Geum.ru

Литература

  • 41. "Собор Парижской богоматери" В. Гюго как исторический роман
    Информация пополнение в коллекции 24.07.2012

    Противоречивость исторической действительности в «Соборе Парижской богоматери», так же как и в драмах, передана методом контрастных характеристик действующих в романе лиц. Но внутренняя логика романтического искусства Гюго приводит к тому, что и взаимоотношения между резко контрастирующими героями приобретают исключительный, преувеличенный характер, благоприятствующий возникновению тех эффектов, которые принято называть мелодраматическими. Так, Эсмеральда в своей прелести и воздушности противопоставлена мрачному фанатику Клоду Фролло, с одной стороны, и безобразному Квазимодо - с другой. И момент контраста еще углубляется, когда дело доходит до взаимоотношений, до самого действия романа: в развитии сюжета клирик Фролло, проникнутый богословской ученостью, отрешенный от мира, от плоти, оказывается одержимым неистовой, животной страстью к Эсмеральде, а забитый, уродливый Квазимодо весь просветлен бескорыстной и преданной влюбленностью в нее. На том же контрасте основаны и взаимоотношения между Эсмеральдой и Фебом. Только противопоставлены здесь не физически прекрасное и физически уродливое, а свет и мрак в другом плане - внутреннем: глубина любви, нежность и тонкость чувства у Эсмеральды - и ничтожность, пошлость фатоватого дворянина Феба.

  • 42. "Сплин" как надежда русского рока
    Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

    У группы в Интернете есть три неофициальных сайта и один официальный www.splean.ru По мнению многих музыкальных критиков, группа "Сплин" является открытием 98 года. Первый концерт группы во Дворце спорта "Юбилейный" в Питере был провальным. "Это случилось, когда Стас забыл дома струны для гитары и нацепил какую-то ерунду. Мы должны были играть около 45 минут, но отыграв три песни, я понял, что надо уходить" рассказывал Саша. Но как считает группа "Сплин" главным их крещением является концерт в "Лужниках" в 95 году. Они играли после Валерии и перед "Алисой". Это было что-то. Непростые тексты их песен знают наизусть, до буквы. Не говоря уже об "Орбите", который в тот вечер партеры трибуны пели громче, чем солист Саша Васильев. Этот новоявленный гимн студентов под названием "Орбит" без сахара" слету поднял питерскую группу из клубов на арену "Лужников", где 14 февраля при полном аншлаге прошел их первый большой концерт в Москве. Посему можно констатировать, что эта группа начинает перебираться из числа хороших клубных команд в гвардию культовых, а то и вовсе настоящих звезд. Концерт показал, во-первых, истинный уровень популярности группы, во-вторых, что поклонники музыканты понимают друг друга с пол-аккорда, заводятся сразу, и Васильеву не приходилось кричать: "Где ваши руки?" или "А теперь вместе!", а залу нет необходимости подбадривать его пустыми пивными банками. В-третьих, мало у кого из музыкантов на лице написано столько восторга, когда он вместе с поклонниками поет свои хиты. Это не может не радовать. Впрочем лидер группы Александр Васильев относится и к успеху, и к творчеству, и даже к самому факту возникновения коллектива с большой долей стеба. Дескать, собрались ребята поиграть в свое удовольствие, а тут вокруг них какая-то шумиха поднялась.

  • 43. "Стихотворения в прозе" И.С.Тургенев
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    И.С.Тургенев всегда восторгался красотой и “бесконечной гармонией» природы .Он был убеждён,что человек только и силён ,когда «опирается» на неё.Всю жизнь писателя волновали вопросы о месте человека в природе. Его возмущали и в то же время пугали могущество и власть её, необходимость подчиняться её жестоким законам, перед которыми все одинаково равны, его ужасал «закон»,по которому , рождаясь , человек был уже приговорён к смерти .Мысль о том, что “природа ,материя остаётся,индивидуумы исчезают”, мучала Тургенева.Его возмущало то,что природа “не ведает ни добра ,ни зла”.В ответ на лепетание человека о справедливости она отвечает:”Разум мне не закон-что такое справедливость?Я тебе дала жизнь-я её и отниму и дам другим,червям и людям…мне всё равно..А ты пока защищайся- и не мешай мне!”Ей всё равно ,что человек, что червь ..всё одни твари..У всех жизнь одна .. жизнь- величайшая ценность .А главное ,что есть в ней ,что надо беречь,поймать и не отпускать, - молодость и любовь.Не зря преобладающим мотивом является тоска героя о прошлом, скорбь из-за того ,что всё подходит к концу,а так мало сделано…. Ведь жизнь человека так прекрасна и так мала, так мгновенна в сравнении с жизнью природы…Это противоречие, конфликт между человеческой жизнью и жизнью природы остаётся для Тургенева неразрешимым. «Не дайте проскользнуть жизни между пальцев»..Вот основная философская мысль и наставление писателя ,выраженное во многих «Стихотворениях…». Вот почему часто лирический герой Тургенева вспоминает свою жизнь ,анализарует её, часто из его уст можно услышать фразу: «О жизнь, жизнь ,куда ушла ты так бесследно?Ты ли меня обманула, я ли не умел воспользоваться твоими дарами?» Тургенев раз за разом говорит нам о том ,что жизнь лишь мгновение ,её надо прожить так ,чтобы в конце не оглядываться с ужасом,не выводить: «Догорай, бесполезная жизнь..»

