В. Н. Сагатовский издательство томского университета томск-1973

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 66

254 .

виду человек) с трубами машины этих фонтанов, мускулы и сухожилия машины с другими различными двигателями и пружинами фонтанов, а животные духи, источником которых является сердце и резервуаром являются желудочки, с водой, которая приводит фонтаны в движение...»442. Отличие рефлекса от его механических аналогов Декарт видел в циркуляции животных духов (а не воды и т. п.). Это отличие, известное тогда на уровне нечто, в настоящее время, как будет показано ниже, исследовано достаточно детально. По отношению к другим нервным явлениям данное отличие выступает уже как общее, отличие же сознательных действий от чисто рефлекторных Декарс усматривал в наличии «высшего разума», который является комбинатором механизированных ответов (снова знание на уровне нечто и — новый «побег», выделение нового предмета на «стволе» исследования). Кроме того, «Включая «страсти» (общую эмоциональную реакцию — В. С.) как обязательный составной компонент всякой реакции. Декарт тем самым ограничил механизм рефлекторной схемы»443. Получилась такая цепочка, в которой рефлекс занял место, так сказать, исполнительного звена: разум — страсть — машинные рефлекторные отправления.

4. «Ведущими клиническими симптомами гипертонической болезни является, прежде всего, повышение артериального давления, изменения со стороны сердца, многообразные церебральные явления, различного характера и степени поражения почек, изменения глазного дна»444. Каждый из этих симптомов оказывается общим для самых различных заболеваний. Специфичным для гипертонической болезни является именно такое их сочетание и главное — то, что в отличие от симптоматических гипертоний, повышение артериального давления выступает как функционально первичное нарушение, без нарушений в других органах.

5. Э.Шредингер видел сходство жизни с системами типа часового механизма в том, что и то и другое являются в определенной мере защищенными от воздействия бес-

442 Цит.: П. К. Анохин. От Декарта до Павлова. М., 1945, стр. 19.

443 Там же, стр. 28.

444 А. Л. Мясников и К. Н. 3 а м ы с л о в а. Гипертоническая болезнь. Руководство по внутренним болезням. М., 1964, т. II, стр. 69.

255

порядочного теплового движения, т. е. противостоят энтропии. В то же время он намечает отличие жизни в ином, чем в неживых системах, распределении элементов и в естественном происхождении445. Можно выделить отличия живого от неживого по составу, законам взаимодействия и т. д. (Напомним, что пока мы отмечаем любое общее и особенное, еще не упорядочивая, не субординируя их).

6. А. Прангишвили перечисляет целый ряд свойств установки. Некоторые из них являются общими с другими нервно-психическими явлениями: взаимозависимость между стимулом и реакцией, тенденция к повторению привычных форм реагирования и т. д. Другие специфичны именно для установки: константность действия при изменении его сторон, приведение в действие различными стимулами, предварительное задание общей направленности реагирования (т. е. указание на готовность к реакции получает более детальную характеристику).

с. Качество

Итак, известен ряд общих и специфических свойств предмета. Зададимся далее вопросом, какие именно из них должны войти в его определение. Остановимся сначала на том, как из специфических свойств выделяется качество.

Любой предмет обладает множеством отличительных свойств. Очевидно, что включать их все в определение невозможно и не нужно. Свойства, составляющие определенность предмета, называют качеством. Качество — это свойства предмета, необходимые и достаточные для его отличения.

Например, качеством болезни будет специфический симптомокомплекс или патогномоничный симптом. Такие симптомы гриппа, как, например, озноб, повышение температуры, головная боль, не войдут в его качество, они специфичны для общей интоксикации, но не для гриппа.

445 Э. Ш р е д и н г е р. Что такое жизнь с точки зрения физики? М., 1947, стр. 119—120. Можно, конечно, считать, что сформулированные им отличия недостаточны или что первое из них не раскрыто. Но для обвинения Шредингера в механицизме мы не видим никаких оснований: он констатирует общность организма и механизма, но видит и различие между ними.

