Geum.ru

Статьям вплоть до кислородного голодания

Вид материалаСтатья

Содержание


28. Как теряют батальон.
29. Напоминать о себе надо своевременно.
Подобный материал:
1   ...   32   33   34   35   36   37   38   39   ...   49

28. Как теряют батальон.




- Девочка хорошая, но надоела.

- На вид она недотрога.

- Черти в тихом омуте.

- Это пикантно. И долго ты ее приручал?

- Три вечера.

- Совсем ручная?

- Абсолютно. Исполнение всех фантазий.

- Ты пресыщен, если собираешься ее бросить.

- Пока не хочется расставаться с ней вообще. Так, иногда...

- Уступи мне!

- Прошу. Сколько дашь? (Смешок)

Первый голос из-за тонкой двери ванной принадлежал Игорю, другой - его

приятелю Алексею. В руках Вали покосился поднос с грязной посудой, который

она несла на кухню: звякнули вилки и ножи. Этот вечер, проведенный вместе по

инерции, был явно лишним. Инерция уже разносила их.

Фанфаронство - признак бессилия, но оскорбленная девушка мало способна

к логическому анализу. Не было желания вышибить тонкую дверь, увидеть лицо и

плюнуть в него; не было даже омерзения. Лишь легкая спокойная пустота там, в

груди, где раньше что-то было.

x x x




- То-то он, поди, удивляется, куда пропала несуществующая дочь

академика Петрищева, - засмеялся Джахадзе.

- Каждому свое, - безжалостно сказал Звягин, разворачивая газету.

- Слушайте! - возвестил Гриша, не отрываясь от зачитанной книжки. Прямо

к месту: "Женщину теряешь так же, как теряешь свой батальон: из-за ошибки в

расчетах, приказа, который невыполним, и немыслимо тяжелых условий. И еще -

из-за своего скотства". А?

- Это еще что за любовник-милитарист? - удивился Звягин.

- Эрнест Хемингуэй. "За рекой, в тени деревьев".

- Настоящий мужчина не допустит скотства, - поднял палец Джахадзе.


29. Напоминать о себе надо своевременно.




Железный лес

в стране чудес

И иней на ресницах

Обманный сон

венчальный звон

Пусть счастье ей приснится

Ей дни легки

и сны крепки

и счастье спит, доколе

мы план клянем,

ей строя дом.

Нет доли в чистом поле.

Стихотворение называлось "Стройплощадка". Фамилия с несомненностью

свидетельствовала, что написал его Ларик.

- Валька, так это он? - подруга ткнула в газету.

Легкий укол ощутила Валя. "Смену" читал весь Ленинград.

Значит, он не пропал без нее, не уехал, - он печатает стихи, его теперь

знают... Тень обмана, шорох кражи язвили ее: из-за нее он пишет стихи, она

вдохновила его, - а сама вот, здесь, одна. Стихи по праву принадлежат ей,

одной из всех, а она должна делать вид, что не имеет к этому отношения!..

Если б он продолжал бегать за ней - можно повести носом, отвернуться

презрительно; или наоборот - показать признательность, здесь ей было бы

приятно... и вот - набрался чувств, и теперь выставляет их напоказ.

Пренебрежительно повела плечиком, вернула газету:

- Так себе стишки... ничего.

- А ты знала, что он пишет? - Полгруппы уже запрудили коридор,

заглядывая друг другу через плечи.

И - гордость: все знают, как он по мне сох.

- Понятия не имела. - Спохватилась, что, значит, чего-то самого

ценного, важного в нем не знала: - Я никогда этому не придавала значения. -

И опять прозвучало плохо: не придавала - значит, не разглядела, не поняла, а

теперь поздно...

Она была слишком женщиной, чтобы не сомневаться в реакции подруг: он

талантливый, пробросалась, и с Игорем не вышло у тебя, больно много о себе

мнишь, так тебе и надо...

