Книги, научные публикации Pages:     | 1 |   ...   | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 |

ПАМЯТНИКИ ЛИТЕРАТУРЫ ПАМЯТНИКИ ЛИТЕРАТУРЫ.М. Достоевскiй.М. Достоевскiй ИДIОТЪ ИДIОТЪ Романъ въ четырехъ частяхъ Романъ въ четырехъ частяхъ ImWerdenVerlag Mnchen Ч Москва 2007 й - ...

-- [ Страница 9 ] --

сердце его переполнилось и заныло отъ боли. О, никогда потомъ не могъ онъ забыть эту встрчу съ ней и вспоминалъ всегда съ одинаковою болью. Она опустилась предъ нимъ на колна, тутъ же на улиц, какъ изступленная;

онъ отступилъ въ испуг, а она ловила его руку, чтобы цловать ее, и точно такъ же какъ и давеча въ его сн, слезы блистали теперь на ея длинныхъ рсницахъ.

Ч Встань, встань! говорилъ онъ испуганнымъ шепотомъ, подымая ее: Ч встань скоре!

Ч Ты счастливъ? Счастливъ? спрашивала она. Ч Мн только одно слово скажи, счастливъ ты теперь? Сегодня, сейчасъ? У ней?

Что она сказала?

Она не подымалась, она не слушала его;

она спрашивала спша и спшила говорить, какъ будто за ней была погоня.

Ч Я ду завтра, какъ ты приказалъ. Я не буду.... Въ послднiй вдь разъ я тебя вижу, въ послднiй! Теперь ужь совсмъ вдь въ послднiй разъ!

Ч Успокойся, встань! проговорилъ онъ въ отчаянiи.

Она жадно всматривалась въ него, схватившись за его руки.

Ч Прощай! сказала она наконецъ, встала и быстро пошла отъ него, почти побжала. Князь видлъ, что подл нея вдругъ очутился Рогожинъ, подхватилъ ее подъ руку и повелъ.

Ч Подожди, князь, крикнулъ Рогожинъ, Ч я черезъ пять минутъ ворочусь на время.

Черезъ пять минутъ онъ пришелъ дйствительно;

князь ждалъ его на томъ же мст.

Ч Въ экипажъ посадилъ, сказалъ онъ;

Ч тамъ на углу съ десяти часовъ коляска ждала. Она такъ и знала, что ты у той весь вечеръ пробудешь. Давешнее, что ты мн написалъ, въ точности передалъ. Писать она къ той больше не станетъ;

общалась;

и отсюда, по желанiю твоему, завтра удетъ. Захотла тебя видть напослдяхъ, хоть ты и отказался;

тутъ на этомъ мст тебя и поджидали, какъ обратно пойдешь, вотъ тамъ, на той скамь.

Ч Она сама тебя съ собой взяла?

Ч А что жь? осклабился Рогожинъ: Ч увидлъ то, что и зналъ. Письма-то прочиталъ знать?

Ч А ты разв ихъ вправду читалъ? спросилъ князь, пораженный этою мыслью.

Ч Еще бы;

всякое письмо мн сама показывала. Про бритву то помнишь, хе-хе!

Ч Безумная! вскричалъ князь, ломая свои руки.

Ч Кто про то знаетъ, можетъ и нтъ, тихо проговорилъ Рогожинъ, какъ бы про себя.

Князь не отвтилъ.

Ч Ну, прощай, сказалъ Рогожинъ, Ч вдь и я завтра поду;

лихомъ не поминай! А что, братъ, прибавилъ онъ, быстро обернувшись, Ч что жь ты ей въ отвтъ ничего не сказалъ? Ты-то счастливъ или нтъ?

Ч Нтъ, нтъ, нтъ! воскликнулъ князь съ безпредльною скорбью.

Ч Еще бы сказалъ: да! злобно разсмялся Рогожинъ, и пошелъ не оглядываясь.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

I.

Прошло съ недлю посл свиданiя двухъ лицъ нашего разказа на зеленой скамейк. Въ одно свтлое утро, около половины одинадцатаго, Варвара Ардалiоновна Птицына, вышедшая постить кой-кого изъ своихъ знакомыхъ, возвратилась домой въ большой и прискорбной задумчивости.

Есть люди, о которыхъ трудно сказать что-нибудь такое, что представило бы ихъ разомъ и цликомъ, въ ихъ самомъ типическомъ и характерномъ вид;

это т люди, которыхъ обыкновенно называютъ людьми лобыкновенными, большинствомъ, и которые, дйствительно, составляютъ огромное большинство всякаго общества. Писатели въ своихъ романахъ и повстяхъ большею частiю стараются брать типы общества и представлять ихъ образно и художественно, Ч типы, чрезвычайно рдко встрчающiеся въ дйствительности цликомъ, и которые тмъ не мене почти дйствительне самой дйствительности.

Подколесинъ въ своемъ типическомъ вид, можетъ-быть, даже и преувеличенiе, но отнюдь не небывальщина. Какое множество умныхъ людей, узнавъ отъ Гоголя про Подколесина, тотчасъ же стали находить, что десятки и сотни ихъ добрыхъ знакомыхъ и друзей ужасно похожи на Подколесина. Они и до Гоголя знали, что эти друзья ихъ такiе какъ Подколесинъ, но только не знали еще, что они именно такъ называются. Въ дйствительности женихи ужасно рдко прыгаютъ изъ окошекъ предъ своими свадьбами, потому что это, не говоря уже о прочемъ, даже и неудобно;

тмъ не мене, сколько жениховъ, даже людей достойныхъ и умныхъ, предъ внцомъ сами себя въ глубин совсти готовы были признать Подколесиными. Не вс тоже мужья кричатъ на каждомъ шагу: Tu l'as voulu George Dandin! Но, Боже, сколько миллiоновъ и биллiоновъ разъ повторялся мужьями цлаго свта этотъ сердечный крикъ посл ихъ медоваго мсяца, и кто знаетъ, можетъ быть, и на другой же день посл свадьбы.

Итакъ, не вдаваясь въ боле серiозныя объясненiя, мы скажемъ только, что въ дйствительности типичность лицъ какъ бы разбавляется водой, и вс эти Жоржъ-Дандены и Подколесины существуютъ дйствительно, снуютъ и бгаютъ предъ нами ежедневно, но какъ бы нсколько въ разжиженномъ состоянiи.

Оговорившись, наконецъ, въ томъ, для полноты истины, что и весь Жоржъ-Данденъ цликомъ, какъ его создалъ Мольеръ, тоже можетъ встртиться въ дйствительности, хотя и рдко, мы тмъ закончимъ наше разсужденiе, которое начинаетъ становиться похожимъ на журнальную критику. Тмъ не мене, все-таки предъ нами остается вопросъ: что длать романисту съ людьми ординарными, совершенно лобыкновенными, и какъ выставить ихъ передъ читателемъ, чтобы сдлать ихъ хоть сколько-нибудь интересными? Совершенно миновать ихъ въ разказ никакъ нельзя, потому что ординарные люди поминутно и въ большинств необходимое звено въ связи житейскихъ событiй;

миновавъ ихъ, стало-быть, нарушимъ правдоподобiе. Наполнять романы одними типами или даже просто, для интереса, людьми странными и небывалыми, было бы неправдоподобно, да пожалуй и не интересно.

По-нашему, писателю надо стараться отыскивать интересные и поучительные оттнки даже и между ординарностями. Когда же, напримръ, самая сущность нкоторыхъ ординарныхъ лицъ именно заключается въ ихъ всегдашней и неизмнной ординарности или, что еще лучше, когда несмотря на вс чрезвычайныя усилiя этихъ лицъ выйти во что бы ни стало изъ колеи обыкновенности и рутины, они все-таки кончаютъ тмъ, что остаются неизмнно и вчно одною только рутиной, тогда такiя лица получаютъ даже нкоторую своего рода и типичность, Ч какъ ординарность, которая ни за что не хочетъ остаться тмъ что она есть и во что бы то ни стало хочетъ стать оригинальною и самостоятельною, не имя ни малйшихъ средствъ къ самостоятельности.

Къ этому-то разряду лобыкновенныхъ или лординарныхъ людей принадлежатъ и нкоторыя лица нашего разказа, досел (сознаюсь въ томъ) мало разъясненныя читателю. Таковы именно Варвара Ардалiоновна Птицына, супругъ ея, господинъ Птицынъ, Гаврила Ардалiоновичъ, ея братъ.

Въ самомъ дл, нтъ ничего досадне какъ быть, напримръ, богатымъ, порядочной фамилiи, приличной наружности, не дурно образованнымъ, не глупымъ, даже добрымъ, и въ то же время не имть никакого таланта, никакой особенности, никакого даже чудачества, ни одной своей собственной идеи, быть ршительно какъ и вс. Богатство есть, но не Ротшильдово;

фамилiя честная, но ничмъ никогда себя не ознаменовавшая;

наружность приличная, но очень мало выражающая;

образованiе порядочное, но не знаешь на что его употребить;

умъ есть, но безъ своихъ идей;

сердце есть, но безъ великодушiя, и т. д., и т. д. во всхъ отношенiяхъ. Такихъ людей на свт чрезвычайное множество и даже гораздо боле чмъ кажется;

они раздляются, какъ и вс люди, на два главные разряда: одни ограниченные, другiе гораздо поумнй. Первые счастливе. Ограниченному лобыкновенному человку нтъ, напримръ, ничего легче какъ вообразить себя человкомъ необыкновеннымъ и оригинальнымъ и усладиться тмъ безъ всякихъ колебанiй. Стоило нкоторымъ изъ нашихъ барышень остричь себ волосы, надть синiя очки и наименоваться нигилистками, чтобы тотчасъ же убдиться, что надвъ очки, он немедленно стали имть свои собственныя лубжденiя. Стоило иному только капельку почувствовать въ сердц своемъ что-нибудь изъ какого-нибудь обще-человческаго и добраго ощущенiя, чтобы немедленно убдиться, что ужь никто такъ не чувствуетъ какъ онъ, что онъ передовой въ общемъ развитiи. Стоило иному на-слово, принять какую-нибудь мысль или прочитать страничку чего-нибудь безъ начала и конца, чтобы тотчасъ поврить, что это свои собственныя мысли и въ его собственномъ мозгу зародились.

Наглость наивности, если можно такъ выразиться, въ такихъ случаяхъ доходитъ до удивительнаго;

все это невроятно, но встрчается поминутно. Эта наглость наивности, эта несомнваемость глупаго человка въ себ и въ своемъ талант, превосходно выставлена Гоголемъ въ удивительномъ тип поручика Пирогова. Пироговъ даже и не сомнвается въ томъ что онъ генiй, даже выше всякаго генiя;

до того не сомнвается, что даже и вопроса себ объ этомъ ни разу не задаетъ;

впрочемъ, вопросовъ для него и не существуетъ. Великiй писатель принужденъ былъ его, наконецъ, высчь для удовлетворенiя оскорбленнаго нравственнаго чувства своего читателя, но увидвъ, что великiй человкъ только встряхнулся и для подкрпленiя силъ посл истязанiя сълъ слоеный пирожокъ, развелъ въ удивленiи руки и такъ оставилъ своихъ читателей. Я всегда горевалъ, что великiй Пироговъ взятъ Гоголемъ въ такомъ маленькомъ чин, потому что Пироговъ до того самоудовлетворимъ, что ему нтъ ничего легче какъ вообразить себя, по мр толстющихъ и крутящихся на немъ съ годами и по линiи эполетъ, чрезвычайнымъ, напримръ, полководцемъ;

даже и не вообразить, а просто не сомнваться въ этомъ: произвели въ генералы, какъ же не полководецъ? И сколько изъ такихъ длаютъ потомъ ужасныя фiаско на пол брани? А сколько было Пироговыхъ между нашими литераторами, учеными, пропагандистами. Я говорю было, но ужь, конечно, есть и теперь....

Дйствующее лицо нашего разказа, Гаврила Ардалiоновичъ Иволгинъ, принадлежалъ къ другому разряду;

онъ принадлежалъ къ разряду людей гораздо поумне, хотя весь, съ ногъ до головы, былъ зараженъ желанiемъ оригинальности. Но этотъ разрядъ, какъ мы уже и замтили выше, гораздо несчастне перваго. Въ томъ-то и дло, что умный лобыкновенный человкъ, даже еслибъ и воображалъ себя мимоходомъ (а пожалуй и во всю свою жизнь) человкомъ генiальнымъ и оригинальнйшимъ, тмъ не мене сохраняетъ въ сердц своемъ червячка сомннiя, который доводитъ до того, что умный человкъ кончаетъ иногда совершеннымъ отчаянiемъ;

если же и покоряется, то уже совершенно отравившись вогнаннымъ внутрь тщеславiемъ. Впрочемъ, мы во всякомъ случа взяли крайность: въ огромномъ большинств этого умнаго разряда людей дло происходитъ вовсе не такъ трагически;

портится разв подъ конецъ тъ печонка, боле или мене, вотъ и все. Но все таки, прежде чмъ смириться и покориться, эти люди чрезвычайно долго иногда куралесятъ, начиная съ юности до покоряющагося возраста, и все изъ желанiя оригинальности. Встрчаются даже странные случаи: изъ-за желанiя оригинальности иной честный человкъ готовъ ршиться даже на низкое дло;

бываетъ даже и такъ, что иной изъ этихъ несчастныхъ не только честенъ, но даже и добръ, провиднiе своего семейства, содержитъ и питаетъ своими трудами даже чужихъ, не только своихъ, и что же? всю-то жизнь не можетъ успокоиться! Для него нисколько не успокоительна и не утшительна мысль, что онъ такъ хорошо исполнилъ свои человческiя обязанности;

даже, напротивъ, она-то и раздражаетъ его: Вотъ, дескать, на что ухлопалъ я всю мою жизнь, вотъ что связало меня по рукамъ и по ногамъ, вотъ что помшало мн открыть порохъ! Не было бы этого, я, можетъ-быть, непремнно бы открылъ, Ч либо порохъ, либо Америку, Ч наврно еще не знаю что, но только непремнно бы открылъ! Всего характерне въ этихъ господахъ то, что они дйствительно всю жизнь свою никакъ не могутъ узнать наврно, что именно имъ такъ надо открыть и что именно они всю жизнь наготов открыть: порохъ или Америку? Но страданiя, тоски по открываемому, право, достало бы въ нихъ на долю Колумба или Галилея.

Гаврила Ардалiоновичъ именно начиналъ въ этомъ род, но только-что еще начиналъ. Долго еще предстояло ему куралесить.

Глубокое и безпрерывное самоощущенiе своей безталанности и, въ то же время, непреодолимое желанiе убдиться въ томъ, что онъ человкъ самостоятельнйшiй, сильно поранили его сердце, даже чуть ли еще не съ отроческаго возраста. Это былъ молодой человкъ съ завистливыми и порывистыми желанiями и, кажется, даже такъ и родившiйся съ раздраженными нервами. Порывчатость своихъ желанiй онъ принималъ за ихъ силу. При своемъ страстномъ желанiи отличиться, онъ готовъ былъ иногда на самый безразсудный скачокъ;

но только что дло доходило до безразсуднаго скачка, герой нашъ всегда оказывался слишкомъ умнымъ, чтобы на него ршиться. Это убивало его. Можетъ-быть, онъ даже ршился бы, при случа, и на крайне низкое дло, лишь бы достигнуть чего-нибудь изъ мечтаемаго;

но какъ нарочно, только-что доходило до черты, онъ всегда оказывался слишкомъ честнымъ для крайне низкаго дла. (На маленькое низкое дло онъ, впрочемъ, всегда готовъ былъ согласиться.) Съ отвращенiемъ и съ ненавистью смотрлъ онъ на бдность и на упадокъ своего семейства. Даже съ матерью обращался свысока и презрительно, несмотря на то что самъ очень хорошо понималъ, что репутацiя и характеръ его матери составляли покамсть главную опорную точку и его карьеры. Поступивъ къ Епанчину, онъ немедленно сказалъ себ: Коли ужь подличать, такъ ужь подличать до конца, лишь бы выиграть, и Ч почти никогда не подличалъ до конца. Да и почему онъ вообразилъ, что ему непремнно надо будетъ подличать? Аглаи онъ просто тогда испугался, но не бросилъ съ нею дла, а тянулъ его, на всякiй случай, хотя никогда не врилъ серiозно, что она снизойдетъ до него. Потомъ, во время своей исторiи съ Настасьей Филипповной, онъ вдругъ вообразилъ себ, что достиженiе всего въ деньгахъ. Подличать, такъ подличать, повторялъ онъ себ тогда каждый день съ самодовольствiемъ, но и съ нкоторымъ страхомъ;

лужь коли подличать, такъ ужь доходить до верхушки, ободрялъ онъ себя поминутно;

рутина въ этихъ случаяхъ оробетъ, а мы не оробемъ! Проигравъ Аглаю и раздавленный обстоятельствами, онъ совсмъ упалъ духомъ и дйствительно принесъ князю деньги, брошенныя ему тогда сумашедшею женщиной, которой принесъ ихъ тоже сумашедшiй человкъ. Въ этомъ возвращенiи денегъ онъ потомъ тысячу разъ раскаивался, хотя и непрестанно этимъ тщеславился. Онъ дйствительно плакалъ три дня, пока князь оставался тогда въ Петербург, но въ эти три дня онъ усплъ и возненавидть князя за то, что тотъ смотрлъ на него слишкомъ ужь сострадательно, тогда какъ фактъ, что онъ возвратилъ такiя деньги, не всякiй ршился бы сдлать. Но благородное самопризнанiе въ томъ, что вся тоска его есть только одно безпрерывно-раздавливаемое тщеславiе, ужасно его мучило. Только уже долгое время спустя разглядлъ онъ и убдился, какъ серiозно могло бы обернуться у него дло съ такимъ невиннымъ и страннымъ существомъ какъ Аглая. Раскаянiе грызло его;

онъ бросилъ службу и погрузился въ тоску и унынiе. Онъ жилъ у Птицына на его содержанiи, съ отцомъ и матерью, и презиралъ Птицына открыто, хотя въ то же время слушался его совтовъ и былъ настолько благоразуменъ, что всегда почти спрашивалъ ихъ у него. Гаврила Ардалiоновичъ сердился, напримръ, и на то, что Птицынъ не загадываетъ быть Ротшильдомъ и не ставитъ себ этой цли. Коли ужь ростовщикъ, такъ ужь иди до конца, жми людей, чекань изъ нихъ деньги, стань характеромъ, стань королемъ iудейскимъ! Птицынъ былъ скроменъ и тихъ;

онъ только улыбался, но разъ нашелъ даже нужнымъ объясниться съ Ганей серiозно и исполнилъ это даже съ нкоторымъ достоинствомъ. Онъ доказалъ Ган, что ничего не длаетъ безчестнаго, и что напрасно тотъ называетъ его Жидомъ;

что если деньги въ такой цн, то онъ не виноватъ;

что онъ дйствуетъ правдиво и честно и, по-настоящему, онъ только агентъ по лэтимъ дламъ, и наконецъ, что благодаря его аккуратности въ длахъ, онъ уже извстенъ съ весьма хорошей точки людямъ превосходнйшимъ, и дла его расширяются. Ротшильдомъ не буду, да и не для чего, прибавилъ онъ, смясь, а домъ на Литейной буду имть, даже, можетъ, и два, и на этомъ кончу. А кто знаетъ, можетъ, и три! думалъ онъ про себя, но никогда не договаривалъ вслухъ и скрывалъ мечту. Природа любитъ и ласкаетъ такихъ людей: она вознаградитъ Птицына не тремя, а четырьмя домами наврно, и именно за то, что онъ съ самаго дтства уже зналъ, что Ротшильдомъ никогда не будетъ. Но за то дальше четырехъ домовъ природа ни за что не пойдетъ, и съ Птицынымъ тмъ дло и кончится.

