Geum.ru

Информация по предмету Философия

  • 3021. Этапы развития категории бытия в философии
    Другое Философия

    Можно выделить несколько основных компонентов мировоззрения Нового времени.

    1. Теряется ощущение того, что есть подлинное существование чего-то, являющегося основанием жизни и деятельности людей. Отсюда замкнутость в субъективном, упование только на себя. Деятельность, не ориентированная более на высшее Благо, Истину и Красоту. Превращается либо во внешне-полезную (достижение ближайших корыстных интересов, связанных с материальным бытием), либо во внешне-развлекательную (искусственное заполнение свободного времени забавами, превращение всего искусства в способ развлечения, а не духовного развития).
    2. Человек, его сознание, его потребности, его жизнь стали восприниматься как единственное несомненное и подлинное бытие. Такую мировоззренческую установку воспроизводил в своей философии основатель рационалистической культуры Запада Р.Декарт. он писал, что можно сомневаться, существует ли объективный мир, Бог, природа другие люди, даже мое собственное тело но нельзя сомневаться в том, что я мыслю, а следовательно существую.
    3. Ослабление идеи существования величественного бытия Абсолюта, Бога и т.д. сопровождается переоценкой времени: никто уже не думает о вечности. Время человеческого существования рассыпается на «взаимно исключающие точки мгновения: здесь и теперь, там и тогда» (П.Флоренский) 2, с.138 Точка мгновение, как временной интервал. Не в состоянии вместить в себя всю полноту мыслей и чувств человека, связанных с переживанием вечности: ее вместимость ограничивается набором сиюминутных потребностей «я», которое воспринимает себя как нечто исключительное и абсолютное. Человек перестает искать высоких смыслов жизни: он сводит все смысложизненные вопросы к удовлетворению своих земных человеческих потребностей. Суетная жажда устроить жизнь «здесь» и «сейчас», насытиться ею перед смертью, за которой пустота и тлен, - такова одна из мировоззренческих установок Нового времени.
    4. Уверовав в силу своего разума, люди уверовали в свои способности изменять мир, опираясь при этом на законы мировоззрения, открытые разумом. Формируется убеждение в деятельности природы человека, в его назначении переделывать подлунный мир. На мир перестали смотреть как на Божественный порядок; все превратилось в поле конструктивной деятельности человека. Нерукотворное же, сотворенное не человеком, а чем-то или кем-то, что превышает его силы, изменить невозможно: его можно только объяснить. Воззрение на мир как на рукотворный (особенно это касается общества) способствовало возникновению разного рода проектов по переустройству социальной жизни людей. а затем и природы. Социальные утопии, учения анархистов, теории научного социализма все они исходили из предположения возможности переконструирования общества и природы с помощью разума и предметно-деятельных сил человека.
    5. Онтологический нигилизм, задав своеобразный вектор движению европейской истории, привел к господству материализма, но не просто в теории, а прежде всего в жизни. Материальные потребности стали ведущими. Доминирующими в жизни отдельных людей и целых сообществ. Началась открытая и осознанная борьба классов, в основе которой лежал материальный интерес. Активизируется человеческая деловитость, ориентированная на пользу и экономический успех. Стимулом жизни человека и его самоусовершенствования стали материальные потребности.
  • 3022. Этапы развития политической философии
    Другое Философия

    Важно отметить, что в античном полисе с его ориентацией на максимальное сближение и слияние общественного и частного начал сфера политического выступала в значительной степени как основополагающая инфраструктура всей человеческой жизнедеятельности. Поэтому об обществе и мире политическом как самостоятельных сферах жизни людей, тем более о разделении государства от гражданского общества здесь просто не могло быть и речи. У античных авторов понятие «гражданское общество», «государство», «политическое сообщество» выступали в качестве синонимов и взаимозаменяемых терминов. Можно сказать, что в античном мире имело место тождество частного и общественного. Более того, как отмечал Г. Гегель, в эпоху античности не существовало самого вопроса о противоположности между субъективностью и объективностью. «Самостоятельность «я» внутри себя, его для-себя-бытие были ему незнакомы; таким образом, человек еще не возвратился к себе, еще не положил себя для себя. Субъект был, правда, свободным индивидуумом, но он знал себя лишь в единстве со своей сущностью; афинянин знал себя свободным в качестве афинянина, и точно также римский гражданин знал себя свободным в качестве ingtnuus (родившегося от свободных). Но что человек свободен сам по себе, по своей субстанции, что человек рожден свободным, этого не знали ни Платон, ни Аристотель, ни Цицерон, ни римские юристы, хотя это понятие есть источник права.»

  • 3023. Этика бизнеса
    Другое Философия
  • 3024. Этика долга и этика счастья (на примере Канта и Гельвеция)
    Другое Философия

    Следует подчеркнуть, что абсолютизм категорического императива Кант не считает нужным обосновывать религиозными соображениями. Мораль уже сама по себе является, по Канту, абсолютным нравственным законом, выражающим безусловный долг человека, который превышает все остальные человеческие обязательства. В этике Канта фактически выражены две этические интуиции: необходимость этического поведения для человека состоит в том, что нарушение категорического императива есть нарушение фундаментального закона человеческой природы, что влечет разрушение этой природы, а этическая симметрия обеспечивается не только универсальностью императива, но даже одной из 3 приводимых ниже формулировок. Потому если человек, к примеру, солгал ради спасения жизни другого человека (например, чтобы помочь ему скрыться от преследования разбойничьей банды), то он все-таки совершил тягчайшее нарушение морального закона, разрушающее всю сферу нравственного бытия. Категорический императив в этической системе Канта оказывается выше не только пользы и удовольствия, но и милосердия. Кант указывает 3 основные формулировки категорического императива. Первая из них требует «поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом», т.е. фактически поступок мог быть возведен в ранг универсального морального закона. Этим в корне отрицается возможность в акте выбора опираться на специфику конкретной ситуации. Поступок должен иметь, хотя бы в потенции, универсальную значимость. Здесь выражена очень важная идея: в этическом контексте человеческий поступок имеет значение гораздо более широкое, чем ситуация, на которую он воздействует. Поступок данного человека есть основа для поступков других людей, невольно видящих в нем образец допустимого. Тем самым мой поступок, если даже он не повредил ни мне, ни окружающим, может оказаться серьезным соблазном для других (раз кто-то уже так поступал и это не вызвало прямых дурных последствий или суждений, то так поступать допустимо).

