Отражение духовной и социальной деградации личности в русской прозе второй половины двадцатого века (В. Астафьев, С. Каледин, Л. Габышев)
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
овать, так как его прошлое еще не настало, как нет и будущего, на которое он мог бы надеяться, ибо его будущее уже прошло... Ему нельзя состариться, так как он никогда не был молод, он не может стать молодым, так как он уже стар; в известном смысле ему нельзя и умереть, так как он ведь и не жил; в известном смысле ему нельзя и жить, так как он уже умер; он не может и любить, так как любовь всегда в настоящем, а у него нет ни настоящего, ни прошлого, ни будущего, и в то же время - он восприимчивая душа, и он ненавидит мир, только потому что любит его (Кьеркегор). Экзистенциальный реализм ориентирован на человеческую личность не в системе социально-исторических координат, а взятую в бытийном измерении. При этом наблюдается парадоксальное сочетание: в человеческой натуре проступает все же социально-типическое, выражаемое часто в натуралистических формах (новая натуральная проза), и проявляется родовое, онтологическое. В этой системе координат перед жизнью и бытием одинаково равными оказываются и государство, и народ, и отдельный человек. Они находятся в состоянии постоянной дисгармонии, исторической или бытовой.
Выделение в экзистенциальном течении другой прозы исторической и натуральной линий удобно при анализе художественной специфики произведений и соответствует внутренней логике литературной ситуации конца 1980-х годов, когда обнаружилась необходимость переоценки некоторых исторических событий и иного ракурса изображения человека.
Историческая линия - это попытка литературы взглянуть на события истории, которые прежде имели отчетливо однозначную политическую оценку, с позиций человека-в-мире, а не человек-в-истории. Нестандартность, необычность акцентов позволяют глубже понять исторический факт, порой и переоценить его. В центре исторических повестей - человек, судьба которого исторична, но не в пафосном смысле. Она неразрывно связана с перипетиями существования советского государства. Это человек, для которого история страны является частью собственной экзистенции. В этом смысле произведения исторической линии экзистенциального реализма генетически связаны с романами и повестями Ю. Домбровского, Ю. Трифонова, В. Гроссмана, герои которых свою жизнь поверяли историей.
Но в отличие от традиционного реализма историческая проза исследует феномен советского человека с точки зрения общегуманистической, а не социальной или политической.
В исторической прозе, как и вообще в другой прозе, концепция истории - это цепь случайностей, которые воздействуют на жизнь человека, изменяя ее в корне. Причем сцепление случайностей может создавать совершенно фантастические, невозможные комбинации, и, тем не менее, абсолютно реалистические. То есть историческая проза черпает фантастическое из самой общественной жизни, обнажая ее и сопрягая с жизнью отдельного человека
В произведениях социалистического реализма любовные сцены изображались, как правило, очень скупо либо совсем не показывались. Критика даже изобрела специальный термин - оживляж, которым оценивались ситуации, подобные вышеупомянутой, используемые писателями для очеловечивания своих героев.
В произведениях другой прозы, напротив, редко обходилось без постельных сцен одна откровеннее другой. Складывалось впечатление, что за счет этого в первую очередь реализуется свобода, какую обретает человек с избавлением от тоталитаризма. Отсутствие чувства меры сказалось и в том, что на страницы литературных произведений в изобилии высыпалась ненормативная лексика. Причем некоторые авторы выдавали ее прямым текстом, избегая обычных в подобных случаях многоточий, принятых в цивилизованном мире и освященных многовековыми традициями.
Г. Белая была права, называя чернуху, т.е. изображение исключительно низменного в человеческой жизни, одной из главных примет другой прозы. Жестокая правда об обществе была призвана обнажить ложь, фальшь, приукрашивание действительности, лицемерие и демагогию, распространенные и в жизни, и в литературе социалистического реализма.
Глава 2
.1 Своеобразие произведений В. Астафьева
Виктор Петрович Астафьев был участником Великой Отечественной войны. Его основные произведения - повести Стародуб (1959), Кража (1966), Где-то гремит война (1967), Последний поклон (1967), Пастух и пастушка (1972), Жизнь прожить (1986), Печальный детектив (1986), повествование в рассказах Царь-рыба (1972 - 1975). Все произведения Астафьева ставят актуальнейшие проблемы наших дней. Астафьеву свойственно острое ощущение ценности жизни и неприятие разрушающих ее сил - будь то война или насилие над природой. Основной пафос творчества писателя - идея нравственной ответственности человека за все живое на земле. Виктор Астафьев в своих книгах утверждает устойчивые ценности, присущие народной жизни.
В 90-е годы В.П. Астафьев, писатель-фронтовик, вернулся к военной теме. Война никогда не отпускала его. И в каждой вещи о войне Астафьев говорит не столько о войне как таковой, хотя ее реалии присутствуют в повествовании, сколько о судьбе и душе простого солдата-пехотинца, каким был сам писатель долгие годы войны.
Астафьев создал эпическое повествование - роман в двух частях Прокляты и убиты (1-я часть ? Чертова яма (1992); 2-я ? Плацдарм (1994)). Роман вызвал довольно много споров в критике. Писатель поднимает ранее закрытую тему шт?/p>