Жиль Липовецки \"Эра пустоты\"
Статья - Культура и искусство
Другие статьи по предмету Культура и искусство
юции — конечно же сексуальной, но также эстетической, диетической, гигиенической и т. д., под эгидой директивных моделей.1 Следует иметь в виду, что наряду с функцией персонализации нарциссизм выполняет миссию по нормализации тела: жадный интерес, который мы испытываем к телу, отнюдь не является спонтанным и свободным; он повинуется социальным императивам, таким как фигура, форма, оргазм и т. д. Нарциссизм начинает и выигрывает на всех досках, выступая одновременно в качестве оператора дестандартизации
1 Ж. Бодрийар с таким же основанием говорит об управляемом нарциссизме. См.: Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть (Baudrillard J. L\Echange symbolique et la mort. Paris: Gallimard, 1976. P. 171—173).
4 Жиль Липовецки
9?
,
и оператора стандартизации, причем никогда не выступая как таковой, но подчиняясь малейшим капризам персонализации: постмодернистская нормализация всегда выступает как единственный способ быть действительно самим собой — молодым, стройным, динамичным.1 Речь идет как о прославлении тела, так и о повышении роли пси: нужно освободить тело от обветшавших табу и оков, причем таким образом, чтобы на него распространялись социальные нормы, которые использует нарциссизм. Наряду с десубстан-циализацией нашего Я, десубстанциализацией тела должна произойти ликвидация дикой или статистической телесности при помощи работы, осуществляемой уже не согласно аскетической логике заочно, но, напротив, согласно логике здравого смысла, отметающей излишнюю информацию. Нарциссизм благодаря его пристальному вниманию к телу, благодаря постоянной заботе об его оптимальном функционировании устраняет традиционные очаги сопротивления и делает тело доступным для всяческих экспериментов. Подобно сознанию, тело становится как бы плавающим, смещенным пространством, предоставленным в распоряжение социальной мобильности: приводить в порядок места, создавать пустоту путем насыщения, уничтожать все, что не укладывается в нормы; таким же образом поступает и нарциссизм. Мы убеждаемся, насколько он наивен, видя, как он появляется, согласно Р. Сеннету, при эрозии общественных ролей; то есть раскрепощение от всего, что является условностью, искусственной или общепринятой, отныне
1 Процесс персонализации охватил саму норму, как охватил производство, потребление, образование или информацию, На смену предписывающей или авторитарной норме пришла указывающая, гибкая норма, практические советы, соразмерная терапия, информационные и разъяснительные кампании с помощью юмористических фильмов и вызывающих смех публикаций.
98
читается чем-то сухим, формальным, если не искус-тпенным (Т. И., с. 12) и как таковое препятствует ныражению интимности и аутентичности нашего Я. и прочем, хотя данная гипотеза может быть отчасти i праведлива, она не устоит перед упреком в скрытом обожествлении тела, о чем, как ни странно, Р. Сеннет не говорит ни слова: если нарциссизм действительно илечет за собой волну недовольства, то это касается ■■иысших ценностей и целей, а отнюдь не социальных ролей и кодов. Представляя собой, самое меньшее, пулевую ступень социума, нарциссизм опирается на ни коды и выступает как своего рода социальный контроль над душами и телами.
Сокровенный театр
С того, что Р. Сеннет называет моральным осуждением обезличивания, что равнозначно эрозии социальных ролей, начинается воцарение личности, психо-морфная культура и современная влюбленность в собственное Я, желание проявить свою истинную или аутентичную сущность. Нарциссизм значит не только страстное желание познать себя, но также неудержимое стремление к доскональному разоблачению своего Я, о чем свидетельствует повышенное внимание к биографиям и автобиографиям или психологизации политического языка. Условности кажутся нам репрессивными, вопросы, не имеющие касательства к личности, вызывают у нас интерес лишь в том случае, если мы рассматриваем их — и напрасно — под углом персонализации (Т. И., с. 15); все должно быть психологизировано, обращено к первому лицу: нужно во все вникать самому, проявлять собственные мотивации, при всяком случае раскрывать свою личность, свои эмоции, выражать свои сокровенные чувства, иначе
99
мы пропадем в тенетах непростительного порока холодности и равнодушия. В интимистском обществе, которое все мерит на аршин психологии, как это уже отметил Рисмен, аутентичность и искренность становятся главными добродетелями, и индивиды, поглощенные своим собственным Я, оказываются все более неспособными играть социальные роли: мы стали актерами, лишенными искусства (Т. И., с. 249). При его стремлении к психологической правде нарциссизм ослабляет свою способность вмешиваться в общественную жизнь, делает невозможным всякое различие между тем, что мы чувствуем, и тем, что выражаем: Способность к экспрессивности утрачивается, потому что мы пытаемся соотнести ее возникновение со своей внутренней сущностью, а также потому, что мы связываем проблему эффективного самовыражения с проблемой ее аутентичности (Т. И., с. 205). Вот здесь-то и кроется ловушка, поскольку чем больше индивидов освободятся от условных шифров и покровов в поисках собственной правды, тем в большей степени их отношения станут братоубийствен