  • 3025. Этика долга и этика счастья (на примере Канта и Гельвеция)
    Другое Философия

    Следует подчеркнуть, что абсолютизм категорического императива Кант не считает нужным обосновывать религиозными соображениями. Мораль уже сама по себе является, по Канту, абсолютным нравственным законом, выражающим безусловный долг человека, который превышает все остальные человеческие обязательства. В этике Канта фактически выражены две этические интуиции: необходимость этического поведения для человека состоит в том, что нарушение категорического императива есть нарушение фундаментального закона человеческой природы, что влечет разрушение этой природы, а этическая симметрия обеспечивается не только универсальностью императива, но даже одной из 3 приводимых ниже формулировок. Потому если человек, к примеру, солгал ради спасения жизни другого человека (например, чтобы помочь ему скрыться от преследования разбойничьей банды), то он все-таки совершил тягчайшее нарушение морального закона, разрушающее всю сферу нравственного бытия. Категорический императив в этической системе Канта оказывается выше не только пользы и удовольствия, но и милосердия. Кант указывает 3 основные формулировки категорического императива. Первая из них требует «поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом», т.е. фактически поступок мог быть возведен в ранг универсального морального закона. Этим в корне отрицается возможность в акте выбора опираться на специфику конкретной ситуации. Поступок должен иметь, хотя бы в потенции, универсальную значимость. Здесь выражена очень важная идея: в этическом контексте человеческий поступок имеет значение гораздо более широкое, чем ситуация, на которую он воздействует. Поступок данного человека есть основа для поступков других людей, невольно видящих в нем образец допустимого. Тем самым мой поступок, если даже он не повредил ни мне, ни окружающим, может оказаться серьезным соблазном для других (раз кто-то уже так поступал и это не вызвало прямых дурных последствий или суждений, то так поступать допустимо).

  • 3026. Этика и философия самураев
    Другое Философия

     

    1. Арутюнов С. А. и Светлов Г. Е. Старые новые боги Японии. М.: Наука, 1968.
    2. Арутюнов С. А. Айны Народы Восточной Азии. М.-Л.,1965.
    3. Беднякова О. «Япония сегодня». М., 1998 июнь.
    4. Бедняк И. Я. Япония в период перехода к империализму. М.: издательство Восточной литературы, 1962.
    5. Большой японско-русский словарь. Т. 2. М., 1970.
    6. Воробьев М. В. Япония в 3-7 вв.: Этнос, общество, культура и окружающий мир. М.: Наука, 1980.
    7. Горегляд В. Н. Философия Дзэн-буддизма. ААС, 1976, № 10.
    8. Гальперин А. Л. Некоторые вопросы объединения и изоляции Японии при первых Токугава. М.: издательство Восточной литературы, 1960.
    9. Горо Хани. История японского народа. М.: И. Л., 1957.
    10. Жуков Е. М. Японский милитаризм (Военно-историческое исследование). М.: Наука, 1972.
    11. Игнатович А. Н. Буддизм в Японии: Очерк ранней истории. М.: Наука, 1987.
    12. Иэнага Сабуро. История японской литературы. М., 1972.
    13. Конрад Н. И. Япония в период развитых феодальных отношений (10-15 вв.). История стран Азии и Африки в средние века. М., 1968.
    14. Конрад Н. И. Японский феодальный эпос 12-14 вв. Японская литература. От «Кодзики» до Токутоми. М., 1974.
    15. Кожевников В. В. Очерки древней истории Японии. Владивосток: издательство Дальневосточного университета, 1998.
    16. Сила-Новицкая Т. Г. Культ императора в Японии: мифы, история, доктрины, политика. М.: Наука, 1990.
  • 3027. Этика Иммануила Канта
    Другое Философия

