Исследования русских экономистов (XVII-XX вв.)
Информация - Экономика
Другие материалы по предмету Экономика
иель, и потому открытый ученым принцип не есть его творение, а существовал до и помимо него и ему не принадлежит1. На chose desprit (выборе духа. - Ред.), - добавляет Неттр2, право собственности никоим образом обосновано быть не может.
право на творческую идею существует в виде патентного права, но оно до чрезвычайности ограничено очень определенными рамками. Совершенно, конечно, бесспорно, что патентное право защищает идею изобретения, а не воплощение этой идеи. Но такая изобретательская идея есть всегда непосредственный источник создания чего-то нового, могущего быть коммерчески эксплуатированным. Монопольное положение патентодержателя ограничено кратким сроком и обеспечением за ним известного преимущественного дохода, но использование изобретения остается, в сущности, относительно свободным, несмотря на действие патента (принцип принудительных лицензий). Наконец, не следует забывать, что в исторических своих корнях патентное право преследовало вовсе не охрану материальных интересов изобретателя, но задержание изобретений для отечественной промышленности и не выпуск их за границу.
Патентная защита есть конечный предел, к которому стремится рождающееся ныне право на научную собственность. Защита этой последней представляется даже самым ярым сторонникам означенного института окрашенной в значительно более бледные тона по сравнению с защитою, которую дает патентное право. Если эту меньшую интенсивность защиты, хотят снабдить более длинными сроками, заимствованными из авторского права, то это не более, как позолота горькой пилюли.
Итак, право научной собственности захватывает лишь сферу денежного вознаграждения ученого, если его вклад в науку способен к, так сказать, коммерциализации.
Тот, кто, будучи промышленником, пользуется вкладом ученого в своем производстве (usager, applicateur), становится в правовое отношение к ученому: праву ученого на вознаграждение соответствует обязанность промышленника на уплату такового.
Всякое новое нарастание на правовой системе должно составить органическое ее развитие. Указать эту связь между новообразованием и принципами, проникающими через всю систему права, значит раскрыть его юридическую природу.
Значение этого анализа юридической природы новых правоотношений расценивается разными исследователями вопроса неодинаково.
В литературе делались попытки раскрыть юридическую природу научной собственности. Vigneron в своей докторской теме высказывает, что открытие является расширением рамок нашего знания и познавания, а потому сделавший открытие является как бы первым завладевшим новым знанием или достижением. Он его собственник по правилу "res nullius cedit primo occupanti", (вещь принадлежит первовладельцу - Ред.). Тот, кто использует данное открытие в целях его практического применения, вступает с открывателем в правоотношения, именуемые specificatio. Ученый дает материал, техник его обрабатывает. Таким образом, приходится вернуться к первым векам христианства и вспомнить знаменитый спор двух юридических школ: прокульянцев и сабиньянцев - кому принадлежит серебряная ваза, тому ли, кто ее сделал, или же тому, из чьего серебра она сделана.
Приведенных примеров достаточно, чтобы показать, что попытки теоретического обоснования научной собственности не удались и проблема эта осталась неразрешенной [
Главные направления - три. Первое - совершенно отрицающее какие бы то ни было претензии ученых на вознаграждение за их открытие и творческую работу. Второе - то, которое, считаясь с невозможностью теоретического обоснования индивидуального права ученого, культивирует идею социального вознаграждения всей корпорации ученых с дальнейшим уже разделением такового между отдельными лицами. Третье - то, которое, отважно перешагнув через "зыбучие пески теории", все-таки строит индивидуальное право ученого, и даже в международном масштабе, стараясь пополнить им число уже существующих институтов Weltrechta (чек, вексель, промышленная собственность, авторское право и др.).
Отрицательное направление в отношении научной собственности исходит из двух оснований. Во-первых, из того соображения, что открытие ученого не есть объект правовой защиты, а, во-вторых, что научные работы, как таковые, вовсе не обосновывают денежного за них вознаграждения.
"Современное законодательство, - утверждают английские юристы, - защищает не абстрактные идеи, но то применение, которое им дают. Право не защищает ни новые литературные концепции, ни новые идеи в живописи, а берет под свою охрану конкретное выражение мыслей писателя или изобразителя художественной идеи. Новаторы в литературе и искусстве получают такую же точно защиту своих произведений, что писатели и художники, употребившие при создании своих работ обычные, избитые, шаблонные и рутинные приемы и методы. Дать ученому какое-то право на применение его мысли, сделанное другим, значит идти далее современного авторского и патентного права. Такая разница между литературною, художественною и научною собственностью никак оправдана быть не может".
Таким образом, это крыло отрицательного направления считает, что ученый потому не может претендовать на материальное вознаграждение за свои открытия и другие научные работы творческого характера, что самое право отсутствует. Другое крыло того же направления исходит не из правовых, а житейских оснований, а именно, что материальная выгода несовместима с чистым и высоким служением науке, а, так сказа