Типология и поэтика женской прозы: гендерный аспект
Диссертация - Литература
Другие диссертации по предмету Литература
о скандалы) оказалась необычной. Два урока в неделю и минутные встречи в коридоре не насыщали колывановской страсти. Обычно во время перемены она вставала напротив двери учительской и ждала ее выхода, как ждут выхода примадонны, и каждый раз Евгения Алексеевна оказывалась прекрасней возможного, действительность ее несказанной красоты превосходила ожидаемое, Таня счастливо обмирала. Невзирая на столбняк счастья, мелкие детали не ускользали от восхищенного взгляда: новая брошка у ворота, край шелкового платочка, вдруг высунувшийся из верхнего мелкого кармашка ее костюма. Ослепительные детали одежды героини множатся бесконечно, создавая контекст именно женской прозы.
На Восьмое марта Таня решает непременно подарить Евгении Алексеевне цветы, но денег у нее нет, и девочка обращается за помощью к старшей сестре, выход Лидка находит быстро: А если потараканят тебя?
А сильно больно? деловито поинтересовалась Колыванова.
Лидка задумалась, как бы верней объяснить:
Мамка покрепче дерет.
Тогда пусть, согласилась Танька.
И после этого последовала сцена, которую мы привели выше.
Улицкая в рассказе продолжает мысль классической русской литературы о неизбежной жертве в любви, сама любовь для женщины - это жертва собой ради любимого. Конечно, героиня рассказа не осознает свою жертву и не может понять в свои 12 лет, что она отдала за букет цветов той, которая никогда не узнает в Тане своего обожателя. Можно предположить, что писательница намерено ставит героиню в ситуацию первого сексуального опыта за деньги, необходимые для покупки цветов. Дефлорация в переводе с позднелатинского срывание цветов (defloratio).
Тщательно выписана развязка рассказа. Сюрприз Тани, тщательно подготовленный, оказался неожиданностью и для Евгении Алексеевны, и для ее супруга: Представь, Семен, на коврике у двери корзина с цветами… Но она не успела договорить, поскольку муж ее, Лукин, совершенно бабьим размашистым жестом закатил ей крутую оплеуху. Всей своей прежней гордой жизнью была она к этому не готова, не удержалась на ногах и упала, ударившись бровью об угол подзеркальника. Корзина тоже упала. Корзина с цикламенами лежала на полу в прихожей, и никак нельзя было сказать, чтобы она доставила Евгении Алексеевне большую радость…
Так выяснилось, что у этой красивой и обеспеченной дамы несчастливая женская судьба. Она не любит своего мужа, изменяет ему в надежде обрести счастье с другим мужчиной.
Судьба самой Тани складывается неожиданно она выходит замуж за шведа: там она купила себе первым делом сапожки на белом каучуке, цигейковую шубу и пушистые свитера. Петерсона она не полюбила, но относилась к нему хорошо. Сам Петерсон всегда говорил, что у его жены загадочная русская душа. А бывшие одноклассницы говорили, что Колыванова счастливая. Неправдоподобный конец рассказа кажется скорее сказкой, чем реальной картиной жизни. При всем том, что Улицкая вообще склонна к happy end (то же мы видели и в рассказе Бронька), думается, что счастливый финал лишь оттеняет трагедию. Даже при таком финале читатель не может не задуматься о том, какая душевная травма сопровождает жизнь героини, неспособной теперь полюбить по-настоящему. Сломанные женские судьбы становятся предметом художественного исследования и в других рассказах Л. Улицкой.
Рассказом Бедная счастливая Колыванова был сделан шаг к изображению еще одного типа героини русской женщины за пределами России. В рассказе Цю-юрихъ главная героиня, Лидия, уезжает за границу, выходит замуж за иностранца. К концу рассказа она становится владелицей ресторана "Русский дом" в Цюрихе. Таким образом, сюжетная линия рассказа связана с перемещением женщины в другое культурное пространство, что неминуемо должно привести к обретению нового опыта, социального, духовного и т.д. Смена места жительства должна гарантировать и обретение героиней себя как индивидуальности. Но и пространство Швейцарии, как это парадоксально не звучит, также характеризуется Улицкой как пространство неразличимости. С одной стороны, Лидия становится деловой женщиной, с другой - это делает ее одной из многих, которые "тоже ходили в обуви от Балли, носили норковые шубы и часы Ориент (Широкова, 2005).
Как видим, рассказы выходят за рамки собственно гендерной проблематики, но таких произведений у Улицкой значительно меньше. Улицкую привлекает многогранность и непредсказуемость женского характера, акцент же непосредственно ставится на великом терпении русской женщины и ее стойкости (или как говорят в народе семижильности).
Следует отметить, что героини ранних рассказов писательницы отличаются большей жертвенностью, чувствительностью, состраданием, они стремятся к высшему предназначению женщины быть (именно быть, а не просто стать) матерью (Бронька, Берта, Бухара). Повествование носит характер завершенности (Счастливые, Бронька, Дочь Бухары), утверждение любви, страсти несет оптимистическое начало. Героини прошлых лет женщины цельные, гармоничные, живущие в согласии с собой. Некоторые рассказы Улицкой словно недописаны, три из них (Цю-юрихь, Женщины русских селений, Орловы-Соколовы) заканчиваются многоточием. Это истории все больше про то, как кому-то не повезло глобально. Выстраивается патологическая невписанность в заданный набор обстоятельств карьеры (Орловы-Соколовы), семьи (Пиковая дама). Автор репрезентует обр