Статья по предмету Философия

501. Философия как единство научного и вненаучного познания
Статьи Философия

Частные науки, ограниченные предметом своего исследования, ставят перед собой частные проблемы и решают их рано или поздно, упраздняя тем самым эти проблемы. Такой ситуации не может быть в философии, проблемы которой никогда не получают окончательного решения. Прогресс в философии - осмысливает, углубляет, конкретизирует эти проблемы, обогащает их новым содержанием, ставит их по-новому. Это объясняется самой природой философских проблем. Философские проблемы отличаются оптимумом всеобщности. Что такое истина? Что такое знание? Что такое закон? Что такое человек? Что такое мир? Частные науки, как правило, избегают этих вопросов, так как у них нет на них ответа. Представителя частной науки интересуют лишь определенные истины, определенные законы, определенные объекты вообще. Но это как раз и свидетельствует о том, что частным наукам не хватает вненаучного, однако же не чуждого наукам, философского подхода к научным проблемам. Таким образом, если частные науки ограничивают объекты своего исследования в рамках конечного, то философия, напротив, стремится к познанию бесконечного, которое столь же познаваемо, сколь и непознаваемо. Однако непознаваемость бесконечного отличается от непознаваемости кантовских "вещей в себе", так как бесконечное, которым занимается философия, по меньшей мере частично познаваемо. Правда, всегда остается и будет существовать нечто непознанное, непознаваемое, по меньшей мере, в данных условиях, но тем самым открывается непреходящая перспектива познавательной деятельности. следовательно, конечное и бесконечное, познаваемое и непознаваемое находятся в некотором единстве. И то же самое можно сказать о научном и вненаучном не только в философии, но и в частных науках. Это значит, что вненаучное не тождественно с ненаучным, антинаучным. Вненаучное чрезвычайно многообразно; оно частью родственно наукам, частью же чуждо им. Главный признак вненаучного состоит в том, что оно находится вне компетенции науки, во всяком случае на данном этапе ее развития. С этой точки зрения многое из современного содержания наук находилось в прошлом в сфере вненаучного познания.
502. Философия как схематизм образного мышления
Статьи Философия

Место суждений в структуре философских концепций может быть рассмотрено аналогично месту понятий. Однако сложившиеся в философии традиции рассмотрения понятий и суждений различны. Если относительно философских понятий имеются конкурирующие подходы, то (по крайней мере, в европейской традиции) в анализе суждений преобладает кантовский подход. Этот подход заключается в рассмотрении суждений как самодостаточных единиц знания. Кантовская классификация суждений основывается на различении аналитических и синтетических суждений. Последние делятся на апостериорные и априорные. Примерами априорных синтетических суждений являются суждения "мир имеет начало", "душа есть субстанция", "все имеет причину", "человек смертен", "все есть число"... Задачей философии является обоснование возможности синтетических априорных суждений. Решая эту задачу, Кант предпринял критическое исследование человеческой способности к составлению синтетических априорных суждений. Для этого он разделил все априорные синтетические суждения на те, которые изолируют (выделяют) человеческое свойство априорного созерцания (трансцендентальная эстетика), либо свойство априорного логического построения (трансцендентальная логика), либо, наконец, свойство априорного задания принципов познания (трансцендентальная диалектика, или этика). Априорное созерцание есть источник математики. Априорные логические формы находятся в основе логики, а если они взяты вместе с апостериорными суждениями, фиксирующими данные опыта, то так получаются законы естествознания. Совершенно так же разум, который задает принципы познания (в отличие от рассудка, имеющего дело с правилами познания), претендует на задание априорных принципов строения реальности, имеющих синтетический характер. Кант показывает, что такие претензии чистого разума беспочвенны и что получающиеся суждения антиномичны. Тем не менее сам подход Канта к философским суждениям (рассмотрение суждений как самодостаточных элементов философского знания и попытка выяснить, дают ли эти суждения знание о мире-как-он-есть) аналогичен подходу, примененному им к суждениям математики, логики и законам естествознания. Тем самым и эта разновидность априорных синтетических суждений подверстывается под суждения в науке, отличаясь от последних разумным, а не рассудочным или же априорно эстетическим характером. Не случайно вопрос о возможности априорных синтетических суждений (несмотря на различный характер их типов) Кант считает возможным "...с полным основанием выразить следующим образом: как возможна метафизика как наука?" [Там же, с.119].
503. Философия культуры, науки и религии: современные измерения
Статьи Философия

