Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 25 |

Но это не безмолвная локружающая среда, присутствующая иногда в традиционных работах, где она составляет фон для исторического действия. В книге Броделя она сама выступает активным деятелем истории. И прежде всего это море. Впервые в историческом исследовании оно было возведено в ранг действующего лица. В концепции Броделя море является историческим персонажем, активно влияющим на судьбы связанных с ним людей, на их повседневную жизнь и историческую деятельность Это море с необычайно широким ареалом воздействия, захватывающим в свою орбиту огромные массы людей. ЕСредиземноморье, рассматриваемое согласно запросам истории, - подчеркивает Ф. Бродель, - должно быть обширной зоной, которую следует равномерно продолжать во всех направлениях на большое расстояние от морских побережий. По прихоти нашего воображения оно уподобляется силовому полю, магнитному или электрическому, или, проще говоря, световому источнику, яркость излучения которого по мере удаления от него слабеет, но это не Там же. С. 29.

дает нам возможности раз и навсегда провести линию разграничения между светом и тенью24.

Ф. Бродель постулирует расширительное понимание Средиземноморья. Он рассматривает циркуляции людей, материальных и духовных ценностей, позволяющие располагать его границы в несколько рядов. При этом, подчеркивает ученый, речь должна идти не об одной, а о многих границах, окружающих Средиземноморье все новыми концентрическими поясами и отражающих его политическое, экономическое и культурное влияние.

Не будем вслед за Броделем характеризовать эти границы, разделяющие и одновременно соединяющие мир Средиземноморья. Подчеркнем лишь его главный вывод. Этот мир с различными границами, густонаселенный и разнообразный, который мы так подробно описали, - замечает ученый, - представляет собой нечто единое благодаря живущим в нем людям, благодаря сплаву различных исторических пластов25.

Это единство получает в книге Броделя еще один аспект - физико-географическое единство. Он указывает на такой мощный объединительный фактор, действующий наряду с социальным, но на более тесном пространстве, как климат, решительно приводящий к общему знаменателю ландшафты и жизненные устои26. С ним, в частности, он связывает сезонный детерминизм в экономической жизни, не только явственно проступающий в деревенской жизни, но и проявляющийся в различных формах экономической активности горожан (сворачивание зимой деятельности банков, производства и т.п.).

Поднимая и детально исследуя обозначенные выше вопросы, Ф. Бродель прибегал, естественно, к помощи тех дисциплин, в ведении которых эти вопросы находятся. Благодаря использованию данных и методов этих дисциплин он создал яркую и убедительную в своих основаниях многокрасочную картину, воссоздающую географическую среду обитания народов Средиземноморья. В их числе назовем геологию, Там же. С. 237.

Там же. С. 323.

Там же.

океанографию, но прежде всего - географию. Ведь именно она изучает пространство, являющееся главным предметом исследования в первой части книги Броделя. Море и реки, острова и полуострова, горы и долины - это понятия географической науки, выработавшей особый язык для их изучения. Им широко пользуется автор Средиземного моряЕ.

Но Бродель не географ, а историк. Во введении к первому изданию своей книги, говоря об этих главах, он подчеркивал: они посвящены не географии. Это исторические главы, поскольку вся книга посвящена истории. Их задача - только напомнить читателю о том, что за кулисами истории человечества выступает весьма изменчивый и в то же время настойчивый, умелый, иногда очень навязчивый в своих проявлениях деятель - хотя чаще всего современники, а за ними историки не выдвигают его на передний план. Это географическая среда27.

К ее изучению Бродель подходит как историк. Во-первых, сообщаемые им географические сведения не носят вневременной характер. Они четко привязаны к состоянию, сложившемуся во второй половине XVI в. В его книге присутствует, таким образом, не география вообще, а историческая география. Во-вторых, в концепции французского ученого географическая среда отнюдь не выступает фактором безоговорочного принуждения, безусловно детерминирующим жизнь людей и их поведение.

Напротив, он рисует сложный характер их взаимоотношений, включающий не только давление природы на человека, но и обратное воздействие человека на природу. Значительная, может быть, главнейшая часть усилий людей, замечает он, была направлена на то, чтобы вырваться из железных тисков природных условий. Жизнь общества, - заключает Бродель, - подчиняется велениям среды, но одновременно обходит их, освобождается, чтобы попасть в другие сети, более или менее заметные для нас, историков28.