256

Характерные черты предмета отнюдь не все входят в его качество, и не следует включать их в определение, неоправданно удлиняя последнее. Например, К. М. Завадский, перечисляя 10 наиболее характерных черт биологического вида, делает правильный вывод: «Мы же рассматриваем «десять черт вида» не как его определение, а лишь как материал для выработки такого определения»446. К сожалению, у нас укоренилось пренебрежительное отношение к дефинициям (кратким определениям), как к какому-то чисто формальному приему. Но ведь признаки, включаемые в определение качества, не случайны. Их минимальность делает более эффективным общение между людьми, поскольку это не просто сокращение, но сохранение и передача главного. Ниже мы будем иметь возможность показать, как труден путь от простого перечисления характерных признаков до строгой «дефиниции», в которой, во-первых, выделены признаки, необходимые и достаточные и, во-вторых, такие признаки, из которых выводятся все остальные. Нахождение таких признаков и есть суть научного познания, а отнюдь не праздное формально-логическое упражнение!

Ставить вопрос о качестве следует не вообще, но в определенном отношении. Когда мы отличаем человека от животных по его способности производить орудия труда или по наличию у него мягкой ушной мочки, то это разные качества предметов, хотя объект один и тот же— человек.

Объект имеет столько качеств, в скольких отношениях он может находиться.

Поэтому спор о том, имеется ли между предметами качественное отличие, без указания определенного отношения становится просто бессмысленным. Покажем это на примере соотношения болезни и жизни. Основной функцией живых систем является приспособление к окружа-щей среде. Поскольку болезнь есть жизнь, то, согласно И. В. Давыдовскому, она также выступает прежде всего как приспособление к изменившимся условиям, и, следовательно, нет смысла настаивать на их качественном различии. В определенном отношении И. В. Давыдовский прав. Болезнь бесспорно есть приспособление. Вполне можно понять И. В. Давыдовского, когда отрицание это-

446 К. М. Завадский. Учение о виде. Л., 1961, стр. 10.

257

го, взгляд на болезнь как нечто абсолютно противоположное жизни он рассматривает как возвращение к демонологическим воззрениям на природу болезни. «Воспаление, регенерация, гипертония и другие явления,— пишет он, — зафиксированы в наших учебниках по патологии. Но, разумеется, в принципе (подчеркнуто нами — В. С.) все это физиологические, т. е. биологические (приспособительные) реакции жизненно важного значения»447. Но И. В. Давыдовский, на наш взгляд, гораздо более прав, когда он говорит о болезнях как недостаточном, т. е. патологическом приспособлении, чем когда он настаивает на «принципиальном» единстве патологического и физиологического. Спор о принципиальных и качественных различиях или единстве между какими-либо явлениями теряет всякий смысл, если не указывается, в каком отношении рассматривается это различие или единство. К такому единственно правильному выводу уже пришли некоторые участники дискуссии о том, есть ли качественное различие между здоровьем и болезнью, между физиологией нормальной и патологической. Вот их высказывания: «Если в общебиологическом плане здоровье и болезнь представляют различные формы единой жизнедеятельности организма и имеют ряд общих особенностей в своих проявлениях, то в клиническом плане— это совершенно различные, качественно специфические явления»448. «Если здоровье и болезнь рассматривать по отношению к тем общим биологическим закономерностям, которые характеризуют их, как определенные состояния живой природы, то мы не можем сказать, что здоровье и болезнь различают по качеству» (А. М. Изуткий)449. И наконец, Ф. Т. Михайлов: «...если мы сравниваем органические процессы с явлениями неорганическими, то в этом отношении все, что происходит в организме, все — физиология... Однако есть и другое отношение... Только теперь мы уже сравниваем не организм с неорганикой, а в самом организме видим различные (качественно) тенденции, способности и состояния. Их различие и противоположность — это именно качественное различие. Такова диалектика: в одном отношении здесь

447 И. В. Давыдовский. Проблема причинности в медицине. М., 1962, стр. 33.

448 О проблеме причинности в медицине. М., 1965, стр. 18.

449 Там же, стр. 67.

258

нет качественной разницы, в другом ее уже нельзя игнорировать»450.