Сторонник эволюции модерна, плавно трансформировавшегося в постмодерн, Л.Г. Ионин, полагает, что: «Глобализация апофеоз модернистского прогрессизма». [4, с. 7] Данный автор, вслед за Ж. Деррида, одним из сущностных свойств современного мирового социума считает его психолого-идеологическую однородность. Разумеется, данное утверждение в большей мере справедливо в отношении социально-политических реалий, нежели национальных и этнокультурных. Однако в работе «Социология культуры: путь в новое тысячелетие» Л.Г. Ионин, противореча самому себе, выдвигает несколько иную трактовку, которую мы полностью разделяем: «Не идеология будет служить орудием легитимизации власти, а власть орудием легитимизации идеологии, то есть, реализации виртуального продукта». [6, с. 154] В то же время, категорически не приемлем тезис о виртуализации (практическом устранении) насилия в современном мире, а также пессимистическая констатация относительно инфляции общечеловеческих ценностей, которые не способны быть основой гуманистической интеграции мирового сообщества. Оттого, что ценностный консенсус ещё никогда не был достигнут в межобщностном взаимодействии не следует, что это не произойдет никогда. А раз так, то возможен любой дискурс на эту тему. [7]
504. Философия Мартина Хайдеггера (1889-1976) и экзистенциальная философия
Статьи Философия

Вот что пишет сам Хайдеггер: экзистенция есть "вид бытия, а именно бытие того сущего, которое стоит открытым для открытости бытия, где это сущее стоит, умея в ней устоять. Это умение устоять продумывается под именем "заботы". Экстатическое существо присутствия понимается из заботы, так же как, наоборот, забота удовлетворительным образом осмысливается только в ее экстатическом существе. Так понятое вы-ступание есть существо эк-статики, как ее надо здесь мыслить. Эк-статическое существо экзистенции оказывается поэтому недостаточно понятым также еще и тогда, когда ее представляют себе только как "стояние вовне" и "вовне" понимают как уход от внутреннего, присущего имманентности сознания и духа; ибо так понятая экзистенция все еще представлялась бы из "субъективности" и "субстанции", между тем как "вне" неизменно надо понимать в смысле выступания открытости самого бытия. Статус экстатического покоится, как ни странно это звучит, на понимающем стоянии внутри этого "вне", этого "вот" непотаенности, в качестве которой пребывает само бытие. То, что надо слышать в имени "экзистенция", когда это слово употребляется внутри мысли, осмысливающей истину бытия из нее самой, могло бы прекрасно быть названо словом "выстаивание"[1; 31]. Использование такой длинной цитаты продиктовано единственной целью - не ущемить открытость хайдеггеровской мысли, продемонстрировать его "Вот-бытие".
505. Философия Н.Кузанского и Ибн-Араби
Статьи Философия

Поэтому под человеческим умом должна пониматься не сущность, а особая способность человека. "Само неиное, то есть основание вещей, открывает, или делает себя видимым, твоему основанию, то есть уму",- пишет Николай Кузанский [23]. Ум не есть способность к дискурсивной деятельности, в результате которой вещи получают свои определения [24]: ведь свернутость неопределима, она выше всех наименований, среди которых каждому есть противоположное,- а если "неиное" делает себя видимым уму, следовательно, ум выше противоположностей. Поэтому "в мышлении ума есть нечто такое, чего не было ни в ощущении, ни в рассудке,то есть первообраз и несообщимая истина форм, которая отсвечивает в чувственных вещах" [25]. Ум есть способность человека уподобиться свернутости, способность его свернуть в себе все вещи так же, как они свернуты в первоначале: "как Бог есть свертывание свертываний, так ум, являющийся образом Божиим, есть образ свертывания свертываний... Отсюда сделай вывод об изумительной способности нашего ума; ибо в нем сосредоточена сила, подобная свертывающей силе точки, благодаря чему ум обнаруживает в себе способность уподобиться любой величине... Благодаря образу абсолютной свертывающей силы, каковым является ум бесконечный, наш ум обладает способностью уподобляться всякому свертыванию" [26]. Категория "ум" выражает способность человека открыть в самом себе то свернутое первоначало, то Ничто мира, которое разворачивается в бесконечности мироздания. Поэтому "мышление для божественного ума оказывается творчеством вещей; мышление для нашего ума оказывается понятием о вещи. Если ум божественный есть абсолютная сущность, тогда мышление у него есть творение существующего; а для нашего ума мыслить - значит существующему уподобляться" [27].
506. Философия нравственности и безнравственности шраманского периода
Статьи Философия