Эти сети составляют предмет исследования заключительной, пятой главы книги. Если в предыдущих главах раскрывалось физико-географическое единство Средиземноморья во второй См.: Там же. С. 30.

Там же. С. 365.

половине XVI в., то здесь речь идет о его социальном и, следовательно, историческом единстве, на выявление которого ориентируется вся книга. Это целое, - указывает Ф. Бродель, - не является природной данностью и, точнее говоря, не вытекает из простого наличия Средиземного моря. Сначала оно было преградой для общения. Лишь со временем корабли одержали над ним верх, способствуя установлению связей, постепенному формированию стройной целостности Средиземноморья, принадлежащего людям и истории. Вновь и вновь Бродель подчеркивает, что лэто формирование было делом рук человеческих, что Средиземное море, принадлежащее людям, существует лишь в той мере, в какой его существование поддерживают труд, изобретательность и усилия этих людей, что лцельность Средиземноморья обеспечивается не морем, а населяющими его народами29.

Эта центральная идея главы, да по существу и всей книги, получает на ее страницах обстоятельную аргументацию. И опять подивимся масштабности и замысла нашего автора, и его исполнения. В главе детально исследуются морские и речные пути, а также сухопутные дороги, связывавшие обширные и разные по уровню своего развития регионы Средиземноморья в единое экономическое целое, характеризуются транспортные средства, приводится статистика перевозок. Специально рассматривается мореплавание, тоннаж совершавших его судов, подъемы и спады морской торговли и т.д. и т.п.

Особенно большое место в пятой главе отводится роли городов как экономических центров Средиземноморья, создававших его социальную целостность и вместе с тем придававших ему новое качество. Города, - пишет Ф. Бродель, - это двигатели, они работают, набирают обороты, выдыхаются и снова пускаются в ход, взрывающие устои средиземноморской жизни, ее неспешное течение, вводящие случающимися с ними неполадками читателя в тот пребывающий в постоянном движении мир, характеристике которого посвящена вторая часть книги Броделя. Это, - заключает он, - предзнаменования судьбы, говорящие о новом стечении обстоятельств, о приближении Там же. С. 385Ц386.

перемен, о начале кризиса, признаки которого становятся заметными в конце XVI и совершенно отчетливыми в ХVIII столетии30.

Не будем следовать за Броделем ни в характеристике этих неполадок, ни в его общей оценке социальной и политической истории Средиземноморья, представленной в следующих частях его книги. Ограничимся общим суждением Февра о направленности научных интересов автора этой книги. Его интересует, подчеркивал Л. Февр, прежде всего человек, а не земля, не море и не небо. Бродель всегда помнит о хронологии, у него есть та одержимость датой, которая так отчетливо отличает прирожденного историка от его собрата, а иногда и врага - социолога. Среда, которую он описывает, это не вневременная среда. Это среда, которую Средиземное море создает для человеческих объединений XVI в., или, точнее, второй половины XVI в. Это среда, в которой в XVI в. развивались человеческие группы, сформированные ею и одновременно ее формирующие31.

Так высвечивается основополагающий принцип школы Анналов в подходе к междисциплинарным исследованиям: его последовательный историзм, наполненность историческим содержанием. Человек, среда, географическая и социальная, хронология - таковы его основные элементы, образующие тот центрирующийся вокруг человека пространственно-временной континуум, изучение которого составляет задачу исторической науки, решающей ее в тесном сотрудничестве с другими научными дисциплинами.

Символом такого сотрудничества стало основание в 1962 г. в Париже Дома наук о человеке, инициатором создания которого и первым многолетним руководителем (главным администратором) был Ф. Бродель. Заметим, что его преемниками на этом посту вплоть до настоящего времени также являются историки - факт, по-своему примечательный, указывающий на понимание ланналистами места истории в системе наук о человеке и обществе. Разумеется, имеется в виду Там же. С. 478.

Февр. Л. Бои за историю. С. 181Ц182.

не навязывание историей своей методологии другим наукам.

Напротив, она сама обогащается за счет их исследовательских стратегий и данных. Речь идет о возглавляемом историками едином фронте всех гуманитарных наук, что и получило свое выражение в административной структуре Дома наук о человеке.