Относительность качественных различий объективна. Объект многокачествен не просто потому, что мы его рассматриваем с разных точек зрения, но потому, что он объективно находится в разных отношениях. Французский ботаник А. Жордан для того, чтобы доказать, что вида не существует, что это чисто субъективная конструкция, предпринял тщательное исследование вида травы «крупка весенняя». Вначале он разбил этот вид на 10, через 20 лет — на 30 видов, а через 30' лет насчитал в нем уже 200 видов451. Известно, что в 1753 г. Линней насчитывал 5274 вида высших растений, Гукер в 1857 г.— 140 000, Энглер в 1919 г. — до 160 000. Все это только иллюстрирует то общее положение, что любой элемент в другом отношении выступает как множество.

«Но,— могут возразить нам,— есть же разница между отличием человека от животных по способности производить орудия труда и по наличию ушной мочки. Ясно, что первое отличие важнее, оно затрагивает качество самой вещи, а второе — чисто внешнее». Примерно так рассуждает Б. Я. Пахомов, признавая изменения качества только в изменении «самой вещи», но не в изменении ее состояния452. «Смотря в каком отношении,— ответим мы. Для анатома или, лучше сказать, в отношении анатомического строения, важнее окажется именно второе отличие».

Однако такой ответ был бы неполным. И в приведенном возражении есть рациональное звено. В самом деле, продолжив рассуждение, мы можем спросить, какое отношение — социальное или анатомическое — является объективно более существенным в относительно устойчивой системе человеческих отношений. Ответ будет, очевидно, в пользу отношения социального, и, следовательно, в основной, наиболее устойчивой из всех возможных,

450 О проблеме причинности в медицине. М., 1965, стр. 88. Детальный анализ проблемы многокачественности. См.: В. И. Свидерский. Некоторые вопросы диалектики изменения- и развития. М., 1965, стр. 428.

451 К. А. Тимирязев. Исторический метод в биологии. М., 1943, стр. 189.

452 Б. Я. Пахомов. О характере качественных изменений. Философские науки, 1962, № 4.

259

системе объективно главным будет соответствующее качество.

Мы всегда стремимся выделить в исследуемом явлении такое качество, которое не просто отличает его, но является наиболее устойчивым и необходимо присущим во всех изменениях данного явления (разумеется, не абсолютно всех, но лишь в рамках системы отношений, наиболее характерных для этого явления). Такое качество называют природой предмета. Часто его именуют также сущностью, можно сказать, что природа — это сущность определенности453.. Диалектика не останавливается на выделении различных отношений. Она требует указать то отношение, которое является объективно главным в наиболее устойчивой системе явлений. Так, если мы будем сравнивать жизнь, сохраняемую ценой болезни, со смертью, то это, конечно, и жизнь, и приспособление. Если же мы сравним болезнь с нормальной жизнью, то это уже не та жизнь и не то приспособление.

Последнее отношение будет более важным, поскольку мы хотим, чтобы человек не просто существовал любой ценой, но жил бы наиболее оптимально. И в этом отношении болезнь уже не столько приспособление, сколько ухудшение, нарушение приспособления. Диалектическая формула «приспособление, которое уже не есть приспособление» отражает противоречивый характер развития и в то же время отнюдь не отменяет определенности, поскольку, во-первых, указаны конкретные отношения, в которых болезнь есть и не есть приспособление, и, во-вторых, выделено объективно главное отношение454.

453 Термин «сущность» употребляется в трех основных смыслах: 1) как природа предмета, сущность определенности; 2) как нечто скрытое за внешними проявлениями; 3) как определяющий элемент системы (сущность обусловленности).

Существенные, т. е. входящие в природу предмета свойства, ни в коем случае нельзя путать со свойствами, относящимися к сущности в 3-м смысле этого слова. Эмпирически познав те или иные свойства как главные, существенные, мы еще ничего не знаем о характере зависимости от них других свойств предмета — это гораздо более глубокая ступень познания. Сущностное определение (в 3-м смысле) — итог познания. Определение природы — плацдарм для дальнейшего проникновения в предмет.

454 См. рассуждение К. Маркса о том, что в определенных отношениях производство есть потребление и потребление есть производство, но это не мешает установить объективную субординацию между ними. (К критике политической экономии. 1953, с. 201—206).

260

Таким образом, для определения предмета необходимо выделить его качество, причем имеет место тенденция перехода от определения по менее существенным к более существенным качествам.

