Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 |

юбовь Е.И. Замятина к России и вера в ее духовный потенциал, сопряженные с горькими раздумьями о нелегкой, суровой судьбе народа на протяжении всей истории государства, с новой силой воплотились в еще одном драматургическом опыте Е.И. Замятина - неоконченной пьесе История одного города, написанной по мотивам одноименного романа М.Е.

Салтыкова-Щедрина. В этом произведении также талантливо, как и в Блохе, выразилось игровое начало, связанное с традициями народной смеховой культуры. Игровая условность драматического действия в пьесе История одного города позволяет автору обращаться одновременно к разным периодам прошлого и современности в российской истории. С помощью узнаваемых архетипов, анахронизмов, различных комических приемов, деталей, указывающих на реалии действительности или давно ушедшего времени, средствами народной комики Е.И. Замятин с определенной долей авторской иронии воссоздает в пьесе целостный, обобщеносимволический образ России в ее историческом развитии.

В диссертации подчеркивается особая функция гротескнофантастической образности в создании игровой, карнавализованной атмосферы пьесы История одного города (фигура огромного рака, парение в воздухе Великанова и его раздувающееся и лопающееся тело, срывание голов у Брудастого и Дубликата и хранение их заспиртованных тел в стеклянных банках и др.). Такая образность в сочетании с наивной манерой изображения апеллирует к условному характеру лубочной картинки и одновременно к гротесковым смеховым формам народного кукольного театра.

Отражение эстетики фольклорной драмы в пьесе Е.И. Замятина прослеживается и в использовании специфического для фольклорной сцены реквизита и бутафории, что придает изображаемому подчеркнуто условный, карнавальный характер (появление Великанова на белом деревянном коне, пальба из пушечки горохом и др.), а также в усилении роли собственно действия, зрелищной стороны произведения, выполняющей в нем не менее, а возможно, и более значимую функцию, чем диалоги. Подобно тому, как русский и западноевропейский народный театры отмечены преобладанием зрелищности, собственно пантомимической образности1, сюжетная динамика пьесы История одного города осуществляется, главным образом, за счет сценического поведения персонажей. Их шаржированные, часто гротескные жесты, рисунок которых широко представлен в содержательных, развернутых авторских ремарках, не только передают условность драматургического действия, но и раскрывают алогизм, абсурдность глуповской жизни, являющейся иносказательным отражением российской истории.

Автор диссертации подчеркивает, что в условной, игровой форме пьес Е.И. Замятина наиболее зримо и оригинально воплотились смеховые традиции народной культуры, поэтика русского карнавала. Искрометный юмор, простодушная ирония (в том числе и по отношению к себе) и народная сатира, которая, высмеивая, возрождает, - тот фундамент, на котором возникает смеховой мир писателя.

Вторая глава диссертационного исследования Традиции русского народного лубка в прозе Е.И. Замятина посвящена выявлению принципов лубочного изображения в творчестве Е.И. Замятина, в которых наиболее полно проявилась укорененность художественного сознания писателя в традициях народной праздничной смеховой культуры.

В первом параграфе Поэтика портретных масок в прозе Е.И.

Замятина в контексте лубочной эстетики диссертант подробно останавливается на анализе образной системы художественного мира писателя с точки зрения отражения в ней специфики лубочного искусства (экфрасис).

Очевидная связь амбивалентных образов гротескного реализма в прозе Е.И. Замятина с народной смеховой культурой возводит их непосредственно к феномену карнавальной маски, воплощающей игровую стихию праздника и характеризующейся, прежде всего, гротескностью, шутовским комизмом и лубочной карикатурностью. В русской ярмарочно-балаганной культуре маска как главное средство типизации получила развитие не только в фольклорном театре, но и в лубке, имеющем двойную графикотеатральную природу2. Апеллируя к поэтике русской народной картинки как одной из специфических форм национальной карнавальнопраздничной культуры, Е.И. Замятин создает в своем творчестве целую галерею ярких, выразительных лубочных образов-масок. Комизм его героев, как и в лубке, возникает за счет преувеличения, деформации отдельных Хализев В.Е. Драма как явление искусства. - М., 1978. С. 135.

Лотман Ю.М. Художественная природа русских народных картинок // Лотман Ю.М. Об искусстве. Структура художественного текста. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Статьи. Заметки. Выступления (1962 - 1993). - СПб., 1998. С. 484.

деталей внешности, необходимых для заострения образа и выражения определенного содержания.

Так, выразительные лубочные детали портрета присущи Барыбе (Уездное), имеющему тяжкие железные челюсти, широченный, четырехугольный рот и узенький лоб: как есть утюг, носиком кверху [С. 45].