Совершенно другая особа была сестрица Гаврилы Ардалiоновича. Она тоже была съ желанiями сильными, но боле упорными чмъ порывистыми. Въ ней было много благоразумiя, когда дло доходило до послдней черты, но оно же не оставляло ея и до черты. Правда, и она была изъ числа лобыкновенныхъ людей, мечтающихъ объ оригинальности но за то она очень скоро успла сознать, что въ ней нтъ ни капли особенной оригинальности, и горевала объ этомъ не слишкомъ много, Ч кто знаетъ, можетъ-быть, изъ особаго рода гордости. Она сдлала свой первый практическiй шагъ съ чрезвычайною ршимостью, выйдя замужъ за господина Птицына;

но выходя замужъ, она вовсе не говорила себ:

подличать, такъ ужь подличать, лишь бы цли достичь, какъ не преминулъ бы выразиться при такомъ случа Гаврила Ардалiоновичъ (да чуть ли и не выразился даже при ней самой, когда одобрялъ ея ршенiе, какъ старшiй братъ). Совсмъ даже напротивъ: Варвара Ардалiоновна вышла замужъ посл того какъ уврилась основательно, что будущiй мужъ ея человкъ скромный, прiятный, почти образованный и большой подлости ни за что никогда не сдлаетъ. О мелкихъ подлостяхъ Варвара Ардалiоновна не справлялась, какъ о мелочахъ;

да гд же и нтъ такихъ мелочей?

Не идеала же искать! Къ тому же она знала, что выходя замужъ, даетъ тмъ уголъ своей матери, отцу, братьямъ. Видя брата въ несчастiи, она захотла помочь ему, несмотря на вс прежнiя семейныя недоумнiя. Птицынъ гналъ иногда Ганю, дружески, разумется, на службу. Ты, вотъ, презираешь и генераловъ, и генеральство, говорилъ онъ ему иногда шутя, Ч а посмотри, вс лони кончатъ тмъ, что будутъ въ свою очередь генералами;

доживешь, такъ увидишь. Да съ чего они берутъ, что я презираю генераловъ и генеральство? саркастически думалъ про себя Ганя.

Чтобы помочь брату, Варвара Ардалiоновна ршилась расширить кругъ своихъ дйствiй: она втерлась къ Епанчинымъ, чему много помогли дтскiя воспоминанiя;

и она, и братъ еще въ дтств играли съ Епанчиными. Замтимъ здсь, что еслибы Варвара Ардалiоновна преслдовала какую-нибудь необычайную мечту, посщая Епанчиныхъ, то она, можетъ-быть, сразу вышла бы тмъ самымъ изъ того разряда людей, въ который сама заключила себя;

но преслдовала она не мечту;

тутъ былъ даже довольно основательный разчетъ съ ея стороны: она основывалась на характер этой семьи. Характеръ же Аглаи она изучала безъ устали. Она задала себ задачу обернуть ихъ обоихъ, брата и Аглаю, опять другъ къ другу. Можетъ-быть, она кое-чего и дйствительно достигла;

можетъ-быть, и впадала въ ошибки, разчитывая, напримръ, слишкомъ много на брата и ожидая отъ него того, чего онъ никогда и никоимъ образомъ не могъ бы дать.

Во всякомъ случа она дйствовала у Епанчиныхъ довольно искусно: по недлямъ не упоминала о брат, была всегда чрезвычайно правдива и искренна, держала себя просто, но съ достоинствомъ. Что же касается глубины своей совсти, то она не боялась въ нее заглянуть и совершенно ни въ чемъ не упрекала себя. Это-то и придавало ей силу. Одно только иногда замчала въ себ, что и она, пожалуй, злится, что и въ ней очень много самолюбiя и чуть ли даже не раздавленнаго тщеславiя;

особенно замчала она это въ иныя минуты, почти каждый разъ какъ уходила отъ Епанчиныхъ.

И вотъ теперь она возвращалась отъ нихъ же и, какъ мы уже сказали, въ прискорбной задумчивости. Въ этомъ прискорбiи проглядывало кое-что и горько-насмшливое. Птицынъ проживалъ въ Павловск въ невзрачномъ, но помстительномъ деревянномъ дом, стоявшемъ на пыльной улиц, и который скоро долженъ былъ достаться ему въ полную собственность, такъ что онъ уже его, въ свою очередь, начиналъ продавать кому-то. Подымаясь на крыльцо, Варвара Ардалiоновна услышала чрезвычайный шумъ вверху дома и различила кричавшiе голоса своего брата и папаши. Войдя въ залу и увидвъ Ганю, бгавшаго взадъ и впередъ по комнат, блднаго отъ бшенства и чуть не рвавшаго на себ волосы, она поморщилась и опустилась съ усталымъ видомъ на диванъ, не снимая шляпки. Очень хорошо понимая, что если она еще промолчитъ съ минуту и не спроситъ брата зачмъ онъ такъ бгаетъ, то тотъ непремнно разсердится, Варя поспшила наконецъ произнести въ вид вопроса:

Ч Все прежнее?

Ч Какое тутъ прежнее! воскликнулъ Ганя: Ч Прежнее! Нтъ, ужь тутъ чортъ знаетъ что такое теперь происходитъ, а не прежнее! Старикъ до бшенства сталъ доходить.... мать реветъ. Ей Богу, Варя, какъ хочешь, я его выгоню изъ дому или.... или самъ отъ васъ выйду, Ч прибавилъ онъ, вроятно вспомнивъ, что нельзя же выгонять людей изъ чужаго дома.

Ч Надо имть снисхожденiе, пробормотала Варя.

Ч Къ чему снисхожденiе? Къ кому? вспыхнулъ Ганя: Ч къ его мерзостямъ? Нтъ, ужь какъ хочешь, этакъ нельзя! Нельзя, нельзя, нельзя! И какая манера: самъ виноватъ и еще пуще куражится. Не хочу въ ворота, разбирай заборъ!... Что ты такая сидишь? На теб лица нтъ?

Ч Лицо какъ лицо, съ неудовольствiемъ отвтила Варя.

Ганя попристальне поглядлъ на нее.

Ч Тамъ была? спросилъ онъ вдругъ.

Ч Тамъ.

Ч Стой, опять кричатъ! Этакой срамъ, да еще въ такое время!

Ч Какое такое время? Никакого такого особеннаго времени нтъ.

Ганя еще пристальне оглядлъ сестру.

Ч Что-нибудь узнала? спросилъ онъ.

Ч Ничего неожиданнаго, по крайней мр. Узнала, что все это врно. Мужъ былъ праве насъ обоихъ;

какъ предрекъ съ самаго начала, такъ и вышло. Гд онъ?

Ч Нтъ дома. Что вышло?

Ч Князь женихъ формальный, дло ршеное. Мн старшiя сказали. Аглая согласна;

даже и скрываться перестали. (Вдь тамъ все такая таинственность была до сихъ поръ.) Свадьбу Аделаиды опять оттянутъ, чтобы вмст об свадьбы разомъ сдлать, въ одинъ день, Ч поэзiя какая! На стихи похоже. Вотъ сочини-ка стихи на бракосочетанiе, чмъ даромъ-то по комнат бгать.

Сегодня вечеромъ у нихъ Блоконская будетъ;

кстати прiхала;

гости будутъ. Его Блоконской представятъ, хоть онъ уже съ ней и знакомъ;

кажется, вслухъ объявятъ. Боятся только, чтобъ онъ чего не уронилъ и не разбилъ, когда въ комнату при гостяхъ войдетъ, или самъ бы не шлепнулся;

отъ него станется.

Ганя выслушалъ очень внимательно, но, къ удивленiю сестры, это поразительное для него извстiе, кажется, вовсе не произвело на него такого поражающаго дйствiя.

Ч Что жь, это ясно было, сказалъ онъ подумавъ;

Ч конецъ, значитъ! прибавилъ онъ съ какою-то странною усмшкой, лукаво заглядывая въ лицо сестры и все еще продолжая ходить взадъ и впередъ по комнат, но уже гораздо потише.

Ч Хорошо еще, что ты принимаешь философомъ;

я, право, рада, сказала Варя.

Ч Да съ сплечъ долой;

съ твоихъ, по крайней мр.

Ч Я, кажется, теб искренно служила, не разсуждая и не докучая;

я не спрашивала тебя, какого ты счастья хотлъ у Аглаи искать.

Ч Да разв я.... счастья у Аглаи искалъ?

Ч Ну, пожалуста, не вдавайся въ философiю! Конечно, такъ.

Кончено, и довольно съ насъ: въ дуракахъ. Я на это дло, признаюсь теб, никогда серiозно не могла смотрть;

только на всякiй случай взялась за него, на смшной ея характеръ разчитывая, а главное, чтобы тебя потшить;

девяносто шансовъ было, что лопнетъ. Я даже до сихъ поръ сама не знаю чего ты и добивался-то.

Ч Теперь пойдете вы съ мужемъ меня на службу гнать;

лекцiи про упорство и силу воли читать: малымъ не пренебрегать и такъ дале, наизусть знаю, захохоталъ Ганя.

Что-нибудь новое у него на ум! подумала Варя.

Ч Что жь тамъ Ч рады, отцы-то? спросилъ вдругъ Ганя.

Ч Н-нтъ, кажется. Впрочемъ, самъ заключить можешь;

Иванъ едоровичъ доволенъ;

мать боится;

и прежде съ отвращенiемъ на него какъ на жениха смотрла;

извстно.

Ч Я не про то;

женихъ невозможный и немыслимый, это ясно.

Я про теперешнее спрашиваю, теперь-то тамъ какъ? Формальное дала согласiе?

Ч Она не сказала до сихъ поръ: нтъ, Ч вотъ и все;

но иначе и не могло отъ нея быть. Ты знаешь, до какого сумасбродства она до сихъ поръ застнчива и стыдлива: въ дтств она въ шкапъ залзала и просиживала въ немъ часа по два, по три, чтобы только не выходить къ гостямъ;

дылда выросла, а вдь и теперь то же самое. Знаешь, я почему-то думаю, что тамъ дйствительно что-то серiозное, даже съ ея стороны. Надъ княземъ она, говорятъ, смется изо всхъ силъ, съ утра до ночи, чтобы виду не показать, но ужь наврно уметъ сказать ему каждый день что-нибудь потихоньку, потому что онъ точно по небу ходитъ, сiяетъ....

Смшонъ, говорятъ, ужасно. Отъ нихъ же и слышала. Мн показалось тоже, что они надо мной въ глаза смялись, старшiя-то.

Ганя, наконецъ, сталъ хмуриться;

можетъ, Варя и нарочно углублялась въ эту тему, чтобы проникнуть въ его настоящiя мысли.

Но раздался опять крикъ на верху.

Ч Я его выгоню! такъ и рявкнулъ Ганя, какъ будто обрадовавшись сорвать досаду.

Ч И тогда онъ пойдетъ опять насъ повсемстно срамить, какъ вчера.

Ч Какъ, какъ вчера? Что такое: какъ вчера? Да разв....

испугался вдругъ ужасно Ганя.

Ч Ахъ, Боже мой, разв ты не знаешь? спохватилась Варя.

Ч Какъ.... такъ неужели правда, что онъ тамъ былъ?

воскликнулъ Ганя, вспыхнувъ отъ стыда и бшенства: Ч Боже, да вдь ты оттуда! Узнала ты что-нибудь? Былъ тамъ старикъ? Былъ или нтъ?

И Ганя бросился къ дверямъ;

Варя кинулась къ нему и схватила его обими руками.

Ч Что ты? Ну, куда ты? говорила она: Ч выпустишь его теперь, онъ еще хуже надлаетъ, по всмъ пойдетъ!...

Ч Что онъ тамъ надлалъ? Что говорилъ?

Ч Да они и сами не умли разказать и не поняли;

только всхъ напугалъ. Пришелъ къ Ивану едоровичу, Ч того не было;

потребовалъ Лизавету Прокофьевну. Сначала мста просилъ у ней, на службу поступить, а потомъ сталъ на насъ жаловаться, на меня, на мужа, на тебя особенно.... много чего наговорилъ.

Ч Ты не могла узнать? трепеталъ какъ въ истерик Ганя.

Ч Да гд ужь тутъ! Онъ и самъ-то врядъ ли понималъ что говорилъ, а можетъ, мн и не передали всего.

Ганя схватился за голову и побжалъ къ окну;

Варя сла у другаго окна.

Ч Смшная Аглая, замтила она вдругъ, Ч останавливаетъ меня и говоритъ: передайте отъ меня особенное, личное уваженiе вашимъ родителямъ;

я наврно найду на дняхъ случай видться съ вашимъ папашей. И этакъ серiозно говоритъ. Странно ужасно....

Ч Не въ насмшку? Не въ насмшку?

Ч То-то и есть что нтъ;

тмъ-то и странно.

Ч Знаетъ она или не знаетъ про старика, какъ ты думаешь?

Ч Что въ дом у нихъ не знаютъ, такъ въ этомъ нтъ для меня и сомннiя;

но ты мн мысль подалъ: Аглая, можетъ-быть, и знаетъ. Одна она и знаетъ, потому что сестры были тоже удивлены, когда она такъ серiозно передавала поклонъ отцу. И съ какой стати именно ему? Если знаетъ, такъ ей князь передалъ!

Ч Не хитро узнать кто передалъ! Воръ! Этого еще не доставало. Воръ въ нашемъ семейств, глава семейства! Ч Ну, вздоръ! крикнула Варя, совсмъ разсердившись: Ч пьяная исторiя, больше ничего. И кто это выдумалъ? Лебедевъ, князь.... сами-то они хороши;

ума палата. Я вотъ во столечко это цню.

Ч Старикъ воръ и пьяница, желчно продолжалъ Ганя, Ч я нищiй, мужъ сестры ростовщикъ, Ч было на что позариться Агла!

Нечего сказать, красиво!

Ч Этотъ мужъ сестры, ростовщикъ, тебя....

Ч Кормитъ, что ли? ты не церемонься, пожалуста.

Ч Чего ты злишься? спохватилась Варя. Ч Ничего-то не понимаешь, точно школьникъ. Ты думаешь, все это могло повредить теб въ глазахъ Аглаи? Не знаешь ты ея характера;

она отъ первйшаго жениха отвернется, а къ студенту какому-нибудь умирать съ голоду, на чердакъ, съ удовольствiемъ бы побжала, Ч вотъ ея мечта! Ты никогда и понять не могъ, какъ бы ты въ ея глазахъ интересенъ сталъ, еслибы съ твердостью и гордостью умлъ переносить нашу обстановку. Князь ее на удочку тмъ и поймалъ, что, вопервыхъ, совсмъ и не ловилъ, а вовторыхъ, что онъ на глаза всхъ идiотъ. Ужь одно то, что она семью изъ-за него перемутитъ, Ч вотъ что ей теперь любо. Э-эхъ, ничего-то вы не понимаете!

Ч Ну, еще увидимъ, понимаемъ или не понимаемъ, загадочно пробормоталъ Ганя, Ч только я все-таки бы не хотлъ, чтобъ она узнала о старик. Я думалъ, князь удержится и не разкажетъ. Онъ и Лебедева сдержалъ;

онъ и мн не хотлъ всего выговорить, когда я присталъ....

Ч Стало-быть, самъ видишь, что и мимо его все уже извстно.

Да и чего теб теперь? Чего надешься? а еслибъ и оставалась еще надежда, то это бы только страдальческiй видъ теб въ ея глазахъ придало.

Ч Ну, скандалу-то и она бы струсила, несмотря на весь романизмъ. Все до извстной черты, и вс до извстной черты;

вс вы таковы.

Ч Аглая-то бы струсила? вспылила Варя, презрительно поглядвъ на брата: Ч а низкая, однакоже, у тебя душонка! Не стоите вы вс ничего. Пусть она смшная и чудачка, да за то благородне всхъ насъ въ тысячу разъ.

Ч Ну, ничего, ничего, не сердись, самодовольно пробормоталъ опять Ганя.

Ч Мн мать только жаль, продолжала Варя, Ч боюсь, чтобъ эта отцовская исторiя до нея не дошла, ахъ, боюсь!

Ч И наврно дошла, замтилъ Ганя.

Варя было встала, чтобъ отправиться на верхъ къ Нин Александровн, но остановилась и внимательно посмотрла на брата.

Ч Кто же ей могъ сказать?

Ч Ипполитъ, должно-быть. Первымъ удовольствiемъ, я думаю, почелъ матери это отрапортовать, какъ только къ намъ перехалъ.

Ч Да почему онъ-то знаетъ, скажи мн пожалуста? Князь и Лебедевъ никому ршили не говорить, Коля даже ничего не знаетъ.

Ч Ипполитъ-то? Самъ узналъ. Представить не можешь, до какой степени это хитрая тварь;

какой онъ сплетникъ, какой у него носъ, чтобъ отыскать чутьемъ все дурное, все что скандально. Ну, врь не врь, а я убжденъ, что онъ Аглаю усплъ въ руки взять!

А не взялъ, такъ возьметъ. Рогожинъ съ нимъ тоже въ сношенiя вошелъ. Какъ это князь не замчаетъ! И ужь какъ ему теперь хочется меня подсидть! За личнаго врага меня почитаетъ, я это давно раскусилъ, и съ чего, что ему тутъ, вдь умретъ, Ч я понять не могу! Но я его надую;

увидишь, что не онъ меня, а я его подсижу.

Ч Зачмъ же ты переманилъ его, когда такъ ненавидишь? И стоитъ онъ того, чтобъ его подсиживать?

Ч Ты же переманить его къ намъ посовтовала.

Ч Я думала, что онъ будетъ полезенъ;

а знаешь, что онъ самъ теперь влюбился въ Аглаю и писалъ къ ней? Меня разспрашивали....

чуть ли онъ къ Лизавет Прокофьевн не писалъ.

Ч Въ этомъ смысл не опасенъ! сказалъ Ганя, злобно засмявшись;

Ч впрочемъ, врно, что-нибудь да не то. Что онъ влюбленъ, это очень можетъ быть, потому что мальчишка! Но.... онъ не станетъ анонимныя письма старух писать. Это такая злобная, ничтожная, самодовольная посредственность!... Я убжденъ, я знаю наврно, что онъ меня предъ нею интриганомъ выставилъ, съ того и началъ. Я, признаюсь, какъ дуракъ ему проговорился сначала;

я думалъ, что онъ изъ одного мщенiя къ князю въ мои интересы войдетъ;

онъ такая хитрая тварь! О, я раскусилъ его теперь совершенно. А про эту покражу онъ отъ своей же матери слышалъ, отъ капитанши. Старикъ, если и ршился на это, такъ для капитанши. Вдругъ мн, ни съ того ни съ сего, сообщаетъ, что генералъ его матери четыреста рублей общалъ, и совершенно этакъ ни съ того ни съ сего, безо всякихъ церемонiй. Тутъ я все понялъ. И такъ мн въ глаза и заглядываетъ, съ наслажденiемъ съ какимъ-то;

мамаш онъ, наврно, тоже сказалъ, единственно изъ удовольствiя сердце ей разорвать. И чего онъ не умираетъ, скажи мн пожалуста? Вдь обязался чрезъ три недли умереть, а здсь еще потолстлъ! Перестаетъ кашлять;

вчера вечеромъ самъ говорилъ, что другой уже день кровью не кашляетъ.

Ч Выгони его.

