Т. Шанин. Россия как "развивающееся общество". Революция 1905 года: момент истины. (Главы из книг)
Информация - История
Другие материалы по предмету История
о он поместил его в контекст наступления на капитализм. Чтобы понять важность этого шага, необходимо соотнести его со всем диапазоном взглядов российских социал-демократов - от возражений раннего Плеханова против постановки этого вопроса вообще (так как у пролетариата нет родины) до требований Бунда "безотносительной" и экстратерриториальной национальной автономии пролетариата.
В представлении об империализме как о "последней стадии капитализма" была выработана новая, более широкая формула международного революционного лагеря, определяющая форму социалистического наступления в XX в., которое должно было преобразовать мир и сделать имя Ленина таким же интернациональным, как та модель, которую он принял теперь на вооружение. Тактическим выражением этого была партия революционных кадров плюс социалистически направленный промышленный пролетариат и/или массы радикализированного крестьянства и/или национально-освободительная борьба, - все это должно было привести к созданию на "окраине капиталистического мира" постреволюционного государства новой структуры, логики и динамики. Таким образом, была установлена долгосрочная социалистическая стратегия для типа обществ, которые мы сегодня называем "развивающимися", параллельная с ее правым эквивалентом - столыпинской "революцией сверху", проводимой модернизаторской государственной бюрократией, ориентированной на западный опыт и западных специалистов.
Ленин продолжал считать, что социализм не может победить в одной отдельно взятой стране. Он был уверен, что вот-вот разразится общеевропейская революция - социалистический аналог революции 1848 г. По мере того как эта уверенность в неизбежности европейской революции исчезала, ей на смену постепенно приходила надежда, что следующий большой революционный пожар разгорится в среде "трудящихся масс" Азии, причем основным ее топливом будет сочетание национально-освободительной и крестьянской борьбы. Внероссийский резерв российских революционеров все больше виделся в "колониальных и полуколониальных народах Азии", которые становились синонимом всего Третьего мира.
Третьим важнейшим уроком 1905 - 1907 гг., который Ленин принял и последовательно развивал в процессе последующего обретения революционного опыта и которого упорно держался до конца, была его вера в "народную" самодеятельность или, шире, способность масс к творчеству политических форм. (Он, как правило, говорил при этом о "революционном пролетариате", однако в ряде случаев переходил на понятие "простой народ", т.е. плебс России.) Столь же последовательно наличествовала необходимая двойственность двух линий мышления и двух эмоций, свойственных не только Ленину. С одной стороны, был человек, поклонявшийся науке, который презирал российскую некультурность, верил в право и долг дисциплинированной революционной элиты навязывать свою мудрость аморфному пролетариату и всей России, решать за них, что им на самом деле нужно, - автор "Что делать?". С другой стороны, мы видим человека, который верил в "мудрость масс", особенно в их готовность исправлять политическую несправедливость революционным путем, начиная с первой его защиты "народного творчества" на партийном съезде 1906 г. и вплоть до его проектов государственной реформы в 1923 г., - это усердный исследователь Парижской коммуны, автор "Государства и революции".
В 1905 г. впервые Ленин увидел российских рабочих и крестьян в революционном действии, увидел их способность организовать коллективные всероссийские действия элементарными, однако действенными способами, их недоверие к властям предержащим, их упорство и храбрость, их веру в возможность того, что более изощренные умы отвергали как утопию, - в царство абсолютной справедливости, "опоньское царство" и "вселенский мир" русских крестьянских сказок. Он увидел и противоречия, и потенциал этого действия, то, как российские "массы" шарахались между бунтарством и готовностью подчиняться абсолютной власти, а также то, как быстро они учились политической самостоятельности в условиях жестокой конфронтации и насилия. В дни, когда переживалась горечь поражения, в дни одиночества и перебранок в среде эмиграции после 1907 г., Ленин остался тверд в своей вере в возрождение боевого духа масс как единственного варианта разрешения глубочайшего кризиса революции. Он снова сделал ставку на это в 1917г., когда напрямую обратился к рабочим и солдатам из крестьян через головы официальных политических партий, и победил. В 1922 г., неудовлетворенный концептуальными и политическими инструментами, бывшими в его распоряжении, испытывающий все большее смятение от неспособности многих его товарищей справляться с новыми требованиями мирного времени и постепенными социальными преобразованиями, он еще раз обратился к тому же источнику надежд. Прав Ленин был или нет, но он видел основной шанс социалистического будущего для России в поддержке безликой народной массы - в основном рабочей, но все больше и крестьянской. Ленинские записки, продиктованные незадолго до смерти, дают еще одно, последнее свидетельство этому.
В этом же контексте необходимо рассматривать растущий разрыв между Лениным как теоретиком и Лениным как политическим стратегом и тактиком. На протяжение всей жизни ему приходилось признавать некоторые из своих ошибок (а временами и особо подчеркивать их, преследуя определенную цель). В то же время он решительно утверждал, что р