"Бедный человек" в произведениях М. Зощенко 20-30-х гг.
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
? бедных людей Михаилом Зощенко и заинтересовавших его рецензентов, стал вопрос о присутствии в его художественном мире положительного персонажа. При этом почти все критики (слова И.Оксенова о том, что у Зощенко есть все данные для того, чтобы стать благодушным, незлобивым сатириком современности, воспринимается на этом фоне скорее как исключение) почти единодушно признали отсутствие такого начала. Смеяться много вредно, пересмеешься - заплачешь... - пишет А.Меньшой с явным сочувствием автору. - В этом - смысл и содержание творчества - и жизни - и смерти - Гоголя: он пересмеялся... Чехов не пересмеялся. В этом - отличие его от Гоголя...Молодой Зощенко - подражатель. Он подражает и Гоголю, и Чехову; он работает под Гоголя и под Чехова (что отнюдь не умаляет его собственной, самостоятельной ценности и значимости, как писателя). Но путь его - не чеховский, а гоголевский. Он уже - в самом начале пути - пересмеивается, досмеивается до жути. О том же, в сущности, говорит, например, М.Ольшевец, обнаруживая в Сентиментальных повестях сгусток зощенковской философии, подлежащей разоблачению и порицанию: Тут Зощенко даже не пытается вас смешить по-обычному скверными анекдотами, а, наоборот, по-серьезному хочет показать свое credo, временами зовя себе на помощь андреевщину и даже достоевщину….Редкий герой в конце рассказа выживает; все они умирают от отчаяния и жути.... Заметим, что, как правило, вопрос о пессимизме Зощенко и отсутствии у него положительных идеалов рассматривался в политическом аспекте: Наше время есть время борьбы и, стало быть, героики. Оно не столько является эпохой отрицания, сколько положительного строительства. Оно является историческим периодом положительных идеалов, в нем место лирикам и художественным прозаикам - Пушкиным и Тургеневым, а не Щедриным.
Как мы видим, уже в 20-е годы критики обнаружили исторические прецеденты творчества Зощенко - мрачную сатиру Щедрина и - в большей мере - Гоголя, смеявшегося сквозь слезы.
Критика, ставившая в 30-40-е годы вопрос об оптимизме Зощенко почти исключительно как вопрос политический, достаточно много цитировалась и, кроме того, имеет лишь косвенное отношение к теме данной работы.
Гораздо больший интерес представляют серьезные аналитические статьи А.Бескиной и Ц.Вольпе, авторы которых, пожалуй, впервые делают попытку рассмотреть творчество Зощенко в философском контексте.
Статья Бескиной (1935) в целом посвящена своеобразной идеологической реабилитации Зощенко: автор пытается защитить зощенковскую блестящую, острую сатиру на мещанство как от упреков в утробном, подмышечном смехе, так и от формалистов, которые топили Зощенко в воде банальных рассуждений о его жанровом новаторстве и сводили все значение писателя к утверждению им в литературе неуважаемой мелкой формы, - и найти место Зощенко в классовой борьбе второй пятилетки. Бескина, однако, делает несколько общих замечаний о характере иронии Зощенко, впервые ассоциативно связывая ее с романтической иронией, которая ставилась во главу угла теоретиками романтизма как принцип разрушения. Ссылаясь на Блока, назвавшего иронию болезнью вечно зацветающего, но вечно бесплодного духа, Бескина замечает, что ирония в литературе всегда была оружием слабости, и упрекает Зощенко в замкнутости и бесперспективности его сатиры и в сбивчивости и противоречивости его положительных позиций, призывая писателя к замене иронии обличающим сарказмом.
Пожалуй, первым автором, обратившимся к детальному анализу вопросов, связанных не только с идеологией Зощенко и его политической позицией, но и с общими мировоззренческими персонажами его произведений, стал Ц.Вольпе. В статьях начала 40-х годов и опубликованной лишь недавно Книге о Зощенко(1940) Вольпе также проводит параллель между ироническим изображением героев Зощенко и романтической иронией, но основанием для такого сравнения становится то, что Зощенко, подобно немецким романтикам, воспринимает иронию как просвечивание явления сущностью, как свободу от объекта, показывая в Сентиментальных повестях сквозь изображение косного быта и сквозь убогую судьбу своих героев свое революционное и гуманное отношение к изображаемому миру, свою несмешную, большую сентиментальную тему.
В статьях Вольпе впервые была предпринята попытка рассмотреть как поэтику, так и бедного человека в рассказах Зощенко в их эволюции, общее направление которой - поиск положительного начала и оптимизма - ключей счастья. Путь Зощенко критик представляет как путь от разоблачения интеллигентских иллюзий к оптимистическому утверждению жизни. Если весь период до 1930 г. можно охарактеризовать как сатирическую критику различных типических форм сознания, - пишет Вольпе, - то с 1930 года центральной темой становится не негативный анализ типов сознания, но анализ самого качества сознания, оценка роли сознания, оценка роли сознания в жизни человечества.
Ценность работ Вольпе - в том, что он, в отличие от многих более поздних исследователей, рассматривал поэтику Зощенко и его систему персонажей, как единую систему, не отделяя область сатиры от области науки, а напротив, обнаруживая их взаимосвязь: научно-художественная трилогия Зощенко (Возвращенная молодость, Голубая книга и Перед восходом солнца