Вечером она взяла газеты с отцовского стола, вырезала стихи и спрятала

в старую тетрадку. Думала: вспоминала... Хотелось, чтоб он позвонил, просил

о встрече, приполз на брюхе, виляя хвостом... и тогда можно было бы

посмотреть, что с ним делать. И чего он исчез... дурачок. Нет - она же сама

его оттолкнула, заставила уйти. Да не нужен он ей, надоеда! Но чего стоят

все его клятвы, чувства... Ей и сейчас достаточно пальцем шевельнуть! Ой ли

- достаточно?.. Возмутительно, что он смеет хорошо жить без меня, когда мне

не очень хорошо, - так можно было бы сформулировать итог ее размышлений -

вечерних, предсонных...

Если Ларик надеялся на подобный успех своего литературного демарша, то

он мог поздравить себя с полным успехом.

Хотя поздравлять, по совести, следовало Звягина. Ибо отношение Ларика к

стихам ограничивалось подписью фамилии.

Стансы сии явились плодом труда всего семейства, апофеозом

коллективного начала в литературном творчестве: Звягин задавал тему, дочь

перерывала библиотеку в поисках подходящих строк как источника вдохновения и

подражания, а жена мечтательно выводила слова. На лучшие рифмы объявлялся

конкурс. Результат превзошел скромные ожидания инициаторов.

- Ты смотри! - поразился Звягин. - Вполне приличные стихи накатали - за

один вечер. - Он задумался. - Эдак через пару месяцев можем сборник отнести

в издательство! А что? - развеселился, - пристроим. Не хуже других.

- О, какая ужасная графомания, - сказала жена, берясь за виски.

Дочь же переписала их с намерением обнародовать завтра в классе,

каковая попытка и была Звягиным пресечена в корне:

- Поэзия есть таинство, и таинством останется. Предназначено

исключительно для печати.

Механизм опубликования, столь мучительно-загадочный для начинающих

поэтов, был продернут с четкостью автоматного затвора: звонок знакомому

журналисту. Какой журналист не захочет отслужить хорошему врачу - хоть тем

малым, чем может? Социальная значимость человека определяется тем, что он

может для тебя сделать - а врач может много. Вирши молодого рабочего в

газете - услуга нетрудная, безобидная, ответсекр "Смены" - приятель

однокашника, тесен литературный Питер, все свои; через три недели

напечатали.

Ларик получил двадцать два рубля гонорара. Гонорар Звягин отобрал,

заметив, что деньги принадлежат тому, кто их заработал, с Ларика еще

причитается за рекламу, а пойдет все на покрытие накладных расходов. К

расходам относился кофе, ненавязчиво перешедший в ужин, со знакомой

редакторшей телевидения.

- Познакомь с ведущей "Музыкального ринга", - попросил он, щелкая

зажигалкой у ее сигареты и гипнотизируя официанта.

- С Тамарой Максимовой? Зачем?

- Хочу задать вопрос во время передачи.

- Ты? Какой? Спроси так!

- Повторяю для особо одаренных: ...

- Ты хочешь попасть на экран? А тебе на что?

- Хочу устроить одного знакомого.

- Кто такой? А сколько ему лет?

- Двадцать. Молодой рабочий.

- Это не так сложно. Интригуешь, как всегда? Боже, из каких сапог они

вырезали этот бифштекс?..

И через неделю после публикации стихов (время расчислили грамотно),

когда Валя сидела перед телевизором, внимая "Бригаде С" на ринге,

прозвучало:

- А теперь вопрос от сектора "Б"! Сектор "Б"! -

на экране встал Ларик - уверенный, улыбающийся, в тонком сером свитере

под замшевой курткой, и спросил (она на миг поплыла):

- Вам не кажется, что ваш лобовой напор на нехитрый, иногда и

примитивный смысл песен снижает их уровень как искусства?

Все дальнейшее она воспринимала под легкой шандарахнутостью. Когда

камера шла по лицам в зале, еще два раза видела Ларика.

Он выглядел прекрасно. Он был почти знаменит. Это задевало. Ей было бы

приятнее, если б у него все было плохо. И одновременно - совесть тенькала о

зле, причиненном ему. Захотелось позвонить и сказать, что рада за него и

просит прощения - но так сказать, чтоб понял, что она живет лучше него и он

ей не нужен.