    “Но что же такое эта внутренняя необходимость сущности? В этом пункте необходимость и свобода должны быть соединены, если их вообще можно соединить. Если бы умопостигаемая сущность была мертвым бытием, а в применении к человеку чем-то просто данным ему, то, поскольку его действия могли бы быть только необходимыми, всякая вменяемость и свобода человека были бы исключены. Однако сама эта внутренняя необходимость и есть свобода, сущность человека есть сущностно его собственное деяние. . . оно есть реальное самополагание, исконное и основное веление, которое само делает себя чем-то и есть основа и базис всякой существенности”. Так описывает Шеллинг самоопределение, или самополагание, умопостигаемой сущности человека. Это самополагание эквивалентно кантовскому изначальному свободному выбору человеком своего умопостигаемого характера. В дальнейшем самополагание человеческой сущности (исконное и основное веление) Шеллинг называет решением. Человек и “только он сам способен принять решение. Но это решение не может возникнуть во времени ; оно совершается вне всякого времени и потому совпадает с первым творением (хотя и как отличное от него деяние) . . . Деяние, которым определена его жизнь во времени, само принадлежит не времени, а вечности: оно не предшествует жизни по времени, а проходит сквозь время (не охватываемое им) как вечное по своей природе деяние. Посредством этого деяния жизнь человека достигает начала творения; поэтому посредством его он также - вне созданного - свободен и сам есть вечное начало. . . Поэтому, невзирая на несомненную необходимость всех действий и несмотря на то, что каждый человек, относящийся со вниманием к своему поведению, должен признаться, что он отнюдь не случайно и не произвольно зол или добр, злой человек, например, отнюдь не ощущает принуждения. . . , но совершает свои поступки по своей воле, а не против воли. . . Так же обстоит дело и с добрыми поступками; добрый человек добр не случайно и не произвольно, и тем не менее он настолько не испытывает принуждения, что никакое принуждение, даже сами врата ада, неспособно было бы заставить его изменить свое убеждение”. Таким образом, по Шеллингу, каждый человек вне всякого времени свободно принимает изначальное решение относительно качества своей умопостигаемой сущности, совершает некое вечное деяние, которое проходит сквозь время и которым определена его жизнь во времени. Этим решением человек предвечно определяет себя либо ко злу, либо к добру, так что как злые, так и добрые люди ощущают себя вполне добровольно совершающими соответствующие своей внутренней природе поступки. Однако решение это принято раз и навсегда: никто не может произвольно, т. е. в течение своего существования во времени, изменить его; более того, никакое принуждение (даже сами врата ада) не способно заставить его сделать это. Видим, что концепция Шеллинга выдержана вполне в духе кантовского учения об изначальном выборе человеком своего ноуменального характера. В кантовском духе говорит Шеллинг далее и об ответственности человека за свои поступки: “. . . ведь тот, кто, стремясь оправдаться в дурном поступке, говорит: таков уж я, тем не менее прекрасно сознает, что таков он по своей вине, хотя он и справедливо считает, что не мог поступить иначе. Как часто человек уже в детстве, в возрасте, когда с эмпирической точки зрения нельзя допустить, что он способен свободно действовать и размышлять, проявляет склонность ко злу, которую, как заранее можно предвидеть, нельзя будет искоренить ни дисциплиной, ни воспитанием и которая впоследствии действительно приносит дурные плоды, замеченные нами в зародыше. И все же никто не сомневается в том, что это должно быть вменено ему в вину. . . ”. И наконец, последнее: “Против приведенного здесь воззрения может быть высказано лишь одно возражение, а именно, что оно полностью устраняет во всяком случае в этой жизни, всякое обращение человека от зла к добру и наоборот. Однако пусть даже человеческая или божественная помощь (в помощи человек всегда нуждается) предназначает обращение человека к добру, но ведь уже одно то, что он допускает такое воздействие доброго духа, не закрывает полностью доступ к себе, также заключено в том изначальном деянии, посредством которого он есть такой, а не другой”. Таким образом, по Шеллингу, каким бы ни был жизненный путь человека, он с необходимостью предопределен его изначальным свободным предвечным решением. Даже если человек в тот или иной момент своей жизни пережил кардинальный духовный переворот и полностью переродился, превратился, например, из злодея в праведника, из Савла в Павла, все равно духовный переворот был заранее запрограммирован в его изначальном решении. Так что нельзя считать непосредственно свободным никакой отдельный поступок человека, содеянный им здесь и теперь, как бы важен и фундаментален этот поступок ни был; непосредственно свободным является только изначальное вневременное деяние, в результате которого вся жизнь человека определяется от начала до конца. Отдельные поступки человека лишь опосредованно свободны: они свободны не сами по себе, а лишь в силу того, что свободно то изначальное решение, из которого они с необходимостью вытекают. Шеллинг и сам называет свою концепцию человеческой свободы своеобразным учением о предопределении. Оно, разумеется, решительным образом отличается от христианского, о котором он пишет: “Создатели этого учения ощущали, что поступки людей должны быть определены от века, но искали они это определение не в вечном, одновременном с сотворением деянии, составляющем саму сущность человека, а в абсолютном, т. е. совершенно необоснованном, решении Бога, которое предопределяет одного к гибели, другого - к блаженству, и тем самым уничтожили корень свободы. Мы также утверждаем предопределение, но в совершенно ином смысле. . . ”.

  • 3028. Этика Канта
    Другое Философия

    Îí ñ÷èòàë î÷åíü âàæíûìè îáÿçàííîñòè ÷åëîâåêà ïî îòíîøåíèþ ê ñàìîìó ñåáå, â êîòîðûå âêëþ÷àë çàáîòó î ñâîåì çäîðîâüå è ñâîåé æèçíè. Îí ðàññìàòðèâàë â êà÷åñòâå ïîðîêîâ ñàìîóáèéñòâî, ïîäðûâ ÷åëîâåêîì ñâîåãî çäîðîâüÿ ïóòåì ïüÿíñòâà è îáæîðñòâà. Ê äîáðîäåòåëÿì îòíîñèë ïðàâäèâîñòü, ÷åñòíîñòü, èñêðåííîñòü, äîáðîñîâåñòíîñòü, ÷óâñòâî ñîáñòâåííîãî äîñòîèíñòâà. Âûñêàçûâàëñÿ, ÷òî íå ñëåäóåò ñòàíîâèòüñÿ õîëîïîì ÷åëîâåêà, äîïóñêàòü áåçíàêàçàííîãî ïîïðàíèÿ ñâîèõ ïðàâ äðóãèìè, äîïóñêàòü óãîäíè÷åñòâà è ò.ï. Ê ÷èñëó îáÿçàííîñòåé â îòíîøåíèè äðóã ê äðóãó îí îòíîñèë ëþáîâü è óâàæåíèå. Ïîðîêè, êîòîðûå ïðîòèâîñòîÿò óâàæåíèþ, ÿâëÿþòñÿ âûñîêîìåðèå, çëîñëîâèå è èçäåâàòåëüñòâî. Îñîáåííî ïîä÷åðêèâàë äðóæáó ìåæäó ëþäüìè, îñíîâàííóþ íà âçàèìíîé ëþáâè è óâàæåíèè. Êàíò ïîëàãàë, ÷òî äîáðîäåòåëè íåîáõîäèìî ó÷èòü è íà÷èíàòü ýòî äåëàòü íàäî ñ ðàííèõ ëåò, íàñòàâëÿÿ ðåáåíêà â ìîðàëüíîì êàòåõèçèñå. Êàíò äîâîëüíî îïðåäåëåííî âûñêàçûâàåòñÿ î íåçàâèñèìîñòè íðàâñòâåííûõ íîðì îò âåðû â Áîãà. Îí ïèñàë: "Ìîðàëü, ïîñêîëüêó îíà îñíîâàíà íà ïîíÿòèè î ÷åëîâåêå êàê ñóùåñòâå ñâîáîäíîì, íî èìåííî ïîýòîìó è ñâÿçûâàþùåì ñåáÿ áåçóñëîâíûìè çàêîíàìè ïîñðåäñòâîì ñâîåãî ðàçóìà, íå íóæäàåòñÿ íè â èäåå î äðóãîì ñóùåñòâå íàä íèì, ÷òîáû ïîçíàòü ñâîé äîëã, íè â äðóãèõ ìîòèâàõ, êðîìå ñàìîãî çàêîíà, ÷òîáû ýòîò äîëã èñïîëíÿòü" [Ñî÷. 4. ×. 1. Ñ. 40]. "Ìîðàëü îòíþäü íå íóæäàåòñÿ â ðåëèãèè" [Ñ. 78]. Âñå ñóùåñòâîâàâøèå â èñòîðèè ðåëèãèè Êàíò ðàññìàòðèâàë êàê âèäû ëîæíîãî áîãîïî÷èòàíèÿ. Åäèíñòâåííî èñòèííàÿ ðåëèãèÿ ñîäåðæèò â ñåáå ëèøü íðàâñòâåííûå çàêîíû, óñòàíàâëèâàåìûå ïðàêòè÷åñêèì ðàçóìîì, è íè÷åãî áîëåå.  ýòîì äóõå îí ñòðåìèëñÿ èñòîëêîâàòü õðèñòèàíñòâî. Òàêèì îáðàçîì, ýòèêà Êàíòà - ýòî ýòèêà äîëãà , èìåþùàÿ ñâîèì èñòî÷íèêîì ñòîèöèçì.