Ч Я не ненавижу его, а презираю, гордо произнесъ Ганя. Ч Ну да, да, пусть я его ненавижу, пусть! вскричалъ онъ вдругъ съ необыкновенною яростью: Ч и я ему выскажу это въ глаза, когда онъ даже умирать будетъ, на своей подушк! Еслибы ты читала его исповдь, Ч Боже! какая наивность наглости! Это поручикъ Пироговъ, это Ноздревъ въ трагедiи, а главное Ч мальчишка! О, съ какимъ бы наслажденiемъ я тогда его выскъ, именно чтобъ удивить его. Теперь онъ всмъ мститъ, за то что тогда не удалось....

Но что это? Тамъ опять шумъ! Да что это, наконецъ, такое? Я этого, наконецъ, не потерплю. Птицынъ! вскричалъ онъ входящему въ комнату Птицыну: Ч что это, до чего у насъ дло дойдетъ, наконецъ? Это.... это....

Но шумъ быстро приближался, дверь вдругъ распахнулась, и старикъ Иволгинъ, въ гнв, багровый, потрясенный, вн себя, тоже набросился на Птицына. За старикомъ слдовали Нина Александровна, Коля и сзади всхъ Ипполитъ.

II.

Ипполитъ уже пять дней какъ переселился въ домъ Птицына.

Это случилось какъ-то натурально, безъ особыхъ словъ и безъ всякой размолвки между нимъ и княземъ;

они не только не поссорились, но, съ виду, какъ будто даже разстались друзьями.

Гаврила Ардалiоновичъ, такъ враждебный къ Ипполиту на тогдашнемъ вечер, самъ пришелъ навстить его, уже на третiй, впрочемъ, день посл происшествiя, вроятно, руководимый какою нибудь внезапною мыслью. Почему-то и Рогожинъ сталъ тоже приходить къ больному. Князю въ первое время казалось, что даже и лучше будетъ для бднаго мальчика, если онъ переселится изъ его дома. Но и во время своего переселенiя Ипполитъ уже выражался, что онъ переселяется къ Птицыну, который такъ добръ, что даетъ ему уголъ, и ни разу, точно нарочно, не выразился, что перезжаетъ къ Ган, хотя Ганя-то и настоялъ чтобъ его приняли въ домъ. Ганя это тогда же замтилъ и обидчиво заключилъ въ свое сердце.

Онъ былъ правъ, говоря сестр, что больной поправился.

Дйствительно, Ипполиту было нсколько лучше прежняго, что замтно было съ перваго на него взгляда. Онъ вошелъ въ комнату не торопясь, позади всхъ, съ насмшливою и недоброю улыбкой.

Нина Александровна вошла очень испуганная. (Она сильно перемнилась въ эти полгода, похудла;

выдавъ замужъ дочь и перехавъ къ ней жить, она почти перестала вмшиваться наружно въ дла своихъ дтей.) Коля былъ озабоченъ и какъ бы въ недоумнiи;

онъ многаго не понималъ въ сумашествiи генерала, какъ онъ выражался, конечно, не зная основныхъ причинъ этой новой сумятицы въ дом. Но ему ясно было, что отецъ до того уже вздоритъ, ежечасно и повсемстно, и до того вдругъ перемнился, что какъ будто совсмъ сталъ не тотъ человкъ какъ прежде.

Безпокоило его тоже, что старикъ въ послднiе три дня совсмъ даже пересталъ пить. Онъ зналъ, что онъ разошелся и даже поссорился съ Лебедевымъ и съ княземъ. Коля только что воротился домой съ полуштофомъ водки, который прiобрлъ на собственныя деньги.

Ч Право, мамаша, уврялъ онъ еще на верху Нину Александровну, Ч право, лучше пусть выпьетъ. Вотъ уже три дня какъ не прикасался;

тоска, стало-быть. Право, лучше;

я ему и въ долговое носилъ....

Генералъ растворилъ дверь наотлетъ и сталъ на порог, какъ бы дрожа отъ негодованiя.

Ч Милостивый государь! закричалъ онъ громовымъ голосомъ Птицыну: Ч если вы дйствительно ршились пожертвовать молокососу и атеисту почтеннымъ старикомъ, отцомъ вашимъ, то есть, по крайней мр, отцомъ жены вашей, заслуженнымъ у государя своего, то нога моя, съ сего же часу, перестанетъ быть въ дом вашемъ. Избирайте, сударь, избирайте немедленно: или я, или этотъ.... винтъ! Да, винтъ! Я сказалъ нечаянно, но это Ч винтъ!

Потому что онъ винтомъ сверлитъ мою душу, и безо всякаго уваженiя.... винтомъ!

Ч Не штопоръ ли? вставилъ Ипполитъ.

Ч Нтъ, не штопоръ, ибо я предъ тобой генералъ, а не бутылка. Я знаки имю, знаки отличiя.... а ты шишь имешь. Или онъ, или я! Ршайте, сударь, сейчасъ же, сей же часъ! крикнулъ онъ опять въ изступленiи Птицыну. Тутъ Коля подставилъ ему стулъ, и онъ опустился на него почти въ изнеможенiи.

Ч Право бы, вамъ лучше.... заснуть, пробормоталъ было ошеломленный Птицынъ.

Ч Онъ же еще и угрожаетъ! проговорилъ сестр вполголоса Ганя.

Ч Заснуть! крикнулъ генералъ: Ч я не пьянъ, милостивый государь, и вы меня оскорбляете. Я вижу, продолжалъ онъ, вставая опять, Ч я вижу, что здсь все противъ меня, все и вс. Довольно!

Я ухожу.... Но знайте, милостивый государь, знайте....

Ему не дали договорить и усадили опять;

стали упрашивать успокоиться. Ганя въ ярости ушелъ въ уголъ. Нина Александровна трепетала и плакала.

Ч Да что я сдлалъ ему? На что онъ жалуется! вскричалъ Ипполитъ, скаля зубы.

Ч А разв не сдлали? замтила вдругъ Нина Александровна: Ч ужь вамъ-то особенно стыдно и.... безчеловчно старика мучить.... да еще на вашемъ мст.

Ч Вопервыхъ, какое такое мое мсто, сударыня? Я васъ очень уважаю, васъ именно, лично, но....

Ч Это винтъ! кричалъ генералъ: Ч онъ сверлитъ мою душу и сердце! Онъ хочетъ, чтобъ я атеизму поврилъ! Знай, молокососъ, что еще ты не родился, а я уже былъ осыпанъ почестями;

а ты только завистливый червь, перерванный надвое, съ кашлемъ.... и умирающiй отъ злобы и отъ неврiя.... И зачмъ тебя Гаврила перевелъ сюда? Вс на меня, отъ чужихъ до роднаго сына!

Ч Да полноте, трагедiю завелъ! крикнулъ Ганя: Ч не срамили бы насъ по всему городу, такъ лучше бы было!

Ч Какъ, я срамлю тебя, молокососъ! Тебя? Я честь только сдлать могу теб, а не обезчестить тебя!

Онъ вскочилъ, и его уже не могли сдержать;

но и Гаврила Ардалiоновичъ, видимо, прорвался.

Ч Туда же о чести! крикнулъ онъ злобно.

Ч Что ты сказалъ? загремлъ генералъ, блдня и шагнувъ къ нему шагъ.

Ч А то, что мн стоитъ только ротъ открыть, чтобы....

завопилъ вдругъ Ганя и не договорилъ. Оба стояли другъ предъ другомъ, не въ мру потрясенные, особенно Ганя.

Ч Ганя, что ты? крикнула Нина Александровна, бросаясь останавливать сына.

Ч Экой вздоръ со всхъ сторонъ! отрзала въ негодованiи Варя: Ч полноте, мамаша, схватила она ее.

Ч Только для матери и щажу, трагически произнесъ Ганя.

Ч Говори! ревлъ генералъ въ совершенномъ изступленiи: Ч говори, подъ страхомъ отцовскаго проклятiя.... говори!

Ч Ну вотъ, такъ я и испугался вашего проклятiя! И кто въ томъ виноватъ, что вы восьмой день какъ помшанный? Восьмой день, видите, я по числамъ знаю.... Смотрите, не доведите меня до черты;

все скажу.... Вы зачмъ къ Епанчинымъ вчера потащились?

Еще старикомъ называется, сдые волосы, отецъ семейства!

Хорошъ!

Ч Молчи, Ганька! закричалъ Коля: Ч молчи, дуракъ!

Ч Да чмъ я-то, я-то чмъ его оскорбилъ? настаивалъ Ипполитъ, но все какъ будто тмъ же насмшливымъ тономъ. Ч Зачмъ онъ меня винтомъ называетъ, вы слышали? Самъ ко мн присталъ;

пришелъ сейчасъ и заговорилъ о какомъ-то капитан Еропгов. Я вовсе не желаю вашей компанiи, генералъ;

избгалъ и прежде, сами знаете. Что мн за дло до капитана Еропгова, согласитесь сами? Я не для капитана Еропгова сюда перехалъ. Я только выразилъ ему вслухъ мое мннiе, что, можетъ, этого капитана Еропгова совсмъ никогда не существовало. Онъ и поднялъ дымъ коромысломъ.

Ч Безъ сомннiя, не существовало! отрзалъ Ганя.

Но генералъ стоялъ какъ ошеломленный и только безсмысленно озирался кругомъ. Слова сына поразили его своею чрезвычайною откровенностью. Въ первое мгновенiе онъ не могъ даже и словъ найти. И наконецъ только, когда Ипполитъ расхохотался на отвтъ Гани и прокричалъ: Ну, вотъ, слышали, собственный вашъ сынъ тоже говоритъ, что никакого капитана Еропгова не было, Ч старикъ проболталъ, совсмъ сбившись:

Ч Капитона Еропгова, а не капитана.... Капитона....

подполковникъ въ отставк, Еропговъ.... Капитонъ.

Ч Да и Капитона не было! совсмъ ужь разозлился Ганя.

Ч По.... почему не было? пробормоталъ генералъ, и краска бросилась ему въ лицо.

Ч Да полноте! унимали Птицынъ и Варя.

Ч Молчи, Ганька! крикнулъ опять Коля.

Но заступничество какъ бы опамятовало и генерала.

Ч Какъ не было? Почему не существовало? грозно вскинулся онъ на сына.

Ч Такъ, потому что не было. Не было да и только, да совсмъ и не можетъ быть! Вотъ вамъ. Отстаньте, говорю вамъ.

Ч И это сынъ.... это мой родной сынъ, котораго я.... о Боже!

Еропгова, Ерошки Еропгова не было!

Ч Ну, вотъ, то Ерошки, то Капитошки! ввернулъ Ипполитъ.

Ч Капитошки, сударь, Капитошки, а не Ерошки! Капитонъ, Капитанъ Алексевичъ, то, бишь, Капитонъ.... подполковникъ....

въ отставк.... женилса на Марь.... на Марь Петровн Су.... Су....

другъ и товарищъ.... Сутуговой.... съ самаго даже юнкерства. Я за него пролилъ.... я заслонилъ.... убитъ. Капитошки Еропгова не было! Не существовало!

Генералъ кричалъ въ азарт, но такъ, что можно было подумать, что дло шло объ одномъ, а крикъ шелъ о другомъ.

Правда, въ другое время онъ, конечно, вынесъ бы что-нибудь и гораздо пообидне извстiя о совершенномъ небытiи Капитона Еропгова, покричалъ бы, затялъ бы исторiю, вышелъ бы изъ себя, но все-таки, въ конц-концовъ, удалился бы къ себ на верхъ спать.

Но теперь, по чрезвычайной странности сердца человческаго, случилось такъ, что именно подобная обида, какъ сомннiе въ Еропгов, и должна была переполнить чашу. Старикъ побагровлъ, поднялъ руки и прокричалъ:

Ч Довольно! Проклятiе мое.... прочь изъ этого дома! Николай, неси мой сакъ, иду.... прочь!

Онъ вышелъ, торопясь и въ чрезвычайномъ гнв. За нимъ бросились Нина Александровна, Коля и Птицынъ.

Ч Ну что ты надлалъ теперь! сказала Варя брату: Ч онъ опять, пожалуй, туда потащится. Сраму-то, сраму-то!

Ч А не воруй! крикнулъ Ганя, чуть не захлебываясь отъ злости;

вдругъ взглядъ его встртился съ Ипполитомъ;

Ганя чуть не затрясся. Ч А вамъ, милостивый государь, крикнулъ онъ, Ч слдовало бы помнить, что вы все-таки въ чужомъ дом и....

пользуетесь гостепрiимствомъ, а не раздражать старика, который, очевидно, съ ума сошелъ....

Ипполита тоже какъ будто передернуло, но онъ мигомъ сдержалъ себя.

Ч Я не совсмъ съ вами согласенъ, что вашъ папаша съ ума сошелъ, спокойно отвтилъ онъ;

Ч мн кажется напротивъ, что ему ума даже прибыло въ послднее время, ей Богу;

вы не врите?

Такой сталъ осторожный, мнительный, все-то вывдываетъ, каждое слово взвшиваетъ.... Объ этомъ Капитошк онъ со мной вдь съ цлью заговорилъ;

представьте, онъ хотлъ навести меня на....

Ч Э, чортъ ли мн въ томъ на что онъ хотлъ васъ навести!

Прошу васъ не хитрить и не вилять со мной, сударь! взвизгнулъ Ганя: Ч если вы тоже знаете настоящую причину почему старикъ въ такомъ состоянiи (а вы такъ у меня шпiонили въ эти пять дней, что наврно знаете), то вамъ вовсе бы не слдовало раздражать....

несчастнаго и мучить мою мать преувеличенiемъ дла, потому что все это дло вздоръ, одна только пьяная исторiя, больше ничего, ничмъ даже не доказанная, и я вотъ во столечко ее не цню.... Но вамъ надо язвить и шпiонить, потому что вы.... вы....

Ч Винтъ, усмхнулся Ипполитъ.

Ч Потому что вы дрянь, полчаса мучили людей, думая испугать ихъ что застрлитесь вашимъ незаряженнымъ пистолетомъ, съ которымъ вы такъ постыдно сбрендили, манкированный самоубiйца, разлившаяся желчь.... на двухъ ногахъ.

Я вамъ гостепрiимство далъ, вы потолстли, кашлять перестали, и вы же платите....

Ч Два слова только, позвольте-съ;

я у Варвары Ардалiоновны, а не у васъ;

вы мн не давали никакого гостепрiимства, и я даже думаю, что вы сами пользуетесь гостепрiимствомъ господина Птицына. Четыре дня тому я просилъ мою мать отыскать въ Павловск для меня квартиру и самой перехать, потому что я, дйствительно, чувствую себя здсь легче, хотя вовсе не потолстлъ и все-таки кашляю. Мать увдомила меня вчера вечеромъ, что квартира готова, а я спшу васъ увдомить съ своей стороны, что отблагодаривъ вашу маменьку и сестрицу, сегодня же перезжаю къ себ, о чемъ и ршилъ еще вчера вечеромъ.

Извините, я васъ прервалъ;

вамъ, кажется, хотлось еще много сказать.

Ч О, если такъ.... задрожалъ Ганя.

Ч А если такъ, то позвольте мн ссть, прибавилъ Ипполитъ, преспокойно усаживаясь на стул, на которомъ сидлъ генералъ, Ч я вдь все-таки боленъ;

ну, теперь готовъ васъ слушать, тмъ боле что это послднiй нашъ разговоръ и даже, можетъ-быть, послдняя встрча.

Ган вдругъ стало совстно.

Ч Поврьте, что я не унижусь до счетовъ съ вами, сказалъ онъ, Ч и если вы....

Ч Напрасно вы такъ свысока, прервалъ Ипполитъ;

Ч я, съ своей стороны, еще въ первый день перезда моего сюда, далъ себ слово не отказать себ въ удовольствiи отчеканить вамъ все и совершенно откровеннйшимъ образомъ, когда мы будемъ прощаться. Я намренъ это исполнить именно теперь, посл васъ, разумется.

Ч А я прошу васъ оставить эту комнату.

Ч Лучше говорите, вдь будете раскаиваться что не высказались.

Ч Перестаньте, Ипполитъ;

все это ужасно стыдно;

сдлайте одолженiе, перестаньте! сказала Варя.

Ч Разв только для дамы, разсмялся Ипполитъ вставая. Ч Извольте, Варвара Ардалiоновна, для васъ я готовъ сократить, но только сократить, потому что нкоторое объясненiе между мной и вашимъ братцемъ стало совершенно необходимымъ, а я ни за что не ршусь уйти, оставивъ недоумнiя.

Ч Просто-за-просто, вы сплетникъ, вскричалъ Ганя, Ч оттого и не ршаетесь безъ сплетень уйти.

Ч Вотъ видите, хладнокровно замтилъ Ипполитъ, Ч вы ужь и не удержались. Право, будете раскаиваться, что не высказались.

Еще разъ уступаю вамъ слово. Я подожду.

Гаврила Ардалiоновичъ молчалъ и смотрлъ презрительно.

Ч Не хотите. Выдержать характеръ намрены, Ч воля ваша.

Съ своей стороны, буду кратокъ по возможности. Два или три раза услышалъ я сегодня упрекъ въ гостепрiимств;

это несправедливо.

Приглашая меня къ себ, вы сами меня ловили въ сти;

вы разчитывали, что я хочу отмстить князю. Вы услышали къ тому же, что Аглая Ивановна изъявила ко мн участiе и прочла мою исповдь. Разчитывая почему-то, что я весь такъ и передамся въ ваши интересы, вы надялись, что, можетъ-быть, найдете во мн подмогу. Я не объясняюсь подробне! Съ вашей стороны тоже не требую ни признанiя, ни подтвержденiя;

довольно того, что я васъ оставляю съ вашею совстью, и что мы отлично понимаемъ теперь другъ друга.

Ч Но вы Богъ знаетъ что изъ самаго обыкновеннаго дла длаете! вскричала Варя.

Ч Я сказалъ теб: сплетникъ и мальчишка, промолвилъ Ганя.

Ч Позвольте, Варвара Ардальоновна, я продолжаю. Князя я, конечно, не могу ни любить, ни уважать;

но это человкъ ршительно добрый, хотя и.... довольно смшной. Но ненавидть мн его было бы совершенно не за что;

я не подалъ виду вашему братцу, когда онъ самъ подстрекалъ меня противъ князя;

я именно разчитывалъ посмяться при развязк. Я зналъ, что вашъ братъ мн проговорится и промахнется въ высшей степени. Такъ и случилось.... Я готовъ теперь пощадить его, но единственно изъ уваженiя къ вамъ, Варвара Ардалiоновна. Но разъяснивъ вамъ, что меня не такъ-то легко поймать на удочку, я разъясню вамъ и то, почему мн такъ хотлось поставить вашего братца предъ собой въ дураки. Знайте, что я исполнилъ это изъ ненависти, сознаюсь откровенно. Умирая (потому что я все-таки умру, хоть и потолстлъ, какъ вы увряете), умирая, я почувствовалъ, что уйду въ рай несравненно спокойне, если успю одурачить хоть одного представителя того безчисленнаго сорта людей, который преслдовалъ меня всю мою жизнь, который я ненавидлъ всю мою жизнь, и котораго такимъ выпуклымъ изображенiемъ служитъ многоуважаемый братъ вашъ. Ненавижу я васъ, Гаврила Ардалiоновичъ, единственно за то, Ч вамъ это, можетъ-быть, покажется удивительнымъ, Ч единственно за то, что вы типъ и воплощенiе, олицетворенiе и верхъ самой наглой, самой самодовольной, самой пошлой и гадкой ординарности! Вы ординарность напыщенная, ординарность не сомнвающаяся и олимпически успокоенная;

вы рутина изъ рутинъ! Ни малйшей собственной идеи не суждено воплотиться ни въ ум, ни въ сердц вашемъ никогда. Но вы завистливы безконечно;

вы твердо убждены, что вы величайшiй генiй, но сомннiе все-таки посщаетъ васъ иногда въ черныя минуты, и вы злитесь и завидуете. О, у васъ есть еще черныя точки на горизонт;

он пройдутъ, когда вы поглупете окончательно, что не далеко;

но все таки вамъ предстоитъ длинный и разнообразный путь, не скажу веселый, и этому радъ. Вопервыхъ, предрекаю вамъ, что вы не достигнете извстной особы....