По этим деталям легко воссоздается нравственно-этический и интеллектуальный потенциал героя: его умственная и духовная ограниченность. Однако, как и в наполненной незлобивым смехом-развлечением народной картинке, образ Барыбы обладает немалой силой обаяния, во многом обусловленной лубочной манерой его подачи. Грубые, точно высеченные из камня, черты внешности героя выписаны автором в традициях гротескного реализма и освещены авторской улыбкой и сочувствием к герою, наделенному богатырской силой и мощью, пропадающей втуне.

Яркие лубочные черты имеют Тихмень, Агния (На куличках), дьякон Индикоплев (Икс) - обладатели гротескных носов, различные деформации которых встречаются в комических лубочных фигурах Петрушки и шута Фарноса. Лубочному гротесковому рту, который так же часто, как нос, присутствует в народных картинках, близок жадный, кричащий в сумраке рот сладострастной Чеботарихи (Уездное), устремленный на поглощение своей жертвы - Барыбы, а также фантасмагорическая раскрытая пасть всепожирающего Хряпалы из одноименной сказки Е.И. Замятина.

Мощное влияние жанра лубка осуществляется в замятинском творчестве в целом ряде образов-масок, отмеченных превалированием телесности как ярчайшей приметы комической народной картинки: в колоритной фигуре Чеботарихи, имеющей гротескно-лубочное тело-лтесто; в портрете всеобъемлющей, многогрудой, буддоподобной супруги Петра Петровича Мамая (Мамай); в пиршественных образах материключницы, пятипудовой просфоры (Землемер), Матрены-Плясеи (Север) - широченной, грузной, расползшейся во все стороны печью [С. 355], и во многих других персонажах, в которых проявилось амбивалентное материально-телесное начало народной смеховой культуры. В них просвечивает озорная авторская улыбка над телесной чрезмерностью своих героев и одновременно искреннее восхищение полнотой бытия, выраженного в русской женской стати. Комизм большинства этих образов усиливается использованием в их характеристике сказового слова, наполненного просторечной ироничной лексикой. Такое словоупотребление, направленное на создание комичного гротескного образа, и подобная балагурная, ироничная манера повествования были неотъемлемой особенностью монологов ярмарочных раешников, прибаутки которых служили комментарием к лубочным картинкам в райке.

Диссертант отмечает, что Е.И. Замятин не просто использует лубочные традиции в своей прозе, но и развивает их. Особенно интересен в этом плане образ землемера из одноименного рассказа писателя. В обрисовке этого героя использован лубочный прием несоблюдения пропорций, комбинирования в портрете крупных и мелких деталей (лвысокого и низкого): Большая, прекрасная, с длинными черными волосами землемерова голова нелепо болталась - чужая мушиным ножкам голова - с трудом нес чужую голову [С. 327]. Нелепая несоразмерность физического облика усилена несообразной деталью его одежды: герой носит женские ботинки на французских каблуках. Дисгармония во внешности героя провоцирует отторжение его мужиками. Возникающий в этой связи мотив чуждости, линоземства (французские ботинки) вводит в рассказ одну из фундаментальных проблем русской жизни XIX - XX вв. - проблему отношений народа и интеллигенции, оторванной от культуры народа, в значительной своей части сориентированной на Запад, его культуру. Смех над чужеземцами, как уже отмечалось в диссертации, - характерная особенность русской народной сатиры, начиная с XVI века. Это свойство отразилось не только в литературе того времени (Лечебник на иноземцев), в фольклорном театре, но и в народной картинке (Молодая немка кормит старика немца соской, Немец и батрак, Немка верхом на старике, Голландский лекарь, помолаживающий старух, Пан Трык и Херсоня). Чужой и непонятный крестьянам, землемер во французских ботинках воспринимается ими как линостранец, не знающий русской земли, спотыкающийся об ее колочь своими нелепыми французскими каблуками. Отсюда и мужицкая потеха над несуразным героем. Враждебный отклик крестьян на попытку землемера научить их есть сыр, который они принимают за мыло, сродни агрессии народа к иностранным лекарям-шарлатанам, лечащим вредными снадобьями, что отразилось и в лубке.

