Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |

Особое место в параграфе отведено рассмотрению широко представленной в прозе писателя символики древнеславянского языческого праздника, смеховой компонент которой, тесно связанный с карнавальностью в русской культуре, имеет ритуальное происхождение (обрядовый смех в классификации В.Я. Проппа). Большую роль в воссоздании смехового мира замятинских произведений (Север, Полуденница, Куны, Кряжи) сыграли круговые, солярные символы. Кружащееся, лиграющее солнце, молодежные кунные круги (Куны), веселый корогод (Кряжи), купальский костер и ореол лярко-рыжих, светящихся во тьме волос Пельки (Север), - это все выразительные элементы солярного культа, экспонирующие в себе одновременно магические и карнавальные черты, что ярко проявляется в поэтике русского народного праздника, совместившего обрядовую и смеховую традиции. С помощью солнечной праздничной символики, запечатлевшей неразрывную связь жизни и смеха, писатель раскрывает мировидческие основы русского народа, всегда высоко ценившего не только духовно-нравственный уровень бытия, но и материально-телесное, природное начала жизни. Понимание народом телесного мира и жизни в нем как великого блага, счастья и радости, обусловили карнавальную природу русских праздников, базовым элементом которых становится игра. Игровая стихия русского веселья, идущая от обрядовых действ, народных игрищ, карнавала, проявляется у Замятина оригинально и многообразно: в игре автора с читателем, мастерски стилизующего свои произведения под фольклорный сказ, древнерусскую агиографическую литературу; в лубочном принципе изображения героев и обстоятельств, в которых они находятся; в талантливом использовании игровой поэтики народного театра. Игровое начало в художественной системе Замятина становится всепроникающим, всеобъемлющим. Так, в рассказах Кряжи и Куны в игровую стихию праздничного молодежного круга, хоровода, играющего заглавную роль в сюжетной структуре обоих рассказов, вовлекается весь мир, включая мировое светило - солнце, которое становится одним из главных героев этих произведений, а праздник приобретает вселенский характер. Причем обрядовый элемент хоровода занимает в рассказах второстепенное место. На первый же план выдвигается игра, которая приобретает характер веселого развлечения с присущим ему смехом ради смеха, как это и положено в карнавале. В поэтической, карнавализованной атмосфере русского праздника происходит раскрытие лучших качеств замятинских персонажей из народа: их душевная глубина, способность к сильным чувствам.

Игровой характер замятинской прозы проявляется и в использовании традиций ярмарочно-балаганной культуры русского народа, сущность которой наиболее четко отражена в понятиях забава, потеха.

Мотив ярмарочной, игрищной потехи занимает особое место в творческой системе Е.И. Замятина, обнаруживая отчетливую связь с традициями народного праздника, с молодежными игрищами, с фольклорным театром вообще и в частности с образом ярмарочного шута (скомороха). Озорство куйманских девушек в рассказе Куны; народная потеха над Иваном и Марьей в рассказе Кряжи, где проявилась свойственная русскому характеру черта потешного подтрунивания, подзуживания над влюбленными, характерная для свадебного обряда в фольклоре; ребячья потеха над зверюгой Барыбой, разгрызающим камушки, в повести Уездное, - во всех этих эпизодах мотив игрищной потехи, берущий начало в народнопраздничной культуре, наполнен буйством нерастраченных сил, беззаботно-радостным настроением, задорным молодежным весельем. Близкая по характеру к игрищной шутовская потеха, широко отразившаяся в ярмарочно-балаганных представлениях, воспроизводится Замятиным в балагурном озорстве Сени Бабушкина (Непутевый), наделенного скоморошьими чертами; в шутовской драке Тихменя и Нечесы (На куличках), Глафиры и Варвары (Алатырь); в сцене сдачи Анфимом Барыбой выпускных экзаменов, где герой невольно выступает в роли потешника, и во многих других ситуациях, воссоздающих атмосферу площадного комизма в прозе Е.И. Замятина.

Зрелищно-площадная комика русского праздника не единственный источник возникновения потешных ситуаций в художественном творчестве Е.И. Замятина. Другим мощным пластом, в котором укоренена поэтика замятинского смехового мира, является фольклорная бытовая сказка, те ее сюжеты, которые построены на компрометирующих действиях сказочного шута - одного из близких родственников скомороха. В художественной системе писателя чертами скомороха, сказочного шута, ловкого плута наделен, в частности, личный дворянин Иван Павлыч из повести Алатырь, коварные шутовские выходки которого вызваны провинциальной скукой, духовной ограниченностью и неразвитостью этого мелкого беса - обывателя глубинки. Под стать ему и шут известный: луканька с хвостом1 Иван Скитский из повести Е.И. Замятина Север, и ловкий вор из рассказа Надежное место (В Задонск на богомолье), и кривой солдат из сказки Дьячек. Все эти герои провоцируют народную потеху, инициирующую безудержный, искрометный народный смех. Соединение этого площадного коллективного смеха со смехом автора придает произведениям Е.И. Замятина жизнеутверждающий, позитивный характер, лишая их беспощадного сатирического пафоса.

