Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 41 |

Довольно распространенная попытка избежатьэкзистенциальной изоляции, встречающаяся в нескольких моих новеллах, - этослияние, размывание границ собственной личности, растворение в другом. Силатенденции к слиянию была продемонстрирована экспериментом с подпороговымвосприятием, в котором фраза "Мы с мамой одно целое" мелькала на экране такбыстро, что испытуемые не могли сознательно воспринимать ее. Однако она влиялана их самочувствие (они чувствовали себя лучше, сильнее, увереннее) и дажеприводило к улучшению результатов поведенческой терапии курения, полноты иподростковых правонарушений.

Один из величайших жизненных парадоксовзаключается в том, что развитие самосознания усиливает тревогу. Слияниерассеивает тревогу самым радикальным образом - уничтожая самосознание. Человек,который влюбляется и переживает блаженное состояние единства с любимым, нерефлексирует, поскольку его одинокое сомневающееся "Я", порождающее страхизоляции, растворяется в "мы". Таким образом, человек избавляется от тревоги, теряя самогосебя.

Вот почему терапевты не любят иметь дело свлюбленными пациентами. Терапия и влюбленность несовместимы, посколькутерапевтическая работа актуализирует сомневающееся "Я" и тревогу, котораяслужит указанием на внутренние конфликты.

Кроме того, мне, как и большинствутерапевтов, трудно установить продуктивные отношения с влюбленным пациентом.Например, Тельма из новеллы "Развенчание любви" не хотела взаимодействовать сомной: вся ее энергия была поглощена ее любовным наваждением. Берегитесьисключительной и безрассудной привязанности к другому; она вовсе не является,как это часто кажется, примером абсолютной любви. Такая замкнутая на себе ипитающаяся собою любовь, не нуждающаяся в других и ничего им не дающая,обречена на саморазрушение. Любовь - это не просто страсть, вспыхивающая междудвумя людьми. Влюбленность бесконечно далека от подлинной любви. Любовь - это,скорее, форма существования: не столько влечение, сколько самоотдача, отношениене столько к одному человеку, сколько к миру в целом.

Хотя мы обычно стремимся прожить жизнь вдвоемили в коллективе, наступает время, чаще всего в преддверии смерти, когда переднами с холодной ясностью открывается истина: мы рождаемся и умираем в одиночку.Я слышал признание многих умирающих пациентов, что самое страшное - не то, чтоты умираешь, а что ты умираешь совсем один. Но даже перед лицом смерти истиннаяготовность другого быть рядом до конца может преодолеть изоляцию. Как выразилсяпациент из рассказа "Не ходи крадучись": "Даже если ты один в лодке, всегдаприятно видеть огни других лодок, покачивающихся рядом".

Итак, если смерть неизбежна, если в одинпрекрасный день погибнут все наши достижения, да и сама солнечная система, еслимир - игра случая, и все в нем могло бы быть иным, если люди вынуждены самистроить свой мир и свой жизненный замысел в этом мире, то какой же смысл внашем существовании

Этот вопрос не дает покоя современномучеловеку. Многие обращаются к психотерапии, чувствуя, что их жизнь бесцельна ибессмысленна. Мы - существа, ищущие смысл. Биологически мы устроены так, чтонаш мозг автоматически объединяет поступающие сигналы в определенныеконфигурации. Осмысление ситуации дает нам ощущение господства: чувствуя себябеспомощными и растерянными перед новыми и непонятными явлениями, мы стремимсяих объяснить и тем самым получить над ними власть. Еще важнее, что смыслпорождает ценности и вытекающие из них правила поведения: ответ на вопрос"зачем" ("Зачем я живу)дает ответ на вопрос "как"("Как мне жить").

В этих десяти психотерапевтических новеллахоткрытое обсуждение смысла жизни встречается нечасто. Поиск смысла, как и поисксчастья, возможен только косвенным путем. Смысл является результатомосмысленной деятельности. Чем настойчивее мы ищем его, тем меньше вероятность,что найдем. О смысле у человека всегда больше вопросов, чем ответов. В терапии,как и в жизни, осмысленность является побочным продуктом дел и свершений, иименно на них терапевт должен направлять свои усилия. Дело не в том, чтосвершение дает рациональный ответ на вопрос о смысле, а в том, что оно делаетненужным сам вопрос.

Этот экзистенциальный парадокс - человек,который ищет смысл и уверенность в мире, не имеющем ни того, ни другого, -обладает огромным значением для психотерапевта. В своей ежедневной работетерапевт, который стремится искренне относиться к своим пациентам, испытываетпостоянную неопределенность. Столкновение пациентов с неразрешимыми вопросамибытия не только ставит перед терапевтом те же самые вопросы, но и заставляетего понять, как пришлось понять мне самому в рассказе "Две улыбки", чтопереживания другого неуловимо интимны и недоступны окончательному пониманию.