  • 3029. Этика Канта. Критика практического ума
    Другое Философия

    Первое систематическое изложение этики Кант предпринял в книге "Основы метафизики нравов", которая увидела свет в 1785 году. Почему Кант не назвал свой труд "критикой" по аналогии с "Критикой чистого разума"? Он объяснял это тем, что в этике дело обстоит проще, чем в гносеологии, здесь для разума не уготовано такое количество диалектических ловушек, как в области теории, здесь и самый обыденный рассудок легко может достигнуть высокой степени правильности без какой-либо особой критики. С другой стороны, подобная критика, по мнению Канта, будет завершенной только тогда, когда окажется возможным показать единство практического и теоретического разума (то есть нравственности и науки), а в 1785 году Кант считал, что он еще не в состоянии решить подобную задачу. Как только она оказалась ему по плечу, он сел за "Критику практического разума". Книга вышла в свет в 1788 году. Содержание этих двух этических работ частично повторяет, частично дополняет друг друга.

  • 3030. Этика Макиавелли
    Другое Философия

    В области политики новое учение выразил именно Никколо Макиавелли. Он был на государственной службе в своей республике Флоренции и, хотя не занимал высоких постов, хорошо узнал механизм политики. В 1512 республиканское правительство было заменено тиранией Медичи. Макиавелли изгнали из Флоренции. После того он написал трактат "Государь", Эта работа благодаря своей остроте, убедительности, неожиданности и меткости выражений стала одной из немногих политических книг, вошедших в мировую литературу. Самый революционный аспект "Государя" не в том, о чем там говорится, а в том, что игнорируется. До Макиавелли для всех политиков-теоретиков главным вопросом была цель государства. Власть мыслилась только средством достичь справедливости, благосостояния, свободы или Бога. Макиавелли утверждает, что целью является сама власть, и обсуждает только средства взять, удержать и распространить ее. Макиавелли отделяет власть от морали, религии и философии, устанавливая государство как автономную систему ценностей, не зависимую от других источников. Во имя государства можно нарушить и религию, и мораль. Все позволительно, даже обязательно - вплоть до тягчайших преступлений. Макиавелли не считает мораль ниже государства, просто каноны власти и узы морали не соприкасаются. Для моралиста выше всего этика, для священника - религия, для государственного деятеля - интересы государства. "ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА... Если безопасность государства зависит от предстоящего решения, не следует учитывать, справедливо оно или нет, гуманно или жестоко, благородно или постыдно. Отодвинув все в сторону, нужно спрашивать лишь одно - спасет ли оно жизнь и свободу государства?" Макиавелли нигде не восхваляет аморальность ради аморальности, он не нигилист; он не отрицает общечеловеческих ценностей и не пытается их разрушить. Но у государственного деятеля нужды власти превалируют над моралью. Не Макиавелли изобрёл политическое убийство, предательство и обман. Но до него они совершались de facto, и никто не пытался их узаконить. Старались не замечать или оправдывать, или, в лучшем случае, строго осуждать "отдельные эпизоды" (ибо эти преступления, как бы часто ни совершались, считались исключениями). Макиавелли, покончив с лицемерием, создал четкую систему ценностей, отличных от общепринятой морали. Добро и зло превратились в его трактате из абсолютных категорий в относительные. Использование яда - добро, если этим избавляешься от политического врага, тем более, если никто не узнает. Это вовсе не означает, что отравления вообще допустимы; цель политики - власть, то, что эффективно для ее достижения - добро, то, что неэффективно,- зло, если употребить религиозный термин - грех. Добродетели государя - решительность, честолюбие, сила, удачливость, а не богобоязненность, порядочность и целомудрие. Макиавелли видит даже "величие" в изящных и великолепных преступлениях.

  • 3031. Этика средневековья и нового времени
    Другое Философия

    Оценка добра и зла в мире, их различение были наиболее проблематичными в философии Августина. С одной стороны, мир как творение Бога не может быть недобрым. С другой стороны, существование зла несомненно. При определении понятия теодицеи, или защиты совершенства творения, Августин исходил из того, что зло не принадлежит природе, но является продуктом свободного творчества. Бог создал природу доброй, но отравила ее злая воля. С этим связан другой тезис: зло не является чем-то, что абсолютно противоположно добру, оно есть лишь недостаток добра, его релятивная ступень. Нет абсолютного зла, лишь добро абсолютно. Зло возникает там, где ничто не делается хорошо, зло это отвращение от высших целей, это либо гордыня, либо вожделенность. Гордыня проистекает из стремления обойтись без Бога, вожделенность из страстей, направленных на преходящие вещи. Следующий аргумент теодицеи Августина состоит в том, что зло не нарушает гармонии мира, но необходимо для нее. Наказание грешников так же не противоречит этой гармонии, как и вознаграждение святых. Августин, таким образом, не отрицает наличия зла в мире, однако понимает его чисто негативно, как отсутствие добра.