  • 44. "СтранныйТургенев"
    Доклад пополнение в коллекции 09.12.2008

    Инструменты Топорова как исследователя и читателя - это контрпереживание, фильтрация фактов через призму импрессионизма. Это совершенно новый и необычный подход, претензия обнаружить и показать то, чего раньше не было в русской классике. Для такого подхода становятся актуальными приемы психоанализа. Например, описание родовых и генетических травм, - деспотичной матери, красавца и Дон Жуана отца красной нитью проходят через всю биографию писателя и предопределяют появление главного комплекса, главного архетипа Тургенева - морского, всюду словно бы преследующего его. На самом деле, подбор подобных примеров впечатляет: «Вешние воды», «Накануне» - описание Царицынских прудов, в рассказе «Касьян с Красивой мечи» небо. Вот цитата из этого произведения, описание неба «бездонное море... оно широко расстилается под вами, деревья... словно корни огромных растений, спускаются, отвесно падают в те стеклянно ясные волны... Волшебными подводными островами тихо наплывают и тихо проходят белые круглые облака - и вот вдруг все это море, ... все заструится, задрожит беглым блеском, и поднимется свежее, трепещущее лепетание, похожее на бесконечный мелкий плеск внезапно набежавшей зыби». Вот он, морской синдром, морской архетип в действии. Море ритмически отмеривает наступление жизни и смерти, соединяет сознательное с бессознательным и так с раннего детства. В свою очередь сама книга Топорова ритмическим чередованием и монтажом цитат Тургенева, других классиков, стилистически однородных комментариев - завораживает, постепенно обнаруживая свою власть над читателем. Текст её, этой книги, как бы прошит словами «роковой», «безысходный», «трагический», «темный», «пленник фатума».

  • 45. "Тарас Бульба". Трагедия Андрия: конфликт чувств и обязанностей
    Доклад пополнение в коллекции 09.12.2008

    Для Гоголя совершенно определенно просвечивает особая тема Андрия. Интересно проследить, как она развивается, как постепенно и неизбежно определенная поэтизация героя сменяется развенчанием. Смелый, горячий, необузданный Андрий «погрузился в очаровательную музыку пуль и мечей». Не раз восхищался Тарас своим сыном, видя, как Андрий «понуждаемый одним только запальчивым увлечением, устремлялся на то , на что никогда бы не отважился хладнокровный и разумный»Под Дубно «Андрий же, сам не зная отчего, чувствовал какую-то духоту на сердце». Проникнув в осажденный город и еще до встречи с дочерью ковенского воеводы (хотя, конечно, уже с особым настроем души), Андрий войдет в монастырскую церковь, вначале невольно остановится при виде католического монаха, но почти тотчас забудет, что это монастырь чужой веры. «Весь алтарь в своем далеком углублении показался вдруг в сиянии, кадильный дым остановился на воздухе радужно освещенным облаком. Андрий не без изумления глядел из своего темного угла на чудо, произведенное светом.» Всего несколько мгновений, и где-то уже очень далеко Запорожскую Сечь. Душе Андрия доступно чужое: красота чужой религии, печаль и страдание жителей вражеского города. Панночке он скажет: «Погублю, погублю! и погубить себя для тебя, клянусь святым крестом, мне так сладко»

  • 46. "Тартюф" Мольера: проблематика и образы
    Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

    Имя «Тартюф» предположительно происходит от старого французского слова «truffer» «обманывать». Вопреки правилам классической драматургии он появляется в пьесе лишь в третьем акте. В первых двух он фигурирует как внесценический персонаж; его нет, но речь идет только о нем. Мольер объясняет это тем, что прежде он хотел подготовить зрителя к верному восприятию героя. «Зритель не пребывает в заблуждении на его счет ни минуты: его распознают сразу по тем приметам, коими я его наделил» [12:25]. В отношении святоши действительно с самого начала нет никаких сомнений: перед публикой предстает ханжа, подлец и законченный негодяй. Его низменная, отталкивающая натура вырисовывается из семейного конфликта, который открывает пьесу. Появление Тартюфа в доме Оргона нарушает в семье гармонию и разбивает ее на две враждующие стороны: тех, для кого лживость и двуличность «праведника» очевидны, и тех, кто искренне верит в его святость. Несмотря на то, что последних всего двое, Тартюф не особо тревожится из-за нешуточной враждебности домочадцев по отношению к нему. Ему важен Оргон. Он одурманивает его, добившись его внимания, а затем и восхищения показным спектаклем в церкви. Тартюф тонкий психолог; единожды заманив жертву в поставленную для нее ловушку, он пускает в ход все известные ему приемы, чтобы удерживать ее в своеобразном гипнотическом состоянии. Эти приемы позволяют негодяю ловко манипулировать Оргоном, создавая для него видимость свободной воли в принятии решений. На самом деле Тартюф лишь аккуратно подталкивает своего благодетеля к таким решениям, которые полностью соответствуют его, тартюфским, коварным замыслам: восстанавливает его против сына Дамиса, которого Оргон выгоняет из дому и лишает наследства; расстраивает помолвку Марианы и Валера с тем, чтобы самому жениться на ней и завладеть ее приданым; наконец, играя на доверчивости и страхе Оргона, Тартюф получает дарственную на все его состояние, а также ларец с важными политическими бумагами. Ему следует отдать должное он умеет понять чужую душу, чувствует слабости тех, кого обманывает, и за счет этого достигает немалых результатов.

