Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 100 | 101 | 102 | 103 | 104 |   ...   | 114 |

начинается не лучшим для России как великой страны образом. Сознавая это, нам надо не отказываться принимать существующие реальности, а стараться, поняв их логику, менять их в нужном для нас направлении. И здесь принципиально важно то, что изменения последних лет, чрезвычайно масштабные и глубокие сами по себе, еще не создали нового устойчивого мирового порядка. Более того, они завязали новые узлы противоречий в межгосударственных отношениях и деятельности международных институтов, которые предстоит распутывать в ближайшем и более отдаленном будущем. Таких узлов как минимум четыре.

Первый узел. Как я пытался показать в начале статьи, и ООН и ОБСЕ, и некоторые другие международные институты представляют собой лишь своего рода фасад более не существующей (вначале четырехимперской, затем биполярной) военно-политической организации мира. Способен ли этот фасад стать реальной, действенной структурой урегулирования конфликтов и оперативного управления в кризисных ситуациях завтрашнего дня Ч вопрос открытый, и решается он в 1990-х годах не только теоретически, но и практически: в Персидском заливе, Боснии, Сомали, Ираке, Косово. Прецеденты и вообще опыт, в т. ч.

ожидания и навыки дипломатических и силовых действий Ч важные составляющие реальной системы международных отношений. США оказались на данный момент единоличным мировым военным лидером, причем складывается впечатление, что они все менее склонны консультироваться при принятии силовых решений не только с Россией, но и с большинством своих союзников по НАТО. Всегдашнее внутреннее неприятие концепции баланса сил получило в наши дни в Соединенных Штатах право на открытое выражение. Более того, в последнее время США стараются действовать (когда возможно) и в обход СБ ООН, что ставит под сомнение будущее этой организации в качестве мирового полицейского и мировой полицейской службы собственной безопасности, цензурирующей определенные виды и стили принудительных действий во имя тишины и спокойствия в мировом масштабе. К сожалению, позиция США Ч кстати, главного плательщика ООН, и плательщика довольно капризного Ч не единственный вызов Совету Безопасности. Сегодня состав его грандов Ч постоянных членов, обладающих правом вето, Ч уже не совпадает с составом мирового лядерного клуба, а ведь в последние десятилетия именно такое совпадение давало бывшему послевоенному клубу даржав-победительниц raison А.М. Салмин dТtre. Пока велись бесконечные споры о расширении числа постоянных членов СБ за счет бывших побежденных во второй мировой войне, крупных государств и стран-представительниц своих континентов (весьма сомнительная с точки зрения логики и потенциально взрывчатая идея), в мире появились как минимум две новых ядерных державы Ч Индия и Пакистан. Но и это еще не все. Образование того, что я назвал Европией, практически неизбежно ставит вопрос об ее представительстве в СБ (подобный вопрос уже возник, по некоторым сведениям, в связи с G-7). Вообще, соотношение Европии и крупнейших ее составляющих с точки зрения представительства в международных институтах Ч вероятная проблема на обозримое будущее. В любом случае очевидно, что идентичность СБ, а с ним и ООН в целом и, соответственно, всей мировой системы безопасности, сегодня под угрозой. Эта идентичность оспаривается с разных сторон, так что без выработки и воплощения в жизнь новой концепции СБ он может превратиться в военно-политический аналог Большой семерки (или восьмерки) как формы регулярных консультаций ведущих стран, а ООН Ч стать чем-то вроде ОБСЕ, лишенной эффективного механизма выработки оперативных решений и их принудительной реализации.

Второй узел. Логично было бы ожидать, что ослабление или даже паралич СБ и ООН в целом приведут с соответствующему усилению США и НАТО в той роли мировых полицейских, которую они уже пытаются играть. Дело обстоит, однако, не так просто. Образование Европии придает новый смысл Западноевропейскому союзу как военно-политической липостаси ЕС. Уже сегодня новыми членами ЗЕС могут становиться только члены ЕС. Иными словами, НАТО и ЗЕС образуют нечто вроде известной из астрономии двойной звезды Ч системы, центр которой не совпадает с центрами входящих в нее небесных тел6.

Каким образом будет строиться система обороны западного сообщества, опирающаяся одновременно на эти две организации, Ч вопрос пока открытый.