Дебаты по природе блага (добра) были настолько популярны, что некоторые из "скользких угрей" даже боялись, как мы знаем, вступить в дискуссию с экспертами по этим вопросам (см. § 1, гл. III). Однако сама "уклонистская" позиция "скользких угрей" также составляла еще один формат решения этических проблем. Процитируем еще раз ту же "Брахмаджала-сутту", на сей раз ее изложение аргументации первой позиции "скользких угрей", отказывавшихся давать определения по интересующей нас проблеме. "Допустим, монахи, - излагает составитель текста от лица Будды сведения об этих философах, - какой-то шраман или брахман не имеет соответствующего истине суждения о том, что то-то благое (kusala), а то-то неблагое (akusala). И он рассуждает: "У меня нет суждения в соответствии с истиной о том, что то-то благое, а то-то неблагое. И если я буду отвечать [как бы] в соответствии с истиной, что то-то благое, а то-то неблагое, то когда я истолкую то-то как благое, а то-то как неблагое, у меня обнаружится к тому-то и тому-то склонность, страсть или [наоборот] нерасположение и ненависть. А если у меня будет что-либо из этого, то [мое суждение] будет ложным. Если же [я буду судить] ложно, то [у меня] будет иметь место досада, а если досада, то и препятствие [для моего "прогресса"]". Так он, боясь [произнести] ложное суждение и испытывая антипатию [к этому], воздерживается от того, чтобы истолковать то-то как благое, а то-то как неблагое и на поставленный вопрос дает уклончивый ответ, уподобляясь скользкому угрю: "Это не мое [суждение]. Я не говорю, что [дело обстоит] так, не говорю, что иначе, что не так или что не не так" [1]. Во второй позиции рассматриваемые философы воспроизводят практически ту же аргументацию с тем лишь незначительным различием, что здесь акцентируется нежелание подвергнуться воздействию чувства "привязанности" в случае категорического ответа на те же вопросы.
507. Философия Освальда Шпенглера (1880-1936)
Статьи Философия

Ориентация на язык культуры, а именно, на анализ употребления греческого и латинского языков, привел западно-европейских исследователей культуры к выводу о существовании трех типов культур и трех эпох: античности, средневековья и Нового времени. Не было учтено, считает Шпенглер, что немецкая литература - латиноязычна, английская, в свою очередь, пользовалась французским языком. Именно в силу этого осталась изолированной и нерассмотренной магическая культура, которая пользовалась различными языками, поскольку не имела своего родного языка, но была едина по духу. "Филологическая граница" явилась непреодолимой для христианской теологии и в целом для религии. Персидская (иранская) культура вместе с иудаистской (талмудической) составляли ядро тогда еще "нерожденной" арабской (магической) культуры. Несмотря на свою "нерожденность" в эпоху Цезаря-Октавиана, арабская культура уже выступала против дряхлой античной цивилизации. Магическая культура тех времен уже имела как "кровь" (экономико-политические возможности), так "душу" (религиозно-метафизические возможности) для своего последующего расцвета. Косвенное доказательство про-восточной ориентации Запада в первые века нашей эры имеется в деятельности самого Цезаря, который имел планы переноса столицы из Рима в Александрию; в деятельности Антония, ориентированного на монархический строй восточного стиля (Клеопатры); проявляется в реформе календаря на основе александрийской (эллино-египетской) науки. Победа Октавиана над Антонием изображалась у римлян как победа Минервы, Нептуна и Венеры над лающим (собакоголовым) Анубисом и другими богами-чудовищами.
508. Философия сознания Б.Рассела и аналитическая философия
Статьи Философия