В самом деле, способность переносить ситуациюнеопределенности является ключевой для профессии психотерапевта. Хотя публикаможет верить, что терапевты последовательно и уверенно ведут пациентов черезпредсказуемые стадии к заранее известной цели, на самом деле такое бываетредко. Наоборот, как свидетельствуют эти истории, терапевт может частоколебаться, импровизировать и вслепую нащупывать путь. Сильное искушениедостичь уверенности, идентифицировавшись с определенной идеологической школойили узкой терапевтической системой, часто приводит к обманчивому результату:предвзятые мнения могут препятствовать спонтанной, незапланированной встрече,которая необходима для успешной терапии.

Эта встреча, составляющая самую сутьпсихотерапии, является заинтересованным и глубоко человечным контактом двухлюдей, один из которых (обычно это пациент, но не всегда) страдает больше, чемдругой. Терапевт выполняет двойную задачу: он является и наблюдателем, инепосредственным участником жизни пациента. В качестве наблюдателя он долженбыть достаточно объективным, чтобы обеспечивать необходимый минимальныйконтроль за процессом. В качестве участника он погружается в жизнь пациента,испытывает на себе его воздействие и иногда меняется благодаря встрече с ним.

Избрав путь полного погружения в жизньпациентов, я как терапевт не только сталкиваюсь с теми же экзистенциальнымипроблемами, что и они, но и должен быть готов исследовать эти проблемы всоответствии с экзистенциальными законами. Я должен быть уверен в том, чтознание лучше незнания, решительность лучше нерешительности, а магия и иллюзия,какими бы прекрасными и соблазнительными они ни были, в конечном счетеослабляют человеческий дух. Как очень точно заметил Томас Харди: "Если хочешьнайти Добро, внимательно изучи Зло".

Двойная роль наблюдателя и участника требуетот терапевта большого мастерства, и она поставила передо мной в описанных здесьслучаях ряд мучительных вопросов. Например, вправе ли я ожидать, что пациентсможет справиться с той проблемой, решения которой я сам всю жизнь избегаМогу ли я помочь ему продвинуться дальше, чем смог я сам Должен ли я ставитьперед мучительными экзистенциальными вопросами, на которые у меня самого нетответа, умирающего человека, безутешную вдову, мать, потерявшую ребенка,опасного изгоя с потусторонними видениями Могу ли я обнаружить свою слабостьперед пациенткой, которая смущает меня и порождает соблазн Способен ли яустановить искренние и заинтересованные отношения с безобразной толстухой,внешний вид которой меня отталкивает Должен ли я во имя торжества самопознанияразрушать нелепую, но стойкую и удобную любовную иллюзию старой женщины Вправели силой навязывать свою волю человеку, неспособному действовать в своихинтересах и позволившему терроризировать себя трем нераспечатанным письмам

Хотя все новеллы пестрят словами"терапевт" и "пациент", эти термины не должны вводитьвас в заблуждение: речь идет о каждом человеке. Страдание является всеобщимуделом; медицинские ярлыки во многом условны и больше зависят от культурных,образовательных и экономических факторов, чем от тяжести патологии. Посколькутерапевты в той же мере, что и пациенты, сталкиваются с данностямисуществования, профессиональная позиция незаинтересованной объективности, стольнеобходимая в научном исследовании, в нашей области неприемлема. Мы,психотерапевты, не можем просто сочувственно охать или призывать пациентоврешительнее бороться со своими трудностями. Мы не можем говорить им: "Этоваши проблемы". Наоборот,мы должны говорить о нас инаших проблемах, потому чтонаша жизнь, наше существование приговорены к смерти, в которую мы не хотимверить, к любви, которую мы теряем, к свободе, которой мы боимся, и к опыту,который нас разделяет. В этом мы все похожи.

1. ЛЕЧЕНИЕ ОТ ЛЮБВИ

Я не люблю работать с влюбленными пациентами.Быть может, из зависти - я тоже мечтаю испытать любовное очарование.Возможно, потому, что любовь и психотерапия абсолютно несовместимы. Хорошийтерапевт борется с темнотой и стремится к ясности, тогда как романтическаялюбовь расцветает в тени и увядает под пристальным взглядом. Мне ненавистнобыть палачом любви.

Но когда Тельма в самом начале нашей первойвстречи сказала мне, что она безнадежно, трагически влюблена, я, ни минуты несомневаясь, взялся за ее лечение. Все, что я заметил с первого взгляда: ееморщинистое семидесятилетнее лицо с дряхлым трясущимся подбородком, ее редеющиенеопрятные волосы, выкрашенные в неопределенно-желтый цвет, ее иссохшие руки свздувшимися венами, - говорило мне, что она, скорее всего, ошибается, она неможет быть влюблена. Как могла любовь поразить это дряхлое болезненное тело,поселиться в этом бесформенном синтетическом трико

Кроме того, где ореол любовного наслажденияСтрадания Тельмы не удивляли меня, поскольку любовь всегда бывает смешана сболью; но ее любовь была каким-то чудовищным перекосом - она совсем не приносила радости, вся жизньТельмы была сплошной мукой.

