Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |

И только киоскерша сердобольно всплеснуларуками: Что с вами Да на вас лица нет!

ВОЛШЕБНОЕ ЗЕРКАЛО

Верочка и родители

Верочка пришла домой радостная ивозбужденная. В большом зале консерватории давали концерт Стравинского, музыкойкоторо­гопятнадцатилетняя особа восхищалась... нет, она жила его волшеб­ными, завораживающими мелодиями.Нежная, впечатлительная, обостренно воспринимающая и утонченная ее душа парилав мире прекрасного — нарадость и умиление родителям, которые не пере­ставали восхищаться ее вокальнымиданными и успехами в музы­кальной школе. О том, что она училась на отлично, и говорить неприходится.

Часто в их семье устраивались литературныевечера, на которые приглашались именитые и неименитые стихотворцы. И простоустра­ивались вечера, счаепитиями, шутками и общим весельем. И всегда непременным украшением этихвечеров была прелестная Верочка.

Но в этот раз в доме стояла тишина, иродители были грустны и не вышли встречать ее, чего еще никогда неслучалось.

Подслушанный разговор

Верочка весьма изумилась подобномуобстоятельству и, как вся­кая избалованная девочка, которую к тому же переполняют бурныеэмоции, но увы, вынужденная пребывать взапрети вследствие от­сутствия собеседников, пусть даже ввиде папы и мамы, она ощути­ла нечто вроде некоторой обиженности.

Однако вскоре она услышала разговор,приглушенно просачива­ющийся из спальни; он то и привлек ее внимание. Любопытство,естественное для молодого пытливого ума, заглушило досаду и по­могло проникнуть втайну.

Лучше бы ты не доставал этого зеркала,— послышалсяпридавленный мамин голос, в котором чуткое верочкино ушко опреде­лило проступающие, хотя еще и непроступившие, слезы.

Кто ж мог знать, что так произойдет— оправдывался папа,тяжело вздыхая.

Этот старик-антиквар самый настоящийпреступник!

Не говори так. Он не виноват. Онсопричастен Неведомому и Непостижимому. На нем лежит мистический знактаинства.

Теперь ты видишь, чем обернулось этотаинство _

Быть может, и не следует отчаиваться, моядорогая Наверняка здесь какой-то фокус. И не стоит принимать всерьез забавнуюшутку.

Ты сам не веришь себе. А помнишь, как тызагорелся, услышав об этом необычном зеркале, посмотревшись в которое, можноуви­деть своебудущее

Не отчаивайся, дорогая, жизньпокажет.

В спальне

Верочка напрочь забыла о музыкеСтравинского. Из ее милой головки в миг улетучились, растаяв в ночном свежемвоздухе, бур­ныеромантические впечатления. Она твердо решила достать это зеркало, соблазненнаязаманчивой мыслью хоть краешком глаза под­смотреть свою дальнейшую судьбу.Ведь тогда ей откроется великая сила знания. Ведь если достоверно будет всеизвестно наперед, то и в настоящем можно делать все, что захочется. Все равнобудет так, а не иначе. Roma locuta, causa finita. (Рим сказал, вопросисчерпан). Подобные мысли подарили ей первую бессонную ночь со всеми еемуками.

А утром примерная ученица не пошла в школуи вместо конт­рольной поалгебре она пробралась в родительскую спальню, где и обнаружила на низкомстолике крохотное зеркальце с дымчатой по­верхностью в стариннойоправе.

Ах, как все просто!

Ах, как все просто! — вырвалось из впечатлительнойдевичь­ейгруди.

Она почувствовала, как вспотели ее изящныеладошки и застуча­лолюбвеобильное горячее сердечко. Сейчас... сейчас она возьмет его и узнает своебудущее. Целомудренное воображение уже рисо­вало ей ослепительные картины. Вотона выходит на сцену в рос­кошном платье, и завороженная публика замолкает, и раздаютсяпер­вые печальные звукиее скрипки и не тают, а летят по залу и подни­маются все выше, выше, околдовывая иочаровывая пришедших сюда людей. А потом овации. Браво! Бис! А потомфантастический принц уносит ее на летящей Лянче в море огней, цветов,шампанского и звонкого смеха. Это ее будущий муж.

Ее дрожащие пальчики уже берутся зашероховатую рукоятку, дымчатая поверхность темнеет, и Верочка жадно и вволнении смот­рит,затаив дыхание, в свое туманное предзнаменование.

Она видит женское лицо. Яркий рот.Раскрашенные глаза. Жен­щину клонит ко сну. Она медленно ложится на кушетку, на которойхрапит пьяный мужик. Он приоткрывает один глаз. А, это ты, Вер­ка, курва. Опять по мужикам шлялась,блядь ты этакая. Он разма­хивается и бьет ее по голове.