  • 47. "Теория" и поведение Раскольникова в романе Ф.Достоевского "Преступление и наказание"
    Доклад пополнение в коллекции 09.12.2008

    Он полагал, что сможет соединить в себе власть Наполеона с назначением благодетеля, ведущего человечество к счастью, был уверен, что убийство ростовщицы окажется той пробой, которая докажет правоту его идеи, возможность её претворения в жизнь. Но оказалось всё не так. Убийство Алёны Ивановны и тем более Лизаветы превращало его в его же глазах в тирана и злодея. Раскольников потрясён, страдает, временами замирает от ужаса. Его теория не выдерживает проверки, и он сам сделать вывод: «Я себя убил, а не старушонку».

  • 48. "Теркин" Твардовского
    Доклад пополнение в коллекции 09.12.2008

    В 1938 году в жизни Твардовского произошло важное событие он вступил в ряды Коммунистической партии. Осенью 1939 года, сразу после окончания Московского института истории, философии и литературы (ИФЛИ), поэт участвовал в освободительном походе Советской Армии в Западную Белоруссию (в качестве специального корреспондента военной газеты). Первая встреча с героическим народом в военной обстановке имела большое значение для поэта. По словам Твардовского, полученные тогда впечатления предваряли те более глубокие и сильные, которые нахлынули на него в годы ВОВ. Художники рисовали занятные картинки, изображающие необычные фронтовые приключения бывалого солдата Васи Теркина, и поэты составляли к этим картинкам текст. Вася Теркин лубочный персонаж, совершавший сверхъестественные, головокружительные подвиги: он добывал языка, притворившись снежным комом, накрывал врагов пустыми бочками и закуривал, сидя на одной из них, “он врага на штык берет, как снопы на вилы”. Этот Теркин и его однофамилец герой одноименной поэмы Твардовского, приобретшего всенародную известность, - несравнимы.

  • 49. "Университетский роман" в британской литературе
    Информация пополнение в коллекции 04.06.2011