Если рассмотреть не атрибутивный, а релятивный вариант познания определенности, то аналогом природы предмета (сущности определенности) будет закон.

«Закон есть отношение... Отношение сущностей или между сущностями»455. В то же время «Закон есть прочное» остающееся в явлении»456. И потому «...закон и сущность понятия однородные (однопорядковые) или вернее, одностепенные, выражающие углубление познания человеком явлений...»457.

Следует отметить, что однопорядковым с сущностью определенности является эмпирический закон — существенное и устойчивое, т. е. необходимо повторяющееся отношение между явлениями, констатируемое на уровне описания. Теоретические законы, как будет показано в V главе, познаваемые на уровне объяснения, однопоряд-ковы с сущностью обусловленности.

d. Структура определенности

d1. Классической формой определения в традиционной логике считалось определение через род и видовое отличие. В настоящее время иногда пытаются выделить другие формы: например, генетическое определение, посредством которого предмет определяется через специфику его происхождения. Возможные способы определения предмета весьма разнообразны. Но нам представляется, что в традиционной логике была правильно схвачена общая структура определения, независимо от того, по какой категориальной стороне оно дается. Эта структура может быть выражена через отношение рода и вида (общего и отдельного), можно ее также выразить через соотношение множества и подмножества. Будет ли родом или множеством просто большая по объему группа предметов, генетически предшествующий процесс, предыдущая ступенька познания (как в случае определения всеобщих категорий) и т. д. — это уже другой вопрос. Важ-

455 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 138.

456 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 136.

457 Там же.

261

но отметить, что в любом определении мы фиксируем черты предмета, необходимые и достаточные для его отличения от определенной (т. е. ранее фиксированной) области (рода, класса, множества). Тем самым, в определение входит указание на множество и характеристика качества отличаемого элемента.

В традиционной логике указывалось, что род, фиксируемый в определении, должен быть ближайшим к определяемому виду. Это не совсем точное требование. Вряд ли есть смысл в определении социальной природы человека указывать в качестве ближайшего рода подотряд узконосых. Но при определении места человека в ряду живых существ нашей планеты такое указание будет уместным. Видимо, требование указания ближайшего рода надо уточнить в том плане, что в качестве «ближайшего» должно браться именно то множество, внутри которого мы хотим отличить определяемый предмет.

Итак, определенность вещи есть совокупность свойств, общих с теми элементами, от которых она отличается, и необходимых и достаточных для отнесения ее к множеству этих элементов, и ее качества (т. е. свойств, необходимых и достаточных для ее отличения от всех элементов данного множества, взятого на определенном уровне).

Знание определенности (определение) может быть выражено в следующей формуле: х есть такое А1, которое и только которое есть а1П. При этом внимание может быть обращено либо на принадлежность а1п к А1, либо, напротив, на качественное отличие а1п от других элементов А1. В первом случае (если указаны места всех элементов) мы будем иметь дело с классификацией, делением, во втором случае — с определением х как а1.

Вопреки традиционной точке зрения определение может быть отрицательным458. Это допустимо в том случае, когда отсутствие какого-либо признака необходимо и достаточно для отличения предмета. Инертные или благородные газы могут быть определены как не реагирующие ни с какими веществами, поскольку из всех газов они и только они обладают этим отрицательным призна-

458 Это доказано А. И. Уёмовым в статье «Проблема отрицательных определений». Сб. «Логико-грамматические очерки». М., 1961.

262

ком. Однако познавательная ценность отрицательных определений меньше, чем положительных. Можно определить сознание, как все то, что в рамках основного вопроса философии не является материей. Такое определение правильно, но оно лишь первый шаг в ряду возможных определений.

d2. Рассмотрим сквозные примеры.