Судя по всему, ответ на него будет зависеть от всего комплекса отношений между ЕС и США. Сегодня, во всяком случае, нелегко представить себе вполне гармоничную систему безопасности, один из участников которой постоянно демонстрировал бы склонность к независимому поведению, при том что группа других Ч потенциально более сильная в военном и экономическом отношении Ч была бы объединена в планомерно интегрирующийся союз, чьи цели далеко не всегда совпадали бы с целями партнера-соперника.

Третий узел. Не все так просто, как иногда кажется, и с доминирующей ролью США в мире. Когда используют оксюморон лоднополюсный мир, обычно не задаются вопросом о качестве подразумеваемой лоднополюсности. Между тем быть единственной сверхдержавой Ч то есть превосходить силой любую реально возможную коалицию других держав или хотя бы быть равной ей Ч еще не значит быть мировым сверхполицейским, способным и готовым действовать где угодно, когда угодно и на каких угодно условиях. Дело в том, что число потенциальных конфликтов разного уровня и типа сегодня превышает число субъектов потенциального конфликта мирового масштаба. Соединенные Штаты, самая могущественная (хотя и не самая большая Ч есть Индия, и не самая опытная Ч есть Великобритания) демократия земли, утвердились в качестве единоличного лидера мирового сообщества во время кризиса в Персидском заливе в 1991 г. Уже тогда, однако, победные фанфары едва заглушали ворчание победителей по поводу адекватности (или, скорее, неадекватности) участия не460 Россия, Европа и новый мировой порядок которых союзников в военных и финансовых усилиях коалиции. В те самые дни США продемонстрировали и неоспоримость своего лидерства, и всю тяжесть его бремени. В конце концов блеск победы над армией Саддама Хусейна Ч единственный серьезный военный успех Соединенных Штатов в послевьетнамский период Ч на какое-то время заставил забыть, что правитель довольно небольшого государства целых полгода противостоял всему миру, 40 дней из них воюя с объединенной армией мировой коалиции. А затем еще семь лет испытывал терпение победителей, чем, собственно, продолжает заниматься и поныне. В Сомали чуда уже не произошло: понеся относительно крупные потери, США вынуждены были свернуть военную экспедицию в этой стране. Вопрос, который напрашивается, звучит примерно так: если США готовы быть мировым полицейским, если, с другой стороны, никто кроме США не способен сегодня играть данную роль, то каково ее реальное содержание и какие тяготы согласны нести во имя ее исполнения Конгресс и американские избиратели Собственно говоря, главный для новой роли США в мире вопрос можно сформулировать и прямее: можно ли неопределенно долго оставаться мировым полицейским, прибегая лишь к точечным, компьютерным ударам по отдельным целям и не неся сколь-либо существенных потерь И это уже вопрос не только к творцам внешней политики США, но и ко всему американскому обществу в его нынешнем состоянии, а также, конечно, к предметам американских забот, готовым или не готовым играть в полувиртуальную войну с сильнейшей державой мира.

Не следует также забывать, что вьетнамский синдром сменился персидским не потому, что американское общество вдруг резко переоценило опыт вьетнамской войны, а потому что его сумели убедить в невозможности повторения подобного опыта в сегодняшнем мире.

Вообще, сегодняшняя американская гегемония является частным и, судя по всему, временным следствием кризиса послевоенной биполярной системы мировой стабильности, главные основания которой, скрытые за фасадом лялтинского мира, медленно, но верно размывались в последние десятилетия. Совокупный удельный вес противостоявших друг другу блоков (в промышленном производстве, в валовом мировом продукте, в населении земного шара) падал независимо от изменения соотношения сил между ними. Грань между обычными вооружениями и ядерными начала стираться, а круг государств, вооруженных по современным стандартам, в т.ч. и ядерным оружием, Ч расширяться.