    Роман Дэвида Лоджа "Хорошая работа" (Nice Work, 1988) (варианты перевода - Прекрасная работа, Приятная работа, Славная профессия), последний в университетско-филологической трилогии, на первый взгляд, не вписывается в ряд неовикторианских романов конца XX века, ставящих целью переписывание событий прошлого в свете получения нового знания и его множественной интерпретации. По единодушному признанию критиков, "Прекрасная работа" является современной, отчасти пародийной, версией викторианского индустриального романа 1840-х г.г. в духе Бронте, Диккенса и Гаскелл (a present day condition of England novel). "Индустриальный" роман (industrial novel) XIX века - это, прежде всего, произведения Э. Гаскелл ("Мэри Бартон" и "Север и юг"), Ш.Бронте ("Ширли"), Ч. Диккенса ("Тяжелые времена"), Дж. Элиот ("Феликс Холт, радикал") и другие (сам термин был предложен Реймондом Уильямсом в книге "Культура и общество, 1780-1950" (1983) как нечто, объединяющее целую литературную традицию). Индустриальный роман является современной интерпретацией известного в XIX веке "condition of England novel", где кульминационным моментом оказывается забастовка или восстание (a turning point in the plots…in which the principal characters are involved) [Lodge 1990: 102]. Роман Д. Лоджа "Хорошая работа" напрямую связан с индустриальным романом XIX века не только благодаря главной героине - преподавателю филологического факультета, специалисту по викторианскому индустриальному роману XIX века Робин Пенроуз, лекции которой органично вкрапляются в повествование. Сам роман представляет собой тонкую интертекстуальную авторскую игру с индустриальными романами XIX века, где главная роль отводится роману Э. Гаскелл "Север и юг" (Н.А. Соловьева вообще утверждает, что "Д. Лодж переписал роман Э. Гаскелл ...сохранив основную проблематику, главных героев"). По мнению О.Г. Сидоровой, викторианский индустриальный роман, входя в текст романа Д. Лоджа двумя путями - через прямые отсылки к прототипическим текстам и собственно университетский роман (в лице Робин Пенроуз, оригинально трактующей викторианский индустриальный роман в духе феминистской критики), присутствует в романе "Хорошая работа" в дважды отраженном виде, что, с одной стороны, усиливает интертекстуальную нагрузку самого текста, а, с другой стороны, способствует созданию пародийного модуса повествования. В "Хорошей работе", как и в "Севере и юге" Гаскелл, параллельно развиваются две повествовательные линии - в данном случае линии Вика Уилкокса и Робин Пенроуз. Подобно Э. Гаскелл, внимание Д. Лоджа сосредоточено на том, "как меняются взгляды человека под влиянием убеждений со стороны других людей". Разделение Британии на два лагеря - северную (промышленную) и южную (аграрную) у Гаскелл - перерастает в романе "Хорошая работа" в спор университета и промышленного производства в целом, "two nations; between whom there is no intercourse and no sympathy", как заключает один из эпиграфов к роману. Роман "Хорошая работа" Д. Лоджа, таким образом, представляет собой своеобразный взгляд на современную автору разделенную на два лагеря Британию, полярность точек зрения и стиля, современный "condition of England novel", роман-пастиш и социально-бытовой роман в сочетании с романом нравов. На протяжении всего повествования в романе Лоджа доминирующим типом является интертекстуальность на уровне имен-интертекстов (как присутствие в тексте имен собственных и названий произведений для введения интертекстуальной отсылки). Так, например, упоминание в тексте названий классических романов XIX века: "Крошка Доррит" и "Тяжелые времена" Ч.Диккенса, "Мэри Бартон" и "Север и юг" Э. Гаскелл, "Сибилла, или Две нации" Б. Дизраэли, "Джейн Эйр" и "Ширли" Ш. Бронте, "Грозовой перевал" Э. Бронте, "Феликс Холт, радикал" Дж. Элиот, "Элтон Локк" Ч. Кингсли, позволяет автору, наряду с имплицитной иронией, создать определенную атмосферу, в которой живет, работает и занимается исследовательской деятельностью главная героиня романа Робин Пенроуз. Место действия романа "Прекрасная работа", город Раммидж, прототипом которого явился дорогой автору Бирмингем, во многом напоминает Милтон из романа "Север и юг" Э. Гаскелл (прототипом которого, в свою очередь, явился Манчестер), а также Коктаун из "Тяжелых времен" Диккенса. В главных героях Вике Уилкоксе и Робин Пенроуз без труда угадываются Джон Торнтон и Маргарет Хейл, отчасти Роберт Мур и Каролина Хелстоун (Ш. Бронте "Ширли"), а также Генри Уилкокс и Маргарет Шлегель (Э.М. Форстер "Говардс Энд"). Сцена забастовки, неотъемлемый элемент индустриальной прозы XIX века, также играет решающую роль в отношениях главных героев романа Д.Лоджа, способствуя их сближению. Повторение сюжетных схем романов эпохи викторианства, основная проблематика романа - противопоставление двух миров, двух типов мышления, технократического и поэтического (town and gown), техника параллелизма в представлении главных персонажей - все это приближает "Хорошую работу" к классическим образцам викторианского индустриального романа. Часто используемый Лоджем прием - техника бинарных оппозиций, например, Англия - Америка, дилетантство - профессионализм, находит свое отражение в романе не только в образах главных героев, а намного шире - в контрасте мира университетов и промышленного производства, технократического и гуманитарного мышления. Автор не переносит повествование в прошлое, не использует ретроспективные вставки-экскурсы (за исключением одного эпизода, повествующего об истории города Раммиджа с упоминанием Томаса Карлейля, Чарльза Диккенса и королевы Виктории), однако XIX век присутствует на страницах романа, и дух викторианства весьма ощутим. При этом паратекстуальный уровень повествования в романе "Хорошая работа" (под которым здесь понимается отношение текста к эпиграфам) представляет большой интерес. Сильнейшая интертекстуальная нагрузка лежит на диалогической модальности текста, представленной эпиграфами, предваряющими каждую из частей романа. По мнению Н. А. Кузьминой, "заглавие, посвящение и эпиграф, будучи предтекстовыми компонентами, тесно связаны между собой и образуют единый семантический, стилистический, ассоциативный комплекс". Лодж намеренно выстраивает эпиграфы в определенной последовательности: двойной эпиграф из Драйтена и Дизраэли ко всему роману, перекликающийся с основной идеей - о двух "нациях, между коими нет ни общности, ни симпатии", и по одному эпиграфу к каждой из его шести частей, при этом роман окаймляется эпиграфами из романа "Ширли" Ш.Бронте, вторая и четвертая части предваряются эпиграфами из романа "Север и юг" Э. Гаскелл, а третья и пятая - эпиграфами из романа "Тяжелые времена" Ч. Диккенса. С одной стороны, наличие эпиграфов к главам - непременный атрибут английских романов XIX века. Таким образом, частично Д. Лодж прибегает к стилизации под викторианский роман, выстраивая свое произведение по викторианским канонам. С другой стороны, эпиграф позволяет автору ввести второй план повествования, имплицитно сопровождающий основную линию развития событий и с ней переплетающийся. Таким образом, эпиграф у Дэвида Лоджа, выполняя одновременно свои основные функции - информативную и формоопределяющую, тяготеет к раскрытию не столько содержательно-фактуальной и содержательно-концептуальной, сколько к содержательно-подтекстовой информации (термины Н.А.Кузьминой). Автор делит свое произведение на шесть частей-блоков, с помощью эпиграфа определяет основную тональность повествования, узнаваемые мотивы, образы, сюжетные линии. Современность постоянно вступает в некий диалог со сконцентрированным в эпиграфах викторианством. Именно этот "прогнозирующий" эпиграф предопределяет последующее развитие событий и выступает в качестве связующего звена двух эпох, а шире - культуры современной и викторианской. Дэвид Лодж не стремится к полному копированию приемов писателей-викторианцев, не драматизирует повествование введением неожиданных персонажей, совпадений, открытий, хотя в романе присутствует непременный для писателей-викторианцев мотив неожиданного наследства, оставленного Робин дальним родственником из Австралии, при этом заявление Робин о том, что писатели викторианской эпохи способны предложить лишь следующие пути решения проблем индустриального капитализма: "a legacy, a marriage, emigration or death", звучит весьма современно по отношению к действительности. Исходя из признания самого Дэвида Лоджа, "proper names in fiction are of course never neutral: they always signify, if it is only ordinariness", можно предположить, что секретаря Уилкокса неслучайно зовут Ширли (Shirley); имя главного героя романа Victor одновременно сочетается с его старомодными взглядами на брак, а значение имени "победитель" иронично по отношению к событиям финала (где именно Робин остается своего рода победительницей); фамилия Wilcox аллюзивно отсылает к Уилкоксам из романа Э.М.Форстера "Говардс-Энд" (Howards End), деловым людям, относящимся с подозрением к любому проявлению эмоций. Мужское имя Робин Пенроуз (Robyn Penrose) полностью подходит феминистски настроенной героине, иронично при этом перекликаясь с образом Робина Гуда - известного бунтаря, борца за справедливость. Не раз отмечалось исследователями, что роман "Хорошая работа" - это отчасти пародия на индустриальные романы XIX века, сочетание комической, внешне занимательной и одновременно интеллектуальной прозы (a mixture of comic irony and concerned seriousness), а также впервые предпринятая попытка свести воедино жанры университетского и индустриального романа, существовавшие раздельно в истории английской литературы. Романы Гаскелл, Диккенса, Бронте служат неким приглушенным ироничным фоном, на котором разворачиваются основные события в романе "Хорошая работа". При этом не последняя роль отводится метатекстовым играм, разнообразным аллюзивным слоям, тесно переплетающимся между собой и способствующим созданию пародийного модуса повествования.