1. Качество и, соответственно, определенность гена могут быть выделены в разных отношениях. «Ген — это одно, если он рассматривается как единица функции, и совсем другое, если он рассматривается как единица мутации и рекомбинации. В свете результатов, полученных Бензером, потребовалось дать определения, позволяющие отличать три свойства генетического материала: его функцию в цепи метаболических превращений в клетке, его способность претерпевать мутацию и способность к рекомбинации. С целью помочь уяснить эти отличия Бензер предложил некоторые новые термины. Мутон должен был означать наименьший участок генетического материала, способный к мутации, тогда как рекон — это наименьший участок генетического материала, способный как целое участвовать в рекомбинации... цистрон должен соответствовать единице функции...»459. Учитывая это разделение, А. Рейвин применяет понятие ген «для обозначения участка генетического материала, определяющего структуру какой-то специфической макромолекулы, обнаруживаемой в клетке, причем такой участок может состоять более чем из одного цистрона»460. Генетический материал оказывается здесь ближайшим родом, функция цистрона — качеством, специфическим отличием.

Определенность гена в разных отношениях может быть выявлена и при ответе на любой из тех вопросов, которые были поставлены классической генетикой и изучаются в настояще время: 1. Что такое ген? 2. Как действует ген, контролируя развитие признаков (определенность действия гена или гена, как действующей вещи)? 3. Какова локализация гена на хромосоме (пространственная определенность гена)? 4. Как изменяется ген и генотип и каким образом развивается популяция?461 (На

459 А. Рейвин. Эволюция генетики. М., 1967, стр. 101—102.

460 Там же, стр. 103.

461 См. там же, стр. 40.

263

этом вопросе особенно ясно видно, что вопрос «что такое?», «как»? легко может быть переформулирован в другом отношении в вопрос «почему?»: каковы условия развития популяции в зависимости от изменения генотипа, т. е. почему развивается популяция?).

Что касается природы гена, то она также определяется в разных категориальных отношениях. Например, по составу: «Однако великий вклад, внесенный в науку изучением генетической рекомбинации у микроорганизмов, связан вовсе не с обнаружением различных форм рекомбинации. Он состоит в открытии химической природы генетического материала»462. Здесь противопоставляется значение знания изменчивых форм и общей, устойчивой природы химического состава. Высказывается иногда и другое мнение, согласно которому мы пока можем выделить только функциональную природу гена: «Что такое ген? Мы определяем ген в самом широком смысле как наследственный детерминант, альтернативные формы которого ответственны за различия в определенном признаке. Мы не указываем ни его локализацию в клетке (хромосомную или внехромосомную), ни его химический состав (ДНК, РНК или белок), т. е. гибкость и общность определения необходимы ввиду быстрого прогресса в этой области»463 (все характеристики изменчивы, устойчивой остается лишь функциональная).

2. Если для генетиков характерно стремление к точному определению всех оттенков своего изменчивого и не проявляющегося в повседневном опыте предмета, то совсем другую картину наблюдаем мы в электродинамике. Там — полная беззаботность насчет качественого определения и выяснения «природы» электричества. Вот характерное отношение к вопросу: «То определение поля и перечисление его свойств, о которых шла речь (вышеприведенное «взаимоопределение» поля и заряда на уровне нечто — В. С), вероятно, многим покажется явно недостаточным. Не следует ли в первую очередь все силы направить на достижение большей ясности в вопросе о поле, попытаться выяснить детально его природу? Точка зрения ученых на этот счет иная. В тех сведениях о поле,

462 Там же, стр. 91.

463 Г. Сэджер, Ф. Р а й н. Цитологические и химические основы наследственности. М., 1964, стр. 45.

264

которыми мы располагаем, ученые прежде всего видят необъятные возможности для объяснения громадной совокупности опытных фактов. Только под этими сведениями надо понимать, конечно, точно сформулированные математические законы, определяющие конфигурацию поля в зависимости от расположения зарядов и их скоро-стей... Ученые отдают себе полный отчет в том, что здесь то же положение, что и с силами в механике Ньютона. Для механики, как вы помните, неважно, что есть сила по своей природе. Важно, чему она равна и при каких условиях возникает. В теории электромагнитного поля также важно в первую очередь знать, как поле действует на заряд и при каких условиях возникает, а не что есть поле в себе... Отношение ученых к полю можно сравнить с отношением Собакевича к такому деликатному предмету, как «мертвые души». Собакевича заинтересовала прежде всего та выгода, которую он может из них извлечь... Во всяком случае, к полю ученый относится совсем не по-маниловски. Помните, как Манилов пытался было постичь, что же такое «мертвые души»...464.

Blog

В. Н. Сагатовский издательство томского университета томск-1973