Среди аналитиков особую роль выполняет Р.Рорти. В нашумевшей статье "Проблема духовного и телесного, приватность и категории" (1965) он предложил элиминировать из лексикона философии категорию “сознание”. В поле зрения Рорти попала работа Деннет “Содержание и сознание” (1969), с которым он солидаризируется. Взаимный интерес породил “конструктивную полемику”.[420] Рорти помещает себя в традицию философии сознания, которую он именует “традицией Райла-Деннета”, включающую У. Куайна, Н. Гудмена, У. Селларса и др. Сам Деннет объясняет сознание таким образом, что от него ничего не остается в прежнем его понимании. Из-за этого деконструктивизма его книгу “Сознание объясненное”(1991) критики назвали манифестом “философского зомби”. Его эпистемические принципы близки реляционизму и интерпретивизму. Как метафилософ, Рорти видит логические цепочки, связывающие антиэссенциалистские интенции Деннета (и аналитической философии) с аналогичными интенциями Ницше, Хайдеггера, Деррида и др. Замысел Деннета состоит в том, чтобы преодолеть идущий от Декарта и Брентано раскол мира на rex extensa и res cogitans, на сферу физического и сферу интенционального, чтобы обосновать непрерывность мира и единство знания. Предпринимавшиеся ранее попытки останавливались перед загадкой феномена сознания: только объяснив сознание в рамках непрерывности мира, можно говорить о единстве знания. Неудачи Деннет объясняет использованием вариантов решений в оппозиции ментализма и редукционистского физикализма когда не учитывались разработки когнитивных наук, науках об искусственном интеллекте, нейробиологии и др. По-Деннету возможен третий - нейтральный - путь между жестким монизмом и детерминизмом физикализма, с одной стороны, и ментализмом и дуализмом - с другой. предлагает функционалистскую картину сознания, охватывающую не только нейрофизиологические процессы, но и семантическое пространство. Поэтому это лучше делать с помощью аналогий и метафор. Новые метафоры должны представить сознание в виде системы функциональных отношений Коренным образом изменяется им смысл понятия интенциональности. Это не свойство ментального, а наша позиция (нейтральная интенциональная установка) по отношению к объектам, когда нам нужно расширить объяснительные возможности и предсказывать их поведение. Данное понятие он относит к объяснительной стратегии предсказания поведения любого объекта - от личности до артефакта. Философии сознания Деннета пытается соединить социо-лингвистическую и социо-биологическую модели объяснения знания, что не уничтожает угрозы телеологизма, панпсихизма и бесконечного регресса. В книге “Сознание объясненное”[421] он поменял старые образы сознания на новые.
509. Философия феминизма и культура
Статьи Философия

Следует особо сказать о В. Соловьеве. Для него Бог - Отец, но "душа мира" это - "Вечная женственность", она ассоциируется с Вечной женственностью. Принцип "Софии" имеет всеобъемлющее значение для мира и поэтому может получить различные определения. София как пассивное начало, посвященное богу и получающее от него свою форму, есть вечная женственность. "Для Бога Эго другое" (т. е. вселенная) имеет от века образ совершенной Женственности. Он хочет, чтобы этот образ был не только для него, но чтобы он реализовался и воплотился для каждого существа, способного с ним соединяться. К такой реализации и воплощению стремится и сама вечная женственность, которая есть живое духовное существо, обладающее всей полнотой сил и действий. Весь мировой исторический процесс есть процесс ее реализации и воплощения в великом многообразии форм и степеней" [6].
510. Философия Фридриха Ницше (1844-1900)
Статьи Философия

Вскрывая этический аспект разума и власти, а именно анализируя греческую мораль, Ницше заключает, что морализм греческих философов есть недоразумение, обусловленное патологией - "болезнью нравов". Болезнь нравов заключается в том, что греки стремились с помощью разума опровергнуть чувства. Греческая мораль после Сократа требовала всем грекам принять "мину гробокопателя", "стать мумиями" и отвергнуть чувства человека во имя разума. Ведь тело и чувства есть не что иное, как "сплошные логические ошибки"... и как у тела хватает "наглости притворяться, будто оно действительно существует" [1; Т.2,568-569]. Здесь предмет критики Ницше становится совсем прозрачным и для философии конца ХХ века, несомненно, идеи Ницше приобрели актуальный характер,- достаточно просмотреть философские и психологические журналы за последние десять лет.
511. Философия Ханса Георга Гадамера (р.1900) и философская герменевтика
Статьи Философия

Проблема понимания, как она решается Гадамером, означает, что обращение к любому тексту требует, прежде всего, "опыт осмысления - осмысления, непрестанно продолжающего выражать себя средствами языка, осмысления, никогда не начинающегося с нуля и никогда не замыкающегося на бесконечности" [2; 15]. Гадамер оставляет за каждым интерпретатором не только способность, но необходимость личностного прочтения текста, его переосмысления и переоценки, или "переписывания". Интерпретация текста состоит не в воссоздании первичного авторского текста, а в создании собственного Авторского Текста, источником которого Гадамер усматривает собственный -герменевтический - опыт. Этот опыт является основой, которая задает алгоритм понимания. Опыт "Я" становится отправной точкой формирования горизонта - горизонта понимания.
512. Философия Эдмунда Гуссерля (1859-1938) и феноменологическая философия
Статьи Философия