  • 50. "Фауст" Гете (по М.А. Аниксту)
    Сочинение пополнение в коллекции 09.12.2008
  • 51. "Чайка" А.П. Чехова
    Сочинение пополнение в коллекции 09.12.2008

    И Тригорин пользуется неизменным успехом. Он самодоволен и в последний свой приезд в имение Сорина даже принес журнал с рассказом Треплева. Но, как Треплев заметил, всё это у него показное, так сказать похлопывание по плечу : ”Свою совесть прочел, а моей даже не разрезал”. Тригорин снисходительно оповещает Треплева при всех:” Вам шлют поклон ваши почитатели…” Кто эти почитатели? И дальше: ”В Петербурге и в Москве вообще заинтересованы вами”. Кто эти вообще? А вот уже нечто важное:”… и меня спрашивают всё про вас”. Тригорин хотел бы не выпускать из своих рук вопрос о популярности Треплева, хотел бы сам отмерить её меру :” Спрашивают :какой он , сколько лет, брюнет или блондин. Думают всё почему-то, что вы уже немолоды”. Так и видятся здесь дамы из окружения Тригорина, это их расспросы он постарался еще больше обесцветить. Тригорин буквально водружает надгробную плиту над человеком, которого к тому же ограбил и в личной жизни. Тригорин полагает , что и неудачное писательство Треплева - лишнее подтверждение того, что Треплев иной участи и недостоин:” И никто не знает вашей настоящей фамилии, т. к. вы печатаетесь под псевдонимом. Вы таинственны, как Железная Маска”. Другой “таинственности” он в Треплеве и не предполагает .

  • 52. "Я была тогда с моим народом..." А.Ахматова
    Сочинение пополнение в коллекции 09.12.2008

    Зловещее здание следственного изолятора Кресты знакомо каждому жителю Ленинграда-Петербурга. Его кирпичные стены цвета заржавевшей крови, его бойницы вместо окон, душный, словно лишенный кислорода, воздух вокруг отталкивают и одновременно манят к себе. Какая-то невероятная сила заставляет вновь и вновь жадно глядеть на недоступную, зачастую трагическую жизнь по ту сторону высокого ограждения. Здесь решались и решаются тысячи судеб не только самих заключённых, но и их детей, жён и матерей. Нескончаемые очереди приходиться простаивать родственникам арестованных в надежде на свидание с близкими.

  • 53. "Язвы" армейско-офицерского мира и пути избавления от них. (по повести Куприна "Поединок")
    Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

    Иной смысл обретают мысли о войне прошлого, о сильных и смелых людях, высказанные Назанским. Устами Назанского Куприн осуждает скудость духа, мещанскую ординарность, славит подлинное мужество. Речи Назанского сильны своим критическим пафосом. В них как бы подведен итог всему тому, что сказано в повести о царской армии. Назанским вынесен ей окончательный приговор, с горячим сочувствием встреченный Ромашовым. “Поглядите-ка вы на наших офицеров… Ему приказывают: стреляй, и он стреляет,- в кого? За что ? Может быть понапрасну? Ему все равно, он не рассуждает”. Для людей с чутким сердцем “служба это сплошное отвращение, обуза, ненавидимое ярмо…” “… Я глубоко, я твердо уверен, что настанет время, когда нас, патентованных красавцев, неотразимых соблазнителей, великолепных щеголей, станут стыдиться женщины и, наконец, перестанут слушаться солдаты”. Люди не простят офицерской касте того, что она слепа и глуха ко всему, не простят “презрения к свободе человеческого духа”. Назанский не только обличает. У него есть и положительная программа. Выступая против христианско-толстовской морали смирения и кроткой любви к ближнему, Назанский впадает в ницшеанский аморазмизм, приходит к культу эгоизма, автономного “Я“. “…Какой интерес заставляет меня разбивать свою голову ради счастья людей тридцать второго столетия? … Любовь к человечеству выгорела и вычадилась из человеческих сердец. На смену ей идет новая, божественная вера, которая пребудет бессмертной до конца мира. Эта любовь к себе, к своему телу, к своему всесильному уму, к бесконечному богатству своих чувств. “Вы царь мира, его гордость и украшение. Вы бог всего живущего… Делайте что хотите. Берите все, что вам нравится. Не страшитесь никого во всей вселенной, потому что над вами никого нет и никто не равен вам. Настанет время, и великая вера в свое Я осенит, как огненные языки святого духа, головы всех людей, и тогда уже не будет ни рабов, ни господ, ни калек, ни жалости, ни пороков, ни зависти. Тогда люди станут богами…” В рассуждениях Назанского мечта об идеальном обществе, в котором не будет “господ“ и “рабов“ и человек станет прекрасен. И вместе с тем ницшеанское презрение ко всему социальному, к морали, призыв: делай что хочешь. В уста этого героя Куприн вложил страстные тирады о человеческой мысли, которая дарит “величайшее наслаждение“, о красоте жизни, о “жарком, милом солнце” тирады, возникшие, очевидно, не без влияния вдохновенных горьковских гимнов в честь свободного и гордого Человека. Но прославление разума и жизни окрашивается у Назанского в сугубо индивидуалистические тона, оптимистическая проповедь, как это ни парадоксально, незаметно переходит в ущербную, пессимистическую.