Долговременная энтропия послевоенного миропорядка (политического, экономического, технологического, культурного) привела к явному кризису и потенциальной дестабилизации всей мировой системы, а не только коммунистического полумира. Наверное, любитель метафор мог бы сказать, что на рубеже 1980 - 1990-х годов демократические Афины конца второго тысячелетия от Рождества Христова взяли исторический реванш, одержав победу в холодной войне над современной им тоталитарной Спартой. Однако общий исход мировой Пелопоннесской войны оказался в сущности таким же, как и результат ее исторического прообраза. По большому счету, и на этот раз выиграл не победитель, а некий третий радующийся, за которым уже выстроилась очередь наследников и преемников. Важно, конечно, определяется ли сегодня мировой порядок преимущественно клубом великих держав или только одной сверхдержавой, но не менее важно и то, что в любом случае происходит это в области (как в географическом, так и в функциональном смысле), которая, похоже, сжимается, подобно А.М. Салмин шагреневой коже. В границах этой области, этого относительно управляемого, если и не всегда уютного, мира ключевое значение имели и имеют вопросы об однополюсности и многополюсности, о соотношении доллара и евро как мировых резервных валют, о предпочтительном типе сообщества безопасности в Европе, о расширении НАТО на Восток. Но за ее пределами царит если не хаос, то, во всяком случае, некий иной порядок, бросающий мировому острову, политико-правовой ойкумене все более впечатляющие вызовы экономического, военного, культурного, демографического характера.

Когда я говорю о мировом острове, я имею в виду организм современного мирового порядка, а отнюдь не область европейской христианской культуры, на почве которой он действительно стал расти и формироваться, начиная, условно, с Вестфальского мира 1648 г. Зерном этого организма является не христианское учение как таковое, а развившееся в оплодотворенной христианством европейской культуре секулярное представление о принципиальной политической возможности мирного сосуществования верований и культур. Оценивать данное представление отвлеченно не имеет сегодня смысла, поскольку оно вошло в состав культуры, модифицировав его и в нем растворившись. Надо признать, однако, что оно довольно существенно изменило в XVIIIЦXIX вв. общий характер европейской колониальной экспансии, а в XX в. сумело дать радикальным коммунистическим режимам (сперва Ч советскому, через несколько десятилетий, в иной парадигме, Ч китайскому) благовидный предлог, чтобы вначале свернуть с курса на лобовое столкновение с мировым империализмом, а затем и врасти в организм миропорядка в качестве его своеобычных, но неотъемлемых частей. Проблема в том, что в основе современного мирового организма Ч не только определенное представление, но и поддерживающая его воля, причем отождествляемая скорее не с силой, а со своего рода витальной энергией. Именно она заставляла всех считаться с оформляющим и направляющим ее представлением. И именно дефицит такой энергии, а не недостаток идей или силы самой по себе, Ч главная причина размывания мирового острова. В хаос (по крайней мере, с точки зрения веками выработанных логики и норм самой ойкумены) погружается его собственная периферия Ч те области Земли, те государства и культуры, которые, так или иначе, зависели от него либо примыкали к нему в поддержании мирового порядка. На практике Ч с позиции Запада и на его нынешнем языке Ч речь идет о вызовах, которые бросают бывшие колонии, а также формальные и неформальные доминионы великих империй старого и нового типа: в первую очередь исламский мир, но одновременно, в несколько ином смысле, и Латинская Америка, и Тропическая Африка. И все чаще (особым образом и пока еще со знаком вопроса) Ч Россия в ее постсоветских границах как непредсказуемая периферия Европы и Евразии.

Четвертый узел. Перспектива развития Азиатско-Тихоокеанского региона, азиатская часть которого (а живет здесь примерно половина населения земного шара) никогда, строго говоря, не была составляющей мирового острова и либо беспокоила его (опиумные войны, боксерское восстание, русскояпонская война), либо оставалась относительно нейтральной в отношении главных, системообразующих явлений, происходящих на самом лострове или на его границах. Лишь во время второй мировой войны события в указанном регионе входят в действительный резонанс с европейскими и мировыми и стано462 Россия, Европа и новый мировой порядок вятся их неотъемлемой частью. Стабильность в регионе (т.е., на самом деле, относительная периферийность этой части мира с точки зрения международной безопасности) обеспечивалась в послевоенный период усмирением и включением в зону американского влияния главного регионального дебошира XX в. Ч Японской империи Ч и существованием двух коммунистических империйпобедительниц Ч СССР и КНР. Лихорадившие мировое общественное мнение войны в Корее (1950Ц1953 гг.) и во Вьетнаме (1964Ц1975 гг.) с прямым или косвенным участием великих держав, не говоря о колониальных и постколониальных конфликтах, а также о столкновениях 1960Ц1970-х годов по периметру китайских границ или о непрямом участии Китая в различных конфликтах преимущественно в Азии, должны все же оцениваться в ретроспективе и возможной перспективе развития региона.

Pages:     | 1 |   ...   | 100 | 101 | 102 | 103 | 104 |   ...   | 114 |    Книги по разным темам