История исторической науки. Историография всеобщей истории
Методическое пособие - История
Другие методички по предмету История
Франц. рев. А. Олара сходило с научного Олимпа. Зато на подъеме было Общество по изучению робеспьеризма, главой которого был лидер радикально-демократического течения во французской ист-фии А. Матьез (1874-1932). Выходец из крестьянской семьи, сторонник социалистических взглядов, М. сложился как историк под влиянием концепции Ж. Жореса. В его главных трудах Французская революция (1922-1927), Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху террора (1927) обстоятельно изучены положение городских низов и социально-экономическая политика якобинцев.
М., разделяя позитивистскую теорию плюрализма факторов, объяснял революционные события идеями, борьбой интересов, социальных и политических сил и не игнорировал индивидуальный фактор
В социальном анализе Жиронды и Горы отмечал, что Ж. включала в себя большое число собственников и образованных граждан. Монтаньяры, напротив, представляли маленьких людей и праву собственности противопоставили право на существование. Вместе с тем М. вскрывал противоречия якобинского движения. Он писал, что по своему происхождению большинство монтаньяров были такими же буржуа, как и жирондисты, и их политика не исходила целиком из народной гущи.
В ходе рев. событий 31 мая - 2 июня 1793 г. жирондисты, защищавшие интересы спекулятивной буржуазии, пали. Санкюлоты ниспровергли не только партию, но в известном смысле целый класс. Парламентаризм, вызывавший растущее недоверие народных низов, сменился диктатурой. Якобинские декреты были выражением борьбы классов.
Термидор стал следствием изоляции якобинской власти. Ее политикой были недовольны крестьяне, рабочие, торговцы, рантье. Благоденствовали лишь обширные кадры новой бюрократии да фабриканты, работавшие на оборону.
В отличие от Олара, превозносившего Ж. Дантона, М. возвеличивал Робеспьера и развенчивал культ Дантона. Историк рисует неприглядный образ Д. как беспринципного политика, типичного авантюриста, преследовавшего в революции личную выгоду. Робеспьер же руководствовался интересами революции в целом. Поэтому он принял скрепя сердце максимум и революционную армию, расправился с эбертистами, дантонистами и бешеными. М. необоснованно характеризовал Р. как социалиста по действиям и намерениям, а социально-экономическую политику якобинцев как социалистическую.
После смерти Матьеза его на посту председателя Общества и редактора журнала Исторические анналы Французской революции сменил Ж. Лефевр (1874-1959), проф. Страсбургского ун-та и Сорбонны. Своим главным учителем считал Жореса, но признавал также значение исторической теории К. Маркса, социологии Э Дюркгейма. Высоко оценивал труды И.В. Лучицкого, Ф. Симиана, Э. Лябрусса.
Лефевр подчеркивал историческую роль якобинцев и Робеспьера, но не разделял матьезовской идеализации робеспьеризма. Был первым из франц. историков, кто занялся углубленным изучением поведения крестьян в рев. Этой проблематике посвящены докторская дисс. Крестьяне департамента Нор во время Франц. рев. (1924), монографии Аграрный вопрос в эпоху террора, Великий страх (1932).
Согласно Л. в рамках Франц. рев. развертывалась автономная крест. рев. Она носила самостоятельный характер по своему происхождению, методам, целям. Крестьяне выступали за сохранение и укрепление своего хозяйства, образа жизни, самобытных черт сельского мира (общины). Историк оценивал результаты крест. рев. как одновременно революц. и консервативные. Были уничтожены сеньориальные повинности, но закрепилась мелкокрестьянская аграрная структура Франции. И, как следствие, капиталистическое развитие Франции замедлилось.
Л. с радикально-демократических позиций рассматривал якобинскую аграрную политику. Она была гораздо скромнее тех необходимых мероприятий, которые диктовались интересами с-х рабочих, мелких арендаторов и половников. Революция удовлетворила лишь требования зажиточного крестьянства и фермерства.
Л. живо интересовался проблемами исторической психологии. В работе Великий страх 1789 года речь идет о массовой панике, охватившей значительные территории Франции во второй половине июля и первых числах августа 1789 г. Она была вызвана убеждением, будто в ближайшем соседстве появились орды разбойников.
Л. исследовал факторы нестабильности и страха во франц. деревне. 1. Угроза голода вследствие малоземелья и безземелья, высоких цен на хлеб, низкой зарплаты поденщиков, деревенских ремесленников и рабочих, дорожных повинностей и воинских поборов. 2. Громадная перенаселенность порождала нищенство и бродяжничество. 3. Существовали настоящие преступные банды. 4. Страх внушали городские и сельские голодные бунты.
Накануне Франц. рев. сошлось сразу несколько неблагоприятных факторов. Страх особенно вырос летом 1789 г. в период жатвы.
Но что же вывело эту панику за обычные локальные рамки и сделало явлением национального масштаба? Чтобы понять это, Л. сопоставил панику 1789 г. с аналогичными явлениями во Франции в 1703г. и 1848 г. Во всех случаях, помимо объективных причин в дело вступали мощные усилители: общее беспокойство, быстро распространявшееся по стране благодаря эмоциональной силе и заразительности.
Истоки великого страха 1789 года Л. связывает с представлениями третьего сословия о заговоре аристократов. Слух о разбойниках на службе у аристократии зародился в Париже и оттуда распространился по стране.
Вопреки сложившемуся в литературе мнению, Л. пол?/p>