Образ Дон-Жуана
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
Ж., а бесхарактерный, ненасытный похотливец, лучше всего чувствующий себя в оргиях с проститутками. Как личность он полнейший нуль. Конец его жалок. Жена, видевшая в нем только самца, уходит к другому. Он переносит нервное потрясение, из к-рого выходит святошей, играет - после оргий - роль кающегося грешника. Патер-иезуит, работавший над его исправлением, выставляет кандидатуру Генри в рейхстаг от христианских социалистов. Но перед лицом антисемитски настроенного собрания противник раскрывает его еврейское происхождение. Роль Генри сыграна. Он ищет смерти и находит ее в бешеной автомобильной поездке.
В русской лит-ре образ Д.-Ж. разрабатывается дворянами, причем на его трактовке отражаются специфические условия развития русского дворянства как класса. Одна из первых дворянских трактовок образа Д.-Ж. в русской лит-ре - Д.-Ж. Пушкина (Каменный гость, 1830). В этом произведении наиболее ярко выявлена биологическая сторона образа. Д.-Ж. - художник и поэт любви, любовных дел мастер. Если Скупой рыцарь служит изображением скупости вообще, Сальери - зависти, то Д.-Ж. - изображение здоровой, не извращенной мужской страсти, хищной по существу, но прикрытой вторичными наслоениями, поэзией любви. Он не соблазнитель, он искренно и горячо увлекается (Бедная Инеза, ее уже нет. Как я любил ее). Чувственное наслаждение для него не самоцель, а естественный плод подлинной любви, для которой он находит слова неподдельного чувства. Любовь роднит его с миром, в отличие от мечтавших лишь об этом Д.-Ж. других авторов (Я счастлив. Я петь готов, я рад весь мир обнять). И однако Каменный гость, занимающий, как полагали, в ряду созданий поэта какое-то совсем исключительное место по своей, так сказать, классической отвлеченности, независимости от времени и места, также носит характерные черты своей эпохи с ее социальными отношениями. Если взять Евгения Онегина, легко проследить, что герой фактически является Д.-Ж., при этом Д.-Ж. аристократических трактовок (Байрона или Мюссэ). Сходство с Д.-Ж. Байрона не только во внешнем построении романа - Онегин, как и Д.-Ж., знает в жизни лишь науку страсти нежной, бывшую для него и трудом, и мукой, и отрадой. Для него это именно наука, уменье побеждать умом и страстью, являясь, когда нужно, гордым и послушным, внимательным и равнодушным (ср. с одной ягненка примет кроткий вид, к другой он подползет коварным змеем у Мюссэ). Скука и пресыщение ждут его, представителя родовой аристократии (Благой Д. Д., Социология творчества Пушкина, М., 1929). Характерное совпадение: Байрон предполагал привести своего Дон-Жуана к гильотине, Пушкин (один из неосуществленных вариантов Онегина) - на Сенатскую площадь, во время восстания декабристов. Между тем, спасение у Онегина было: в Татьяне (а счастье было так возможно, так близко) - не как в мистическом символе, а как в символе семьи, семейственности. Но беспорядочные связи, голая чувственность являются свойствами класса, к-рому нет места в жизни (Ловласов обветшала слава со славой красных каблуков и величавых париков): чувство семьи - признак жизнеспособного класса (семейные романы в период становления буржуазии как класса). Онегин не захотел потерять свою постылую свободу, (ср. - Что теперь твоя постылая свобода, страх познавший Д.-Ж. - у Блока) - это было бы для него невозможным возрождением (Когда б мне быть отцом, супругом приятный жребий повелел... но я не создан для блаженства, ему чужда душа моя. Ср. отрицательное отношение Д.-Ж. к браку в другом произведении Пушкина - в Каменном госте).
Следующей дворянской разработкой образа является драматическая поэма гр. А. Толстого Дон-Жуан [1859], где общая трактовка героя навеяна Гофманом. Поэма заканчивается спасением Д.-Ж. Впервые мотив спасения Д.-Ж. использован Меримэ в Душах чистилища [1834]; католическая тенденция перемежается здесь с аристократическими устремлениями: Д.-Ж., достигший в качестве монаха почти святости, убивает своего врага за пощечину. В произведении А. Толстого аристократический либерализм автора накладывает на Д.-Ж. свой отпечаток. Д.-Ж. освобождает из рук инквизиции мориска, ибо человек молиться волен, как ему угодно... и никого не вгонишь в рай дубиной. Он полагает, что если бы сравняли всех правами, то не было б ни от кого вражды. Граф позволяет себе (на страницах книги) даже максимализм. Д.-Ж. восстает, как ангел истребленья, бросая перчатку обществу, и церкви, и закону, и самому богу. Но Толстой - аристократ, романтик и идеалист - заставляет Д.-Ж. раскаяться в своем максимализме. Заключительная сцена - хор монахов над верою смиренным рабом с просьбой прощения за мысли грешные, крамольные. Здесь еще звучит мотив: спасение возможно.
Существенно изменилась трактовка образа в условиях русской действительности XX в., при развитии промышленного капитализма и городской буржуазной культуры, вытеснявшей дворянскую. Безнадежности полны Шаги командора [1910-1912] А. Блока. Страх познавший Д.-Ж. со своей постылой свободой - в пышной спальне, холодной и пустой. И уже шагает каменный командор, старый рок. Тщетно взывает Дон-Жуан к Деве Света.
Донна Анна в смертный час твой встанет,
Анна встанет в смертный час.
Ненависти к буржуазной культуре полон Гумилев - его тянет от этой культуры к романтизму. Он грезит о древнем Родосе, о людях, к-рые не стремятся ни к сла