только основателем типографии в 1784 г. при Московском университете, но и издал произведения, в которых содержались «основа и богатство русской литературы»²¹, собрал и опубликовал многотомный архив «Древняя Российская Библиотека». Рунич исполнял поручения Новикова, начиная от покупки лекарств и чернослива и заканчивая продажей отхожей пустоши крестьянину графа Бобринского. Новиков был растроган «прямо-дружественной готовностью» Рунича помогать ему и сделал его своим «генеральным и полномочным поверенным»²².

Рунич много узнал от Новикова о масонстве: историю возникновения масонства, устройство масонских лож, порядок масонских собраний, и получил от него некие уникальные документы, «истинный источник истории масонства»²³, которые привез профессор Московского университета Н.Г. Шварц из Германии, для создания в России «истинного масонства, противоядия неверию и вольнодумству»²⁴. Вероятно, это были те документы, которые мечтал получить Лабзин, считавший себя «любимым племянником»²⁵ и наследником Новикова.

Когда в 1812 г. было учреждено Библейское Общество в Петербурге, в котором было сильно масонское влияние, Рунич принял в нем деятельное участие. Он рассылал по губерниям книги, в которых разъяснялись цели Общества, интересовался развитием его деятельности²⁶. Д.П. Рунич признавал, что Общество «оскорбляло народные нравы и оспаривало прерогативы духовенства»²⁷, оправдывая это тем, что это было необходимо Обществу, чтобы окрепнуть и развиваться.

В 1813 г. в Москве было издано сочинение Рунича «Дружеский ответ всем тем, до кого сие касаться может», которое было по достоинству оценено его единомышленниками: «восхитительно видеть такое усердие в распространении спасительного просвещения»²⁸. Поводом к изданию было «желание близким всякого добра и милости Божьей», а целью – «склонить к внимательному рассмотрению предметов, касающихся до вечного блаженства»²⁹. Произведение содержало размышления о вечности, человеке, Боге, законе Божьем, религии, Иисусе Христе, бытии, обращении, раскаянии и возрождении, о смерти, небе и аде и т.д. Эта книга была конфискована из-за содержащихся в ней рассуждений о таинстве крещения, которые не соответствовали учению православной церкви, и была повторно издана в 1837 г.

В 1813 г. Рунич пригласил своего друга детства художника А.Л. Витберга погостить в его доме, когда Витберг приехал в Москву по предложению графа Ростопчина, чтобы нарисовать портреты героев войны 1812 года³⁰. Рунич и Витберг были очень дружны, оба они были масонами (Витберг стал масоном в 1808г., вступив в ложу Лабзина³¹) и так называемыми «луфтонами»³². По словам Рунича, он повлиял на дальнейшую творческую судьбу Витберга, предложив набросать ему в альбом эскиз храма Христа Спасителя³³. В благодарность в 1816 г. Витберг написал «Семейный портрет Руничей»³⁴. На картине изображен Рунич с супругой и ребенком. В руках он держит книгу Я. Бёме «Christosophia, или путь ко Христу».

В 1818 г. Рунич, исходя из соображений карьеры, в письме В.М. Попову, написанному по требованию министра духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицына, заявил: «Я масон, но не принадлежу ни к одной масонской ложе ни в Москве, ни в Петербурге»³⁵. До конца жизни Рунич сохранил верность масонским убеждениям, о чем свидетельствуют многочисленные источники. Тем не менее, 18 апреля 1820 г. Лабзин предложил исключить из братства «клятвонарушителей», которые проявили «своеумие и своенравие» и перестали хранить верность «усыновившей их ложе»³⁶, в том числе Рунича и Витберга. Витберг считал, что разрыв в отношениях с Лабзиным начался после того, как Лабзин в письме к Руничу «осыпал» Витберга «упреками»³⁷, потому что в 1813 г. Витберг не смог выполнить некое поручение Лабзина к Ф.В. Ростопчину. Витберг был обижен и оскорблен этим письмом Лабзина. Рунич, в свою очередь, разочаровался в Лабзине, так как он, по его мнению, постепенно отдалялся от «истинного смысла» масонства. Причинами этого Рунич называл независимость ложи Лабзина, издание некоторых мистических сочинений Юнга-Штиллинга, переводимые Лабзиным «без всякого разбора, основываясь лишь на новизне данных»³⁸ и связь с масоном Ф. Грабянкой, главой авиньонской ложи, которого многие называли проходимцем.