Ч Ну, это невыносимо! вскричала Варя. Ч Кончите ли вы, противная злючка?

Ганя поблднлъ, дрожалъ и молчалъ. Ипполитъ остановился, пристально и съ наслажденiемъ посмотрлъ на него, перевелъ свои глаза на Варю, усмхнулся, поклонился и вышелъ, не прибавивъ боле ни единаго слова.

Гаврила Ардалiоновичъ справедливо могъ бы пожаловаться на судьбу и неудачу. Нкоторое время Варя не ршалась заговорить съ нимъ, даже не взглянула на него, когда онъ шагалъ мимо нея крупными шагами;

наконецъ онъ отошелъ къ окну и сталъ къ ней спиной. Варя думала о русской пословиц: палка о двухъ концахъ. На верху опять послышался шумъ.

Ч Идешь? обернулся къ ней вдругъ Ганя, заслышавъ, что она встаетъ съ мста. Ч Подожди;

посмотри-ка это.

Онъ подошелъ и кинулъ предъ нею на стулъ маленькую бумажку, сложенную въ вид маленькой записочки.

Ч Господи! вскричала Варя и всплеснула руками.

Въ записк было ровно семь строкъ:

Гаврила Ардалiоновичъ! Убдившись въ вашемъ добромъ расположенiи ко мн, ршаюсь спросить вашего совта въ одномъ важномъ для меня дл. Я желала бы встртить васъ завтра, ровно въ семь часовъ утра, на зеленой скамейк. Это не далеко отъ нашей дачи. Варвара Ардалiоновна, которая непремнно должна сопровождать васъ, очень хорошо знаетъ это мсто. А. Е. Ч Поди, считайся съ ней посл этого! развела руками Варвара Ардалiоновна.

Какъ ни хотлось пофанфаронить въ эту минуту Ган, но не могъ же онъ не выказать своего торжества, да еще посл такихъ унизительныхъ предреканiй Ипполита. Самодовольная улыбка откровенно засiяла на его лиц, да и Варя сама вся просвтлла отъ радости.

Ч И это въ тотъ самый день, когда у нихъ объявляютъ о помолвк! Поди, считайся съ ней посл этого!

Ч Какъ ты думаешь, о чемъ она завтра говорить собирается?

спросилъ Ганя.

Ч Это все равно, главное, видться пожелала посл шести мсяцевъ въ первый разъ. Слушай же меня, Ганя: что бы тамъ ни было, какъ бы ни обернулось, знай, что это важно! Слишкомъ это важно! Не фанфаронь опять, не дай опять промаха, да и не струсь, смотри! Могла ли она не раскусить, зачмъ я полгода таскалась туда? И представь: ни слова мн не сказала сегодня, виду не подала.

Я вдь и зашла-то къ нимъ контрабандой, старуха не знала, что я сижу, а то, пожалуй, и прогнала бы. На рискъ для тебя ходила, во что бы ни стало узнать....

Опять крикъ и шумъ послышались сверху;

нсколько человкъ сходили съ стницы.

Ч Ни за что теперь этого не допускать! вскричала Варя въ попыхахъ и испуганная: Ч чтобъ и тни скандала не было! Ступай, прощенiя проси!

Но отецъ семейства былъ уже на улиц. Коля тащилъ за нимъ сакъ. Нина Александровна стояла на крыльц и плакала;

она хотла-было бжать за нимъ, но Птицынъ удержалъ ее.

Ч Вы только еще боле поджигаете его этимъ, говорилъ онъ ей, Ч некуда ему идти, чрезъ полчаса его опять приведутъ, я съ Колей уже говорилъ;

дайте подурачиться.

Ч Что куражитесь-то, куда пойдете-то! закричалъ Ганя изъ окна: Ч и идти-то вамъ некуда!

Ч Воротитесь, папаша! крикнула Варя. Ч Сосди слышатъ.

Генералъ остановился, обернулся, простеръ свою руку и воскликнулъ:

Ч Проклятiе мое дому сему!

Ч И непремнно на театральный тонъ! пробормоталъ Ганя, со стукомъ запирая окно.

Сосди дйствительно слушали. Варя побжала изъ комнаты.

Когда Варя вышла, Ганя взялъ со стола записку, поцловалъ ее, прищелкнулъ языкомъ и сдлалъ антрша.

III.

Суматоха съ генераломъ во всякое другое время кончилась бы ничмъ. И прежде бывали съ нимъ случаи внезапной блажни, въ этомъ же род, хотя и довольно рдко, потому что, вообще говоря, это былъ человкъ очень смирный и съ наклонностями почти добрыми. Онъ сто разъ, можетъ-быть, вступалъ въ борьбу съ овладвшимъ имъ въ послднiе годы безпорядкомъ. Онъ вдругъ вспоминалъ, что онъ лотецъ семейства, мирился съ женой, плакалъ искренно. Онъ до обожанiя уважалъ Нину Александровну за то, что она такъ много и молча прощала ему, и любила его даже въ его шутовскомъ и унизительномъ вид. Но великодушная борьба съ безпорядкомъ обыкновенно продолжалась не долго;

генералъ былъ тоже человкъ слишкомъ порывчатый, хотя и въ своемъ род;

онъ обыкновенно не выносилъ покаяннаго и празднаго житья въ своемъ семейств и кончалъ бунтомъ;

впадалъ въ азартъ, въ которомъ самъ, можетъ-быть, въ т же самыя минуты и упрекалъ себя, но выдержать не могъ: ссорился, начиналъ говорить пышно и краснорчиво, требовалъ безмрнаго и невозможнаго къ себ почтенiя и въ конц концовъ исчезалъ изъ дому, иногда даже на долгое время. Въ послднiе два года про дла своего семейства онъ зналъ разв только вообще, или по наслышк;

подробне же пересталъ въ нихъ входить, не чувствуя къ тому ни малйшаго призванiя.

Но на этотъ разъ въ суматох съ генераломъ проявилось нчто необыкновенное;

вс какъ будто про что-то знали, и вс какъ будто боялись про что-то сказать. Генералъ формально явился въ семейство, то-есть къ Нин Александровн, всего только три дня назадъ, но какъ-то не смиренно и не съ покаянiемъ, какъ это случалось всегда при прежнихъ лявкахъ, а напротивъ Ч съ необыкновенною раздражительностью. Онъ былъ говорливъ, безпокоенъ, заговаривалъ со всми встрчавшимися съ нимъ съ жаромъ, и какъ будто такъ и набрасываясь на человка, но все о предметахъ до того разнообразныхъ и неожиданныхъ, что никакъ нельзя было добиться, что въ сущности его такъ теперь безпокоитъ.

Минутами бывалъ веселъ, но чаще задумывался, самъ, впрочемъ, не зная о чемъ именно;

вдругъ начиналъ о чемъ-то разказывать, Ч о Епанчиныхъ, о княз, о Лебедев, Ч и вдругъ обрывалъ и переставалъ совсмъ говорить, а на дальнйшiе вопросы отвчалъ только тупою улыбкой, впрочемъ, даже и не замчая, что его спрашиваютъ, а онъ улыбается. Послднюю ночь онъ провелъ охая и стоная и измучилъ Нину Александровну, которая всю ночь грла ему для чего-то припарки;

подъ утро вдругъ заснулъ, проспалъ четыре часа и проснулся въ сильнйшемъ и безпорядочномъ припадк иппохондрiи, который и кончился ссорой съ Ипполитомъ и проклятiемъ дому сему. Замтили тоже, что въ эти три дня онъ безпрерывно впадалъ въ сильнйшее честолюбiе, а вслдствiе того и въ необыкновенную обидчивость. Коля же настаивалъ, увряя мать, что все это тоска по хмльномъ, а можетъ и по Лебедев, съ которымъ генералъ необыкновенно сдружился въ послднее время.

Но три дня тому назадъ съ Лебедевымъ онъ вдругъ поссорился и разошелся въ ужасной ярости;

даже съ княземъ была какая-то сцена. Коля просилъ у князя объясненiя и сталъ, наконецъ, подозрвать, что и тотъ чего-то какъ бы не хочетъ сказать ему.

Если и происходилъ, какъ предполагалъ съ совершенною вроятностью Ганя, какой-нибудь особенный разговоръ между Ипполитомъ и Ниной Александровной, то странно, что этотъ злой господинъ, котораго Ганя такъ прямо назвалъ сплетникомъ, не нашелъ удовольствiя вразумить такимъ же образомъ и Колю. Очень можетъ быть, что это былъ не такой уже злой мальчишка, какимъ его очерчивалъ Ганя, говоря съ сестрой, а злой какого-нибудь другаго сорта;

да и Нин Александровн врядъ ли онъ сообщилъ какое-нибудь свое наблюденiе, единственно для того только чтобы разорвать ей сердце. Не забудемъ, что причины дйствiй человческихъ обыкновенно безчисленно сложне и разнообразне чмъ мы ихъ всегда потомъ объясняемъ и рдко опредленно очерчиваются. Всего лучше иногда разкащику ограничиваться простымъ изложенiемъ событiй. Такъ и поступимъ мы при дальнйшемъ разъясненiи теперешней катастрофы съ генераломъ;

ибо, какъ мы ни бились, а поставлены въ ршительную необходимость удлить и этому второстепенному лицу нашего разказа нсколько боле вниманiя и мста чмъ до сихъ поръ предполагали.

Событiя эти слдовали одно за другимъ въ такомъ порядк:

Когда Лебедевъ, посл поздки своей въ Петербургъ для разысканiя Фердыщенки, воротился въ тотъ же день назадъ, вмст съ генераломъ, то ничего особеннаго не сообщилъ князю. Еслибы князь не былъ въ то время слишкомъ отвлеченъ и занятъ другими важными для него впечатлнiями, то онъ могъ бы скоро замтить, что и въ слдовавшiе за тмъ два дня Лебедевъ не только не представилъ ему никакихъ разъясненiй, но даже, напротивъ, какъ бы самъ избгалъ почему-то встрчи съ нимъ. Обративъ, наконецъ, на это вниманiе, князь подивился, что въ эти два дня, при случайныхъ встрчахъ съ Лебедевымъ, онъ припоминалъ его не иначе, какъ въ самомъ сiяющемъ расположенiи духа и всегда почти вмст съ генераломъ. Оба друга не разставались уже ни на минуту.

Князь слышалъ иногда доносившiеся къ нему сверху громкiе и быстрые разговоры, хохотливый, веселый споръ;

даже разъ, очень поздно вечеромъ, донеслись къ нему звуки внезапно и неожиданно раздавшейся военно-вакхической псни, и онъ тотчасъ же узналъ сиплый басъ генерала. Но раздавшаяся псня не состоялась и вдругъ смолкла. Затмъ около часа еще продолжался сильно одушевленный и по всмъ признакамъ пьяный разговоръ. Угадать можно было, что забавлявшiеся на верху друзья обнимались, и кто то, наконецъ, заплакалъ. Затмъ вдругъ послдовала сильная ссора, тоже быстро и вскор замолкшая. Все это время Коля былъ въ какомъ-то особенно озабоченномъ настроенiи. Князь большею частью не бывалъ дома и возвращался къ себ иногда очень поздно;

ему всегда докладывали, что Коля весь день искалъ его и спрашивалъ. Но при встрчахъ Коля ничего не могъ сказать особеннаго, кром того, что ршительно недоволенъ генераломъ и теперешнимъ его поведенiемъ: таскаются, пьянствуютъ здсь недалеко въ трактир, обнимаются и бранятся на улиц, поджигаютъ другъ друга и разстаться не могутъ. Когда князь замтилъ ему, что и прежде то же самое чуть не каждый день было, то Коля ршительно не зналъ что на это отвтить и какъ объяснить, въ чемъ именно заключается настоящее его безпокойство.

На утро, посл вакхической псни и ссоры, когда князь, часовъ около одиннадцати, выходилъ изъ дому, предъ нимъ вдругъ явился генералъ, чрезвычайно чмъ-то взволнованный, почти потрясенный.

Ч Давно искалъ чести и случая встртить васъ, многоуважаемый Левъ Николаевичъ, давно, очень давно, пробормоталъ онъ, чрезвычайно крпко, почти до боли сжимая руку князя, Ч очень, очень давно.

Князь попросилъ садиться.

Ч Нтъ, не сяду, къ тому же я васъ задерживаю, я Ч въ другой разъ. Кажется, я могу при этомъ поздравить съ....

исполненiемъ.... желанiй сердца.

Ч Какихъ желанiй сердца?

Князь смутился. Ему, какъ и очень многимъ въ его положенiи, казалось, что ршительно никто ничего не видитъ, не догадывается и не понимаетъ.

Ч Будьте покойны, будьте покойны! Не потревожу деликатнйшихъ чувствъ. Самъ испытывалъ и самъ знаю, когда чужой.... такъ сказать, носъ.... по пословиц.... зетъ туда, куда его не спрашиваютъ. Я это каждое утро испытываю. Я по другому длу пришелъ, по важному. По очень важному длу, князь.

Князь еще разъ попросилъ ссть и слъ самъ.

Ч Разв на одну секунду.... Я пришелъ за совтомъ. Я, конечно, живу безъ практическихъ цлей, но уважая самого себя и.... дловитость, въ которой такъ манкируетъ русскiй человкъ, говоря вообще.... желаю поставить себя, и жену мою, и дтей моихъ въ положенiе.... однимъ словомъ, князь, я ищу совта.

Князь съ жаромъ похвалилъ его намренiе.

Ч Ну, это все вздоръ, быстро прервалъ генералъ, Ч я, главное, не о томъ, я о другомъ и о важномъ. И именно ршился разъяснить вамъ, Левъ Николаевичъ, какъ человку, въ искренности прiема и въ благородств чувствъ котораго я увренъ, какъ.... какъ.... Вы не удивляетесь моимъ словамъ, князь?

Князь, если не съ особеннымъ удивленiемъ, то съ чрезвычайнымъ вниманiемъ и любопытствомъ слдилъ за своимъ гостемъ. Старикъ былъ нсколько блденъ, губы его иногда слегка вздрагивали, руки какъ бы не могли найти спокойнаго мста. Онъ сидлъ только нсколько минутъ и уже раза два усплъ для чего-то вдругъ подняться со стула и вдругъ опять ссть, очевидно, не обращая ни малйшаго вниманiя на свои маневры. На стол лежали книги;

онъ взялъ одну, продолжая говорить, заглянулъ въ развернутую страницу, тотчасъ же опять сложилъ и положилъ на столъ, схватилъ другую книгу, которую уже не развертывалъ, а продержалъ все остальное время въ правой рук, безпрерывно махая ею по воздуху.

Ч Довольно! вскричалъ онъ вдругъ: Ч вижу, что я васъ сильно обезпокоилъ.

Ч Да нисколько же, помилуйте, сдлайте одолженiе, я, напротивъ, вслушиваюсь и желаю догадаться....

Ч Князь! Я желаю поставить себя въ положенiе уважаемое....

я желаю уважать самого себя и.... права мои.

Ч Человкъ съ такимъ желанiемъ уже тмъ однимъ достоинъ всякаго уваженiя.

Князь высказалъ свою фразу изъ прописей въ твердой увренности, что она произведетъ прекрасное дйствiе. Онъ какъ то инстинктивно догадался, что какою-нибудь подобною, пустозвонною, но прiятною фразой, сказанною кстати, можно вдругъ покорить и умирить душу такого человка и особенно въ такомъ положенiи, какъ генералъ. Во всякомъ случа надо было отпустить такого гостя съ облегченнымъ сердцемъ, и это была задача.

Фраза польстила, тронула и очень понравилась: генералъ вдругъ разчувствовался, мгновенно перемнилъ тонъ и пустился въ восторженно-длинныя объясненiя. Но какъ ни напрягался князь, какъ ни вслушивался, онъ буквально ничего не могъ понять.

Генералъ говорилъ минутъ десять, горячо, быстро, какъ бы не успвая выговаривать свои тснившiяся толпой мысли;

даже слезы заблистали подъ конецъ въ его глазахъ, но все-таки это были одн фразы безъ начала и конца, неожиданныя слова и неожиданныя мысли, быстро и неожиданно прорывавшiяся и перескакивавшiя одна чрезъ другую.

Ч Довольно! Вы меня поняли, и я спокоенъ, заключилъ онъ вдругъ, вставая;

Ч сердце, какъ ваше, не можетъ не понять страждущаго. Князь, вы благородны какъ идеалъ! Что предъ вами другiе? Но вы молоды, и я благословляю васъ. Въ конц концовъ я пришелъ васъ просить назначить мн часъ для важнаго разговора, и вотъ въ чемъ главнйшая надежда моя. Я ищу одной дружбы и сердца, князь;

я никогда не могъ сладить съ требованiями моего сердца.

Ч Но почему же не сейчасъ? Я готовъ выслушать....

Ч Нтъ, князь, нтъ! горячо прервалъ генералъ: Ч не сейчасъ! Сейчасъ есть мечта! Это слишкомъ, слишкомъ важно, слишкомъ важно! Этотъ часъ разговора будетъ часомъ окончательной судьбы. Это будетъ часъ мой, и я бы не желалъ, чтобы насъ могъ прервать въ такую святую минуту первый вошедшiй, первый наглецъ, и нердко такой наглецъ, Ч нагнулся онъ вдругъ къ князю со страннымъ, таинственнымъ и почти испуганнымъ шепотомъ, Ч такой наглецъ, который не стоитъ каблука.... съ ноги вашей, возлюбленный князь! О, я не говорю: съ моей ноги! Особенно замтьте себ, что я не упоминалъ про мою ногу;

ибо слишкомъ уважаю себя, чтобы высказать это безъ обиняковъ;

но только вы одинъ и способны понять, что отвергая въ такомъ случа и мой каблукъ, я выказываю, можетъ-быть, чрезвычайную гордость достоинства. Кром васъ никто другой не пойметъ, а онъ во глав всхъ другихъ. Онъ ничего не понимаетъ, князь;

совершенно, совершенно не способенъ понять! Нужно имть сердце чтобы понять!

Подъ конецъ князь почти испугался и назначилъ генералу свиданiе назавтра въ этотъ же часъ. Тотъ вышелъ съ бодростью, чрезвычайно утшенный и почти успокоенный. Вечеромъ, въ седьмомъ часу, князь послалъ попросить къ себ на минутку Лебедева.

Лебедевъ явился съ чрезвычайною поспшностью, за честь почелъ, какъ онъ тотчасъ же и началъ при вход;

какъ бы и тни не было того, что онъ три дня точно прятался и видимо избгалъ встрчи съ княземъ. Онъ слъ на край стула, съ гримасами, съ улыбками, со смющимися и выглядывающими глазками, съ потиранiемъ рукъ и съ видомъ наивнйшаго ожиданiя что-нибудь услышать, въ род какого-нибудь капитальнаго сообщенiя, давно ожидаемаго и всми угаданнаго. Князя опять покоробило;

ему становилось яснымъ, что вс вдругъ стали чего-то ждать отъ него, что вс взглядываютъ на него какъ-бы желая его съ чмъ-то поздравить, съ намеками, улыбками и подмигиванiями. Келлеръ уже раза три забгалъ на минутку, и тоже съ видимымъ желанiемъ поздравить: начиналъ каждый разъ восторженно и неясно, ничего не оканчивалъ и быстро стушевывался. (Онъ гд-то особенно сильно запилъ въ послднiе дни и гремлъ въ какой-то биллiардной.) Даже Коля, несмотря на свою грусть, тоже начиналъ раза два о чемъ-то неясно заговаривать съ княземъ.