  • 54. "...Моим стихам, как дpагоценным винам, настанет свой чеpед"
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Hо все они были для нее лишь собpатьями по пеpу. Блок в жизни Цветаевой был единственным поэтом, котоpого она чтила не как собpата по "стаpинному pемеслу", а как божество от поэзии, и котоpому, как божеству, поклонялась. Всех остальных, ею любимых, она ощущала соpатниками своими, веpнее себя ощущала собpатом и соpатником их, и о каждом считала себя впpаве сказать, как о Пушкине: "Пеpья навостpоты знаю, как чинил: пальцы не пpисохли от его чеpнил!". Твоpчество лишь одного Блока воспpиняла Цветаева, как высоту столь поднебесную не отpешенность от жизни, а очищенностью ею; что ни о какой сопpичастности этой твоpческой высоте она, в "гpеховности" своей, и помыслить не смела только коленопpиклонением стали все ее стихи, посвященные Блоку в 1916 и 1920-1921 годах.

  • 55. "...с названьем кратким Русь"
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Любовь к "голубой Руси" помогла Есенину преодолеть душевный кризис. Подыма- лось и крестьянство, а вместе с ним возрождалась и страна. После посещения заг- раницы поэт почувствовал новый прилив чувств к России, которую впервые захотел увидеть "через каменное и стальное". Творчество его засветилось новыми гранями. Последний год жизни был необычайно плодотворным... Смерть лишила нас новых ше- девров.

  • 56. "...Я так люблю Татьяну милую мою"
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Значит, несмотря на духовную эволюцию Татьяны, она сохранила свою индивидуальность, свои лучшие качества, но вместе с тем навсегда утратила черты наивной девочки, познающей мир по книгам. Теперь она приобрела реальный, критический взгляд на жизнь, который открыл ей пустоту и бесцельность светского Петербурга, научил ее владеть своими чувствами, дал ей силу любить и скрывать свою любовь и быть верной супружескому долгу. Об этом замечательно сказал великий русский писатель Ф. М. Достоевский, рассуждая над мотивами поступка Татьяны: "А разве может человек основать свое счастье на несчастии другого? Счастье не в одних только наслаждениях любви, а в гармонии духа". Именно эта "гармония духа" и составляет сущность характера Татьяны и делает пушкинскую героиню "милым идеалом", одним из самых привлекательных и ярких женских образов русской и мировой литературы.

  • 57. "…В нашем отечестве роль писателя…"
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Тема нелегкой женской судьбы проходит через многие произведения Николая Алексеевича. В поэме "Мороз, Красный нос" автор рисует образ "величавой славянки". Некрасов рассказывает о трагической судьбе Дарьи, которая взяла на себя всю мужскую работу и от этого погибает. Восхищение поэта красотой крестьянки неразрывно сливается с восхищением перед её ловкостью и силой в труде. Н. Чернышевский писал, что для женщины, которая "много работает", признаком красоты будет "необыкновенная свежесть, румянец во всю щеку". Именно этот идеал описывает Некрасов, видя в крестьянке сочетание внешней привлекательности и внутреннего, нравственного богатства, душевной стойкости.

  • 58. "Christmas stories" by Charles Dickens
    Дипломная работа пополнение в коллекции 23.02.2008