Феноменологический анализ "предполагает ... полное исключение каких бы то ни было допущений, установлений и убеждений" относительно объективности предмета [1; 6], поскольку "феноменологические данные суть постижения времени" [1; 7], а поэтому "посредством феноменологического анализа нельзя обнаружить даже самую малость объективного времени", поскольку "переживаемое Теперь, взятое как таковое, не есть точка объективного времени и т.д. Объективное пространство, объективное время и вместе с ними объективный мир действительных вещей и процессов - все это трансценденции" [1; 8]. Порядок вещей и связи между ними, которые обнаруживает человек в собственных переживаниях, не встречаются в самом объективном мире, не является объективным порядком. Схватывание и удержание сознанием какого-либо предмета, считает Гуссерль, не означает схватывания объективности, не означает усмотрения объективной действительности. "Объективность принадлежит к "опыту" и притом к единству опыта, к закономерностям данных в опыте связей природы. Говоря феноменологически: объективность конституируется как раз не в "первичных" содержаниях, но в свойствах схватывания и в закономерностях, принадлежащих к сущности этих свойств" [1; 10].
513. Философия. Ее роль в жизни общества
Статьи Философия

Интегрирующая функция философии заключается в ее имманентной способности объединять, синтезировать знания, добытые частными науками в целях получения более общего знания, освобожденного от деталей, подробностей, носящих непринципиальный, временный и местный характер. Тем самым достоинства конкретного анализа действительности подкрепляются и обогащаются преимуществами теоретического абстрагирования, что расширяет, горизонты науки, ускоряет ее прогресс. Данная функция существенно важна для развития всей духовной сферы, а также углубленного познания социальных и политических отношений и процессов. Привнесение в их анализ достижений философского синтеза позволяет более глубоко и всесторонне исследовать действие законов общественного развития, соотношение в нем необходимого и случайного, объективного и субъективного, формационных и общецивилизационных факторов и др.
514. Философия: особенности предмета исследования, специфика знания
Статьи Философия

Сначала - о чисто гносеологическом статусе небытия. Если осуществить историко-философский анализ понятия "небытие", можно увидеть, что под небытием понималось необнаруженное (чувством или разумом) или непознаваемое бытие. Со времен Аристотеля недосягаемый умом фрагмент окружающего мира выпадал из бытия и назывался небытием; сегодня же можно описать этот фрагмент как сплошной невидимый фон, на котором происходят все явления, внутри которого разворачиваются все процессы. Речь человека или музыкальные звуки обладают определенностью и ясностью, благодаря чему мы выделяем речь или мелодию на фоне шума, грома, грохота, треска, плеска, гула, гудения, звона, воя, скрипа, свиста, шороха, шипения, шелеста и т.п. (Названная гамма звуков заимствована у классика русского музыкознания А.Н.Серова). Это человеческая мысль, появившаяся на свет с целью упорядочения "свалившегося" на человека хаоса (об этом чуть позже), заставила его разграничить познанный (т.е. определенный и упорядоченный) мир, и принципиально непознаваемый. Последнее традиционно именуется как "непостижимое", "трансцендентное". Именно непостижимое-трансцендентное было гипостазировано и наделено онтологическим статусом с присвоением ему имени "небытие". Для облегчения указанного понимания можно перефразировать слова Эмпедокла: нет небытия, да и откуда ему взяться? М.Хайдеггер предложил свою интерпретацию: небытия нет, поскольку небытие есть просто отсутствие бытия. Гносеологическое различение бытия (первоначала) и сущего (бытия вещей) проводил Анаксимандр, закрепив за первоначалом имя "беспредельное", "неопределенное" по причине своей непознанности.
515. Философская мысль Руси XI-XVII вв.
Статьи Философия