Князь прямо и нсколько раздражительно спросилъ Лебедева, что думаетъ онъ о теперешнемъ состоянiи генерала, и почему тотъ въ такомъ безпокойств? Въ нсколькихъ словахъ онъ разказалъ ему давешнюю сцену.

Ч Всякiй иметъ свое безпокойство, князь, и.... особенно въ нашъ странный и безпокойный вкъ-съ;

такъ-съ;

съ нкоторою сухостью отвтилъ Лебедевъ и обиженно замолкъ, съ видомъ человка сильно обманутаго въ своихъ ожиданiяхъ.

Ч Какая философiя! усмхнулся князь.

Ч Философiя нужна-съ, очень бы нужна была-съ въ нашемъ вк, въ практическомъ приложенiи, но ею пренебрегаютъ-съ, вотъ что-съ. Съ моей стороны, многоуважаемый князь, я хоть и бывалъ почтенъ вашею ко мн доврчивостью въ нкоторомъ извстномъ вамъ пункт-съ, но до извстной лишь степени и никакъ не дале обстоятельствъ, касавшихся собственно одного того пункта.... Это я понимаю и нисколько не жалуюсь.

Ч Лебедевъ, вы какъ будто за что-то сердитесь?

Ч Нисколько, ни мало, многоуважаемый и лучезарнйшiй князь, ни мало! восторженно вскричалъ Лебедевъ, прикладывая руку къ сердцу: Ч а напротивъ, именно и тотчасъ постигъ, что ни положенiемъ въ свт, ни развитiемъ ума и сердца, ни накопленiемъ богатствъ, ни прежнимъ поведенiемъ моимъ, ниже познанiями, Ч ничмъ вашей почтенной и высоко-предстоящей надеждамъ моимъ довренности не заслуживаю;

а что если и могу служить вамъ, то какъ рабъ и наемщикъ, не иначе.... я не сержусь, а грущу-съ.

Ч Лукьянъ Тимоеичъ, помилуйте!

Ч Не иначе! Такъ и теперь, такъ и въ настоящемъ случа!

Встрчая васъ и слдя за вами сердцемъ и мыслью, говорилъ самъ себ: дружескихъ сообщенiй я недостоинъ, но въ качеств хозяина квартиры, можетъ-быть, и могу получить въ надлежащее время, къ ожидаемому сроку, такъ-сказать, предписанiе, или много что увдомленiе въ виду извстныхъ предстоящихъ и ожидаемыхъ измненiй....

Выговаривая это, Лебедевъ такъ и впился своими востренькими глазками въ глядвшаго на него съ изумленiемъ князя;

онъ все еще былъ въ надежд удовлетворить свое любопытство.

Ч Ршительно ничего не понимаю, вскричалъ князь чуть ли не съ гнвомъ, Ч и.... вы ужаснйшiй интриганъ! разсмялся онъ вдругъ самымъ искреннимъ смхомъ.

Мигомъ разсмялся и Лебедевъ, и просiявшiй взглядъ его такъ и выразилъ, что надежды его прояснились и даже удвоились.

Ч И знаете что я вамъ скажу, Лукьянъ Тимоеичъ? Вы только на меня не сердитесь, а я удивляюсь вашей наивности, да и не одной вашей! Вы съ такою наивностью чего-то отъ меня ожидаете, вотъ именно теперь въ эту минуту, что мн даже совстно и стыдно предъ вами, что у меня нтъ ничего чтобъ удовлетворить васъ;

но клянусь же вамъ, что ршительно нтъ ничего, можете себ это представить!

Князь опять засмялся.

Лебедевъ прiосанился. Это правда, что онъ бывалъ иногда даже слишкомъ наивенъ и назойливъ въ своемъ любопытств;

но въ то же время это былъ человкъ довольно хитрый и извилистый, а въ нкоторыхъ случаяхъ даже слишкомъ коварно-молчаливый;

безпрерывными отталкиванiями князь почти приготовилъ въ немъ себ врага. Но отталкивалъ его князь не потому что его презиралъ, а потому что тема любопытства его была деликатна. На нкоторыя мечты свои князь смотрлъ еще назадъ тому нсколько дней какъ на преступленiе, а Лукьянъ Тимоеичъ принималъ отказы князя за одно лишь личное къ себ отвращенiе и недоврчивость, уходилъ съ сердцемъ уязвленнымъ и ревновалъ къ князю не только Колю и Келлера, но даже собственную дочь свою, Вру Лукьяновну. Даже въ самую эту минуту онъ, можетъ-быть, могъ бы и желалъ искренно сообщить князю одно въ высшей степени интересное для князя извстiе, но мрачно замолкъ и не сообщилъ.

Ч Чмъ же собственно могу услужить вамъ, многоуважаемый князь, такъ какъ все-таки вы меня теперь.... кликнули?

проговорилъ онъ, наконецъ, посл нкотораго молчанiя.

Ч Да вотъ я собственно о генерал, встрепенулся князь, тоже на минутку задумавшiйся, Ч и.... насчетъ вашей этой покражи, о которой вы мн сообщили....

Ч Это насчетъ чего же-съ?

Ч Ну вотъ, точно вы теперь меня и не понимаете! Ахъ Боже, что, Лукьянъ Тимофеичъ, у васъ все за роли! Деньги, деньги, четыреста рублей, которые вы тогда потеряли, въ бумажник, и про которые приходили сюда разказывать, по утру, отправляясь въ Петербургъ, Ч поняли наконецъ?

Ч Ахъ, это вы про т четыреста рублей! протянулъ Лебедевъ, точно лишь сейчасъ только догадался. Ч Благодарю васъ, князь, за ваше искренное участiе;

оно слишкомъ для меня лестно, но.... я ихъ нашелъ-съ, и давно уже.

Ч Нашли! Ахъ, слава Богу!

Ч Восклицанiе съ вашей стороны благороднйшее, ибо четыреста рублей, Ч слишкомъ не маловажное дло для бднаго, живущаго тяжкимъ трудомъ человка, съ многочисленнымъ семействомъ сиротъ....

Ч Да я вдь не про то! Конечно, я и тому радъ, что вы нашли, поправился поскоре князь, Ч но.... какъ же вы нашли?

Ч Чрезвычайно просто-съ, нашелъ подъ стуломъ, на которомъ былъ повшенъ сюртукъ, такъ что, очевидно, бумажникъ скользнулъ изъ кармана на полъ.

Ч Какъ подъ стулъ? Не можетъ быть, вдь вы же мн говорили, что во всхъ углахъ обыскивали;

какъ же вы въ этомъ самомъ главномъ мст просмотрли?

Ч То-то и есть что смотрлъ-съ! Слишкомъ, слишкомъ хорошо помню, что смотрлъ-съ! На карачкахъ ползалъ, щупалъ на этомъ мст руками, отставивъ стулъ, собственнымъ глазамъ своимъ не вруя: и вижу, что нтъ ничего, пустое и гладкое мсто, вотъ какъ моя ладонь-съ, а все-таки продолжаю щупать. Подобное малодушiе-съ всегда повторяется съ человкомъ, когда ужь очень хочется отыскать.... при значительныхъ и печальныхъ пропажахъ съ: и видитъ, что нтъ ничего, мсто пустое, а все-таки разъ пятнадцать въ него заглянетъ.

Ч Да, положимъ;

только какъ же это однако?... Я все не понимаю, бормоталъ князь сбитый съ толку, Ч прежде, вы говорили, тутъ не было, и вы на этомъ мст искали, а тутъ вдругъ очутилось?

Ч А тутъ вдругъ и очутилось-съ.

Князь странно посмотрлъ на Лебедева.

Ч А генералъ? вдругъ спросилъ онъ.

Ч То-есть что же-съ, генералъ-съ? не понялъ опять Лебедевъ.

Ч Ахъ, Боже мой! Я спрашиваю, что сказалъ генералъ, когда вы отыскали подъ стуломъ бумажникъ? Вдь вы же вмст прежде отыскивали.

Ч Прежде вмст-съ. Но въ этотъ разъ я, признаюсь, промолчалъ-съ и предпочелъ не объявлять ему, что бумажникъ уже отысканъ мною, наедин.

Ч По.... почему же?.... А деньги цлы?

Ч Я раскрывалъ бумажникъ;

вс цлы, до единаго даже рубля-съ.

Ч Хоть бы мн-то пришли сказать, задумчиво замтилъ князь.

Ч Побоялся лично обезпокоить, князь, при вашихъ личныхъ и, можетъ-быть, чрезвычайныхъ, такъ-сказать, впечатлнiяхъ;

а кром того, я и самъ-то-съ принялъ видъ, что какъ бы и не находилъ ничего. Бумажникъ развернулъ, осмотрлъ, потомъ закрылъ да и опять подъ стулъ положилъ.

Ч Да для чего же?

Ч Т-такъ-съ;

изъ дальнйшаго любопытства-съ, хихикнулъ вдругъ Лебедевъ, потирая руки.

Ч Такъ онъ и теперь тамъ лежитъ, съ третьяго дня?

Ч О, нтъ-съ;

полежалъ только сутки. Я, видите-ли, отчасти хотлъ, чтобъ и генералъ отыскалъ-съ. Потому что если я наконецъ нашелъ, такъ почему же и генералу не замтить предметъ, такъ сказать бросающiйся въ глаза, торчащiй изъ-подъ стула. Я нсколько разъ поднималъ этотъ стулъ и переставлялъ, такъ что бумажникъ уже совсмъ на виду оказывался, но генералъ никакъ не замчалъ, и такъ продолжалось цлыя сутки. Очень ужь онъ, видно, разсянъ теперь, и не разберешь;

говоритъ, разказываетъ, смется, хохочетъ, а то вдругъ ужасно на меня разсердится, не знаю почему-съ. Стали мы, наконецъ, выходить изъ комнаты, я дверь нарочно отпертою и оставляю;

онъ таки поколебался, хотлъ что-то сказать, вроятно, за бумажникъ съ такими деньгами испугался, но ужасно вдругъ разсердился и ничего не сказалъ-съ;

двухъ шаговъ по улиц не прошли, онъ меня бросилъ и ушелъ въ другую сторону. Вечеромъ только въ трактир сошлись.

Ч Но, наконецъ, вы все-таки взяли изъ-подъ стула бумажникъ?

Ч Нтъ-съ;

въ ту же ночь онъ изъ-подъ стула пропалъ-съ.

Ч Такъ гд же онъ теперь-то?

Ч Да здсь-съ, засмялся вдругъ Лебедевъ, подымаясь во весь ростъ со стула и прiятно смотря на князя, Ч очутился вдругъ здсь, въ пол собственнаго моего сюртука. Вотъ, извольте сами посмотрть, ощупайте-съ.

Дйствительно, въ вой пол сюртука, прямо спереди, на самомъ виду, образовался какъ бы цлый мшокъ, и наощупь тотчасъ же можно было угадать, что тутъ кожаный бумажникъ, провалившiйся туда изъ прорвавшагося кармана.

Ч Вынималъ и смотрлъ-съ, все цло-съ. Опять опустилъ, и такъ со вчерашняго утра и хожу, въ пол ношу, по ногамъ даже бьетъ.

Ч А вы и не примчаете?

Ч А я и не примчаю-съ, хе-хе! И представьте себ, многоуважаемый князь, Ч хотя предметъ и не достоинъ такого особеннаго вниманiя вашего, Ч всегда-то карманы у меня цлехоньки, а тутъ вдругъ въ одну ночь такая дыра! Сталъ высматривать любопытне, Ч какъ бы перочиннымъ ножичкомъ кто прорзалъ;

невроятно почти-съ.

Ч А.... генералъ?

Ч Цлый день сердился, и вчера, и сегодня;

ужасно не доволенъ-съ;

то радостенъ и вакхиченъ даже до льстивости, то чувствителенъ даже до слезъ, а то вдругъ разсердится, да такъ, что я даже и струшу-съ, ей Богу-съ;

я, князь, все-таки человкъ не военный-съ. Вчера въ трактир сидимъ, а у меня какъ бы невзначай пола выставилась на самый видъ, гора горой;

косится онъ, сердится.

Прямо въ глаза онъ мн теперь давно уже не глядитъ-съ, разв когда ужь очень хмленъ или разчувствуется;

но вчера раза два такъ поглядлъ, что просто морозъ по спин прошелъ. Я, впрочемъ, завтра намренъ бумажникъ найти, а до завтра еще съ нимъ вечерокъ погуляю.

Ч За что вы такъ его мучаете? вскричалъ князь.

Ч Не мучаю, князь, не мучаю, съ жаромъ подхватилъ Лебедевъ;

Ч я искренно его люблю-съ и.... уважаю-съ;

а теперь, вотъ врьте не врьте, онъ еще дороже мн сталъ-съ;

еще боле сталъ цнить-съ!

Лебедевъ проговорилъ все это до того серiозно и искренно, что князь пришелъ даже въ негодованiе.

Ч Любите, а такъ мучаете! Помилуйте, да ужь тмъ однимъ, что онъ такъ на видъ положилъ вамъ пропажу, подъ стулъ да въ сюртукъ, ужь этимъ однимъ онъ вамъ прямо показываетъ, что не хочетъ съ вами хитрить, а простодушно у васъ прощенiя проситъ.

Слышите: прощенiя проситъ! Онъ на деликатность чувствъ вашихъ, стало-быть, надется;

стало-быть, вритъ въ дружбу вашу къ нему.

А вы до такого униженiя доводите такого.... честнйшаго человка!

Ч Честнйшаго, князь, честнйшаго! подхватилъ Лебедевъ, сверкая глазами: Ч и именно только вы одни, благороднйшiй князь, въ состоянiи были такое справедливое слово сказать! За это то я и преданъ вамъ даже до обожанiя-съ, хоть и прогнилъ отъ разныхъ пороковъ! Ршено! Отыскиваю бумажникъ теперь же, сейчасъ же, а не завтра;

вотъ, вынималъ его въ вашихъ глазахъ-съ;

вотъ онъ;

вотъ и деньги вс налицо;

вотъ, возьмите, благороднйшiй князь, возьмите и сохраните до завтра. Завтра или посл-завтра возьму-съ: а знаете, князь, очевидно, что у меня гд нибудь въ садик подъ камушкомъ пролежали въ первую-то ночь пропажи-съ;

какъ вы думаете?

Ч Смотрите же, не говорите ему такъ прямо въ глаза, что бумажникъ нашли. Пусть просто-за-просто онъ увидитъ, что въ пол больше нтъ ничего, и пойметъ.

Ч Такъ ли-съ? Не лучше ли сказать что нашелъ-съ, и притвориться, что до сихъ поръ не догадывался?

Ч Н-нтъ, задумался князь, Ч н-нтъ, теперь уже поздно;

это опасне;

право, лучше не говорите! А съ нимъ будьте ласковы, но.... не слишкомъ длайте видъ, и.... и.... знаете....

Ч Знаю, князь, знаю, то-есть, знаю, что пожалуй и не выполню;

ибо тутъ надо сердце такое какъ ваше имть. Да къ тому же и самъ раздражителенъ и повадливъ, слишкомъ ужь онъ свысока сталъ со мной иногда теперь обращаться;

то хнычетъ и обнимается, а то вдругъ начнетъ унижать и презрительно издваться;

ну, тутъ я возьму, да нарочно полу-то и выставлю, хе-хе! До свиданья, князь, ибо очевидно задерживаю и мшаю, такъ сказать, интереснйшимъ чувствамъ....

Ч Но, ради Бога, прежнiй секретъ!

Ч Тихими стопами-съ, тихими стопами-съ!

Но хоть дло было и кончено, а князь остался озабоченъ чуть ли не боле прежняго. Онъ съ нетерпнiемъ ждалъ завтрашняго свиданiя съ генераломъ.

IV.

Назначенный часъ былъ двнадцатый, но князь совершенно неожиданно опоздалъ. Воротясь домой, онъ засталъ у себя ожидавшаго его генерала. Съ перваго взгляда замтилъ онъ, что тотъ недоволенъ и, можетъ-быть, именно тмъ что пришлось подождать. Извинившись, князь поспшилъ ссть, но какъ-то странно робя, точно гость его былъ фарфоровый, а онъ поминутно боялся его разбить. Прежде онъ никогда не роблъ съ генераломъ, да и въ умъ не приходило робть. Скоро князь разглядлъ, что это совсмъ другой человкъ чмъ вчера: вмсто смятенiя и разсянности, проглядывала какая-то необыкновенная сдержанность;

можно было заключить, что это человкъ на что-то ршившiйся окончательно. Спокойствiе, впрочемъ, было боле наружное чмъ на самомъ дл. Но во всякомъ случа гость былъ благородно-развязенъ, хотя и со сдержаннымъ достоинствомъ;

даже въ начал обращался съ княземъ какъ бы съ видомъ нкотораго снисхожденiя, Ч именно такъ какъ бываютъ иногда благородно развязны иные гордые, но несправедливо обиженные люди.

Говорилъ ласково, хотя и не безъ нкотораго прискорбiя въ выговор.

Ч Ваша книга, которую я бралъ у васъ намедни, Ч значительно кивнулъ онъ на принесенную имъ и лежавшую на стол книгу: Ч благодаренъ.

Ч Ахъ, да;

прочли вы эту статью, генералъ? Какъ вамъ понравилась? Вдь любопытна? обрадовался князь возможности поскоре начать разговоръ по-посторонне.

Ч Любопытно, пожалуй, но грубо и, конечно, вздорно.

Можетъ, и ложь на каждомъ шагу.

Генералъ говорилъ съ апломбомъ, и даже немного растягивая слова.

Ч Ахъ, это такой простодушный разказъ;

разказъ стараго солдата-очевидца о пребыванiи Французовъ въ Москв;

нкоторыя вещи прелесть. Къ тому же всякiя записки очевидцевъ драгоцнность, даже кто бы ни былъ очевидецъ. Не правда ли?

Ч На мст редактора, я бы не напечаталъ;

что же касается вообще до записокъ очевидцевъ, то поврятъ скоре грубому гуну, но забавнику, чмъ человку достойному и заслуженному. Я знаю нкоторыя записки о двнадцатомъ год, которыя.... Я принялъ ршенiе, князь;

я оставляю этотъ домъ, Ч домъ господина Лебедева.

Генералъ значительно поглядлъ на князя.

Ч Вы имете свою квартиру, въ Павловск, у.... у дочери вашей..... проговорилъ князь, не зная что сказать. Онъ вспомнилъ, что вдь генералъ пришелъ за совтомъ по чрезвычайному длу, отъ котораго зависитъ судьба его.

Ч У моей жены;

другими словами, у себя и въ дом моей дочери.

Ч Извините, я....

Ч Я оставляю домъ Лебедева потому, милый князь, потому что съ этимъ человкомъ порвалъ;

порвалъ вчера вечеромъ, съ раскаянiемъ что не раньше. Я требую уваженiя, князь, и желаю получать его даже и отъ тхъ лицъ, которымъ дарю, такъ сказать, мое сердце. Князь, я часто дарю мое сердце и почти всегда бываю обманутъ. Этотъ человкъ былъ недостоинъ моего подарка.

