Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 |   ...   | 54 |

Наблюдательные науки описывают и измеряют многообразные проявления жизни с возрастающей точностью и размещают их на временн шкале. Момент перехода к духовному не может быть объой ектом наблюдений такого рода. Тем не менее они могут на экспериментальном уровне открыть ряд важных признаков специфичности человеческого существа. Но опыт метафизического знания, самосознания и рефлексии, совести, свободы, а также эстетический и религиозный опыт Ц - все это относится к компетенции философского анализа, тогда как теология выявляет его конечный смысл в соответствии с планами Творца.

Иными словами, философской позицией церкви объявлен вариант дуализма, дающий полную свободу исследованию материи и моноВ, 1996 Микеланджело. Фрагмент росписи Сикстинской капеллы 344 Ч IV. Я,, полизирующий толкование духа в терминах одной из исторических версий христианства.

Эта четкость гносеологических установок заслуживает уважения.

Она же позволяет яснее представить себе, насколько труден плодотворный диалог между наукой и верой, которые безнадежно разделены ценностными, если не гносеологическими, ориентациями.

Коротко говоря, если дух не является эмерджентным свойством материи, то невозможно не только его экспериментальное изучение, но и никакой рациональный дискурс о нем. Пример тому Ц - история тысячелетнего раскола между западной и восточной Церквями. В западной редакции Символа веры Святой Дух исходит от Отца и Сына, тогда как в восточной Ц - только от Отца. Невозможность преодолеть это догматическое различие существенно повлияло на образ жизни и отношение друг к другу христианских народов.

3. На алтарной стене Сикстинской капеллы, в которой по традиции происходит избрание Папы, в сцене Страшного суда, Микеланджело написал самого себя. Мускулистый святой Варфоломей, воскресший мученик, держит в руке заживо содранную с него кожу.

У этого страшного мешка души искаженные черты лица художника.

Может быть, венский философ2 был прав: О чем нельзя сказать ясно, о том следует молчать.

Имеется в виду Людвиг Витгенштейн ( 889Ц - 95 ) Ц - один из создателей аналитической философии.

Человек и знак Семиотика возникла на глазах одного поколения. Ее содержание и название (в варианте Ц - семиология) определил замечательный швейцарский лингвист Ф. де Соссюр. Русский читатель может познакомиться с ней по запискам Тартуского государственного университета л (Семиотика), которые выходят с 964 года, по книге Ю. С. Степанова Семиотика (М.: Наука, 97 ) и по сборникам Семиотика и искусствометрия (М.: Мир, 972), Структурализм:

ДзаУ и ДпротивУ (М.: Прогресс, 975).

Отношение к семиотике не устоялось. Стороннему, хотя бы и сочувствующему наблюдателю еще трудно решить, обретет ли она статус науки, подобно логике и лингвистике, или же останется влиятельным и плодотворным стилем мышления междисциплинарного характера, подобно эволюционизму.

Наука по традиции должна иметь свой предмет. Предметом семиотики объявляются знаки, знаковые системы и все аспекты их функционирования и структуры. Математик мог бы определить семиотику как естественную историю (в старинном словоупотреблении) отношения быть знаком.

В эпоху своего первоначального накопления семиотика черпает материал и идеи отовсюду, где так или иначе существенна знаковость. Из учения о поведении животных (этологии), которое рассматривает сигналы в животном мире Ц - такие, как язык пчел, релизеры К. Лоренца или химическая сигнализация у насекомых. Из лингвистики, в особенности структурной, поскольку человеческий язык является основной и универсальной знаковой системой. Из математики, в частности, теории информации, теории алгоритмических языков для общения с компьютерами, формальной логики, которая сама по себе есть учение о знаковой системе математика.

Из этнологии и истории в той мере, в какой целые культуры и их Рецензия на книгу: Иванов В. В. Очерки истории семиотики в СССР. М.: Наука, 976.

303 с. Впервые опубликовано: Природа. 977. № 5.

Релизер Ц - от англ. releaser Ц - стимул, вызывающий цепь инстинктивных реакций.

Релизеры бывают оптическими (окраска, позы), обонятельными, осязательными и др.

Как релизеры, так и вызываемые ими реакции характерны для данного биологического вида.

346 Ч IV. Я,, фрагменты удается описывать как реконструируемые знаковые системы. Из искусствоведения Ц - теории стиха, музыки, живописи, где традиции структурализма нескольких школ (Москвы, Праги, Парижа) почти без коррекции включаются в круг семиотических идей.

