Происхождений цивилизации
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
?ечалось, исключает женскую трактовку этого животного (по А.ЛеруаГурану, бизон и бык тАЬженскиетАЭ животные, а все прочие тАЬмужскиетАЭ). Встречаются мужчины с рогами бизонов (Ле Габийю1, Ле Габийю2, Ла Пасьега С1, Ле ТруаФрер2), а также мужчина с тАЬхвостом бизонатАЭ вместо головы (Пергусе). Сюда же следует отнести антропоморфов с головами черепах из Лос Касарес, поскольку, по В.Е.Ларичеву, черепаха является композиционным эквивалентом бизона в паре бизонмамонт, черепахамамонт. Однако, черепаха редчайшее животное во франкокантабрийском искусстве (есть мобильное изображение в Марсула), так что трактовка этого сюжета лишена статистики. Можно упомянуть еще мужчинумамонта (Ле Комбарель I), мужчинусеверного оленя (Ле ТруаФрер2), мужчинульва (Ле РокоСорсье, Ла ПеньядеКандамо3, Лос ОрносделаПенья2 и, возможно, Альтамира3, где три звероподобных антропоморфа изображены в тАЬмолитвеннойтАЭ позе Ла ПеньядеКандамо3 и Лос ОрносдепаПенья2), мужчинумедведя (Комарк, Ле Комбарель I, СенСирк2) и мужчинуптицу (Ле Комбарель I). Таким образом, мужские сюжеты были сродственны животным II, III и IV. В женской группе имеются женщиныбизоны (Ле ПешМерль2) и женщиныптицы (Альтамира1, Ле ПешМерль2), откуда можно лишь заключить, что сексуальная трактовка бестиария неприемлема.
В отличие от женских, мужские образы могли участвовать в сценах, которые в наскальном искусстве сводились к однойдвум фабулам. Вопервых, это конфликт мужчины с бизоном с последующим поражением мужчины (Ле РокдеСер, здесь бизона, возможно, замещает овцебык, Виллар, Ласко3, Сен-Сирк2, СуГранЛак2, Эль Пиндаль, в последнем случае фигурки двух поверженных бизоном мужчин[136] можно трактовать и как схематическое изображение лошадиной головы). Возможно, сюда же надо отнести и фигуру копьеметателя из Лоссель, поскольку наиболее вероятным объектом его атаки мог быть бизон (в мобильном искусстве, кроме конфликта мужчины с бизоном из ЛожериБас, известны еще и конфликты мужчин с медведем: грот дю Пешиале, Дордонь, Франция, и Ле МасдАзиль, мадлен IV). Далее, в СуГранЛак2 мужчина, атакуемый рогом бизона (очень близкий мужчине, атакуемому бизоном в СенСирк2), одновременно поражается тройкой стрел. В этом качестве он сближается с ранеными мужчинами из Куньяк и Ле ПешМерль2, пораженными дротиками. Возможно, сюжеты мужчины, атакуемого бизоном, и раненого мужчины являются частью одного мифа. Следовательно, мужской образ был персонажем мифологии, чего нельзя сказать о женском (см. далее).
Встает, конечно, вопрос о назначении женского образа, и здесь обнаруживается еще одно отличие мужских и женских персонажей. Мужские сюжеты франкокантабрийского искусства никогда не выступали элементом знаковой системы, в то время как женский образ в стиле IV получил даже особое знаковое воплощение в виде клавиформы. Кроме того, женское изображение могло быть составляющей парного знака (например, Комарк), о значении которого речь пойдет дальше.
Высказанное позволяет сделать вывод, что мужские сюжеты являлись элементами системы образов, выражающих содержание франкокантабрийской мифологии. Женские сюжеты, напротив, являлись преимущественно элементами знаковой системы, сопровождающей мифологическую иконографию. Семантика мужских изображений составляет проблему. Как мы видели, для всех второстепенных классов животных (IIIV) имелись антропоморфные представители. И представляется нелогичным, что такого представителя не имело тАЬпервое животноетАЭ (лошадь), поскольку его ведущая роль в бестиарии, казалось бы, предполагала и максимальное антропоморфное представительство. Отсюда возникает предположение, что антропоморфы, не отмеченные чертами зооморфной специализации, возможно, представляли тАЬпервое животноетАЭ. Это предположение проливает определенный свет на смысл сцены с мужчиной, поражаемым бизоном. Если незооморфный мужчина представлял тАЬпервое животноетАЭ, а оно отождествлялось с Солнцем, то его конфликт с бизоном, символизирующим Землю, отражал какойто миф, связанный с солнечным закатом или сменой сезона высокого стояния Солнца сезоном его низкого стояния над горизонтом. Типологически такой миф мог быть архетипом стандартных мифов древнего мира об умирающей и воскресающей природе (Усири, Думузи). По шумерским представлениям, Солнце (Уту) уходило в преисподнюю еженощно, а Луна (Наннар) раз в месяц. Если конфликт мужчины с бизоном выражал первое из этих представлений, то превращение бизона (Земли) в женщинуптицу (Луну; Ле ПешМерль2), очевидно, передавал второе. Это предположение подкрепляется тождеством женского образа в знаковой графике с символикой Луны, точнее, лунного месяца.
Революция в понимании франкокантабрийской знаковой системы связана с работами А.ЛеруаГурана, А.Маршака[137] и Б.А.Фролова[138]. А ЛеруаГуран, следуя своему принципу искать в сюжетах франкокантабрийского искусства признаки противопоставления полов, разделил знаковую систему верхнепалеолитического искусства на два больших класса: тонкие (мужские) и широкие (женские) знаки[139]. К первому классу он отнес фаллические изображения, одинарные и двойные палочки, скалиформы (тАЬлестницытАЭ), крюки, пенниформы (тАЬперообразныетАЭ), ветвистые и зубчатые знаки (группа 1), а также пунктуации (ряды точек, группа 3) и ряды параллельных палочек (группа 4). Весь этот знаковый класс, по А.ЛеруаГурану, являлся стилизацией фаллического образа. Ко второму классу отнесены вульвы, стрелы, углы, треугольники, полуовалы, овалы, кресты, прямоугольные знаки, зигзаги, акколады (фигурные скобки), клавиформы (стилизованные