Игровое начало, связанное с поэтикой карнавала, проявилось в творчестве Е.И. Замятина не только в освоении эстетики русского народного игрища, ярмарочно-площадной культуры, фольклорной бытовой сказки, но и в жанровом экспериментаторстве писателя, выразившемся в применении смеховых традиций многожанрового русского фольклора и средневековой церковной литературы в цикле Чудеса (Нечестивые рассказы) и шуточном рассказе Житие Блохи. Несмотря на используемую автором стилизацию под жанры древнерусской агиографии и пародии, предполагающей наличие одновалентного, уничтожающего, кощунственного (Д.С.

ихачев) смеха, смеховой мир в замятинских Чудесах и Житии Блохи имеет ярко выраженную фольклорную природу. Амбивалентный народный смех, с каким русский народ в своем словесном творчестве воссоздавал образы церковнослужителей, осмысливая возвышенное, духовное через низменный, физиологический план, доминирует в творчестве Е.И.

Замятина. В цикле Нечестивые рассказы герои приходят к духовному очищению не через отречение и аскезу, как это присуще персонажам церковно-канонической литературы, а через материально-телесную стихию, лежащую в основе народного миросозерцания и доминирующую в гротескной образности смеховой культуры. С помощью амбивалентного мотива смерти-возрождения (Бахтин), проявившегося в лотелесненном образе Марии Египетской (О том, как исцелен был инок Еразм) и в чудесном исцелении Зеницы-девы (О святом грехе Зеницы-девы. Слово похвальное), а также гротескно-смехового сказочного мотива мнимой беременности и родов священнослужителя (О чуде, происшедшем в Пепельную среду, Житие Блохи) Замятин выводит проблему пола, половой любви - центральную в этих рассказах - за пределы социальных и религиозных запретов, утверждая непреходящую ценность естественного, природного.

Стилизуя рассказы под русскую агиографическую литературу, писатель вовсе не ставит себе целью высмеять церковно-религиозные жанры или саму религию. Его смех разрушает догматическое, веками слежавшееся, закрепощенное отношение аскетической религиозной морали ко всему мирскому, телесному, к самой человеческой природе и ее непреложным Замятин Е.И. Избранные произведения. Повести, рассказы, сказки, романы, пьесы. - М., 1989. С. 368. Далее в тексте автореферата при ссылке на это издание в тексте указываются только страницы.

законам. В фундаменте замятинской эстетики лежит приятие жизни во всех ее проявлениях.

Одну из причин духовного застоя, неразвитости России, всепоглощающей, неподвижной болотной топи, в которую она погружена, писатель видит в духовно-нравственном несоответствии высокой морали Христова учения служителей русской церкви. Поэтому через все творчество Е.И. Замятина проходит берущий начало в фольклоре смех над теми представителями духовенства, кто не отвечал возложенной на них саном высокой религиозной миссии быть духовными отцами своего народа.

Среди таких служителей карнавально сниженные образы обитателей монастыря из повести Уездное, гарнизонного попа из повести На куличках, травестийная фигура отца Николая из рассказа Детская. В этих персонажах писатель запечатлел и высмеял в традициях амбивалентной по своему характеру народной сатиры, направленной не против веры Христовой, а против ее нечестивых проповедников1, непреодолимую косность и духовное мещанство, которые стали вековым камнем преткновения в судьбе русской Церкви и русского государства.

Второй параграф Поэтика фольклорного игрового действа в драматургическом наследии Е.И. Замятина (пьесы Блоха, История одного города) посвящен исследованию карнавальных традиций русского народного театра, получивших отражение в пьесах Замятина Блоха и История одного города. Эти пьесы явились ярким воплощением индивидуально-новаторского драматургического опыта Е.И. Замятина, совместившего в границах произведений эстетику профессионального и фольклорного театра.