Ч Въ немъ много безпорядка, сдержанно замтилъ князь, Ч и нкоторыя черты.... но среди всего этого замчается сердце, хитрый, а иногда и забавный умъ.

Утонченность выраженiй, почтительный тонъ видимо польстили генералу, хотя онъ все еще иногда взглядывалъ со внезапною недоврчивостью. Но тонъ князя былъ такъ натураленъ и искрененъ, что невозможно было усомниться.

Ч Что въ немъ есть и хорошiя качества, подхватилъ генералъ, Ч то я первый заявилъ объ этомъ, чуть не подаривъ этому индивидууму дружбу мою. Не нуждаюсь же я въ его дом и въ его гостепрiимств, имя собственное семейство. Я свои пороки не оправдываю;

я невоздерженъ;

я пилъ съ нимъ вино и теперь, можетъ-быть, плачу объ этомъ. Но вдь не для одного же питья (извините, князь, грубость откровенности въ человк раздраженномъ), не для одного же питья я связался съ нимъ? Меня именно прельстили, какъ вы говорите, качества. Но все до извстной черты, даже и качества;

и если онъ вдругъ, въ глаза, иметъ дерзость уврять, что въ двнадцатомъ году, еще ребенкомъ, въ дтств, онъ лишился вой своей ноги и похоронилъ ее на Ваганьковомъ кладбищ, въ Москв, то ужь это заходитъ за предлы, являетъ неуваженiе, показываетъ наглость....

Ч Можетъ-быть, это была только шутка для веселаго смха.

Ч Понимаю-съ. Невинная ложь для веселаго смха, хотя бы и грубая, не обижаетъ сердца человческаго. Иной и жетъ-то, если хотите, изъ одной только дружбы, чтобы доставить тмъ удовольствiе собесднику;

но если просвчиваетъ неуваженiе, если именно, можетъ-быть, подобнымъ неуваженiемъ хотятъ показать, что тяготятся связью, то человку благородному остается лишь отвернуться и порвать связь, указавъ обидчику его настоящее мсто.

Генералъ даже покраснлъ, говоря.

Ч Да Лебедевъ и не могъ быть въ двнадцатомъ году въ Москв;

онъ слишкомъ молодъ для этого;

это смшно.

Ч Вопервыхъ, это;

но положимъ, онъ тогда уже могъ родиться;

но какъ же уврять въ глаза, что французскiй шассеръ навелъ на него пушку и отстрлилъ ему ногу, такъ, для забавы;

что онъ ногу эту поднялъ и отнесъ домой;

потомъ похоронилъ ее на Ваганьковскомъ кладбищ, и говоритъ, что поставилъ надъ нею памятникъ, съ надписью, съ одной стороны: здсь погребена нога коллежскаго секретаря Лебедева, а съ другой: покойся милый прахъ до радостнаго утра, и что наконецъ служитъ ежегодно по ней паннихиду (что уже святотатство) и для этого ежегодно здитъ въ Москву. Въ доказательство же зоветъ въ Москву, чтобы показать и могилу, и даже ту самую французскую пушку въ Кремл, попавшую въ плнъ;

увряетъ, что одиннадцатая отъ воротъ, французскiй фальконетъ прежняго устройства.

Ч И при томъ же вдь у него об ноги цлы, на виду!

засмялся князь: Ч увряю васъ, что это невинная шутка;

не сердитесь.

Ч Но позвольте же и мн понимать-съ;

насчетъ ногъ на виду, Ч то это еще, положимъ, не совсмъ невроятно;

увряетъ, что нога Черносвитовская....

Ч Ахъ да, съ Черносвитовскою ногой, говорятъ, танцовать можно.

Ч Совершенно знаю-съ;

Черносвитовъ, изобртя свою ногу, первымъ дломъ тогда забжалъ ко мн показать. Но Черносвитовская нога изобртена несравненно позже.... И къ тому же увряетъ, что даже покойница жена его, въ продолженiе всего ихъ брака, не знала, что у него, у мужа ея, деревянная нога. Если ты, говоритъ, когда я замтилъ ему вс нелпости, Ч если ты въ двнадцатомъ году былъ у Наполеона въ камеръ-пажахъ, то и мн позволь похоронить ногу на Ваганьковскомъ. Ч А разв вы... началъ-было князь, и смутился.

Генералъ тоже какъ бы чуть-чуть смутился, но въ то же самое мгновенiе посмотрлъ на князя ршительно свысока и чуть не съ насмшкой.

Ч Договаривайте, князь, особенно плавно протянулъ онъ, Ч договаривайте. Я снисходителенъ, говорите все: признайтесь, что вамъ смшна даже мысль видть предъ собой человка въ настоящемъ его униженiи и.... безполезности, и въ то же время слышать, что этотъ человкъ былъ личнымъ свидтелемъ....

великихъ событiй. Онъ ничего еще не усплъ вамъ....

насплетничать?

Ч Нтъ;

я ничего не слыхалъ отъ Лебедева, Ч если вы говорите про Лебедева....

Ч Гм, я полагалъ напротивъ. Собственно и разговоръ-то зашелъ вчера между нами все по поводу этой.... странной статьи въ архив. Я замтилъ ея нелпость, и такъ какъ я самъ былъ личнымъ свидтелемъ.... вы улыбаетесь, князь, вы смотрите на мое лицо?

Ч Н-нтъ, я....

Ч Я моложавъ на видъ, тянулъ слова генералъ, Ч но я нсколько старе годами чмъ кажусь въ самомъ дл. Въ двнадцатомъ году я былъ тъ десяти или одиннадцати. Лтъ моихъ я и самъ хорошенько не знаю. Въ формуляр убавлено;

я же имлъ слабость убавлять себ года и самъ въ продолженiе жизни.

Ч Увряю васъ, генералъ, что совсмъ не нахожу страннымъ, что въ двнадцатомъ году вы были въ Москв и.... конечно, вы можете сообщить.... такъ же какъ и вс бывшiе. Одинъ изъ нашихъ автобiографовъ начинаетъ свою книгу именно тмъ, что въ двнадцатомъ году его, груднаго ребенка, въ Москв, кормили хлбомъ французскiе солдаты.

Ч Вотъ видите, снисходительно одобрилъ генералъ, Ч случай со мной конечно выходитъ изъ обыкновенныхъ, но не заключаетъ въ себ и ничего необычайнаго. Весьма часто правда кажется невозможною. Камеръ-пажъ! Странно слышать, конечно. Но приключенiе съ десятилтнимъ ребенкомъ, можетъ-быть, именно объясняется его возрастомъ. Съ пятнадцатилтнимъ того уже не было бы, и это непремнно такъ, потому что пятнадцати-лтнiй я бы не убжалъ изъ нашего деревяннаго дома, въ Старой Басманной, въ день вшествiя Наполеона въ Москву, отъ моей матери, опоздавшей выхать изъ Москвы и трепетавшей отъ страха.

Пятнадцати тъ и я бы струсилъ, а десяти я ничего не испугался и пробился сквозь толпу къ самому даже крыльцу дворца, когда Наполеонъ слзалъ съ лошади.

Ч Безъ сомннiя, вы отлично замтили, что именно десяти тъ можно было не испугаться.... поддакнулъ князь, робя и мучаясь мыслью, что сейчасъ покраснетъ.

Ч Безъ сомннiя, и все произошло такъ просто и натурально, какъ только можетъ происходить въ самомъ дл;

возьмись за это дло романистъ, онъ наплететъ небылицъ и невроятностей.

Ч О, это такъ! вскричалъ князь: Ч эта мысль и меня поражала, и даже недавно. Я знаю одно истинное убiйство за часы, оно уже теперь въ газетахъ. Пусть бы выдумалъ это сочинитель, Ч знатоки народной жизни и критики тотчасъ же крикнули бы, что это невроятно;

а прочтя въ газетахъ какъ фактъ, вы чувствуете, что изъ такихъ-то именно фактовъ поучаетесь русской дйствительности. Вы это прекрасно замтили, генералъ! съ жаромъ закончилъ князь, ужасно обрадовавшись, что могъ ускользнуть отъ явной краски въ лиц.

Ч Неправда ли? Неправда ли, вскричалъ генералъ, засверкавъ даже глазами отъ удовольствiя. Ч Мальчикъ, ребенокъ, не понимающiй опасности, пробирается сквозь толпу, чтобъ увидть блескъ, мундиры, свиту и наконецъ великаго человка, о которомъ такъ много накричали ему. Потому что тогда вс, нсколько тъ сряду, только и кричали о немъ. Мiръ былъ наполненъ этимъ именемъ;

я, такъ-сказать, съ молокомъ всосалъ. Наполеонъ, проходя въ двухъ шагахъ, нечаянно различаетъ мой взглядъ;

я же былъ въ костюм барченка, меня одвали хорошо. Одинъ я такой, въ этой толп, согласитесь сами....

Ч Безъ сомннiя, это должно было его поразить и доказало ему, что не вс выхали, и что остались и дворяне съ дтьми.

Ч Именно, именно! Онъ хотлъ привлечь бояръ! Когда онъ бросилъ на меня свой орлиный взглядъ, мои глаза, должно-быть, сверкнули въ отвтъ ему: Voil un garon bien veill! Qui est ton pre? Я тотчасъ отвчалъ ему, почти задыхаясь отъ волненiя:

генералъ, умершiй на поляхъ своего отечества. Le fils d'un boyard et d'un brave par-dessus le march! J'aime les boyards.

M'aimes-tu petit? На этотъ быстрый вопросъ я также быстро отвтилъ: русское сердце въ состоянiи даже въ самомъ враг своего отечества отличить великаго человка! То-есть, собственно не помню, буквально ли я такъ выразился.... я былъ ребенокъ.... но смыслъ наврно былъ тотъ! Наполеонъ былъ пораженъ, онъ подумалъ и сказалъ своей свит: ля люблю гордость этого ребенка!

но если вс Русскiе мыслятъ какъ это дитя, то.... онъ не договорилъ и вошелъ во дворецъ. Я тотчасъ же вмшался въ свиту и побжалъ за нимъ. Въ свит уже разступались предо мной и смотрли на меня какъ на фаворита. Но все это только мелькнуло....

Помню только, что войдя въ первую залу, императоръ вдругъ остановился предъ портретомъ императрицы Екатерины, долго смотрлъ на него въ задумчивости и наконецъ произнесъ: Это была великая женщина! и прошелъ мимо. Чрезъ два дня меня вс уже знали во дворц и въ Кремл, и звали le petit boyard. Я только ночевать уходилъ домой. Дома чуть съ ума не сошли. Еще чрезъ два дня умираетъ камеръ-пажъ Наполеона, баронъ де Базанкуръ, не вынесшiй похода. Наполеонъ вспомнилъ обо мн;

меня взяли, привели, не объясняя дла, примрили на меня мундиръ покойнаго, мальчика тъ двнадцати, и когда уже привели меня въ мундир къ императору, и онъ кивнулъ на меня головой, объявили мн, что я удостоенъ милостью и произведенъ въ камеръ-пажи его величества. Я былъ радъ, я дйствительно чувствовалъ къ нему, и давно уже, горячую симпатiю.... ну, и кром того, согласитесь, блестящiй мундиръ, что для ребенка составляетъ многое.... Я ходилъ въ темно-зеленомъ фрак, съ длинными и узкими фалдами;

золотыя пуговицы, красныя опушки на рукавахъ съ золотымъ шитьемъ, высокiй, стоячiй, открытый воротникъ, шитый золотомъ, шитье на фалдахъ;

блые лосинные панталоны въ обтяжку, блый шелковый жилетъ, шелковые чулки, башмаки съ пряжками.... а во время прогулокъ императора на кон, и если я участвовалъ въ свит, высокiе ботфорты. Хотя положенiе было не блестящее и предчувствовались уже огромныя бдствiя, но этикетъ соблюдался по возможности, и даже тмъ пунктуальне, чмъ сильне предчувствовались эти бдствiя.

Ч Да, конечно.... пробормоталъ князь, почти съ потеряннымъ видомъ, Ч ваши записки были бы.... чрезвычайно интересны.

Генералъ, конечно, передавалъ уже то, что еще вчера разказывалъ Лебедеву, и передавалъ, стало-быть, плавно;

но тутъ опять недоврчиво покосился на князя.

Ч Мои записки, произнесъ онъ съ удвоенною гордостью, Ч написать мои записки? Не соблазнило меня это, князь? Если хотите, мои записки уже написаны, но.... лежатъ у меня въ пюпитр. Пусть, когда засыплютъ мн глаза землей, пусть тогда появятся, и, безъ сомннiя, переведутся и на другiе языки, не по литературному ихъ достоинству, нтъ, но по важности громаднйшихъ фактовъ, которыхъ я былъ очевиднымъ свидтелемъ, хотя и ребенкомъ;

но тмъ паче: какъ ребенокъ, я проникнулъ въ самую интимную, такъ сказать, спальню великаго человка! Я слышалъ по ночамъ стоны этого великана въ несчастiи, онъ не могъ совститься стонать и плакать предъ ребенкомъ, хотя я уже и понималъ, что причина его страданiй Ч молчанiе императора Александра.

Ч Да, вдь онъ писалъ письма.... съ предложенiями о мир....

робко поддакнулъ князь.

Ч Собственно намъ неизвстно съ какими именно предложенiями онъ писалъ, но писалъ каждый день, каждый часъ, и письмо за письмомъ! Волновался ужасно. Однажды ночью, наедин, я бросился къ нему со слезами (о, я любилъ его!): Попросите, попросите прощенiя у императора Александра! закричалъ я ему.

То-есть, мн надо бы было выразиться: Помиритесь съ императоромъ Александромъ, но какъ ребенокъ, я наивно высказалъ всю мою мысль. О, дитя мое! отвчалъ онъ, Ч онъ ходилъ взадъ и впередъ по комнат, Ч о, дитя мое! Ч онъ какъ бы не замчалъ тогда, что мн десять тъ и даже любилъ разговаривать со мной. Ч О, дитя мое, я готовъ цловать ноги императора Александра, но за то королю Прусскому, но за то Австрiйскому императору, о, этимъ вчная ненависть и....

наконецъ.... ты ничего не смыслишь въ политик! Онъ какъ бы вспомнилъ вдругъ съ кмъ говоритъ и замолкъ, но глаза его еще долго метали искры. Ну, опиши я эти вс факты, Ч а я бывалъ свидтелемъ и величайшихъ фактовъ, Ч издай я ихъ теперь, и вс эти критики, вс эти литературныя тщеславiя, вс эти зависти, партiи и.... нтъ-съ, слуга покорный!

Ч Насчетъ партiй вы, конечно, справедливо замтили, и я съ вами согласенъ, тихо отвтилъ князь, капельку помолчавъ, Ч я вотъ тоже очень недавно прочелъ книгу Шарраса о Ватерлосской кампанiи. Книга, очевидно, серiозная, и спецiалисты увряютъ, что съ чрезвычайнымъ знанiемъ дла написана. Но проглядываетъ на каждой страниц радость въ униженiи Наполеона, и еслибы можно было оспорить у Наполеона даже всякiй признакъ таланта и въ другихъ кампанiяхъ, то Шаррасъ, кажется, былъ бы этому чрезвычайно радъ;

а это ужь не хорошо въ такомъ серiозномъ сочиненiи, потому что это духъ партiи. Очень вы были заняты тогда вашею службой у.... императора?

Генералъ былъ въ восторг. Замчанiе князя своею серiозностью и простодушiемъ разсяло послднiе остатки его недоврчивости.

Ч Шаррасъ! О, я былъ самъ въ негодованiи! Я тогда же писалъ къ нему, но.... я собственно не помню теперь.... Вы спрашиваете, занятъ ли я былъ службой? О, нтъ! Меня назвали камеръ-пажемъ, но я уже и тогда не считалъ это серiознымъ.

Притомъ же Наполеонъ очень скоро потерялъ всякую надежду приблизить къ себ Русскихъ, и ужь, конечно, забылъ бы и обо мн, котораго приблизилъ изъ политики, еслибы.... еслибъ онъ не полюбилъ меня лично, я смло говорю это теперь. Меня же влекло къ нему сердце. Служба не спрашивалась: надо было являться иногда во дворецъ и.... сопровождать верхомъ императора на прогулкахъ, вотъ и все. Я здилъ верхомъ порядочно. Вызжалъ онъ предъ обдомъ, въ свит обыкновенно бывали Даву, я, мамелюкъ Рустанъ....

Ч Констанъ, выговорилось съ чего-то вдругъ у князя.

Ч Н-нтъ, Констана тогда не было;

онъ здилъ тогда съ письмомъ.... къ императриц Жозефин;

но вмсто него два ординарца, нсколько польскихъ уланъ.... ну, вотъ и вся свита, кром генераловъ, разумется, и маршаловъ, которыхъ Наполеонъ бралъ съ собой, чтобъ осматривать съ ними мстность, расположенiе войскъ, совтоваться.... Всего чаще находился при немъ Даву, какъ теперь помню: огромный, полный, хладнокровный человкъ въ очкахъ, съ страннымъ взглядомъ. Съ нимъ чаще всего совтовался императоръ. Онъ цнилъ его мысли. Помню, они совщались уже нсколько дней;

Даву приходилъ и утромъ, и вечеромъ, часто даже спорили;

наконецъ Наполеонъ какъ бы сталъ соглашаться. Они были вдвоемъ въ кабинет, я третiй, почти не замченный ими. Вдругъ взглядъ Наполеона случайно падаетъ на меня, странная мысль мелькаетъ въ глазахъ его: Ребенокъ!

говоритъ онъ мн вдругъ: Ч какъ ты думаешь: если я приму православiе и освобожу вашихъ рабовъ, пойдутъ за мной Русскiе или нтъ? Ч Никогда! вскричалъ я въ негодованiи. Наполеонъ былъ пораженъ. Въ заблиставшихъ патрiотизмомъ глазахъ этого ребенка, сказалъ онъ, Ч я прочелъ мннiе всего Русскаго народа.

Довольно, Даву! Все это фантазiи! Изложите вашъ другой проектъ. Ч Да, но и этотъ проектъ была сильная мысль! сказалъ князь, видимо интересуясь: Ч такъ вы приписываете этотъ проектъ Даву?

Ч По крайней мр они совщались вмст. Конечно, мысль была Наполеоновская, орлиная мысль, но и другой проектъ былъ тоже мысль.... Это тотъ самый знаменитый conseil du lion, какъ самъ Наполеонъ назвалъ этотъ совтъ Даву. Онъ состоялъ въ томъ, чтобы затвориться въ Кремл со всмъ войскомъ, настроить бараковъ, окопаться укрпленiями, разставить пушки, убить по возможности боле лошадей и посолить ихъ мясо;

по возможности боле достать и намародерничать хлба, и прозимовать до весны;

а весной пробиться чрезъ Русскихъ. Этотъ проектъ сильно увлекъ Наполеона. Мы здили каждый день кругомъ кремлевскихъ стнъ, онъ указывалъ гд ломать, гд строить, гд люнетъ, гд равелинъ, гд рядъ блокъ-гаузовъ, Ч взглядъ, быстрота, ударъ! Все было, наконецъ, ршено;

Даву приставалъ за окончательнымъ ршенiемъ.

Опять они были наедин, и я третiй. Опять Наполеонъ ходилъ по комнат, скрестя руки. Я не могъ оторваться отъ его лица, сердце мое билось. Я иду, сказалъ Даву. Куда? спросилъ Наполеонъ.