  • 3032. Этика стоицизма
    Другое Философия

    Сенека не был примером добродетели. Он был сыном аморальной среды, в которой и находился. Сенека пример расхождения мировоззрения и образа жизни, как уже вкратце упоминалось ранее. Сенека не жил согласно своим принципам. Он проповедовал бедность, а сам всеми правдами и неправдами стремился к чрезмерному обогащению. Это расхождение между словом и делом Сенека осознавал, о нем писал и его цинично оправдывал. В своем трактате «О счастливой жизни» он говорит: «Мне говорят, что моя жизнь несогласна с моим учением. В этом все время упрекали и Платона, и Эпикура, и Зенона. Все философы говорят не о том как они сами живут, а о том как надо жить. Я говорю о добродетели, а не о себе, и веду борьбу с пороками, в том числе и со своими собственными; когда смогу, буду жить как должно. Ведь если бы я жил вполне согласно моему учению, кто был бы счастливее меня, но теперь нет основания презирать меня за хорошую речь и за сердце полное чистыми помыслами», и ниже: «Про меня говорят: «зачем он любя философию, остается богатым, зачем он учит, что следует презирать богатства, а сам их накопляет? Презирает жизнь и живет, презирает болезни, а между тем очень заботится о своем здоровье? Называет изгнание пустяком, однако, если только ему удастся, - состарится и умрет на родине? Но я говорю, что все следует презирать не с тем, чтобы отказаться от всего этого, но чтобы не беспокоится об этом; он собирает его не в своей душе, но в своем доме». В своих «Письмах к Луцилию» Сенека утверждает, что кратчайший путь к богатству через презрение к богатству.

  • 3033. Этика Фридриха Вильгельма Ницше
    Другое Философия

    Не составляет никакого труда зафиксировать рабскую мораль чисто эмпирически, ибо она всесторонне обволакивает европейского человека. Значительно трудней выявить её содержательные характеристики, качественную определённость. Ницше это делает самым глубоким, полным и блестящим образом. Исследование рабской морали Ницше, как, впрочем, и всё, что он делал в философии, отличается, с одной стороны, полифоничностью, объёмностью, противоречивой полнотой, а с другой необычайной тонкостью наблюдений, неисчерпаемостью ньюансов. Поэтому оно трудно поддаётся обобщению, вообще методической обработке. Если тем не менее попытаться суммировать с неизбежным огрублением особенности рабской морали, как их понимает Ницше, то они могут быть резумарованы в следующих основных характеристиках.

    1. Прежде всего, рабской делает мораль сама её претензия на безусловность, абсолютность. В этом случае мораль идентифицируется с идеалом, совершенством, последней истиной, словом, неким абсолютным началом, которое бесконечно возвышается над реальными индивидами и в перспективе которого их природное существование выглядит исчезающе малым, ничтожным. « Водрузить идеал идеал « своего Бога »- и перед лицом его быть осязаемо уверенным в своей абсолютной недостойности. О, эта безумная жалкая бестия человек! » Восклицая это, Ницше ясно понимал, что человек хитрой выдумкой о недосягаемом абсолюте отвоёвывает себе право быть маленьким, жалким, недостойным. Следовательно, само представление об абсолютных идеалах является ложным. На самом-то деле они нужны человеку не сами по себе, не в их абсолютности, а в их особой функции, позволяющей человеку примириться со своей малостью. Ницше называет их неразбавленными спиртными напитками духа.
    2. Рабская мораль есть мораль стадная. Она выступает как сила, стоящая на страже стада, общества, а не личности. Понимаемая как изначальная солидарность, братство людей, она, прежде всего, направлена на поддержание слабых, больных, нищих, неудачников. Одни из самых решающих и удачных моральных трюков, проделанных ещё еврейскими пророками, состоял в том, что слова « святой », « бедный », « друг » стали почти синонимами. Более всего так понятая мораль ценит способность человека отречься от себя, своего « я », поставить себя на службу другим, обществу. Всё это способствует тому, что люди сбиваются в кучи, толпы, утверждают себя в своей посредственности. Под стадностью Ницше имел в виду, несомненно, омассовление, обезличивание людей. В его труде « Так говорил Заратустра » эти идеи лучше всего отражены в той части, где Ницше описывает последнего человека « самого презренного существа ». « Нет пастуха, одно лишь стадо! Каждый желает равенства, все равны: кто чувствует иначе, тот добровольно идёт в сумасшедший дом ».
    3. Рабская мораль имеет отчуждённый характер. Она реализуется во внешне фиксированных нормах, призванных усреднить, уравнять индивидов. В самом человеке она представлена репрессивной функцией разума по отношению к человеческим инстинктам. Отчуждённость морали, как тонко замечает Ницше, выражается в самой идее её самоценности, в представлении, будто наградой добродетели является сама добродетель, и поэтому мораль имеет безличный, бескорыстный, всеобщий характер. При таком понимании индивид теряет свою личность и обретает нравственное достоинство только в качестве частного случая, простой проекции всеобщего закона. Ницше назвал это « кёнигсбергским китаизмом ».
    4. Рабская мораль замыкается областью духа, намерений. В известном смысле « вся мораль есть не что иное, как смелая и продолжительная фальсификация, благодаря которой возможно наслаждаться созерцанием души ». Она представлена в человеке неким вторым человеком, который постоянно недоволен первым, внушает ему сознание виновности и обрекает его на постоянные сомнения, нерешительность, муки. Мораль рассекает человека на две части таким образом, что он идентифицирует себя с одной частью, любит её больше, чем другую. Здесь тело приносится в жертву душе. В морали человек явлен самому себе, по словам Ницше, не как individuum ( буквально: неделимое ), а как dividuum ( буквально: делимое ). И он обречён на постоянное копание в себе, чтобы утихомирить, ублажить, обмануть зверя и таким обманным путём обрести покой, “ мир души ” состояние, которое честнее было бы назвать иначе, ибо за ним могут скрываться и старческая слабость воли, и наступление уверенности, и хорошее пищеварение, и тщеславие, и многое другое.
    5. Пожалуй, наиболее полно и рельефно рабская сущность морали выражается в её тартюфстве, лицемерии. Внутренняя лживость всех манифестаций морали, её выражений, поз, умолчаний и т.п. является в логике рассуждений Ницше неизбежным следствием ложности её исходной диспозиции по отношению к реальной жизни. Мораль претендует на то, чтобы говорить от имени абсолюта. А абсолюта на самом деле не существует, а если бы даже и существовал, то о нём по определению ничего нельзя было бы сказать. Следовательно, моральные речи это всегда речи не о том. Далее, мораль противостоит природному эгоизму витальных сил. Но жизнь как жизнь не может не стоять за себя, не может не быть эгоистической и не в каком-то общем смысле, а в конкретности своих индивидуальных существований. И где эгоизм страстей, инстинкты жизни не получают прямого выхода, там они обнаруживают себя косвенно, подобно тому, как растущее дерево, уткнувшись в препятствие, скрючивается, изгибается и, хоть в бок, хоть в обратном направлении, тем не менее продолжает расти. Мораль, поскольку она остаётся выражением жизни, не может не выражать её эгоистической сущности, но только делает это в прикрытой, превращённой форме. “ Разве само морализирование не безнравственно? ”- задаёт Ницше риторический вопрос. Особенно много лжи в моральном негодовании, которое, с одной стороны, скрывает неумение, умственную ограниченность, ошибку или иной недостаток негодующего, а с другой стороны, прикрывает тайное вожделение, зависть к самому предмету негодования; давно известно, что люди любят осуждать те пороки, которым втайне хотели бы сами предаваться. Зоркий глаз Ницше находит мораль лживой даже тогда, когда она кажется наиболее искренней и направленна против самой морализирующей личности. Презирающий чтит себя как человека, который презирает, за угрызениями совести скрывается род самодовольства, те, кто своим жалким положением вызывают сострадание, показывают, что “ не смотря на всю их слабость у них по крайней мере есть ещё одна сила причинять боль ”. Моральное восхваление также не отличается особой честностью, в нём Ницше обнаруживает ещё больше назойливости, чем в порицании. “ Мы не ненавидим ещё человека, коль скоро считаем его ниже себя; мы ненавидим лишь тогда, когда считаем его равным себе или выше себя ”.
    6. Квинтэссенцией стадной морали является ressentiment ( буквально: вторичное переживание ). Это французское слово используется философом для обозначения совершенно особого и исключительно сложного психологического комплекса, являющегося специфическим мотивом, своего рода вирусом морали. Здесь речь идёт о нескольких смыслах, наслоившихся друг на друга и образовавших в итоге редкостную психологическую отраву: а) первичные исключительно неприятные эмоции злобы, стыда, отчаяния, вызванные унижением достоинства человека, притом закономерным унижением, вытекающим из его реального, постоянно воспроизводящегося положения по отношению к другим людям; б) воспоминание и вторичное переживание этих эмоций, духовная работа с ними, результатом чего является ненависть и чувство мести, усиливаемые и подогреваемые ревностью, завистью, вызванные сознанием того, что « они » могут, а « я » нет; в) осознание того, что месть не может быть осуществлена, что обидчик недосягаем для мести, т.к. он самим фактом своего существования обречён быть обидчиком, как сам он обречён на то, чтобы быть обиженным; г) возникающее чувство бессилия, отчаяния, приводящее к тому, что месть, не имея возможности реализоваться в адекватных поступках, получает идеальное воплощение, в результате чего бессилие трансформируется в силу, поражение становится победой. Происходит переворачивание реальных ценностей, в свете которых слабый и сильный меняются местами, жалким оказывается не ужаленный, а тот, кто жалит ( мол, пусть я в кандалах и оплёван, всё равно в душе и на весах добра и справедливости я лучше, и на вечном огне буду гореть не я, а мои обидчики ). Ницше называет ressentiment воображаемой местью, местью бессильного, вытесненной ненавистью, измышлением зла. Это гнев, который не переходит в поступок, а обращается вовнутрь и становится формой самоотравления души.
  • 3034. Этико-философская концепция люциферизма
    Другое Философия