Таким образом, я согласился лечить ее,поскольку был уверен, что она страдает не от любви, а от какого-то редкогоизвращения, которое ошибочно принимает за любовь. Я не только верил, что смогупомочь Тельме, но и был увлечен идеей, что эта ложная любовь поможет пролитьсвет на глубокие тайны истинной любви.

Во время нашей первой встречи Тельмадержалась отстраненно и чопорно. Она не ответила на мою приветственную улыбку,а когда я провожал ее в свой кабинет, следовала на один-два шага позади меня.Войдя в мой кабинет, она сразу же села, даже не оглядевшись. Затем, недожидаясь моих вопросов и даже не расстегнув толстого жакета, одетого поверхтренировочного костюма, она глубоко вздохнула и начала:

- Восемь лет назад у меня был роман с моимтерапевтом. С тех пор я не могу избавиться от мыслей о нем. Один раз я ужепочти покончила с собой и уверена, что в следующий раз мне это удастся. Вы -моя последняя надежда.

Я всегда очень внимательно слушаю первыеслова пациента. Часто они каким-то загадочным образом предсказывают то, каксложатся мои отношения с пациентом. Слова человека позволяют другому проникнутьв его жизнь, но тон голоса Тельмы не содержал приглашения приблизиться.

Она продолжала:

- Если Вам трудно мне поверить, возможно, этопоможет!

Она порылась в большой вышитой сумке ипротянула мне две старые фотографии. На первой была изображена молодая красиваятанцовщица в гладком черном трико. Взглянув на ее лицо, я был поражен, встретивогромные глаза Тельмы, всматривающиеся в меня сквозь десятилетия.

- А эта, - сообщила мне Тельма, заметив, чтоя перешел к следующей фотографии, изображавшей привлекательную, но увядающуюшестидесятилетнюю женщину, - была сделана около восьми лет назад. Как видите, -она провела рукой по своим непричесанным волосам, - я больше не слежу за собой.

Хотя я с трудом мог вообразить себе романмежду этой запущенной женщиной и ее терапевтом, я не сказал ни слова о том, чтоне верю ей. Фактически, я вообще ничего не успел сказать. Я пытался сохранятьневозмутимость, но она, вероятно, заметила какой-то признак моего недоверия,возможно, непроизвольно расширившиеся зрачки. Я решил не опровергать ееобвинения в недоверии. Для галантности было неподходящее время, к тому же всамом деле не каждый день можно встретить растрепанную семидесятилетнююженщину, обезумевшую от любви. Мы оба это понимали, и глупо было делать вид,что это не так.

Вскоре я узнал, что в течение последнихдвадцати лет она страдала хронической депрессией и почти постоянно лечилась упсихиатров. В основном лечение проходило в местной психиатрической клинике, гдеее лечили несколько терапевтов. Примерно за одиннадцать лет до описываемыхсобытий она начала лечение у Мэтью, молодого и красивого психолога-стажера. Онавстречалась с ним каждую неделю в течение восьми месяцев в клинике и продолжалалечение как частная пациентка весь следующий год. Затем, когда Мэтью получилполную ставку в больнице, ему пришлось бросить частную практику.

Тельма расставалась с ним с большимсожалением. Он был лучшим из всех ее терапевтов, и она очень привязалась кнему: все эти двадцать месяцев она каждую неделю с нетерпением ждала очередногосеанса. Никогда до этого она ни с кем не была столь откровенна. Никогда раньшени один терапевт не был с ней столь безупречно искренен, прост имягок.

Тельма несколько минут восторженно говорила оМэтью.

- В нем было столько заботы, столько любви.Другие мои терапевты старались быть приветливыми, чтобы создать непринужденнуюобстановку, но Мэтью был не таким. Он действительно заботился, действительно принимал меня. Что бы я ниделала, какие бы ужасные мысли ни приходили мне в голову, я знала, что онсможет понять и - как бы это сказать - поддержит меня, - нет, будет дорожитьмной. Он помог мне не только как терапевт, но и гораздо больше.

- Например

- Он открыл для меня духовное, религиозноеизмерение жизни. Он научил меня заботиться обо всем живом, научил задумыватьсяо смысле моего пребывания на земле. Но он не относился ко мне свысока. Онвсегда держался как равный, всегда был рядом.

Тельма очень оживилась - ей явно доставлялоудовольствие говорить о Мэтью.

- Мне нравилось, как он ловил меня, не даваяускользнуть. И всегда бранил меня за мои дерьмовые привычки.

Последняя фраза поразила меня своимнесоответствием всему остальному рассказу. Но поскольку Тельма так тщательноподбирала слова, я предположил, что это было выражение самого Мэтью, возможно,пример его замечательной техники. Мои неприятные чувства к нему быстро росли,но я держал их при себе. Слова Тельмы ясно показывали мне, что она не потерпелабы никакой критики в отношении Мэтью.

После Мэтью Тельма продолжала лечиться удругих терапевтов, но ни один из них не смог установить с ней контакт и непомог ей почувствовать вкус к жизни, как это сделал Мэтью.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 41 |    Книги по разным темам