У Рунича были свои, очень своеобразные взгляды на окружающую его действительность, религию и масонство. Необходимо подчеркнуть, что в своих высказываниях в зависимости от политической ситуации Рунич порицал масонство как «игрушку»³⁹ для знатных людей и «кукольную игру»⁴⁰ или превозносил масонские ложи, называя их «народными школами»⁴¹, в которых обучают истинному христианству и нравственности. Он считал, что масонство было испорчено злоупотреблениями, которые «проникают всюду»⁴², даже в церковь, так как все находится в руках людей, с их пороками и слабостями. С самого начала существования масонства возникла ненависть к нему, так как люди не знали истинного масонства, которое распространяло евангельское христианство: «Антихристианство, философизм есть непримиримый враг масонства <…> потому что Евангелие не теория, не система – а жизнь!»⁴³.

По его словам, основы и правила масонства и Свободного Каменщичества – «самые чистые и строгие», их цель – «нравственное возрождение человека»⁴⁴, источники масонства - это Пятикнижие Моисея, «наследие мудрости» Моисея, пророков и царя Соломона.

Масонство и свободные каменщики, как писал Рунич, появились во времена иудейского царя Соломона и получили название Иоанновское в память об Иоанне Крестителе, «первого проповедника в пустыне покаяния перед явлением во плоти на земле Богочеловека»⁴⁵. Иоанновское масонство делилось на три ступени: ученическую, товарищескую и мастерскую. На первой ступени миряне познавали «видимое творение» и «усмиряли неукротимого человека», на второй они изучали науки и художества, на третьей они познавали себя и становились «мастерами, возрожденными духом Божьим».

Рунич писал, что со времени своего возникновения в России во времена Петра I масонство претерпело ряд изменений. Петр I, который вступил в масонское общество в Шотландии во время путешествия по Англии, учредил в России орден св. Андрея (орден шотландского масонства). При Екатерине II существовала масонская ложа в Петербурге во главе с обер-гофмаршалом И.П. Елагиным. Перед французской революцией, как писал Рунич, масонство противодействовало христианству и законным властителям, ложи превратились в шинки, масоны - в иллюминатов, либерализм – в «затеи прогрессистов»⁴⁶. При Александре I в опалу попали знатные масоны, особенно Петр и Иван Владимировичи Лопухины. Рунич считал, что это был конец масонства в Москве, которое попыталось возродиться при Павле I и Александре I. При Александре I масонские собрания были терпимы до тех пор, пока под масонскими ложами не стали подразумеваться «антихристианские политические собрания»⁴⁷, и они были запрещены.

По мнению Рунича, общество, окружавшее его, находилось на последней стадии деградации: «Если бы семейства управлялись чистым масонством, то европейские общества не представляли бы такой ужасной картины нравов, какую представляют западные столицы. Христианство оказалось бы действительным, а не вероисповеданием только; и христианское богослужение поддержали бы христианские поступки и жизнь»⁴⁸. Русское общество, как и европейское, утратило религиозное чувство, изменилось его отношение к церкви и православию. Вера превратилась в простую формальность, привычку: «можно научить попугая говорить молитвы, а обезьяну преклонять колени»⁴⁹. Отношение Рунича к православной вере было скептическим: «религиозное исповедание в России, которое католическая и протестантская Европа считает ересью, а энциклопедисты и философы всех оттенков <…> смешной и идолопоклонческой»⁵⁰. Моральные и нравственные качества православного духовенства, его «невежество» и «распущенность»⁵¹, по его мнению, препятствовали развитию народа и способствовали возникновению многочисленных сект и ересей. Духовенство потеряло авторитет в глазах дворян, родовой знати – интеллектуальной элите общества. Они были воспитаны на идеях Просвещения с характерным атеизмом и насмешками над церковью, для них священник не отличался от крепостных. В России духовенство было закрытым сословием в отличие от Западной Европы, где духовный сан могли принять дворяне. Охлаждение к православию вызвало всесилие мистицизма, стремление найти новое религиозное учение, так как старое себя не оправдало: «библейские общества, секта госпожи Татариновой, проповедники Линдль и Госснер, ланкастерские школы <…> были истины, отрицать которые было не легко»⁵².