Исихазм оказал большое влияние на учения иосифлян, и сорских старцев. Иосифляне, прозванные стяжателями, - единомышленники и последователи епископа Иосифа Волоцкого, духовного наставника ИванаIII, считали необходимым участие церкви в управлении государством. ИванIII и Иосиф Волоцкий всячески способствовали её укреплению как социального и политического института церкви должны быть красивы, богато украшены, что привлечет прихожан, а монастыри должны иметь в собственности земли и крестьян. Против греха «стяжательства» со стороны религиозных деятелей выступил Нил Сорский духовный глава религиозного течения нестяжателей, заволжских старцев, иноков-пустынников, выбравших скитское аскетическое существование. Нил Сорский, Вассиан Патрикеев и другие заволжские старцы, возлюбившие «нищету и нестяжание», не допускали смешения бытия церковного и мирского, отрицали социальную роль церкви и возможность ее участия в управлении государством. Религиозно-политической дискуссия стяжателей и нестяжателей отразила важнейшую мировоззренческую проблему о роли Церкви в государстве, которая неоднократно поднималась и в истории византийского христианства, и средневековой латинской схоластики.
516. Философская психология И. Н. Тетенса и современные мифы о сознании
Статьи Философия

"Отталкивающая" природа сознания позволяет Тетенсу вписать его в общую систему душевных способностей. Ведь при таком понимании сознание оказывается прямой противоположностью чувства. Чувство схватывает многообразное, присоединяет его к Я, а сознание, наоборот, разъединяет его и отсоединяет от Я, пусть и не в абсолютном смысле. Но различие направлений вовсе не исключает единства действующей силы. Наоборот, логично допустить, что в чувстве и сознании проявляется одна и та же деятельность души, только в разных фазах. Ситуация с соотношением чувства и сознания, считает Тетенс, аналогична сжатию и распрямлению пружины. Сжатие пружины активизирует силу упругости, направленную вовне. Пока происходит сжатие, эта сила латентна, но при ее освобождении она выходит наружу. Фаза сжатия соответствует чувству, распрямления - сознанию. Одним словом, сознание как изначальный акт мышления, по Тетенсу, можно определить как "самодеятельность чувства"[138]. Но здесь нужны уточнения. Во-первых, сознание - не просто душевный акт, а акт различения представлений. Соответственно, оно должно быть продолжением не всякого чувства, а одной из разновидностей особого "чувства отношений", а именно "чувства перехода"[139]. Это чувство возникает в душе при смене представлений. Тетенс ставит изощренный интроспективный эксперимент с буквами арабского алфавита, который должен доказать реальность этого неочевидного чувства. Эти буквы не были нагружены для него никакими посторонними ассоциациями и, переходя от представления одной буквы к представлению другой, ему не только удавалось отмечать смену букв, но и улавливать ощущение внутреннего изменения деятельности души[140]. Всякое чувство, полагает Тетенс, содержит некий аффицирующий потенциал. Есть он и у чувства перехода. Именно поэтому оно может подталкивать душу к сознанию. Но само это чувство может возникнуть лишь в развитой перцептивной среде, обработанной воображением и вниманием. Во-вторых, если сознание - вторая фаза чувства, то сознание не может приходиться на момент ощущения, так же как пружина не может одновременно сжиматься и разжиматься. Это значит, что мы не можем осознавать ощущения как непосредственные данные чувств. Сознание всегда должно быть направлено на ближайшие следы ощущений, т. е. на пост-ощущения[141]. И теперь очевидно, что теория сознания Тетенса зависит от его учения о способности перцепции. Без удержания душой следов ощущений сознание не состоялось бы.
517. Философская разработка мусульманской этики в каламе, исмаилизме и суфизме
Статьи Философия

Считая награду и наказание полностью заслугой человека, мутазилиты занимали ригористичную позицию также в вопросе о возможности прощения совершенных грехов и в вопросе о "разрешенности" малых грехов. Еще мурджиитами было высказано мнение о том, что любое ослушание является "великим" грехом, а значит, за любое ослушание следует наказание. Схожую позицию среди мутазилитов занимал Джафар бен Мубашшир, утверждавший, что любое намерение нарушить запреты и предписания Закона является великим грехом и что любое намеренное ослушание также великий грех. Такова крайняя точка зрения, согласно которой любое прегрешение наказуемо и нет категории "малых" грехов, совершение которых религиозно-доктринальной мыслью как будто позволяется (поскольку не наказывается, обычно при условии несовершения великих грехов). Большинство мутазилитов признавали разделение грехов на великие и малые, однако в их позиции заметна тенденция к более жесткой и расширительной, в сравнении с общесуннитской, трактовке категории великих грехов. Кроме того, мутазилиты считали, что великий грех лишает человека награды за веру, исключая его из числа "обитателей рая", тогда как общесуннитская позиция состоит в том, что великий грех, за который человек понес наказание в земной жизни, ему прощается безусловно, а грехи, которые были утаены и остались ненаказанными (за исключением отрицания единобожия), могут быть прощены Богом по его желанию или в результате заступничества Мухаммеда.
518. Философская этика буддистов и мимансаков
Статьи Философия