    ... Воплощенный в самом возвышенном ее образе, поэт, гений и просто человек восклицает вместе с Сатаной: "Прощай, Надежда! Заодно прощай и страх, прощай раскаяние, прощай, Добро! Отныне Зло, моим ты благом стань!" (Блейк У.) Романтический герой полагает, что в силу своей ностальгии по недостижимому добру, он вынужден творить зло. Сатана восстает против своего создателя, поскольку тот пользуется своей властью, чтобы умалить его. "Он выше нас, - говорит о Боге мильтоновский Сатана, - не разумом, но силой, в остальном мы равные." Здесь явно осуждается божественное насилие. Небесный бунтарь отходит от воинственного и недостойного бога ("мильтоновский Сатана нравственно выше Бога, ведь тот, кто упорно борется с врагом и самой судьбой, нравственно превосходит того, кто пребывает в полной безопасности и, зная о своей заведомой победе, хладнокровно и безжалостно мстит своим противникам." (Мелвилл Г.), и чем дальше от него, тем лучше. Он будет царить над всеми силами, враждебными божественному миропорядку. Князь Тьмы избрал свой путь только потому, что добро - это понятие, сотворенное и использованное Богом ради его неправых целей. Невинность даже раздражает Восставшего, поскольку она предполагает слепоту глупца. Этот "темный дух зла, которого выводит из себя невинность", вызовет таким образом человеческую несправедливость наряду с несправедливостью божественной. Поскольку сила лежит в основе творения, против нее выступает другая решительная сила."

  • 3035. Этические аргументы "за" и "против" смертной казни
    Другое Философия

    Чем же руководствуются люди, выступащие за отмену смертной казни? Вот перечень основных и наиболее часто встречающихся доводов:

    1. Никто не может исправить судебную ошибку если человек мертв. Стоит ли далеко ходить за примерами? Может быть стоит пожизненно кормить и содержать десятки тысяч преступников, хотя бы ради того, чтобы больше ни один человек не был расстрелян по ошибке, как несколько ни в чем не повинных людей, расстрелянных по делу ростовского серийного убийцы Чикатило?
    2. Пожизненное заключение достаточно хорошо выполняет главные функции наказания : ограждение общества от потенциально опасных действий преступника и дополнительный отрицательный стимул не делать противозаконного.” Замена смертной казни пожизненным заключением отнюдь не проявление снисхождения к преступникам говорит В.Г. Востриков, начальник отдела по борьбе с организованной преступностью МВД УР не зря же многие преступники , осужденные к пожизненной изоляции от общества говорят, что лучше бы их расстреляли...”. И действительно пожизненное заключение мера исключительно неприятная. Приговоренные изолированы на северном острове в бывшем монастыре, первые 10 лет им разрешены только 2 кратких свидания с родственниками и ежедневная полуторочасовая прогулка. Надежда выйти оттуда тоже крайне мала. Законодательство допускает досрочное освобождение только по прошествии 25 лет. В среднем возраст осужденных 30 лет. Всю оставшуюся жизнь им придется провести в 4 стенах, причем большую часть времени стоя ( заключенный в течение всего дня не имеет права садиться, а тем более ложиться на постель). И если все так боятся смертной казни , то почему многие из заключенных пытаются покончить жизнь самоубийством. Не проходит и месяца, чтобы кто-нибудь не попытался свести счеты с жизнью. Они рвут простыни на петли, грызут себе вены, подключаются к розеткам используют любую возможность прервать свое бессмысленное существование... Благо времени для обдумывания очередного суицидального плана предостаточно...
    3. По многим исследованиям наличие смертной казни достаточно слабо связано с количеством совершаемых тяжких преступлений. Несмотря на то, что с точки зрения предупреждения преступности смертная казнь является своего рода сдерживающим фактором, страх смерти не всегда останавливает, поскольку каждый преступник в душе надеется, что уж ему-то удасться избежать наказания. Намного большее значение имеет раскрываемость преступлений . Чтобы уменьшить их количество нужно бороться до их совершения , а не после. Хотя ,вообщем-то, именно по конкретному утверждению “Смертная казнь не уменьшает количество преступлений” могут найтись и контраргументы. Например, когда в нацистской Германии стали расстреливать за безбилетный проезд, количество “зайцев” резко сократилось.Но...Разве нацистская Германия это то, на что нам следует равняться?
    4. Смертная казнь до некоторой степени стимулирует преступность, т.к. некоторые люди могут рассуждать: если государство может убить меня, то почему я не могу убить еще кого-то . Одним из неотъемленных признаков демократического правового государства является гуманность. Гуманность - это прежде всего осознание ценности человеческой жизни. И прежде всего осознать эту ценность должно государство. “Люди не убивайте меня,я человек, живой” обращался к А. Приставкину один “смертник”, измучившийся изо дня в день прислушиваться ко всем шорохам в коридоре, ожидая, когда за ним придут. Можно сказать ему “Надо было раньше думать о ценности человеческой жизни” . Но это не меняет сути: как и пытка, казнь мучительная кара , применяемая к беззащитному человеку.
    5. Для верующих - убийство не оправданное вынужденной обороной грех. Нельзя говорить, что смертная казнь это вынужденная самооборона общества от преступника. Есть и другие способы от него защититься. Значит смертная казнь это убийство, не оправданное в глазах Бога, т.е. грех. Мы можем говорить о том, что убийство убийцы - не убийство человека, мол убийца не человек. Но мы то пока еще люди. Не стоит ли прежде всего задуматься о том, как сохранить человеческое в себе? Государство должно быть с человеческим лицом! Тем более, что не государством дана жизнь, не ему ее и отбирать...
    6. Некоторые злонамеренные политики могут легально использовать смертную казнь, чтобы избавиться от своих политических оппонентов и свидетелей своих преступлений. Поэтому демократия со смертной казнью менее устойчива. Здесь также стоит отметить, что граждане России находятся не в равных условиях при осуществлении права на защиту. В тех регионах, где отсутствует суд присяжных, данное право нарушается (а сегодня суды присяжных существуют только в 9 субъектах РФ). Введение суда присяжных повсеместно - процедура очень дорогостоящая и в нынешних кризисных условиях практически неосуществимая. По крайней мере, в ближайшие годы.
    7. “Пожалейте адвоката” ! Против допускаемой обществом возможности и необходимости смертной казни выступает положение адвоката в ситуации, когда ему предстоит защищать человека, которому грозит такое наказание. Если доказательства вины бесспорны, то адвокат может исполнять свои профессиональные обязанности защиты подсудимого в рамках следующих моделей поведения:
    8. Профанация защиты. Если у обвиняемого нет шансов избежать смертного приговора, то стоит ли защитнику “огород городить” из своих соображений? Этот вариант позволяет говорить о фактическом отсутствии защиты, при котором игнорируется принцип гуманности профессии адвоката.
    9. Адвокат может поставить своей целью спасенье подсудимого от смерти во что бы то ни стало ( а исходя из профессиональных принципов он и должен так поступать) в этом случае ему придется пойти на компромисс с собственной совестью и объективной ситуацией. В этом случае , используя свои личные качества адвокат может добиться не только переквалификации действий подзащитного , но и (такое тоже бывает) прекращения дела по какой- либо уважительной причине. Тем более, судебные процессы, в которых возможно вынесение смертного приговора, проходят в состоянии крайнего эмоционального напряжения и нервозности. Судьи тоже не лишены человеческих чувств, ведь фактически именно они взваливают на себя груз ответственности за лишение человека жизни. В таких условиях достаточно легко поддаться убеждениям талантливого адвоката . Можно ли в данном случае говорить о справедливости, как важнейшем свойстве правосудия?
  • 3036. Этические взгляды Аристотеля
    Другое Философия

    Сущность скептицизма и его истоки. Скептицизм (греч. skeptomai сомневаюсь) философская концепция, подвергающая сомнению возможность познания объективной действительности. Последовательный скептицизм смыкается с рассмотренным выше агностицизмом и нигилизмом (точка зрения абсолютного отрицания, не связанного ни с какими положительными идеалами). Скептицизм получает наибольшее распространение в те периоды развития общества, когда старые общественные идеалы уже расшатаны, а новые еще не укрепились. В качестве философской доктрины скептицизм возник в период кризиса древнегреческого общества (IV в. до н. э.) как реакция на предшествующие философские системы, которые с помощью умозрительных рассуждений пытались объяснить чувственный мир, нередко при этом вступая в противоречие друг с другом. Своей вершины скептицизм достиг в учениях Пиррона, Аркесилая, Карнеада, Энесидема и Секста Эмпирика, о которых подробнее будет сказано ниже. Продолжая традиции софистов, которые, опираясь на общую и неразличимую текучесть, устанавливали свою вполне релятивистскую позицию, причем в отношении всего существующего, и прежде всего в отношении самого человека, первые скептики указывали на относительность человеческого познания, на его формальную недоказуемость и зависимость от различных условий (обстоятельства жизни, состояние органов чувств, влияние традиций и привычек и т. п.). Эти умозаключения непосредственно исходили из известной формулы софиста Горгия: "первое положение гласит, что ничто не существует; второе что если что-либо существует, то оно непознаваемо для человека; третье что если оно и познаваемо, то все же по крайней мере оно непередаваемо и необъяснимо для ближнего".