    Yet it is exactly in such broken outbreaks that his greatness appears. If a man has flung away bad ideas he has shown his sense, but he has flung away good ideas he has shown his genius. He has proved that he actually has that over-pressure of pure creativeness which we see in nature itself, “that of a hundred seeds, she often brings but one to bear.” Dickens had to be Malthusian about his spiritual children. Critics have called Keats and other who died young “the great Might-have-beens of literary history.” Dickens certainly was not merely a great Might-have-been. Dickens, to say the least of him, was a great Was. Yet this fails fully to express the richness of his talent; for the truth is that he was a great Was and also a great Might-have-been. He said what he had to say. Wild pictures, possible stories, tantalizing and attractive trains of thought, perspectives of adventure, crowded so continually upon his mind that at the end there was a vast mass of them left over, ideas that he literally had not the opportunity to develop, tales that he literally had not the time to tell. This is shown clearly in his private notes and letters, which are full of schemes singularly striking and suggestive, schemes which he never carried out. It is indicated even more clearly by these Christmas stories, collected out of a chaotic opulence of Household Words and All the Year Round. He wrote short stories actually because he had no time to write long story; many of his long stories, so to speak, broke off short. This is where he differs from most who are called the Might-have-beens of literature. Marlowe and Chatterton failed because of their weakness. Dickens failed because of his force. Examine for example this case of the waiter in Somebodys Luggage. Dickens obviously knew enough about that waiter to have made him a running spring to joy throughout a whole novel; as a beadle in Oliver Twist, or the undertaker in Martin Chuzzlewit. Every touch of him tingles with truth, from the vague gallantry with which he asks, “Wouldst thou know, fair reader (if of the adorable female sex)” to the official severity with which he takes the chambermaid down, “as many pegs as is desirable for the future comfort to all parties.” If Dickens has developed this character at full length in a book he would have preserved for ever in literature a type of great humour and great value, and a type which may only too soon be disappearing from English history. He would have eternalized the English waiter. He still exists in some sounds old taverns and decent country inns, but there is no one left really capable of singing his praises. I know that Mr. Bernard Shaw has done something of the sort in the delightfully whimsical account of William in You Never Can Tell. But nothing will persuade me that Mr. Bernard Shaw can really understand the English waiter. He can never have ordered wine from his for instance. And though the English waiter is by the nature of things solemn about everything, he can never reach the true height and ecstasy of his solemnity except about wine. What the real English waiter would do or say if Mr. Shaw asked him for a vegetarian meal it can not be predicted. We can guess that for the first time in his life he would laugh a horrible sight. Dickens waiter is described by one who is not merely witty, truthful, and observant, like Mr. Bernard Shaw, but one who really knew the atmosphere of inns, one who knew and even liked the smell of beef, and beer, and brandy. Hence there is richness in Dickens portrait which doesnt exist in Mr. Shaws. Mr. Shaws waiter is an opportunist in politics. Dickens waiter is ready to stand up seriously for “the true principle of waitering,” just as Dickens was ready to stand up for the true principles pf Liberalism. Shaws waiter is agnostic; his motto is “You never can tell.” Dickens waiter is dogmatist; his motto is “You can tell; I will tell you.” And the true old-fashioned English waiter had really this grave and even moral attitude; he was the servant of the customers as the priest is the servant of the faithful, but scarcely in any less dignified sense. Surely it is not mere patriotic partially that makes one lament the disappearance of this careful and honorable figure crowded out by meaner men at meaner wages, by the German waiter who has learnt five languages in the course of running away from his own, or the Italian waiter who regards those he serves with a darkling contempt which must certainly be that either of a dynamiter or an exiled prince. The human and hospitable English waiter is vanishing. Dickens might perhaps have saved him, as he saved Christmas.

  • 59. "А был он лишь солдат…"
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Этот подвиг Борис Васильев в повести " В списках не значится", в которой лейтенант Плужников, не успевший даже встать на воинский учёт, стал последним защитником Брестской крепости. Несколько месяцев он сопротивлялся фашистам, сражался до последних своих сил и возможностей, без пищи и воды. И когда его, ослепшего, обросшего и оборванного, пленили немцы, да и тогда он ведёт себя с таким достоинством, что даже враги перед ним склонили свои головы в знак уважения к нему. Таких героев, известных и не известных, было не мало. В память о всех погибших героях в городах нашей страны заложены вечные огни, а в Москве, на могиле неизвестного солдата, высечены слова:

  • 60. "Автобиографическое начало" в творчестве Гоголя
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Библиография