Солить лошадей, сказалъ Даву. Наполеонъ вздрогнулъ, ршалась судьба. Дитя! сказалъ онъ мн вдругъ: Ч что ты думаешь о нашемъ намренiи? Разумется, онъ спросилъ у меня такъ, какъ иногда человкъ величайшаго ума, въ послднее мгновенiе, обращается къ орлу или ршетк. Вмсто Наполеона, я обращаюсь къ Даву и говорю какъ бы во вдохновенiи: Улепетывайте-ка, генералъ, восвояси! Проектъ былъ разрушенъ. Даву пожалъ плечами, и выходя, сказалъ шепотомъ: Bah! il devient supersticieux! А назавтра же было объявлено выступленiе.

Ч Все это чрезвычайно интересно, произнесъ князь ужасно тихо, Ч если это все такъ и было.... то-есть, я хочу сказать....

поспшилъ-было онъ поправиться.

Ч О, князь! вскричалъ генералъ, упоенный своимъ разказомъ до того, что, можетъ-быть, уже не могъ бы остановиться даже предъ самою крайнею неосторожностью: Ч вы говорите: все это было! Но было боле, увряю васъ, что было гораздо боле! Все это только факты мизерные, политическiе. Но повторяю же вамъ, я былъ свидтелемъ ночныхъ слезъ и стоновъ этого великаго человка;

а этого ужь никто не видлъ кром меня! Подъ конецъ, правда, онъ уже не плакалъ, слезъ не было, но только стоналъ иногда;

но лицо его все боле и боле подергивалось какъ бы мракомъ. Точно вчность уже осняла его мрачнымъ крыломъ своимъ. Иногда, по ночамъ, мы проводили цлые часы одни, молча Ч мамелюкъ Рустанъ храпитъ, бывало, въ сосдней комнат;

ужасно крпко спалъ этотъ человкъ. За то онъ вренъ мн и династiи, говорилъ про него Наполеонъ. Однажды мн было страшно больно, и вдругъ онъ замтилъ слезы на глазахъ моихъ;

онъ посмотрлъ на меня съ умиленiемъ: Ты жалешь меня! вскричалъ онъ: ты, дитя, да еще, можетъ-быть, пожалетъ меня и другой ребенокъ, мой сынъ, le roi de Rome;

остальные вс, вс меня ненавидятъ, а братья первые продадутъ меня въ несчастiи! Я зарыдалъ и бросился къ нему;

тутъ и онъ не выдержалъ;

мы обнялись, и слезы наши смшались. Напишите, напишите письмо къ императриц Жозефин! прорыдалъ я ему. Наполеонъ вздрогнулъ, подумалъ и сказалъ мн: Ты напомнилъ мн о третьемъ сердц, которое меня любитъ;

благодарю тебя, другъ мой! Тутъ же слъ и написалъ то письмо къ Жозефин, съ которымъ на завтра же былъ отправленъ Констанъ.

Ч Вы сдлали прекрасно, сказалъ князь;

Ч среди злыхъ мыслей, вы навели его на доброе чувство.

Ч Именно, князь, и какъ прекрасно вы это объясняете, сообразно съ собственнымъ вашимъ сердцемъ! восторженно вскричалъ генералъ, и, странно, настоящiя слезы заблистали въ глазахъ его. Ч Да, князь, да, это было великое зрлище! И знаете ли, я чуть не ухалъ за нимъ въ Парижъ и ужь, конечно, раздлилъ бы съ нимъ знойный островъ заточенья, но увы! судьбы наши раздлились! Мы разошлись: онъ Ч на знойный островъ, гд хотя разъ, въ минуту ужасной скорби, вспомнилъ, можетъ-быть, о слезахъ бднаго мальчика, обнимавшаго и простившаго его въ Москв;

я же былъ отправленъ въ кадетскiй корпусъ, гд нашелъ одну муштровку, грубость товарищей и.... Увы! Все пошло прахомъ!

Я не хочу тебя отнять у твоей матери и не беру съ собой! сказалъ онъ мн въ день ретирады, но я желалъ бы что-нибудь для тебя сдлать. Онъ уже садился на коня: Напишите мн что-нибудь въ альбомъ моей сестры, на память, произнесъ я, робя, потому что онъ былъ очень разстроенъ и мраченъ. Онъ вернулся, спросилъ перо, взялъ альбомъ: Какихъ тъ твоя сестра? спросилъ онъ меня, уже держа перо. Трехъ тъ, отвчалъ я. Petite fille al ors. И черкнулъ въ альбомъ:

Ne mentez jamais! Napolon, votre ami sincre. Такой совтъ и въ такую минуту, согласитесь, князь!

Ч Да, это знаменательно.

Ч Этотъ листокъ, въ золотой рамк, подъ стекломъ, всю жизнь провислъ у сестры моей въ гостиной, на самомъ видномъ мст, до самой смерти ея Ч умерла въ родахъ;

гд онъ теперь Ч не знаю.... но.... ахъ Боже мой! Уже два часа! Какъ задержалъ я васъ, князь! Это непростительно.

Генералъ всталъ со стула.

Ч О, напротивъ! промямлилъ князь: Ч вы такъ меня заняли и.... наконецъ.... это такъ интересно;

я вамъ такъ благодаренъ!

Ч Князь! сказалъ генералъ, опять сжимая до боли его руку и сверкающими глазами пристально смотря на него, какъ бы самъ вдругъ опомнившись и точно ошеломленный какою-то внезапною мыслiю: Ч князь! Вы до того добры, до того простодушны, что мн становится даже васъ жаль иногда. Я съ умиленiемъ смотрю на васъ;

о, благослови васъ Богъ! Пусть жизнь ваша начнется и процвтетъ.... въ любви. Моя же кончена! О, простите, простите!

Онъ быстро вышелъ, закрывъ лицо руками. Въ искренности его волненiя князь не могъ усомниться. Онъ понималъ также, что старикъ вышелъ въ упоенiи отъ своего успха;

но ему все-таки предчувствовалось, что это былъ одинъ изъ того разряда гуновъ, которые хотя и гутъ до сладострастiя и даже до самозабвенiя, но и на самой высшей точк своего упоенiя все-таки подозрваютъ про себя, что вдь имъ не врятъ, да и не могутъ врить. Въ настоящемъ положенiи своемъ, старикъ могъ опомниться, не въ мру устыдиться, заподозрить князя въ безмрномъ состраданiи къ нему, оскорбиться. Не хуже ли я сдлалъ, что довелъ его до такого вдохновенiя? тревожился князь, и вдругъ не выдержалъ и расхохотался ужасно, минутъ на десять. Онъ было сталъ укорять себя за этотъ смхъ;

но тутъ же понялъ, что не въ чемъ укорять, потому что ему безконечно было жаль генерала.

Предчувствiя его сбылись. Вечеромъ же онъ получилъ странную записку, краткую, но ршительную. Генералъ увдомлялъ, что онъ и съ нимъ разстается на вки, что уважаетъ его и благодаренъ ему, но даже и отъ него не приметъ знаковъ состраданiя, унижающихъ достоинство и безъ того уже несчастнаго человка. Когда князь услышалъ, что старикъ заключился у Нины Александровны, то почти успокоился за него. Но мы уже видли, что генералъ надлалъ какихъ-то бдъ и у Лизаветы Прокофьевны.

Здсь мы не можемъ сообщить подробностей, но замтимъ вкратц, что сущность свиданiя состояла въ томъ, что генералъ испугалъ Лизавету Прокофьевну, а горькими намеками на Ганю привелъ ее въ негодованiе. Онъ былъ выведенъ съ позоромъ. Вотъ почему онъ и провелъ такую ночь и такое утро, свихнулся окончательно и выбжалъ на улицу чуть не въ помшательств.

Коля все еще не понималъ дла вполн и даже надялся взять строгостiю.

Ч Ну куда мы теперь потащимся, какъ вы думаете, генералъ?

сказалъ онъ: Ч къ князю не хотите, съ Лебедевымъ разссорились, денегъ у васъ нтъ, у меня никогда не бываетъ: вотъ и сли теперь на бобахъ, среди улицы.

Ч Прiятне сидть съ бобами чмъ на бобахъ, пробормоталъ генералъ, Ч этимъ.... каламбуромъ я возбудилъ восторгъ.... въ офицерскомъ обществ.... сорокъ четвертаго.... Тысяча....

восемьсотъ.... сорокъ четвертаго года, да!... Я не помню.... О, не напоминай, не напоминай! Гд моя юность, гд моя свжесть! Какъ вскричалъ.... кто это вскричалъ, Коля?

Ч Это у Гоголя, въ Мертвыхъ Душахъ, папаша, отвтилъ Коля, и трусливо покосился на отца.

Ч Мертвыя души! О, да, мертвыя! Когда похоронишь меня, напиши на могил: Здсь лежитъ мертвая душа! Позоръ преслдуетъ меня! Это кто сказалъ, Коля?

Ч Не знаю, папаша.

Ч Еропгова не было! Ерошки Еропгова!... вскричалъ онъ въ изступленiи, прiостанавливаясь на улиц: Ч и это сынъ, родной сынъ! Еропговъ, человкъ замнявшiй мн одиннадцать мсяцевъ брата, за котораго я на дуэль.... Ему князь Выгорцкiй, нашъ капитанъ, говоритъ за бутылкой: Ты, Гриша, гд свою Анну получилъ, вотъ что скажи? Ч На поляхъ моего отечества, вотъ гд получилъ! Ч Я кричу: Браво, Гриша! Ну, тутъ и вышла дуэль, а потомъ повнчался.... съ Марьей Петровной Су....

Сутугиной и былъ убитъ на поляхъ.... Пуля отскочила отъ моего креста на груди и прямо ему въ лобъ: Въ вкъ не забуду! крикнулъ, и палъ на мст. Я.... я служилъ честно, Коля;

я служилъ благородно, но позоръ Ч позоръ преслдуетъ меня! Ты и Нина придете ко мн на могилку.... Бдная Нина! Я прежде ее такъ называлъ, Коля, давно, въ первое время еще, и она такъ любила.... Нина, Нина! Что сдлалъ я съ твоею участью! За что ты можешь любить меня, терпливая душа! У твоей матери душа ангельская, Коля, слышишь ли, ангельская!

Ч Это я знаю, папаша. Папаша, голубчикъ, воротимтесь домой къ мамаш! Она бжала за нами. Ну что вы стали? Точно не понимаете.... Ну чего вы-то плачете?

Коля самъ плакалъ и цловалъ у отца руки.

Ч Ты цлуешь мн руки, мн!

Ч Ну да, вамъ, вамъ. Ну что жь удивительнаго? Ну чего вы ревете-то среди улицы, а еще генералъ называется, военный человкъ, ну, пойдемте!

Ч Благослови тебя Богъ, милый мальчикъ, за то, что почтителенъ былъ къ позорному, Ч да! къ позорному старикашк, отцу своему.... да будетъ и у тебя такой же мальчикъ.... le roi de Rome.... О, проклятiе, проклятiе дому сему! Ч Да что жь это въ самомъ дл здсь происходитъ!

закиплъ вдругъ Коля. Ч Что такое случилось? Почему вы не хотите вернуться домой теперь? Чего вы съ ума-то сошли?

Ч Я объясню, я объясню теб.... я все скажу теб;

не кричи, услышатъ.... le roi de Rome.... О, тошно мн, грустно мн!

Няня, гд твоя могила! Это кто воскликнулъ, Коля?

Ч Не знаю, не знаю кто воскликнулъ! Пойдемте домой сейчасъ, сейчасъ! Я Ганьку исколочу, если надо.... да куда жь вы опять?

Но генералъ тянулъ его на крыльцо одного ближняго дома.

Ч Куда вы? это чужое крыльцо!

Генералъ слъ на крыльцо и за руку все притягивалъ къ себ Колю.

Ч Нагнись, нагнись! бормоталъ онъ: Ч я теб все скажу....

позоръ.... нагнись.... ухомъ, ухомъ;

я на ухо скажу....

Ч Да чего вы! испугался ужасно Коля, подставляя однакоже ухо.

Ч Le roi de Rome.... прошепталъ генералъ, тоже какъ будто весь дрожа.

Ч Чего?... Да какой вамъ дался le roi de Rome?... Что?

Ч Я.... я.... зашепталъ опять генералъ, все крпче и крпче цпляясь за плечо своего мальчика, Ч я.... хочу.... я теб.... все, Марья, Марья.... Петровна Су-су-су....

Коля вырвался, схватилъ самъ генерала за плечи и какъ помшанный смотрлъ на него. Старикъ побагровлъ, губы его посинли, мелкiя судороги пробгали еще по лицу. Вдругъ онъ склонился и началъ тихо падать на руку Коли.

Ч Ударъ! вскричалъ тотъ на всю улицу, догадавшись наконецъ въ чемъ дло.

V.

По правд, Варвара Ардалiоновна, въ разговор съ братомъ, нсколько преувеличила точность своихъ извстiй о сватовств князя за Аглаю Епанчину. Можетъ-быть, какъ прозорливая женщина, она предугадала то что должно было случиться въ близкомъ будущемъ;

можетъ-быть, огорчившись изъ-за разлетвшейся дымомъ мечты (въ которую и сама, по правд, не врила), она, какъ человкъ, не могла отказать себ въ удовольствiи, преувеличенiемъ бды, подлить еще боле яду въ сердце брата, впрочемъ, искренно и сострадательно ею любимаго.

Но во всякомъ случа она не могла получить отъ подругъ своихъ, Епанчиныхъ, такихъ точныхъ извстiй;

были только намеки, недосказанныя слова, умолчанiя, загадки. А можетъ-быть, сестры Аглаи и намренно въ чемъ-нибудь проболтались, чтобъ и самимъ что-нибудь узнать отъ Варвары Ардалiоновны;

могло быть, наконецъ, и то, что и он не хотли отказать себ въ женскомъ удовольствiи немного подразнить подругу, хотя бы и дтства: не могли же он не усмотрть во столько времени хоть маленькаго краюшка ея намренiй.

Съ другой стороны и князь, хотя и совершенно былъ правъ, увряя Лебедева, что ничего не можетъ сообщить ему и что съ нимъ ровно ничего не случилось особеннаго, тоже, можетъ-быть, ошибался. Дйствительно, со всми произошло какъ бы нчто очень странное: ничего не случилось, и какъ будто въ то же время и очень много случилось. Послднее-то и угадала Варвара Ардалiоновна своимъ врнымъ женскимъ инстинктомъ.

Какъ вышло, однакоже, что у Епанчиныхъ вс вдругъ разомъ задались одною и согласною мыслiю о томъ, что съ Аглаей произошло нчто капитальное, и что ршается судьба ея, Ч это очень трудно изложить въ порядк. Но только что блестнула эта мысль, разомъ у всхъ, какъ тотчасъ же вс разомъ и стали на томъ, что давно уже все разглядли и все это ясно предвидли;

что все ясно было еще съ бднаго рыцаря, даже и раньше, только тогда еще не хотли врить въ такую нелпость. Такъ утверждали сестры;

конечно, и Лизавета Прокофьевна раньше всхъ все предвидла и узнала, и давно уже у ней болло сердце, но Ч давно ли, нтъ ли, Ч теперь мысль о княз вдругъ стала ей слишкомъ не понутру, собственно потому что сбивала ее съ толку.

Тутъ предстоялъ вопросъ, который надо было немедленно разршить;

но не только разршить его нельзя было, а даже и вопроса-то бдная Лизавета Прокофьевна не могла поставить предъ собой въ полной ясности, какъ ни билась. Дло было трудное: хорошъ или не хорошъ князь? Хорошо все это или не хорошо? Если не хорошо (что несомннно), то чмъ же именно не хорошо? А если, можетъ-быть, и хорошо (что тоже возможно), то чмъ же опять хорошо? Самъ отецъ семейства, Иванъ едоровичъ, былъ, разумется, прежде всего удивленъ, но потомъ вдругъ сдлалъ признанiе, что вдь лей Богу, и ему что-то въ этомъ же род все это время мерещилось, нтъ, нтъ, и вдругъ какъ будто и померещится! Онъ тотчасъ же умолкъ подъ грознымъ взглядомъ своей супруги, но умолкъ онъ утромъ, а вечеромъ, наедин съ супругой, и принужденный опять говорить, вдругъ и какъ бы съ особенною бодростью выразилъ нсколько неожиданныхъ мыслей:

Вдь въ сущности чтожь?... (Умолчанiе.) Конечно, все это очень странно, если только правда, и что онъ не споритъ, но.... (Опять умолчанiе.) А съ другой стороны, если глядть на вещи прямо, то князь, вдь, ей Богу, чудеснйшiй парень, и.... и, и Ч ну, наконецъ, имя же, родовое наше имя, все это будетъ имть видъ, такъ-сказать, поддержки родоваго имени, находящагося въ униженiи, въ глазахъ свта, то-есть, смотря съ этой точки зрнiя, то-есть, потому....

конечно, свтъ;

свтъ есть свтъ;

но все же и князь не безъ состоянiя, хотя бы только даже и нкотораго. У него есть.... и....

и.... и.... (Продолжительное умолчанiе и ршительная осчка.) Выслушавъ супруга, Лизавета Прокофьевна вышла изъ всякихъ границъ.

По ея мннiю, все происшедшее было непростительнымъ и даже преступнымъ вздоромъ, фантастическая картина какая-то, глупая и нелпая! Прежде всего ужь то, что лэтотъ князишка Ч больной идiотъ, второе Ч дуракъ, ни свта не знаетъ, ни мста въ свт не иметъ: кому его покажешь, куда приткнешь? демократъ какой-то непозволительный, даже и чинишка-то нтъ, и.... и.... что скажетъ Блоконская? Да и такого ли, такого ли мужа воображали и прочили мы Агла? Послднiй аргументъ былъ, разумется, самый главный. Сердце матери дрожало отъ этого помышленiя, кровью обливалось и слезами, хотя въ то же время что-то и шевелилось внутри этого сердца, вдругъ говорившее ей: ла чмъ бы князь не такой какого вамъ надо? Ну, вотъ эти-то возраженiя собственнаго сердца и были всего хлопотливе для Лизаветы Прокофьевны.

Сестрамъ Аглаи почему-то понравилась мысль о княз;

даже казалась не очень и странною;

однимъ словомъ, он вдругъ могли очутиться даже совсмъ на его сторон. Но об он ршились молчать. Разъ навсегда замчено было въ семейств, что чмъ упорне и настойчиве возрастали иногда, въ какомъ-нибудь общемъ и спорномъ семейномъ пункт, возраженiя и отпоры Лизаветы Прокофьевны, тмъ боле это могло служить для всхъ признакомъ, что она, можетъ-быть, ужь и соглашается съ этимъ пунктомъ. Но Александр Ивановн нельзя было, впрочемъ, совершенно умолкнуть. Давно уже признавъ ее за свою совтницу, мамаша поминутно призывала ее теперь и требовала ея мннiй, а главное Ч воспоминанiй, то-есть: какъ же это все случилось?

Почему этого никто не видалъ? Почему тогда не говорили? Что означалъ тогда этотъ скверный бдный рыцарь? Почему она одна, Лизавета Прокофьевна, осуждена обо всхъ заботиться, все замчать и предугадывать, а вс прочiе Ч однхъ воронъ считать? и пр. и пр. Александра Ивановна сначала была осторожна и замтила только, что ей кажется довольно врною идея папаши о томъ, что въ глазахъ свта можетъ показаться очень удовлетворительнымъ выборъ князя Мышкина въ мужья для одной изъ Епанчиныхъ. Мало-по-малу, разгорячившись, она прибавила даже, что князь вовсе не дурачокъ и никогда такимъ не былъ, а насчетъ значенiя, Ч то вдь еще Богъ знаетъ въ чемъ будетъ полагаться, черезъ нсколько тъ, значенiе порядочнаго человка у насъ въ Россiи: въ прежнихъ ли обязательныхъ успхахъ по служб, или въ чемъ другомъ? На все это мамаша немедленно отчеканила, что Александра вольнодумка, и что все это ихъ проклятый женскiй вопросъ. Затмъ чрезъ полчаса отправилась въ городъ, а оттуда на Каменный островъ, чтобы застать Блоконскую, какъ нарочно въ то время случившуюся въ Петербург, но скоро, впрочемъ, отъзжавшую. Блоконская была крестною матерью Аглаи.