Интерес к проблемам устройства и работы знаковых систем прослеживается с очень давних времен. К предшественникам семиотики относят Платона, Августина, Лейбница и многих более поздних мыслителей. Предыстории семиотики посвящена, в частности, недавно вышедшая работа Р. Якобсона2. Ряд современных штудий на границах традиционных дисциплин имеет семиотический оттенок, независимо от позиции их авторов. Физик Ю. Вигнер размышляет о механизме непостижимой эффективности математики в естественных науках. Конечно же, этот вопрос включается в общую проблему того, как знаковые системы обеспечивают действенное поведение человека и познание им мира. Математик Р. Том разрабатывает теорию катастроф Ц - перестроек фазовых портретов динамических систем под влиянием внешних процессов управления; его список лэлементарных катастроф каталогизирует архетипы событий, для выражения которых должны иметься средства в любой знаковой системе, описывающей пространственно-временные отношения (и, возможно, не только пространственно-временные).

Если логика изучает знаковые системы в их отношении к абстракции истинности, то семиотика делает упор на функционирование реальных систем, при том что эта реальность a priori может быть неосознанной и неэксплицированной. В таком случае сам акт экспликации может иметь значительные и неожиданные последствия, подобно психоаналитическому сеансу. (В качестве элементарного примера читатель может продумать знаковую роль кавычек, обрамляющих за и против в названии сборника, упомянутого в начале рецензии.) Роль осознанности, эксплицированности, операциональности в методологии семиотических исследований очень высока. Семиотика равняется в этом отношении на структурализм и дескриптивную лингвистику, в свою очередь оглядывающуюся на математику. Насколько это необычно для гуманитарных наук, можно проследить по культуре использования определений, столь характерной для математики. Гуманитарные тексты все еще бывают посвящены долгим спорам на тему о том, что такое на самом деле романтизм или даже фонема. Математик сказал бы просто: В этой статье фонемой называется то-то и то-то Ц - и приступил бы к изложению результаJacobson R. Coup dТil sur le Dveloppement de la Smiotique. Вloomington, 975.

Ч тов своей работы. Какой обычай лучше, автор рецензии не берется судить, хотя традиции его науки Ц - математики Ц - кажутся ему эффективнее. Так или иначе, развитие семиотики у нас в стране совпало с повышением требований к методике гуманитарного исследования.

Поколение, испытавшее, какой ценой приходится расплачиваться за неточность представлений о реальности, сменилось поколением, выше всего ценящим эту точность (В. В. Иванов, с. 69). Дискуссии относительно этих требований происходили, вероятно, более вокруг их подразумеваемого символического смысла, нежели вокруг их прямой гигиенической ценности: хороший образец неосознанного семиотического поведения.

В таких условиях книга В. В. Иванова должна рассматриваться не просто как историческое исследование, но как важный конституирующий акт молодой дисциплины. В этой книге семиотика отыскивает истоки и прецеденты, ощупывает границы своей территории, а чаще обозревает ее с высоты птичьего полета. В отличие от многих семиотических работ с их жестким планом и венской позиционной нумерацией пунктов, подпунктов и подподпунктов, книга В.В.Иванова построена как сложная иерархия вихрей разных масштабов, в центре которых находятся люди Ц - С. М. Эйзенштейн, Л. С. Выготский, М. М. Бахтин, В. Я. Пропп, Н. Я. Марр, мысли, книги и статьи, неопубликованные рукописи, снятые и неснятые фильмы, наброски и черновики, вплоть до семиотического фольклора и легенд.

Все это обусловливает крайнюю трудность систематического обзора содержания книги, и мы ограничимся несколькими набросками.

Первая глава посвящена ранним этапам развития знаковых систем и ранним этапам их осознания. Обсуждается генезис человеческого языка и письменности, ритуалов, раннего искусства; имена и табу, обмены, дарения, загадки. В IV главе изложена концепция Ф.де Соссюра о структуре индоевропейского стиха и обсуждаются общие вопросы семиотики текста как одной из единиц высшего уровня в знаковых системах. Центральная часть книги Ц - главы II и III Ц - в значительной мере посвящены С. М. Эйзенштейну и его теориям киноязыка и искусства вообще.

Внимание к Эйзенштейну как к автору семиотических идей и активному субъекту семиозиса глубоко оправдано. Для темы книги весьма существенна сама личность рационализирующего художника, провозгласившего тезис о знаковости произведений искусства и его компонентов, полиглота и эрудита, для которого его штудии не являлись непосредственной целью, но средством подготовки к основному делу Ц - системе создания произведения искусства. Эйзенштейн 348 Ч IV. Я,, изучает художественные концепции самых разных народов и эпох, прослеживает механику выразительности в ее опоре на архаические структуры индивидуального сознания, реконструирует древние архетипы Ц - личностные и социальные. Характерно и заслуживает специального рассмотрения многоязычие Эйзенштейна даже в его записях для себя, вроде следующей стенограммы важной для него мысли: R[ythm] as presynt[ax] (dТailleurs partout!) Ц - Ритм как предсинтаксис (впрочем везде!) (В. В. Иванов, c. 88).

Много места в книге занимает разбор мыслей Эйзенштейна об искусстве, изложенных в его рукописи Grund-problem Ц - Основная проблема3. В. В. Иванов цитирует следующую формулировку этой проблемы: В искусстве происходит Дстремительное прогрессивное вознесение по линии высоких идейных ступеней сознания и одновременно же проникновение через строение формы в слои самого глубинного чувственного мышленияУ (с. 65).