    1. Гоголь Н. В. Собр. соч.: в 9 т. /Сост. подг. текста и комментарий В. А. Воропаева и В. В. Виноградова. - М.: Русская книга, 1994.
    2. Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений в 14 т. Л.: - Акад. наук СССР, 1937-1952.
    3. Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 87 - 209.
    4. Анненков П. В. Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 года. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 203-316
    5. Арнольди Л. И. Мое знакомство с Гоголем. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 472-499.
    6. Барабаш Ю. Гоголь. Загадка “Прощальной повести”. Выбранные места из переписки с друзьями. М.: Художественная литература, 1993.
    7. Белинский В. Г. Из статей и писем. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 340-389.
    8. Белый А. Мастерство Гоголя. М. - Л. 1934.
    9. Берг Н. В. Воспоминания о Гоголе. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 499-511.
    10. Библиографическая хроника. // “Финский вестник”, -1847. - 22 -с. 33-37.
    11. Бодянский О. М. Из дневников. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 428-434.
    12. Буслаев Ф. И. Из “Моих воспоминаний”. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 223-225.
    13. Вересаев В. В. Гоголь в жизни: Систематический свод подлинников свидетельств современников. / Подг. Текста и примеч. Э. Л. Безногова. - М.: Московский рабочий, 1990.
    14. Воропаев В. А. Духом схимник сокрушенный …// “Прометей”. - 1990. - 16 -с. 262-272.
    15. Воронский А. Избранные статьи о литературе. М., 1982.
    16. В лета моей юности. Н. В. Гоголь на Полтавщине. / Сост. и текст Н. А. Высоколовой. - М.:Планета, 1991.
    17. Галахов А. Д. Из сороковых годов. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 403-407.
    18. Герцен А. И. Из дневников, мемуаров и статей. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 389-396.
    19. Гиппиус В. В. От Пушкина до Блока. М. -Л., 1966.
    20. Гиппиус В. В. Н. В. Гоголь в письмах и воспоминаниях. М., 1931.
    21. Н. В. Гоголь. Материалы и исследования. /Под ред. В. В.Гиппиус. М. -Л.: - Акад. наук СССР, 1936.
    22. Горленко В. П. ‹Рассказ Якима Нимченко о Гоголе›. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 81-83.
    23. Грот Я. К. Воспоминания о Гоголе. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 414-416.
    24. Чуковский Г. А. Реализм Гоголя. М.-Л., 1951.
    25. Гусева Е. Н. Воспоминания Г. П. Галагана о Гоголе. Памятники культуры. Новые открытия. М., 1984, - С. 64-69.
    26. Данилевский Г. П. Знакомство с Гоголем. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 434-469.
    27. Жуковский В, А. Собр. Соч.;в 6 т. // Под ред. П. А. Ефремова, - СПб., 1878.
    28. Золотоусский И. П. Гоголь. - Жизнь замечательных людей. - М.: Молодая гвардия, 1984.
    29. Иваницкий И. И. ‹Гоголь - адъюнкт-профессор›. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 83-87.
    30. Св. Иоанн Златоуст.Иже во святых отца нашего Иоанна архиепископа-Константина града Златоустого избранные творения. Толкование на св. Матфея Евангелиста. Книга 1. М.: Изд. отд. Московского Патриархата, 1993.
    31. Иордан Ф. Н. Из “Записок”. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 220-223.
    32. ‹Исаак Сирин›. Иже во святых отца нашего Исаака Сирина слова подвижнические. М.; изд. Донского монастыря и изд. Правило веры. 1993. -Репринт. 1911.
    33. Котляревский Н. Художественное, философское и автобиографическое значение повести "Портрет". // "Н. В. Гоголь. Его жизнь и сочинения/ Под ред. Покровского В. М.- 1915. - С. 225-228.
    34. Кулиш П.А. “Опыт биографии Н.В. Гоголя.” СПб 1854.
    35. Лонгинов М. Н. Воспоминание о Гоголе. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 70-75.
    36. Макогоненко Г. П. Гоголь и Пушкин. П. Отд., 1985.
    37. Манн Ю. В. В поисках живой души. -М.: Книга, 1987.
    38. Манн Ю. В. Смелость изображения. -М.: Детская литература, 1975.
    39. Матвеев П. Гоголь в Оптиной пустыни. // “Русская старина”. - 1903. - № 2. - с. 301-307.
    40. Машинский С. Гоголь. М., 1951.
    41. Машинский С. Художественный мир Гоголя. М., 1979.
    42. Машковцев Н. Г. Гоголь в кругу художников. -М.: Искусство, 1955.
    43. Мундт Н. Л. Попытка Гоголя. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 65-70.
    44. Николаев Д. Сатира Гоголя. М.: Художественная литература, 1984.
    45. Овсянико-Кушковский. Гоголь Собр. соч., т.1 М. - Петроград, 1923.
    46. Оболенский Д. А. О первом издании посмертных сочинений Гоголя. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 544-557.
    47. Панаев Н. П. Из “Литературных воспоминаний”. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 209-218.
    48. Пащенко Т. Г. Черты из жизни Гоголя. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 41-48.
    49. Погодин Д. М. Пребывание Н. В. Гоголя в доме моего отца. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 407-419.
    50. Пушкин А. С. Собр. Соч.; в 6 т. / Сост. Подг. текста и коммент. Венгерова. М. Брокгауз и Ефрон,
    51. Сабинина М. С. Записки. //”Русский архив”. - 1990. -№ 4.
    52. Смирнова Е. А. Поэма Гоголя “Мертвые души”, -Л.: Наука, 1987.
    53. Смирнова-Россет А. О. Из “Воспоминаний о Гоголе” // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 464-472.
    54. Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989.
    55. Смирнова-Чикина Е. С. Поэма Н. В. Гоголя “Мертвые души”, - М.: Просвещение, 1964.
    56. Скворцов Б. Н. “Личные источники “Мертвых душ”. - Казань, 1917.
    57. Соколов Л. Епископ Игнатий Брянчанинов. Его жизнь, личность и морально-аскетические воззрения. Киев, 1915.
    58. Соллогуб В. А. ‹Первая встреча с Гоголем›.// Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 75-79.
    59. Стасов В. В. ‹Гоголь в восприятии русской молодежи 30-40-х годов›.// Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 396-403.
    60. Стороженко А. П. Воспоминание. ›.// Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 48-65.
    61. Тарасенков Л. Т. Последние дни жизни Гоголя. ›.// Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 511-526.
    62. Толгенов А. П. Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 416-425.
    63. Тургенев И. С. Гоголь. ›.// Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 531-541.
    64. Храпченко М. В. Николай Гоголь. Литературный путь. Величие писателя. М., 1984.
    65. Чижов В. Ф. ‹Встречи с Гоголем›.›.// Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Без м.изд., 1952, - с. 225-230.
    66. Шенрок В. Материал к биографии Н. В. Гоголя, в четырех томах - М. 1897.