Игровая специфика комедии Е.И. Замятина Блоха проявляется во всей целостности произведения, начиная с его жанровой характеристики, в которой отразились оригинальные авторские находки (своеобразная авторская лигра), позволившие органично объединить специфические особенности различных видов народной смеховой культуры (балаган, раек, скоморошье искусство, крупная народная драма), и заканчивая сценическим воплощением и языком. Главным же выражением игровой, карнавальной сущности пьесы становится ее условное начало, воссоздающее условность народного театра и народного творчества в целом, будь то балаган, необрядовая драматическая сценка или лубочное искусство. Данное качество нашло отражение на всех уровнях пьесы: в сюжетнокомпозиционной, пространственно-временной организации (стремительное развитие действия, отсутствие временных и географических преград), в языке произведения, в его сценическом воплощении (лубочная условность декораций, использование двух занавесов (театрального и балаганного), создающих эффект театра в театре и др.), в гротесковом комизме пантомимической образности, в распространенном в балаганном представКомлик Н.Н. Творческое наследие Е.И. Замятина в контексте традиций русской народной культуры. - Елец, 2003. С. 23.

ении приеме выхода в публику, а также на уровне персонажей-лмасок (Халдеи).

В предисловии к Блохе писатель подчеркивал преимущественное значение Удивительных Людей Халдеев для создания игрового фундамента драмы, соответствующего стилю народной комедии. Универсализация и игровая условность в пьесе Блоха достигается, главным образом, за счет особой функции этих героев, которые исполняют, помимо своих, роли еще девяти различных действующих лиц. Как и в постановках народных спектаклей, где пространственная и временная условность не позволяла применять каких-либо сложных сценических маневров, так что актеры были вынуждены входить в роль на глазах у публики, в драме Е.И. Замятина зачастую происходит комическое преображение героя прямо на сцене. Здесь писатель-драматург использует известный карнавальный прием смены масок, добиваясь тем самым предельной степени типизации образов. Таким способом Халдеи перевоплощаются из одной ролевой маски в другую: 1-й Халдей на виду у публики напяливает очки, бороду, превращаясь в Лекаря-аптекаря, 3-й Халдей скидывает с себя верхнее и оказывается старухой - Малафевной [С. 725]; 2-й Халдей, сняв с себя халдейскую одежду, на глазах зрителей становится Купцом.

Поэтика народной драмы, послужившая образцом для Блохи, способствовала введению в пьесу традиционных бытовых комических персонажей-лмасок, имеющих глубокие фольклорные корни, - лекаря (Лекарьаптекарь), старухи (Малафевна), а также целый сонм образов иноземцев (лаглицкий Химик-механик, лаглицкая девка Меря, лаглицкий Половой, Полшкипер, Министр граф Кисельвроде). Народные ирония и добродушная сатира (Е.И. Замятин), лежащие в основе фольклорных образов иностранцев, как показано в диссертации, в полной мере отразилась в характерах персонажей пьесы Е.И. Замятина. Если в сказе Н.С. Лескова, по мотивам которого написана пьеса, изображение англичан носит более схематичный, нейтральный характер, что вполне соответствует жанру и замыслу произведения, то автор Блохи целенаправленно заостряет смеховую составляющую этих образов, опираясь на традиционные комические приемы народной драматургии. Среди них прием пародийной саморекламы персонажа, наиболее часто используемый в театральном фольклоре и в лубке для трактовки образа доктора-иноземца (А вот я, аглицкий Химик-механик, голландский Лекарь-аптекарь. Объявляю я свои науки, чтоб старики не зевали от скукиЕ [С. 725]), прием обыгрывания мнимого косноязычия, мнимой глуповатости и др.

Обширная галерея чужеземцев в действенной структуре комедии определяет центральную проблему, заявленную автором в пьесе - проблему национального самоопределения России по отношению к Западу, включая самобытность русского характера в его положительных и отрицательных проявлениях, своеобразия отечественной культуры в сравнении с культурой иноземной. Неоднозначная оценка Е.И. Замятиным России, ее истории, традиций, ее векового жизненного уклада выявляется путем комического сопоставления в пьесе живой, лорганической, смекалистой, но технически и административно отсталой родины с индустриально продвинутым, рационалистически регламентированным миром Англии. Сталкивая в сюжете Блохи лицом к лицу два типа культуры, представленные в образах, с одной стороны, Платова, тульской девки Машки, Левши, отчетливо напоминающего своим простодушием сказочного героя Иванадурака, а с другой, - англичан, драматург высмеивает слабые стороны как западной цивилизации, так и России. Однако, смеясь над своими героями весело или едко, с затаенной болью, Е.И. Замятин одновременно сопереживает им, любуется их детским простодушием и наивностью, понимая и прощая им диковатую несуразность, нелепость, непросвещенность. В его художественном мире смех и сострадание уравновешены. Поэтому ирония и юмор писателя-драматурга сродни универсальному народному смеху над всем миром и над собой, смеху, в котором происходит единение всего сущего. Смена лесковского трагического сказа балагурной игрой Блохи со счастливым концом выражает индивидуальную авторскую позицию: веру в русский народ, в его нравственную силу, безграничное терпение и стойкость.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |    Книги по разным темам