Художественная природа сборника Э.Хемингуэя "В наше время"
Контрольная работа - Литература
Другие контрольные работы по предмету Литература
?тых желаниях:
" - Хочу крепко стянуть волосы, и чтобы они были гладкие, и чтобы был большой узел на затылке, и чтобы можно было его потрогать, - сказала она, - Хочу кошку, чтобы она сидела у меня на коленях и мурлыкала, когда я ее глажу.
- Мм, - сказал Джордж с кровати.
- И хочу есть за своим столом, и чтоб были свои ножи и вилки, и хочу, чтоб горели свечи. И хочу, чтоб была весна, и хочу расчесывать волосы перед зеркалом, и хочу кошку, и хочу новое платье..."
Здесь писатель показывает не только новое “потерянное” поколение, но и явное семейное неблагополучие, получившее свое распространение и в других рассказах сборника (“Доктор и его жена”, “Мистер и миссис Эллиот”). В рассказе “Мистер и миссис Эллиот” Хемингуэй показывает, открыто семейный дискомфорт супругов, но при этом какое-то бы ни было сочувствие к супругам сменяется откровенное авторской иронией, если не сказать издевкой.
Говоря о сборнике в целом или рассматривая отдельную новеллу, мы всякий раз встречаем либо частный иронический подтекст, либо откровенно ироническое отношение к миру. Ирония буквально пронизывает весь сборник, начиная с его названия слов широко известной молитвы, содержащей просьбу о ниспослании мира “в наше время”. Столь же несомненна ирония в самой композиции книги, в том, что даже самые светлые “детские” и “юношеские” рассказы, вроде “Трехдневной непогоды”, звучат зловеще на военном фоне, не предвещающем герою в будущем ничего хорошего. Характер иронии в отдельных рассказах меняется: от мягкой и вполне доброжелательной (“Трехдневная непогода”) до злой и презрительной (“Мистер и миссис Эллиот”). В этом есть отголоски репортажей писателя начала 20-х годов, где ирония кажется незаменимой в показе послевоенной действительности.
Однако, стремясь показать сложную реальность времени, Хемингуэй не опирался на иронию как на единственно верный способ отображения действительности. С не меньшей силой, чем ирония, на страницах сборника проявляется радость чувственного восприятия многих вещей, но главное природы.
Анализируя функциональную роль природы в этом сборнике, Ю.Я. Лидский пишет: “В первых пяти рассказах (довоенный цикл с Ником) природа выступает в нескольких характерных для творчества Хемингуэя функциях. Затем следуют собственно военные рассказы и рассказы о времени непосредственно после войны. Их четыре, и, как можно было предположить априорно, природы в них нет или почти нет. Новелла “Мистер и миссис Эллиот” единственная из этих четырех, где речь идет не о непосредственно послевоенной деятельности. Но особый характер его героев объясняет почти полное отсутствие в ней природы. Наконец, в последующих пяти рассказах (мы не говорим о “Моем старике”) природа вновь занимает важное место, но функции ее, по сравнению с началом сборника, существенно переосмысливаются. Даже такое самое общее представление заставляет предположить, что Хемингуэй отводит природе совершенно особую роль”.*
Природа нужна писателю, чтобы придать сцене зримую убедительность. В рассказе “Индейский поселок” Ник Адамс опускает руку в озеро и “в резком холоде утра вода показалась теплой”. В рассказе “Доктор и его жена” Ник говорит отцу: “ Папа, а я знаю, где есть черные белки”, - тем самым “закрывая” родительские неприятности. Буйная радость звучит в рассказе “Трехдневная непогода”, где природа является одним из главных героев. Само понятие непогоды переосмысливается автором, и на фоне осенней бури выясняется, что бейсбол нельзя и сравнить с рыбной ловлей, что об этой игре и говорить не стоило.
В “довоенных” рассказах природы и герой составляют единое целое, они еще не расчленены. Ник находиться на пути к познанию жизни, мира. Чувство бессмертия, которое приходит к Нику в лодке, в значительной мере обусловлено именно восприятием природы. Поэтический характер происшедшего в рассказе “Что-то кончилось” тоже придается пейзажем, непрерывно участвующим в действии.
Но вот меняется центральная ситуация, и природа начинает выглядеть иначе. В “Очень коротком рассказе” природы фактически нет. Она остается где-то вдали, куда не достигает взгляд раненого героя, которого вынесли на крышу госпиталя подышать. Нет природы и в рассказе “Дома”. В “Революционере” природа отсутствует, можно сказать, демонстративно. Есть в рассказе и Швейцария, и Италия, а природа даже не упоминается. В “Мистере и миссис Эллиот” природы тоже фактически нет. О ней говорится одной фразой: “ Турень оказалась плоской, жаркой равниной, напоминающей Канзас”. В рассказе “Кошка под дождем” идет дождь, но здесь впервые у Хемингуэя герой и природа воспринимаются отдельно друг от друга. Для героини рассказа не существует поэтичности, природа враждебна ей. В рассказах “Кросс по снегу” и “На Биг-Ривер” мы уже находим расчленённость Ника и природы, чего не наблюдалось раньше: и в жаркий день (“Доктор и его жена”), и в осеннюю бурю (“Трехдневная непогода”) Ник составлял с природой единое целое. В “Кроссе по снегу” природа есть во всем, от начала до конца рассказа, по-прежнему поэтичная и прекрасная, но она уже не является неотъемлемой частью жизни героя, а только просветом в мрачной повседневности. Реальные жизненные ценности героя сужаются, сводятся к физическому удовольствию от катания на лыжах, но и на эту физическую малость не всегда можно рассчитывать в послевоенном мире: “ А что, Ник, если нам с тобой никогда больше не придется вместе ходить на лыжах?” сказал Джордж.