Со специфической образностью русской народной картинки тесно связаны травестийные фигуры богатырей во многих произведениях Замятина (Уездное, Алатырь, На куличках, Мамай, Колумб). Пародийно преломленная в традициях народной смеховой культуры и непосредственно лубочного искусства тема богатырства звучит в гротескном портрете Андрея Иваныча Половца (На куличках), в образе поручика Володи (Колумб), неглубокая, заурядная натура которого выявляется в ироническом сопоставлении героя с лубочным витязем Ерусланом Лазаревичем. Чертами лубочных богатырей наделены капитан Нечеса - отважный витязь в сражении с настенными прусаками; безвольный Тихмень (На куличках), воображающий себя рыцарем, стоящим с опущенным забралом перед прекрасной дамой; жестокий завоеватель Мамай (Мамай), расправившийся с мышью ножом для разрезания бумаг. Претензия на героическое в незамысловатых, лубочных героях-лбогатырях, по утверждению диссертанта, воплощается автором исключительно в тонах народного гротескового комизма.

убочную окраску в прозе Е.И. Замятина получают также персонажи, обладатели гротескного тела, которое, видоизменяясь, сообщает героям черты животных, представителей низшей демонологии или неодушевленных предметов, имеющих фольклорную символическую природу.

Зооморфное и демонологическое начало является основой в создании образов-масок большинства главных и второстепенных персонажей в творчестве Е.И. Замятина. Близость к фольклорным очеловеченным образам зверей, а также к лубочным изображениям медведей в народных картинках, в которых запечатлены традиции игрищного ряжения и медвежьей потехи, отмечается в портретах зверюги Барыбы (Уездное), сиволапого, ведмедя Ивана Коныча (Староста), денщика Яшки Ломайлова (На куличках) - Топтыгина на задних лапах. В портрете Якова Бордюга (Мученики науки), обладающего, как и Барыба, незаурядной физической силой, вырисовывается гротескно-звериное начало мифического существа - кентавра, широко представленного в лубочной живописи. В лешаках Евсее (Уездное), Нечесе (На куличках) и отце Петре отзываются черты лешего, заросшего звериной шерстью, из лубочного листа Чудо лесное, поймано весною. Таким образом, диссертант делает вывод, что гротескная трансформация героев прозы Е.И. Замятина в демонологические существа и животных имеет ярко выраженную игровую, фольклорно-лубочную природу.

Еще один распространенный прием, используемый Е.И. Замятиным в гротесково-лубочной характеристике образов, - овеществление. Простота и лаконичность, соотнесенные с народным гротеском, проявившиеся в исполнении ловеществленных портретов замятинских персонажей, соответствуют наивной стилевой манере народной картинки и пронизывают образы мягким народным юмором. Выразительными примерами лубочного ловеществления являются наделенные самоварными чертами образы Кортомы (Север), денщика Ларьки (На куличках), Мамая (Мамай).

Образ русской печи отчетливо проступает в портрете Матрены-Плясеи (Север). Внешнее, телесное в таких персонажах зачастую доминирует над внутренним, духовным, отчего они выглядят простыми и схематичными, как в лубке, представляя собой обобщенные типы (маски). Однако, по мнению диссертанта, в контексте традиций народной праздничной культуры подобное превалирование телесности замятинских героев может быть истолковано двояко: с одной стороны, оно свидетельствует об энтропии русской жизни, а с другой, - о неотъемлемой национальной черте - онтологическом единстве русского человека с природой, космосом.

Во втором параграфе Изобразительная и речевая стилистика русского лубка в художественном мире замятинской прозы исследуются различные изобразительные приемы русской народной графики, используемые писателем в пространственной организации произведений, а также степень отражения в них приемов и стилистики лубочной речи.

Обращаясь к фольклорно-мифологическому мышлению, применяя традиционные лубочные принципы народного рисунка, Замятин не только визуализирует образы персонажей, но и создает в произведениях особое пространство, напоминающее графически запечатленное гротескное, перевернутое пространство лубочного листа, проникнутое атмосферой искрометного народного юмора и иронии. Художественное пространство замятинских произведений (Север, Бог, Иваны, Халдей и др.), населенное причудливыми, гротескными образами, будто сошедшими с красочных полотен народных картинок, организовано в соответствии с теми же принципами, что и лубочная живопись: смысловое смещение планов (лснижение) при описании космических тел, диспропорция, замысловатая гротесковость, фантастичность, обратная перспектива. В совокупности со специфическими способами пространственной организации, игровую, театрализованную атмосферу иллюстративного фона русского лубка, как и замятинских повестей и рассказов, создает особое функционирование комического жеста, чаще всего воспроизводящего шутовское поведение, свойственное обстановке праздничного ярмарочного веселья. Особенно отчетливо лубочная специфика жестовой партитуры персонажа проступает в пластическом рисунке Барыбы, Чеботарихи, Евсея (Уездное), Азанчеева (На куличках), пластика которых принимает ярко выраженные гротесковые черты, трудно воспроизводимые в театральном действии, но легко передающиеся в условном графическом изображении лубка.

Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 |    Книги по разным темам