  • 3037. Этические взгляды И. Канта
    Другое Философия

    Для Канта нравственное начало сводится лишь к субъективному сознанию долга. Долг есть долг чистый долг, исполнять его следует единственно из уважения к нему. Обосновывая это требование Кант апеллирует к совести. Действительно, совесть человека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностью нахождения моральной истины и выработки правильного решения и подлинно нравственной точкой зрения, если она не только субъективна, но и соединена со знанием объективной истины. Но у Канта, как это видно в “Критике чистого разума”, совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, где мышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть у Канта уже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной. В учении Канта понятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которым проникнута вся человеческая жизнь и который он подчеркивает, различая антропологию и антропономию. Но этот дуализм не умаляет значение нормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждения совести являются необходимой составной частью характеристики личности. Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели, несет в себе сознание “внутреннего судилища”, которое и есть совесть. Это сознание выражается в изначальных моральных задатках и выводах разума, в идеальных, часто основанных на религиозной вере целях и, наконец в разумном волнении, то есть в моральном принципе или основоположении разума, сформулированном Кантом еще в 1788 году в “Критике практического разума” и легшем в основу “Метафизики нравов”. В кантовском учении наряду с эстетической и разумной потребностью человека в совести имеет значение и сфера религиозного опыта, своего рода “религиозно-совестливая” установка. Речь идет о первоначальных задатках моральности, в которых склонности, порыв к действию, само действие требуют воления, не обходящегося без совести; временные ступени выражения этих задатков, а также формы их осознания (смутная, отчетливая и религиозно-верующая) придают учению о совести законченный вид. Учение о совести это, по сути дела, учение о благе, имеющем всеобщее значение; это деяние, воля и сознание морального человека.

  • 3038. Этические воззрения В.С. Соловьева (по работе “Оправдание добра. Нравственная философия”)
    Другое Философия

    “Оправдание добра” - уникальная работа. В этой книге впервые за всю историю этики обобщается теоретическая работа о добре, содержательно раскрывающая и утверждающая его. “Оправдание добра” уникальна еще и потому, что она оптимистична по своему духу и твердо противостоит пессимистическим и негативистским концепциям морали. Самой яркой из таких концепций была конечно же концепция Ницше, изложенная в его книге “По ту сторону добра и зла”. Основная идея этого труда заключалась в “снятии” проблемы добра и зла, отказ от признания ее основополагающего характера. Ницше предлагал заменить старую нормативную этику, различающую добро и зло, новой этикой, которая находится по ту сторону добра и зла. Разумеется, подобный пессимизм и “умаление” добра встречались и раньше, поэтому наступил момент, когда совершенно явной стала необходимость опровергнуть подобные концепции.

  • 3039. Этические моменты учения досократиков
    Другое Философия

    Выше говорилось, что религиозные идеи составляли смысловую основу интеллектуальных поисков философии. Они осознанно вошли в философские системы. Так, идея переселения души стала одной из важнейших в учении пифагорейцев, а затем в философии Платона. Понятие катарсиса (очищения) стало одним из центральных в эстетике Платона, а затем Аристотеля. Понятие теории (созерцания), занявшее важное место в античных гносеологических учениях, так же восходит к орфической мистике. Религиозные основания имеет позднеантичная концепция теургии. Количество примеров легко умножить. Разумеется, становясь предметом философской рефлексии, эти понятия постепенно утратили свой сакральный смысл, и приобретали строго определенное значение. Но сам факт заимствований говорит о том, что на протяжении всей античности религиозные концепции оставались живым, активно осознаваемым фоном философских исканий. С точки зрения этики, важнейшим достижением религиозной мысли стало слияние понятия добродетели с понятием добра. Дело в том, что для грека гомеровского периода добродетель выступает как доблесть, она сливается с фактом видимого успеха, независимо от путей его достижения. Боги и герои поэм Гомера далеко не всегда далеко не всегда являются примером служения добру: они часто корыстны и лживы. Но уже в VII веке до н.э. добродетель понемногу смыкается с понятием добра, блага. В законодательстве Залевка говорится: Каждый должен стремиться к тому, чтобы хранить свою душу чистой от всякого зла, ибо боги не принимают почестей от злых людей. Им служат не драгоценными приношениями и пышными затратами, а добродетелью и честной волей, направленной к правде и добру. Понятие блага все больше обретает самодавлеющее звучание и в системе Платона уже занимает центральное место, подчиняя себе все мироздание. Пифагор на вопрос о том, когда человек более всего уподобляется богу, отвечает: Когда он говорит правду.

  • 3040. Этические учения в истории философской мысли
    Другое Философия

    Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831) первым в немецкой философии освобождается от этического субъективизма. Он понимает мораль как духовный мир, созданный на протяжении всей истории. Объективная нравственность, будучи общественной, выше нравственности индивидуальной, так как общественный интерес выше индивидуального. Гегель выступил с резкой критикой формального и абсолютного характера кантовской морали. Воля, по его мнению, не может быть доброй без своей реализуемости в конкретных поступках, причем таким образом, чтобы соответствовать действительным потребностям человека. Этическая область соответствует тому, что Гегель называет "объективным духом". Нравственное у него определяется как идея свободы, как живое добро. Содержанием нравственности являются моральные предписания, которыми руководствуется общество. Зло Гегель рассматривает не просто как недостаток добра, а как положительный фактор - движущую силу истории. Свобода есть соединение мышления с волей. Свобода есть познанная необходимость. Нравственная свобода означает, что человек делает целью своих желаний не эгоистические интересы, а всеобщие. Здесь Гегель разграничивает свободную волю и произвол. Произвол является противоположностью свободы воли. Произвол - это свобода поступков, но не воли, и она противоречит нравственности. По мнению Гегеля, мораль является движущей пружиной всего общественного развития. Она связана с экономикой, правовыми, политическими, религиозными, семейными и другими отношениями. С резкой критикой философии Гегеля выступил Артур Шопенгауэр (1788-1860). Для него человек - это не всезнающий субъект, а существо, вынужденное глубоко страдать под давлением реальности.