Проблема эмансипации в русской и европейской литературе 19 века
Сочинение - Литература
Другие сочинения по предмету Литература
?ивительно, что, задумав Марью Александровну по ассоциации с Марси, Тургенев на последнем этапе работы над ее образом придал ей некоторые черты, характерные уже для реальной Ж.Санд. Так, в девятом письме Марья Александровна, рассказывая о подробностях своей жизни в провинции, воспроизводит эпизоды, аналогичные тем, о которых писала Ж.Санд в своей автобиографии История моей жизни.
Повествование это, первоначально печатавшееся частями, вышло отдельным изданием в 1854 году в Париже и приобрело широкую популярность не только в Европе, но и в России. Так, Чернышевский, неизменный и восторженный почитатель Ж.Санд, сам перевел, а частично пересказал Историю моей жизни. Перевод был напечатан с его же предисловием в Современнике в 1855-1856 годах.
Таким образом, не может быть сомнения в том, что Тургенев хорошо знал эту книгу Ж.Санд.
Современники Тургенева уловили в его произведениях сочувственное отношение к Ж.Санд и некоторые из них не одобрили этого. Так, А.В.Дружинин писал Тургеневу 13 октября 1856 года: Прочел вашего Фауста, он очень хорош… Окончание очень важно: не усидели вы на Жорж Санде! Понатужьтесь и скакните еще. Фауст появился после Переписки и Рудина. Именно эти произведения и имел в виду Дружинин, когда писал, что Тургенев прежде сидел на Ж.Санде. Отвечая Дружинину, этому милейшему из консерваторов, Тургенев четко определил свое отношение к творчеству Ж.Санд и к ее социальным идеалам. Вот что он писал: Вы говорите, что я не мог остановиться на Ж.Занд; разумеется, я не мог остановиться на ней так же как, например, на Шиллере; но вот какая разница между нами: для Вас все это направление заблуждение, которое следует искоренить; для меня оно неполная Истина, которая всегда найдет (и должна найти) последователей в том возрасте человеческой жизни, когда полная Истина еще недоступна.
Вспоминая в связи с кончиной Ж.Санд о встречах с ней, Тургенев писал: Всякий тотчас чувствовал, что находился в присутствии бесконечно щедрой, благоволящей натуры, в которой все эгоистическое давно и дотла было выжжено неугасимым пламенем поэтического энтузиазма, веры в идеал, которой все человеческое было доступно и дорого, от которой так и веяло помощью, участием.
Следует обратить внимание и на более поздние произведения И.С.Тургенева, в которых выведенные автором образы и характеры являются своеобразным открытием в русской литературе.
В своих романах Тургенев, рисуя женские образы, преследует два начала в русской женщине. Это общечеловеческое начало (Лиза из Дворянского гнезда) и активное начало, присущее времени (Наталья из Рудина и Елена из Накануне). И. Тургенев довольно глубокое прослеживает два типа женского характера. Как уже упоминалось выше, еще Пушкин подчеркивал в женщине нравственные преимущества силы, цельные и чистые характеры, ставившие ее выше лишних людей дворянской интеллигенции. Тургенев углубляет и развивает это противоречие, противопоставление. Сколько ты ни стучись природе в дверь, не отзовется она понятным словом, потому что она немая… Живая душа та отзовется, и по преимуществу женская душа. Приведенные здесь слова Шубина из первой главы Накануне оправдываются всеми тургеневскими романами. Именно Наталья отзывается на призыв Рудина; именно Лизу больше всего взволновала жизненная драма Лаврецкого, и она ответила на его любовь; именно Елена, оставив близких и родину, пошла вместе с Инсаровым на борьбу.
Такие женские образы производили глубокое впечатление на западноевропейскую критику. Если сущность любви, - писал Юлиан Шмидт, - одинакова повсюду, тем не менее русская любовь в том виде, как описал ее Тургенев, имеет нечто своеобразное. Почти везде у Тургенева в любви инициатива принадлежит женщине; ее боль сильнее и кровь горячее, ее чувства искренне, преданнее, нежели у образованных молодых людей. Русская женщина всегда ищет героев, она повелительно требует подчинения силе страсти. Сама она чувствует себя готовой к жертве и требует ее от другого; когда ее иллюзия насчет героя исчезает, ей не остается ничего иного, как быть героиней, страдать, действовать.
Романист наделяет своих героинь чертами пленительной женственности, сказывающейся не только в милой внешности, но и в душевной мягкости и грации. Лизе и стыдно было и неловко. Давно ли она познакомилась с ним, с этим человеком, который и в церковь редко ходит, и так равнодушно переносит кончину жены, - и вот уже она сообщает ему свои тайны… Правда, он принимает в ней участие; она сама верит ему и чувствует к нему влеченье; но все-таки ей стыдно стало, точно чужой вошел в ее девическую чистую комнату (Дворянское гнездо). Эти переживания характеризуют тонкость целомудренной натуры Лизы, ее деликатный и в то же время твердый характер. В той или иной степени черты эти свойственны всем героиням тургеневских романов.
Деликатность здесь не означает бесхарактерности. Отличительная особенность женских образов Тургенева в том именно и состоит, что при своей внешней мягкости они сохраняют полную непримиримость в отношении воспитавшей их консервативной среды. Наталье Лагунской внутренне чужда ее мать, ее светский салон, окружающие ее довольно темные и мелкие существа. Лизе Калитиной также чужда светлая пустота матери. С наибольшей силой эта мысль подчеркнута Тургеневым в Накануне. Удивительное существо… странное существо, - говорит об Елен?/p>