1 Махасангхика (спнскр. mahasanghika - "большая община") - одно из двух основных направлений традиционного буддизма (наряду со стхавиравадой), образование которого означало первый серьезный раскол в буддийской общине. Консолидация махасангхики произошла в результате размежевания позиций ее "отцов-основателей" с буддийскими "старцами" на Втором буддийском соборе, который следует отнести примерно к 300 г. до н.э. (исходя из новой и лучше обоснованной у гейдельбергской школы буддологии датировки кончины Будды около 400 г. до н.э.- см. прим. 2 на с. 186). Основной пункт схизмы был связан с тем, что на соборе в Паталипутр.е лидер значительной части буддийских монахов Махадэва, происходивший из Матхуры (Северо-Центральная Индия), выдвинул несколько "тезисов", содержавших сомнение в том незыблемом духовном статусе архата - достигшего "совершенства" монаха, который неустанными трудами в предшествовавших жизнях и особенно в последней "выработал" свою нирвану и служит образцом для всех прочих членов общины, - на чем безоговорочно настаивали традиционалисты. Махасангхика уже очень скоро и широко разветвилась, определив существенно важные тенденции эволюции буддийского мировоззрения. Бахушрутия (спнскр. bahusrutlya - "те, кто много слушали", "эрудиты") - одна из школ группы махасангхика, возникшая в середине III в. до н.э. в результате раскола другой школы той же группы - гокулики. Стхавиравада (спнскр. sthaviiavada, пал. theravada - "учение старцев") - "ортодоксальная" школатрадиционного буддизма, претендовавшая в большей мере, чем остальные, на наследование первоначального учения Будды и его общины и сохранившая свой корпус текстов в наибольшей сохранности на языке пали (отсюда н более популярное палийское название тхеравпда) полный канон Типитаку - "Три корзины" ( тексты формировались и редактировались вплоть до III - IV вв.), значительную околоканоническую и комментаторскую литературу. Сарвастивада (спнскр. sarvastivada, пал. sabbatthivada - "учение о том, что все есть") - одна из трех наиболее влиятельных (наряду со стхавиравадой и махасангхикой) и креативно наиболее богатая школа традиционного буддизма, выдвинувшая значительные философские индивидуальности, предания о которых сохранилось и в санскритских, и в китайских, и в тибетских источниках. Возникновение сарвастивады может быть датировано серединой III в. до н.э. (незадолго до так называемого третьего общебуддийского собора в Паталипутре) и соотнесено со вторым важнейшим расколом буддийской общины - на сей раз уже в рамках стхавиравады. В отличие от стхавиравадинов сарвастивадины признавали одинаковую реальность (хотя и различную модальность) существования дхарм во всех трех временах - не только в настоящем, но и в прошедшем и будущем.
519. Философский поиск и вселенский разум
Статьи Философия