Старуха Блоконская выслушала вс лихорадочныя и отчаянныя признанiя Лизаветы Прокофьевны и нисколько не тронулась слезами сбитой съ толку матери семейства, даже посмотрла на нее насмшливо. Это была страшная деспотка;

въ дружб, даже въ самой старинной, не могла терпть равенства, а на Лизавету Прокофьевну смотрла ршительно какъ на свою protge, какъ и тридцать пять тъ назадъ, и никакъ не могла примириться съ рзкостью и самостоятельностью ея характера. Она замтила между прочимъ, что, кажется, они тамъ вс, по своей всегдашней привычк, слишкомъ забжали впередъ и изъ мухи сочинили слона;

что сколько она ни вслушивалась, не убдилась, чтобъ у нихъ дйствительно произошло что-нибудь серiозное;

что не лучше ли подождать пока что-нибудь еще выйдетъ;

что князь, по ея мннiю, порядочный молодой человкъ, хотя больной, странный и слишкомъ ужь незначительный. Хуже всего, что онъ любовницу открыто содержитъ. Лизавета Прокофьевна очень хорошо поняла, что Блоконская немного сердита за неуспхъ Евгенiя Павловича, ею отрекомендованнаго. Воротилась она къ себ въ Павловскъ еще въ большемъ раздраженiи чмъ когда похала, и тотчасъ же всмъ досталось, главное за то, что съ ума сошли, что ни у кого ршительно такъ не ведутся дла, только у нихъ однихъ;

чего заторопились? Что вышло? Сколько я не всматриваюсь, никакъ не могу заключить, что дйствительно что-нибудь вышло! Подождите пока еще выйдетъ! Мало ли что Ивану едоровичу могло померещиться, не изъ мухи же длать слона? и пр. и пр.

Выходило, стало-быть, что надобно успокоиться, смотрть хладнокровно и ждать. Но увы, спокойствiе не продержалось и десяти минутъ. Первый ударъ хладнокровiю былъ нанесенъ извстiями о томъ, что произошло во время отсутствiя мамаши на Каменный островъ. (Поздка Лизаветы Прокофьевны происходила на другое же утро посл того какъ князь, наканун, приходилъ въ первомъ часу, вмсто десятаго.) Сестры на нетерпливые разспросы мамаши отвчали очень подробно, и вопервыхъ, что ровно ничего, кажется, безъ нея не случилось, что князь приходилъ, что Аглая долго къ нему не выходила, съ полчаса, потомъ вышла, и какъ вышла, тотчасъ же предложила князю играть въ шахматы;

что въ шахматы князь и ступить не уметъ, и Аглая его тотчасъ же побдила;

стала очень весела и ужасно стыдила князя за его неумнье, ужасно смялась надъ нимъ, такъ что на князя жалко стало смотрть. Потомъ предложила играть въ карты, въ дураки. Но тутъ вышло совсмъ наоборотъ: князь оказался въ дураки такой силы, какъ.... какъ профессоръ;

игралъ мастерски;

ужь Аглая и плутовала, и карты подмняла, и въ глазахъ у него же взятки воровала, а все-таки онъ каждый разъ оставлялъ ее въ дурахъ;

разъ пять сряду. Аглая взбсилась ужасно, даже совсмъ забылась;

наговорила князю такихъ колкостей и дерзостей, что онъ уже пересталъ и смяться, и совсмъ поблднлъ, когда она сказала ему наконецъ, что нога ея не будетъ въ этой комнат, пока онъ тутъ будетъ сидть, и что даже безсовстно съ его стороны къ нимъ ходить, да еще по ночамъ, въ первомъ часу, посл всего что случилось. Затмъ хлопнула дверью и вышла. Князь ушелъ какъ съ похоронъ, несмотря на вс ихъ утшенiя. Вдругъ, четверть часа спустя какъ ушелъ князь, Аглая сбжала сверху на террасу и съ такою поспшностью, что даже глазъ не вытерла, а глаза у ней были заплаканы;

сбжала же потому, что пришелъ Коля и принесъ ежа. Вс они стали смотрть ежа;

на вопросы ихъ Коля объяснилъ, что ежъ не его, а что онъ идетъ теперь вмст съ товарищемъ, другимъ гимназистомъ, Костей Лебедевымъ, который остался на улиц и стыдится войти, потому что несетъ топоръ;

что и ежа, и топоръ они купили сейчасъ у встрчнаго мужика. Ежа мужикъ продавалъ и взялъ за него пятьдесятъ копекъ, а топоръ они уже сами уговорили его продать, потому что кстати, да и очень ужь хорошiй топоръ. Тутъ вдругъ Аглая начала ужасно приставать къ Кол, чтобъ онъ ей сейчасъ же продалъ ежа, изъ себя выходила, даже милымъ назвала Колю. Коля долго не соглашался, но наконецъ не выдержалъ и позвалъ Костю Лебедева, который дйствительно вошелъ съ топоромъ и очень сконфузился. Но тутъ вдругъ оказалось, что ежъ вовсе не ихъ, а принадлежитъ какому-то третьему мальчику, Петрову, который далъ имъ обоимъ денегъ, чтобы купили ему у какого-то четвертаго мальчика Исторiю Шлоссера, которую тотъ, нуждаясь въ деньгахъ, выгодно продавалъ;

что они пошли покупать Исторiю Шлоссера, но не утерпли, и купили ежа, такъ что, стало-быть, и ежъ, и топоръ принадлежатъ тому третьему мальчику, которому они ихъ теперь и несутъ, вмсто Исторiи Шлоссера. Но Аглая такъ приставала, что наконецъ ршились и продали ей ежа. Какъ только Аглая получила ежа, тотчасъ же уложила его съ помощiю Коли въ плетеную корзинку, накрыла салфеткой и стала просить Колю, чтобъ онъ сейчасъ же, и никуда не заходя, отнесъ ежа къ князю, отъ ея имени, съ просьбой принять въ знакъ глубочайшаго ея уваженiя. Коля съ радостiю согласился и далъ слово что доставитъ, но сталъ немедленно приставать: Что означаетъ ежъ и подобный подарокъ? Аглая отвчала ему, что не его дло. Онъ отвчалъ, что, убжденъ, тутъ заключается аллегорiя. Аглая разсердилась и отрзала ему, что онъ мальчишка и больше ничего. Коля тотчасъ же возразилъ ей, что еслибъ онъ не уважалъ въ ней женщину, и сверхъ того свои убжденiя, то немедленно доказалъ бы ей, что уметъ отвтить на подобное оскорбленiе. Кончилось, впрочемъ, тмъ, что Коля все-таки съ восторгомъ пошелъ относить ежа, а за нимъ бжалъ и Костя Лебедевъ;

Аглая не вытерпла, и видя что Коля слишкомъ махаетъ корзинкой, закричала ему вслдъ съ террасы: Пожалуста, Коля, не выроните, голубчикъ! точно съ нимъ и не бранилась сейчасъ;

Коля остановился и тоже, точно и не бранился, закричалъ съ величайшею готовностью: Нтъ, не выроню, Аглая Ивановна. Будьте совершенно покойны! и побжалъ опять сломя голову. Аглая посл того расхохоталась ужасно и побжала къ себ чрезвычайно довольная, и весь день потомъ была очень веселая.

Такое извстiе совершенно ошеломило Лизавету Прокофьевну. Кажется, что бы? Но ужь такое, видно, пришло настроенiе. Тревога ея была возбуждена въ чрезвычайной степени, и главное Ч ежъ;

что означаетъ ежъ? Что тутъ условлено? Что тутъ подразумвается? Какой это знакъ? Что за телеграмма? Къ тому же, бдный Иванъ едоровичъ, случившiйся тутъ же при допрос, совершенно испортилъ все дло отвтомъ. По его мннiю, телеграммы тутъ не было никакой, а что ежъ Ч просто ежъ и только, Ч разв означаетъ, кром того, дружество, забвенiе обидъ и примиренiе, однимъ словомъ, все это шалость, но во всякомъ случа невинная и простительная.

Въ скобкахъ замтимъ, что онъ угадалъ совершенно. Князь, воротившись домой отъ Аглаи, осмянный и изгнанный ею, сидлъ уже съ полчаса въ самомъ мрачномъ отчаянiи, когда вдругъ явился Коля съ ежомъ. Тотчасъ же прояснилось небо;

князь точно изъ мертвыхъ воскресъ;

разспрашивалъ Колю, вислъ надъ каждымъ словомъ его, переспрашивалъ по десяти разъ, смялся какъ ребенокъ и поминутно пожималъ руки обоимъ смющимся и ясно смотрвшимъ на него мальчикамъ. Выходило, стало-быть, что Аглая прощаетъ, и князю опять можно идти къ ней сегодня же вечеромъ, а для него это было не только главное, а даже и все.

Ч Какiя мы еще дти, Коля! и.... и.... какъ это хорошо, что мы дти! съ упоенiемъ воскликнулъ онъ наконецъ.

Ч Просто-за-просто, она въ васъ влюблена, князь, и больше ничего! съ авторитетомъ и внушительно отвтилъ Коля.

Князь вспыхнулъ, но на этотъ разъ не сказалъ ни слова, а Коля только хохоталъ и хлопалъ въ ладоши;

минуту спустя разсмялся и князь, а потомъ до самаго вечера каждыя пять минутъ смотрлъ на часы, много ли прошло, и много ли до вечера остается.

Но настроенiе взяло верхъ: Лизавета Прокофьевна наконецъ не выдержала и поддалась истерической минут. Несмотря на вс возраженiя супруга и дочерей, она немедленно послала за Аглаей, съ тмъ чтобъ ужь задать ей послднiй вопросъ и отъ нея получить самый ясный и послднiй отвтъ. Чтобы все это разомъ и покончить, и съ плечъ долой, такъ чтобъ ужь и не поминать! Иначе, объявила она, я и до вечера не доживу! И тутъ только вс догадались до какой безтолковщины довели дло. Кром притворнаго удивленiя, негодованiя, хохота и насмшекъ надъ княземъ и надо всми допрашивавшими, Ч ничего отъ Аглаи не добились. Лизавета Прокофьевна слегла въ постель и вышла только къ чаю, къ тому времени, когда ожидали князя. Князя она ожидала съ трепетомъ, и когда онъ явился, съ нею чуть не сдлалась истерика.

А князь и самъ вошелъ робко, чуть не ощупью, странно улыбаясь, засматривая всмъ въ глаза и всмъ какъ бы задавая вопросъ, потому что Аглаи опять не было въ комнат, чего онъ тотчасъ же испугался. Въ этотъ вечеръ никого не было постороннихъ, одни только члены семейства. Князь Щ. былъ еще въ Петербург, по поводу дла о дяд Евгенiя Павловича. Хоть бы онъ-то случился и что-нибудь сказалъ, горевала о немъ Лизавета Прокофьевна. Иванъ едоровичъ сидлъ съ чрезвычайно озабоченною миной;

сестры были серiозны и, какъ нарочно, молчали.

Лизавета Прокофьевна не знала съ чего начать разговоръ.

Наконецъ вдругъ энергически выбранила желзную дорогу и посмотрла на князя съ ршительнымъ вызовомъ.

Увы! Аглая не выходила, и князь пропадалъ. Чуть лепеча и потерявшись, онъ было выразилъ мннiе, что починить дорогу чрезвычайно полезно, но Аделаида вдругъ засмялась, и князь опять уничтожился. Въ это-то самое мгновенiе и вошла Аглая спокойно и важно, церемонно отдала князю поклонъ и торжественно заняла самое видное мсто у круглаго стола. Она вопросительно посмотрла на князя. Вс поняли, что настало разршенiе всхъ недоумнiй.

Ч Получили вы моего ежа? твердо и почти сердито спросила она.

Ч Получилъ, отвтилъ князь, красня и замирая.

Ч Объясните же немедленно, что вы объ этомъ думаете? Это необходимо для спокойствiя мамаши и всего нашего семейства.

Ч Послушай, Аглая.... забезпокоился вдругъ генералъ.

Ч Это, это изъ всякихъ границъ! испугалась вдругъ чего-то Лизавета Прокофьевна.

Ч Никакихъ всякихъ границъ тутъ нту, maman, строго и тотчасъ же отвтила дочка. Ч Я сегодня послала князю ежа и желаю знать его мннiе. Что же, князь?

Ч То-есть, какое мннiе, Аглая Ивановна?

Ч Объ еж.

Ч То-есть.... я думаю, Аглая Ивановна, что вы хотите узнать какъ я принялъ.... ежа.... или, лучше сказать, какъ я взглянулъ....

на эту присылку.... ежа, то-есть.... въ такомъ случа я полагаю, что.... однимъ словомъ....

Онъ задохся и умолкъ.

Ч Ну, не много сказали, подождала секундъ пять Аглая. Ч Хорошо, я согласна оставить ежа;

но я очень рада, что могу наконецъ покончить вс накопившiяся недоумнiя. Позвольте наконецъ узнать отъ васъ самого и лично: сватаетесь вы за меня или нтъ?

Ч Ахъ, Господи! вырвалось у Лизаветы Прокофьевны.

Князь вздрогнулъ и отшатнулся;

Иванъ едоровичъ остолбенлъ;

сестры нахмурились.

Ч Не гите, князь, говорите правду. Изъ-за васъ меня преслдуютъ странными допросами;

имютъ же эти допросы какое нибудь основанiе? Ну!

Ч Я за васъ не сватался, Аглая Ивановна, проговорилъ князь, вдругъ оживляясь, Ч но.... вы знаете сами какъ я люблю васъ и врю въ васъ.... даже теперь....

Ч Я васъ спрашивала: просите вы моей руки или нтъ?

Ч Прошу, замирая, отвтилъ князь.

Послдовало общее и сильное движенiе.

Ч Все это не такъ, милый другъ, проговорилъ Иванъ едоровичъ, сильно волнуясь, Ч это.... это почти невозможно, если это такъ, Глаша.... Извините, князь, извините, дорогой мой!..

Лизавета Прокофьевна! обратился онъ къ супруг за помощью: Ч надо бы.... вникнуть....

Ч Я отказываюсь, я отказываюсь! замахала руками Лизавета Прокофьевна.

Ч Позвольте же, maman, и мн говорить;

вдь я и сама въ такомъ дл что-нибудь значу: ршается чрезвычайная минута судьбы моей (Аглая именно такъ и выразилась), и я хочу узнать сама и, кром того, рада, что при всхъ.... Позвольте же спросить васъ, князь, если вы питаете такiя намренiя, то чмъ же вы именно полагаете составить мое счастье?

Ч Я не знаю, право, Аглая Ивановна, какъ вамъ отвтить;

тутъ.... тутъ что же отвчать? Да и.... надо ли?

Ч Вы, кажется, сконфузились и задыхаетесь;

отдохните немного и соберитесь съ новыми силами;

выпейте стаканъ воды;

впрочемъ, вамъ сейчасъ чаю дадутъ.

Ч Я васъ люблю, Аглая Ивановна, я васъ очень люблю;

я одну васъ люблю и.... не шутите, пожалуста, я васъ очень люблю.

Ч Но однакоже, это дло важное;

мы не дти, и надо взглянуть положительно.... Потрудитесь теперь объяснить, въ чемъ заключается ваше состоянiе?

Ч Ну-ну-ну, Аглая! Что ты! Это не такъ, не такъ....

испуганно бормоталъ Иванъ едоровичъ.

Ч Позоръ! громко прошептала Лизавета Прокофьевна.

Ч Съ ума сошла! также громко прошептала Александра.

Ч Состоянiе.... то-есть, деньги? удивился князь.

Ч Именно.

Ч У меня.... у меня теперь сто тридцать пять тысячъ, пробормоталъ князь, закраснвшись.

Ч Только-то? громко и откровенно удивилась Аглая, нисколько не красня: Ч впрочемъ, ничего;

особенно если съ экономiей.... Намрены служить?

Ч Я хотлъ держать экзаменъ на домашняго учителя....

Ч Очень кстати;

конечно, это увеличитъ наши средства.

Полагаете вы быть камеръ-юнкеромъ?

Ч Камеръ-юнкеромъ? Я никакъ этого не воображалъ, но....

Но тутъ не утерпли об сестры и прыснули со смху.

Аделаида давно уже замтила въ подергивающихся чертахъ лица Аглаи признаки быстраго и неудержимаго смха, который она сдерживала покамсть изо всей силы. Аглая грозно было посмотрла на разсмявшихся сестеръ, но и секунды сама не выдержала, и залилась самымъ сумашедшимъ, почти истерическимъ хохотомъ;

наконецъ вскочила и выбжала изъ комнаты.

Ч Я такъ и знала, что одинъ только смхъ и больше ничего!

вскричала Аделаида: Ч съ самаго начала, съ ежа.

Ч Нтъ, вотъ этого ужь не позволю, не позволю! вскипла вдругъ гнвомъ Лизавета Прокофьевна и быстро устремилась вслдъ за Аглаей. За нею тотчасъ же побжали и сестры. Въ комнат остались князь и отецъ семейства.

Ч Это, это.... могъ ты вообразить что-нибудь подобное, Левъ Николаичъ? рзко вскричалъ генералъ, видимо, самъ не понимая что хочетъ сказать: Ч нтъ, серiозно, серiозно говоря?

Ч Я вижу, что Аглая Ивановна надо мной смялась, грустно отвтилъ князь.

Ч Подожди, братъ;

я пойду, а ты подожди.... потому....

объясни мн хоть ты, Левъ Николаичъ, хоть ты: какъ все это случилось, и что все это означаетъ, во всемъ, такъ сказать, его цломъ? Согласись, братъ, самъ, Ч я отецъ;

все-таки вдь отецъ же, потому я ничего не понимаю;

такъ хоть ты-то объясни!...

Ч Я люблю Аглаю Ивановну;

она это знаетъ и.... давно, кажется, знаетъ.

Генералъ вскинулъ плечами.

Ч Странно, странно.... и очень любишь?

Ч Очень люблю.

Ч Странно, странно это мн все. То-есть, такой сюрпризъ и ударъ, что.... Видишь ли, милый, я не насчетъ состоянiя (хоть и ожидалъ, что у тебя побольше), но.... мн счастье дочери....

наконецъ.... способенъ ли ты, такъ сказать, составить это....

счастье-то? И.... и.... что это: шутка, или правда съ ея-то стороны?

То-есть, не съ твоей, а съ ея стороны?

Изъ-за дверей раздался голосъ Александры Ивановны;

звали папашу.

Ч Подожди, братъ, подожди! Подожди и обдумай, а я сейчасъ.... проговорилъ онъ второпяхъ, и почти испуганно устремился на зовъ Александры.

Онъ засталъ супругу и дочку въ объятiяхъ одну у другой и обливавшихъ другъ друга слезами. Это были слезы счастья, умиленiя и примиренiя. Аглая цловала у матери руки, щеки, губы;

об горячо прижимались другъ ко дружк.

Ч Ну, вотъ, погляди на нее, Иванъ едорычъ, вотъ она вся теперь! сказала Лизавета Прокофьевна.

Pages:     | 1 |   ...   | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 |    Книги, научные публикации