Диалектика этих двух противоположно направленных потоков заставляет Эйзенштейна обращаться к фактам этнографии, мифологии, теориям бессознательного, всему обширному материалу, показывающему нерасторжимую связь человека с природой и единство его истории, начиная с самых далеких времен. (Стоит отметить, какую роль играют эти же эмоциональные механизмы в современном беспокойстве человечества за окружающую среду обитания. Рациональная экология имеет глубинный иррациональный подтекст.) Удобно проиллюстрировать этюды Эйзенштейна, вкратце пересказав содержание десяти страниц книги В. В. Иванова (з 3, глава II Воплощение мифа, с. 7585). Эйзенштейн активно занимается сравнительной мифологией и этнографией после поездки в Мексику ( 930).

В своих наблюдениях над жизнью индейских племен он выделяет параллелизм между правилами обмена и правилами заключения браков, определяющими социальную структуру общества, что предвосхищает позднейшие выводы К. Леви-Стросса и Я. Бааля. Работая над постановкой Валькирий, Эйзенштейн реконструирует за образами древнегерманских мифологических героев знаковые первоэлементы мифа, такие как вода, огонь, воздух. Он устанавливает исключительную роль символа мирового дерева, предвосхищая разработку этой темы в более поздних структуралистских исследованиях. Как отмечает В. В. Иванов, параллельные открытия психиатров позднее позволили показать, что способ изображения дерева Ц - это средство установления психического склада личности в развитии (от раннего детского Эта рукопись хранится в ЦГАЛИ, ф. 923, оп. 2, ед. хр. 236243, 259270.

Ч возраста) и распаде (при душевной болезни) (с. 8 ). В тексте далее описаны размышления Эйзенштейна о ритуальной роли дупла дерева как лутробы, о тотемизме, о древесно-растительных метаморфозах, о геометризации растительных форм в орнаментах, а также о связи всего этого с физиогномикой и проблемой привлекательности басен.

По тем же десяти страницам можно ощутить облик всей книги Ц - яркой, обильной, торопливой. Иногда автор слишком быстро проходит по длинной дороге фактов и сопоставлений, не давая читателю остановиться и продумать ключевые места.

Книга трудна и увлекательна, часто впечатляет лаконизмом изложения глубоких идей и проницательностью, местами раздражает скороговоркой и необязательностью ассоциаций. В целом она учит широте и щедрости мысли и демонстрирует глубинное единство гуманитарной и естественнонаучной культуры человечества. Ее следует прочесть каждому, кому это единство дорого.

Это Ц - любовь В 958 году в небольшом американском городе в семье Клары и Дэвида Парков родился четвертый ребенок. Девочку назвали Джесси.

Ко второму году жизни она стала беспокоить родителей замедленным развитием и неконтактностью. Через некоторое время был поставлен диагноз: детский аутизм.

Синдром раннего детского аутизма (от греч. Ц - сам) был вы делен и описан в начале 40-х годов американским психиатром Л.Каннером. Его симптоматика возникает не позже двух-четырехлетнего возраста и характерна прежде всего отсутствием общения с людьми, в том числе с матерью, и крайней изолированностью от внешнего мира. Развитие речи может быть резко замедленным, как это произошло с Джесси. Если оно и не задержано, речь аномальна: она не направлена на коммуникацию. Аутичный ребенок не терпит изменения привычной обстановки и привычного порядка действий, имеет блестящую механическую память, хорошее физическое здоровье. Над всем его поведением доминирует закрытость от людей. Вот как это выглядит:

Крошечное золотистое дитя кружит на четвереньках около пятна на полу в таинственном и самозабвенном восторге. Девочка заливается смехом, но не поднимает глаз. Она не пытается привлечь внимания к загадочному объекту своего восхищения. Она вообще не видит нас.

Она и пятно Ц - вот все, что существует. И хотя ей уже восемнадцать месяцев Ц - возраст, когда дети трогают, тащат в рот, тянутся, толкают, исследуют, Ц - она не делает ничего подобного. Она не ходит, не карабкается по ступенькам, не пытается подтянуться, чтобы достать вещь.

Вещи ей не нужны (с. 3).

Это Ц - внешние диагностические признаки. Никто не знает глубинных механизмов детского аутизма. Детство Джесси пришлось на время, когда знакомство с синдромом Каннера даже в профессиональной среде было редким, практические рекомендации родителям и педагогам только формировались и были малодоступны.

Рецензия на книгу: Park C. C. The Siege. The First Eight Years of an Autistic Child. With an Epilogue, Fifteen Years After. Boston, Toronto: Little Brown and Company, 982. 328 p.

Впервые опубликовано: Природа. 987. № 4. C. 4252.

Pages:     | 1 |   ...   | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 |   ...   | 54 |    Книги по разным темам