В пору руководства Домом наук о человеке Ф. Бродель публикует свою самую знаменитую книгу - трехтомное монументальное исследование Материальная цивилизация, экономика и капитализм, ХVЦХVIII вв. (1979), - являющуюся и поныне непревзойденным опытом создания на междисциплинарной основе глобальной истории. К этой книге, принесшей в свое время ее автору мировую славу, сегодня предъявляются немалые претензии, в значительной мере справедливые. Действительно, она не стала глобальной историей в полном смысле этого слова уже потому, что в ней отсутствует столь важная для понимания развития капитализма политическая компонента, как, впрочем, и история культуры ХVЦХVIII вв.

Между тем сам Бродель, указывая,.что сюжетом третьего тома его книги является экономическая история мира с ХV по ХVIII столетие, подчеркивал, что в современном понимании лэкономическая история мира - это вся история мира, но рассмотренная под определенным углом зрения:

экономическим32. Вот этой всей истории мира читатель в книге не найдет. Не обнаружит он в ней крупнейших событий эпохи, даже таких, как английская и французская революции. За ее пределами остались гуманизм и Ренессанс. Этот перечень, даже ограничиваясь европейской историей, легко продолжить, а что уж тут говорить о всей истории мира! Но сосредоточимся на том, что в этой книге есть, что обусловило немеркнущее значение лэпопеи короля Броделя в истории исторической мысли ХХ в., что, наконец, имеет непосредственное отношение к обсуждаемой в нашей монографии проблематике.

Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, ХVЦХVIII вв. Т. 3: Время мира. М., 1992. С. 10.

Начнем с ее общей характеристики. Это многослойное исследование, рассматривающее на языке долгого времени разные уровни или, по выражению его автора, этажи исторической действительности. Они могут быть обозначены как материальная цивилизация (лструктуры повседневности), рыночная экономика (лигры обмена) и сфера капитализма (лвремя мира). Соответственно этому выстраивается структура книги, каждый том которой посвящен определенному этажу этой действительности.

Такая структура книги обусловливает принятую в ней исследовательскую стратегию, точнее исследовательские стратегии, так как многослойность исторической действительности предполагает различные подходы к ее изучению. Тем самым определяется и принцип использования обильно привлекаемых в исследовании данных и методов смежных наук, перечень которых является гораздо более внушительным, чем в первой книге Броделя.

Для понимания методологии французского ученого принципиальное значение имеет его самооценка своего труда, который, - писал он, - я сознательно задумал вне сферы действия теории, любых теорий - единственно под знаком конкретного наблюдения и одной только сравнительной истории.

Истории сравнительной во времени, с использованием языкаЕ длительной временной протяженности и диалектики прошлого и настоящего33.

Конечно, это высказывание нельзя понимать слишком буквально - в том смысле, что Бродель отвергает теоретическое объяснение истории. Напротив, такое объяснение составляет главную задачу всего его предприятия. Собранный в книге огромный эмпирический материал так бы и оставался грудой разнообразных, бесспорно, интересных самих по себе, но мало связанных между собой фактов, если бы не достаточно жесткие теоретические конструкции, соединяющие их в авторской концепции генезиса и развития капитализма. Другое дело, что эти конструкции не базировались на некоторой общей Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, ХVЦХVIII вв. Т. 1: Структуры повседневности: возможное и невозможное. М., 1986. С. 35.

социологической теории, претендующей на единственно верное объяснение мира человеческих отношений.

Бродель не признавал существование теории, способной адекватно объяснить все многообразие исторической действительности с помощью какого-либо одного универсального принципа, материалистического или идеалистического по своей онтологической природе, сводящего это многообразие к определяющему действию какого-либо одного фактора. Поэтому в его исторической концепции первичной всегда была эмпирия, а теория вторичной. С самого начала и до конца, - писал ученый, - моей целью было увидеть, показать, сохраняя за увиденным его объемность и сложность, его многообразие, которые суть отличительные черты самой жизни34.

Все историко-теоретические построения ученого, каждый его принципиальный вывод основываются на обширном массиве фактического материала, преимущественно архивного. Сам Бродель признавался о своем пристрастии к архивным занятиям.

В одном из своих интервью на вопрос журналиста о том, что он главным образом читает, ученый ответил: Без всякого сомнения - архивы. У меня безудержная страсть к документу, который еще никто не знает, к кипам бумаг, которые еще никто не перелистывал. Я бесконечно предпочитаю рукопись печатному изданию. И еще у меня есть одна плохая привычка: я люблю побывать на месте, посмотреть на вещи с близкого расстояния35.

Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 25 |    Книги по разным темам