Господа Головлевы
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
? деятельностью, но даже в ней просвечивала главная цель - жажда стяжания. В этом омуте фантастических действий и образов главную роль играла какая-то болезненная жажда стяжания Он любил мысленно вымучить, разорить, обездолить, пососать кровь. Перебирал, одну за другой, все отрасли своего хозяйства: лес, скотный двор, хлеб, луга и проч. и на каждой созидал узорчатое задание фантастических притеснений, сопровождаемых самыми сложными расчетами, куда входили и штрафы, и ростовщичество, и общие бедствия, и приобретение ценных бумаг - словом сказать, целый запутанный мир праздных помещичьих идеалов (ХIII; 216).
Во имя этой главной страсти, страсти , к стяжанию, все Головлевы распространяют смерть вокруг себя. Жизнь Иудушки оказывается, лишена какой - либо нравственной основы; он чужой в собственном роду, предатель. Порфирий отпадает не только от собственного, но и человеческого рода: Для него не существует ни горя, ни радости, ни ненависти, ни любви. Весь мир, в его глазах, есть гроб, могущий служить лишь поводом для бесконечного пустословия 1 (ХIII; 119).
1 Покусаев Е. Господа Головлевы М.Е. Салтыкова-Щедрина М.,
1975.с.63
30
Гроб не только место действия романа. Гроб - это пространство души Иудушки и потенциально души всех Головлевых. Хмельные беседы Порфирия Владимировича вместе с племянницей, продолжавшиеся далеко за полночь, приводили к тому, что вся насущная обстановка исчезла из глаз и заменялась светящеюся пустотой (ХIII; 255-256). Иудушке, праздные мысли которого беспрепятственно скатывались одна за другою в какую-то загадочную бездну, который может любое задевающее его явление действительности утопить в бездне праздных слов, недостает чего-то оглушающего, острого, которое окончательно упразднило бы его представление о жизни и раз навсегда выбросило бы его в пустоту (ХIII; 253).
Иудушка истощает себя в воображении, в запое праздномыслия, он уходит пустоту воображаемого мира, которая словно высасывает и поглощает все силы человека. Мир воображения салтыковского героя это эгоистически замкнутый, изолированный мир существования, мнимая действительность; подлинная жизнь возможна лишь в реальном мире, где человек призван утверждать себя как целостная личность, как воплощение Совести. В романе Порфирий Владимирович (как, впрочем, и все герои) порождение пустоты, призрак, идущий по дороге смерти.
В этой связи органичным и естественным представляется уподобление головлевского барина злым демоничным существам, густо населяющим народные былины и сказки, подчеркивание бесовского в его облике.
31
Иудушка, подобно сказочным персонажам, теряет человеческий облик, превращается то в невидимку ( ХШ; 219 ), то в демоническое существо, способное общаться с покойниками.
Не раз, уподобляясь в романе мифологическому образу змея- Василиска,1 Порфирий наделялся смертоносным взглядом. Арине Петровне этот пристально устремленный на нее взгляд казался загадочным, и тогда она не могла определить себе, что именно он источает из себя: яд или сыновнюю почтительность (ХШ; 15). Павел Владимирович ненавидел Иудушку и в то же время боялся его. Он знал, что глаза Иудушки источают чарующий яд, что голос его, словно змей, заползает в душу и парализует волю человека (ХШ; 67 ). Подчеркивание не человеческого в облике Иудушки делает его чужим в мире людей, враждебным этому миру, несущим разрушение и смерть. Сравнение Иудушки со змеем глубоко символично.
В народных приданиях змей получал значение злого демона, черта. Змеи в качестве демонических существ, служили также воплощением хаоса.2
1 Василиск - мифологический чудовищный змей, наделялся сверхъестественной способностью убивать не только ядом, но и взглядом, дыханием. / Юсин М.А. Василиск // Мифы народов мира/ под ред. С.А. Токарева: В 2 т. М., 1980.т.1.с.218.
2 Кривонос В.Ш. Роман М.Е. Салтыкова - Щедрина Господа Головлевы и народная символика // литература некрасовских журналов. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1987.с.113.
32
Символ змея являлся универсалей многих архаических культур и был воспринят через библейскую традицию и иконопись культурой нового времени, сохранив издревле свойственную ему амбивалентность; сочетание, хитрости, коварства и в то же время мудрости, всеведения.
Амбивалентность образа змеи в фольклорно мифологической традиции одновременно предполагает ее связь со стихией огня1 и с мраком, темнотой, первозданным хаосом. Связь змеи с мраком, с подземным царством мертвых обнаруживает ее хроническую природу и демонические свойства. Поэтому в мифологических системах змеи отнесены к низу мирового дерева и изображаются в корнях его, в результате чего змея стала устойчивым символом подземного царства.2 Этот пласт народной символики, бесспорно, был учтен