Здесь Платоном был наконец четко высказан тот принцип, обсуждение которого началось еще на заре греческой философии и которому суждено было в дальнейшем развитии играть центральную роль. В Афинах эпохи Перикла Анаксагор высказывал предположение, что трансцендентным источником космического порядка является Nous, или Ум. Идея Анаксагора об этом первопринципе заинтересовала и Сократа, и Платона, поскольку она подразумевала лежащую в самом основании вселенского бытия рациональную телеологию. Однако их, как впоследствии и Аристотеля, разочаровало то, что Анаксагор оставил этот принцип без дальнейшего развития в своей философии (каковая была преимущественно материалистической, как и у атомистов), а в частности то, что он оставил без уточнений благость вселенского разума. А за полвека до Анаксагора Ксенофан, поэт и философ, подвергнув критике наивность антропоморфных богов народных преданий, выдвинул взамен идею единого верховного Бога Вселенского божества, чье воздействие на мир осуществляется посредством чисто умственных усилий и который, по сути, отождествлялся с миром. Вскоре после этого еще один философ-досократик, стоящий особняком загадочный Гераклит выдвинул столь же имманентное понятие божественного интеллекта, воспользовавшись для обозначения правящего Космосом разумного начала термином "Logos" (что означает "слово", "речь" или "мысль"). Все непрерывно течет, но в то же время порядок вещей зависит от вселенского Логоса, который проявляется и в способности человека разумно мыслить. Гераклит связывал Логос со стихией огня, весь мир целиком у Гераклита это "вечно живой огонь, мерно загорающийся и мерно затухающий", находящийся в постоянном движении. Все определяется законом вселенского Логоса, все стремится к своей противоположности, создавая в итоге равновесие, так что все противоположности в конце концов образуют единство. Прекраснейшая гармония создается из элементов, сопряженных между собой. Гераклит утверждал, что большинство людей, не будучи в силах воспринять Логос, живут, словно во сне, с ложным представлением о мире, и, следовательно, в состоянии вечного разлада. Людям следовало бы постичь присутствие Логоса в мире и в себе и таким образом пробудиться для такой жизни, в которой возможно соотносить свои действия с великим порядком Вселенной, И все же именно пифагорейцы более, чем прочие философские школы, делали упор на умопостигаемость мира и в особенности провозглашали духовную ценность научного проникновения в его тайны. Правда, целью этих занятий было установление экстатического союза между человеческой душой и божественным Космосом. Для пифагорейцев (как позже и для платоников) математические модели, которые можно обнаружить в природном мире, таили глубокий смысл, уводящий философа за материальный уровень действительности. Раскрыть регулирующие математические формы означало приподнять завесу с самого Божественного разума, правящего своим творением в трансцендентном совершенстве и порядке. Пифагорейское открытие того, что музыкальная гармония имеет математический характер, что гармоничные тона рождают те струны, чьи измерения выражаются в числовых пропорциях, рассматривалось пифагорейцами как религиозное откровение. Математической гармонии приписывалось вневременное существование в качестве духовного образца, откуда берут начало все доступные слуху музыкальные тона. Пифагорейцы считали, что Вселенная целиком, а в особенности небеса, управляются согласно эзотерическим принципам гармонии математическим конфигурациям, выражающим музыку небесных сфер. Постичь математику значит найти ключ к божественной созидательной мудрости.
520. Флоренский П. А.
Статьи Философия

После окончания гимназии, в 1900 году, П. Флоренский поступил на физико-математический факультет Московского университета. Одновременно слушал лекции на историко-филологическом факультете, самостоятельно изучал историю искусства. Вероятно, тогда начинают складываться его философские воззрения, пронизанные критикой позитивизма, рационализма и кантианства с позиции объективного идеализма, первые представления о формальной возможности теоретических основ общечеловеческого религиозного миросозерцания. В 1904 году, после окончания университета П. А. Флоренский поступает в Московскую духовную академию, желая, как он писал в одном из писем, "произвести синтез церковности и светской культуры..., честно воспринять все положительное учение Церкви и научно-философское мировоззрение вместе с искусством...". Он стремился осуществить познание духовности не отвлеченно-философски, а жизненно. Неудивительно, что кандидатское сочинение Флоренского "О религиозной истине (1908 г.) стало ядром его магистерской диссертации и книги "Столп и утверждение Истины" (1914 г.). Главная мысль книги выстрадана жизнью. "...Церковность - вот имя тому пристанищу, где усмиряется тревога сердца, где усмиряются притязания рассудка, где великий покой нисходит в разум...". После окончания академии в 1908 году Флоренский был оставлен преподавателем на кафедре истории философии За годы преподавания в МДА (1908-1919) он создает ряд оригинальных курсов по истории философии, античной, кантианской проблематике, философии культа и культуры. А. Ф. Лосев отмечал, что Флоренский "дал концепцию платонизма, по глубине и тонкости превосходящую все, что я читал о Платоне". "В отце Павле, - писал С. Н. Булгаков, - встретились культурность и церковность, Афины и Иерусалим, и это органическое соединение само по себе уже есть факт церковно-исторического значения. Вокруг Флоренского, который в 1912-1917 гг. еще и возглавлял журнал "Богословский вестник", сложился круг друзей и знакомых, которые во многом определяли атмосферу русской культуры начала XX-го века. Революция не явилась неожиданностью для Флоренского. Более того он много писал о глубоком кризисе буржуазной цивилизации, часто говорил о кружении привычных устоев жизни. Но и после революции он остался верен голосу вечности.

Blog

Статья по предмету Философия