Рунич считал, что человечество скоро столкнется со «временем апокалипсических пророчеств»⁵³, но в отличие от Европы у России есть будущее. Он объяснял это тем, что силы Европы истощаются, а будущее России определяет «апокалипсическое откровение»⁵⁴. Согласно идее Рунича, которую он назвал «теорией божественного права»⁵⁵, все события человеческой истории не что иное, как реализация Божественной воли, Провидения: «Судьба государств зависит не от политики известных личностей, а от Божественного Промысла»⁵⁶. Рунич считал себя «орудием Провидения»⁵⁷, пассивным исполнителем божественной воли, а не творцом истории. Он верил, что все прогрессивное в истории человечества связано с вмешательством извне: «Никакая человеческая сила не может влиять на будущее!»⁵⁸, «великие перевороты, совершающиеся в государствах, намечены в общих планах Божественного Провидения, управляющего миром»⁵⁹. Спасение России, по Руничу, заключалось в масонстве и «наружной религии»⁶⁰, которые могли подготовить человека к «возрождению». Рунич считал, что масонство вело к христианству, и человек превращался из животного в «существо по образу и подобию Божию»⁶¹. Масонство – это публичная школа, где миряне получали наставления, советы и примеры и учились понимать историю христианской церкви, смысл ее богослужений и обрядов, «сокровища веры и благодати»⁶². Таким образом, масонство вело к христианству, оно воспитывало волю и объясняло Священное Писание, в котором передали человечеству истину о времени и вечности Моисей и Иисус Христос. По словам Рунича, религия – это только публичное богослужение и отправление обрядов, то есть наружное выражение веры. Духовенство, занимая место апостолов, проповедовало Евангелие, преподавало тайны и отправляло публичное богослужение. Рунич считал, что необходимо было соединить масонство и «наружную религию», так как современное ему поколение было испорчено и пришло время «для спасения человечества»⁶³.

Он предлагал собственное учение, которое должно было быть положено в основу воспитания молодежи: только «правильно организованное образование» могло воспитать «совершенных» людей, и, таким образом, новое поколение было бы избавлено от «испорченности» старого. По мнению Рунича, такое благотворное воспитание, во-первых, должно было базироваться на религии, своеобразном симбиозе масонства и христианства, при этом приоритетом должно было стать воспитание религиозности, а не передача знаний. Только человек с развитым религиозным чувством мог быть «нравственным», «законопослушным» и «добродетельным»⁶⁴. Рунич полагал, что масоны лучше «мнимых философов и университетов»⁶⁵, которые распространяют вольнодумство и революцию и ведут к падению обществ. Во-вторых, нужно было изолировать юношество от любой информации об европейских странах, прежде всего от достижений науки в гуманитарной сфере. В письме, написанном в 1820 г. к издателям «Русского Инвалида» по поводу статьи о лорде Байроне, Рунич называл его «английским безбожником-стихотворцем» ⁶⁶. Он считал благом для русского общества ограничить «чужеземное» влияние и распространение просветительских идей. Поэтому Рунич выступил против преподавателей-иностранцев, которые «насмехались» над русскими обычаями, религией, над «варварством России»⁶⁷ и внушали эти чувства своим воспитанникам. Следует подчеркнуть, что он был против не конкретных преподавателей, а против самого принципа устройства учебной программы на чем-либо, не имеющим отношения к России и христианству: «все гибельные теории современной философии были преподаваемы в русских университетах, лицеях и высших школах <…> распущенность нравов распространялась среди юношества»⁶⁸. Рунич рекомендовал Александру I не позволять «человеческим законам притеснять его (масонство), устройте так, чтобы мирская власть покровительствовала ему; чтобы воспитание придерживалось его руководства; чтобы правители уважали его, как настоящую школу добродетели, нравственности и семейных и социальных обязанностей, и тогда мир увидит, что поколение выросшее под этой эгидой будет поколением нравственно послушным голосу долга и добродетельным!»⁶⁹.

Именно этот комплекс идей, несомненно имеющий масонскую основу, служил руководством в деятельности Рунича на посту попечителя Петербургского учебного округа, на который Рунич был назначен 7 мая 1821 г.⁷⁰. Это назначение, как писал он позднее, состоялось против его желания и не раз он просил у А.Н. Голицына увольнения или «ограждения ответственности»⁷¹. В 1821 г. состоялся суд над профессорами, в результате которого Рунич приобрел репутацию «мракобеса» и «гасителя просвещения». Традиционно считается, что он уволил прогрессивную часть профессоров Петербургского университета. На самом деле, уволен был только Э.В. Раупах, остальные профессора, в том числе М.А. Балугьянский, К.Ф. Герман, А.И. Галич, К.И. Арсеньев и П.Д. Лодий, были отстранены от преподавания, но числились в университете и получали жалование и «плату за наем квартиры»⁷². 25 июня 1826 г. Рунич был уволен от должностей попечителя Петербургского учебного округа и члена Главного правления училищ по обвинению в растрате казенных денег. Впоследствии его одного обвиняли во всех неудачах в реформировании университета, но следует подчеркнуть, что он действовал согласно приказам министра духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицына⁷³, вместе со своими единомышленниками: ректором университета Е.Ф. Зябловским⁷⁴ и директором Благородного пансиона Д.А. Кавелиным⁷⁵.

Таким образом, логика деятельности Рунича в первой половине 20-х гг. XIX в. определялась идеологическими представлениями, вызревшими в лоне масонства. Изучение консервативного масонства в России находится на начальной стадии⁷⁶. Наше исследование является посильным вкладом в изучение этого направления русской общественной мысли.