Отражение духовной и социальной деградации личности в русской прозе второй половины двадцатого века (В. Астафьев, С. Каледин, Л. Габышев)
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
Учреждение образования
Брестский государственный университет имени А. С. Пушкина
Отражение духовной и социальной деградации личности в русской прозе второй половины двадцатого века (В. Астафьев, С. Каледин, Л. Габышев)
Брест 2012
Содержание
Введение
. Глава 1
.1 Литература второй половины двадцатого века и место в ней другой прозы
. Глава 2
.1Своеобразие произведений В.Астафьева
.2 Отражение социальной и духовной деградации личности в произведениях С.Калядина
.3Литературные искания Л.Габышева
Заключение
Список использованной литературы
ВВЕДЕНИЕ
В конце 1980-х годов литературовед Г. Белая в статье Другая проза: предвестие нового искусства задалась вопросом: Кого же относят к другой прозе? И назвала самых разных писателей: Л. Петрушевскую и Т. Толстую, Венедикта Ерофеева, В. Нарбикову и Е. Попова, В. Пьецуха и О. Ермакова, С. Каледина и М. Харитонова, В. Сорокина и Л. Габышева и др. Эти писатели действительно разные: по возрасту, поколению, стилю, поэтике. Одни до гласности так и не вышли из андеграунда, другие сумели пробиться в печать еще в пору существования цензуры. Создается впечатление, что по ведомству другой прозы заносят вещи ужасные по содержанию. Специфику другой прозы пытаются вскрыть с помощью определений неонатурализм, новый физиологизм и т.п. Творчество писателей, представленных в этой курсовой работе, относят к периоду другой прозы или, как ее еще называют, жестокой, и вызывает особый интерес, т.к. не рассматривалось раннее в курсовых работах.
Актуальность этой темы заключается в ее малоизученности. Впервые в рамках курсовой работы рассматривается отражение духовной деградации личности в русской прозе двадцатого века в произведениях В. Астафьева, С. Каледина, Л. Габышева. Тема мало исследована и представляет собой множество неизученного материала. Это и является причиной выбора именно этой темы для нашей курсовой работы.
Цель курсовой работы: исследовать в произведениях Л. Габышева, С. Каледина, В. Астафьева духовную и социальную деградацию личности.
Задачи курсовой работы:
1)рассмотреть своеобразие конфликта личности и времени в творчестве В. Астафьева;
2)раскрыть своеобразие отражения распада личности в социальной среде 80-90 годов двадцатого века в творчестве С. Каледина;
3)выявить специфику изображения деградирующего героя в творчестве Л. Габышева.
Наша работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы.
В первой главе (теоретической) нами предпринята попытка целостно рассмотреть такое явление в литературе 80-90 годов двадцатого века, как другая проза.
Во второй главе (Своеобразие произведений писателей другой прозы) рассматриваются поставленные в ходе курсовой работы задачи. На примере конкретных произведений мы исследуем средства выражения духовной и социальной деградации личности в произведениях В. Астафьева, (Печальный детектив, Так хочется жить, Веселый солдат, Прокляты и убиты), С. Каледина (Смиренное кладбище), Л. Габышева (Одлян или Воздух свободы).
В заключении делаются выводы о проделанной работе.
Глава 1
.1 Литература второй половины двадцатого века и место в ней другой прозы
русский литература астафьев габышев
Другая проза ? это генерирующее название потока литературы, объединявшего в начале 1980-ых годов очень разных по своим стилистическим манерам и тематическим привязанностям авторов. К ней относили таких писателей, как Т. Толстая, В. Пьецух, В. Ерофеев, С. Каледин, Л. Петрушевская, Е. Попов, А. Иванченко, М. Кураев, Т. Набатникова и другие. Одни из них были склонны к изображению автоматизированного сознания в застойном кругу существования (А. Иванченко, Т. Толстая, М. Палей), другие обращались к темным углам социальной жизни (С. Каледин, Л. Петрушевская), третьи видели современного человека через культурные слои прошлых эпох (Е. Попов, В. Ерофеев, В. Пьецух ), через призму исторического события (М. Кураев). Но при всей индивидуальности писателей, объединенных другой прозой, в их творчестве были общие черты.
Другая проза отказывалась от учительства, проповедничества, вообще от всякого морализаторства. Позиция автора не только не выражалась отчетливо, а как бы вообще отсутствовала. Другая проза порывала с традицией диалога автор - читатель: писатель изобразил - и устранился, никакой оценки изображаемому он не давал.
Условно-метафорическая проза облекала действительность в фантастические формы. Условность помогала показать абсурдность, обесчеловеченность, преступность тоталитарной системы. Другая проза не создавала фантастического мира, она открывала фантастичность в окружающем, реальном.
Здесь, в этой прозе царила случайность. Именно она, в совокупности со столь же тотальным абсурдом, управляет судьбами людей. В основе другой прозы лежал стереотип - жизненный хаос есть обратная сторона и прямое следствие системы красивых фраз и умолчаний, всеобъемлющего лицемерия и человека, и общества. Поэтому другая проза изображала разрушенный быт, катастрофическую историю, изжи