В углу комнаты заскулил пятилетний малыш.Он еще не умеет говорить. Женщина подошла к нему. Ребенок вытаращил черныеглаза и уставился на нее. Ее морщинистые руки потянулись к его тонкойшее...

Но что это Что Ах! Верочка роняетзеркальце и лишается чувств. Ее вырвало.

Доченька, что с тобой

Нарядная мама, шикарная женщина спогрустневшими глазами пришла сегодня раньше обычного. Как видно, сбылись еесмутные предчувствия —ведь она не раздеваясь, сразу побежала в спальню.

Доченька, что с тобой

А доченька, проказница Верочка, лежала врвотных массах без сознания, и рядом поблескивали осколки вещегозеркальца.

Мстят боги тем, кто ихвидит...

Папа вскоре умер по причине несчастногослучая, приключив­шегосяв автомобильной катастрофе.

Мама ушла к другому мужчине.

А Верочку взяла к себе добраяинтеллигентная бабушка, окру­жившая бедняжку внученьку теплыми заботами, в том числесвязан­ными и схлопотами по устройству в психиатрическую больницу.

Врач, внимательно выслушав эту историю,долго качал головой, затем вымолвил:

— ОднаждыГомер сказал: Мстят боги тем, кто их видит. Ну да ладно, постараемсячто-нибудь сделать.

После небезуспешного пребывания в клинике,где она провела немногим меньше четырех месяцев, Верочка забыла о своемпроис­шествии вродительской спальне, только стала замкнутой и задум­чивой. Окружающие говорили, что унее глаза стали совсем взрос­лыми. А бабушка лелеет ее и всячески оберегает от зеркал, потомучто навязчивый страх перед зеркалами все еще остается.

БУГА

— Ну а колиуж взял грех на душу —покайся. И легче тебе и светлее от этого станет. Спокойствиеощутишь.

— Не хочуспокойствия! Н-не хочу! — заорал, разевая громад­ный рот, Буга. Зрачки его расширились, глазаувлажнились.

— А чего жеты хочешь — участливоспросил Бугу тоненький голосок.

— Страдатьхочу! — ударяя кулакомв грудь, прогудел здоровен­ный жилистый детина.

— Это верно,— смиренно согласилсяпопик. Он считал себя неортодоксалом и искал своего Бога. Главной идеей черезвсе его искания проходила красной нитью одна: и ад и рай существуют на земле.Но чтобы попасть в рай, необходимо пройти через ад, ощу­тив все его ужасы икошмары.

— Это верно,— повторил кивая,попик, — страданиеочищает и душу делает легчайшей, способной к полету. А потому, Буга,стра­дай. Выжгистраданием свой грех.

Буга сидел, понурившись и тупо уставившисьв свой стакан, в котором на поблескивающем от водки донышке обреченножужжа­ла отравленнаяалкоголем оса.

Буга сидел и припоминал своигрехи.

К полудню небо завалило серой пеленой, иоткуда-то вырвался ветер, взметая пыль на опустевших дорогах.

Буга почувствовал смутноетомление.

Впрочем, вскоре блеснуло солнышко, ласкаяглянцевые от дож­дякрыши. Крыши вспыхнули ослепительно и потухли — высохли. На улице сделалось веселои оживленно. Но томящее беспокойствие Буги не ушло. Что-то ноет, ноет внутри, ачто — непонятно. Истало Буге страшно. Мир показался огромным чудовищем, затаившим в себеугрозу.

Некоторые говорят про Бугу, что он— падший ангел. Иныетол­куют — и таких большинство — что он с лунысвалился.

А был Буга и есть не от мира сего. А потомуот мира сего и стра­дает. Тяжко страдает. И страдания свои топит в тяжелых,утомитель­ных запоях. Акогда выходит из запоя, идет в церковь, переполнен­ный собственной душевной горечью, иподолгу стоит в задумчивос­ти у какой-нибудь иконки, потом ставит свечечку, смущенно,нелов­ко, словноукрадкой, кланяется и покидает храм с тайной надеждой на просветление. Вот таки живет Буга.

МОИ МИСТИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ

Прапрадедушка

Как-то черной безлунной ночью гадали узеркала.

Ветер визжал и в окна ломился так, чтостекла потрескивали. И то ли плач ребеночка доносился порой, то ли птицыневедомой стон, но хотя и натоплено было в комнате, морозец пробегал по коже, иогонек свечи трепыхался так, что вот-вот потухнет.

Наши образы туманно расплывались в зеркале,и колеблющиеся тени словно о чем-то тайном перемигивались междусобой.

Но — полночь. Хрипло отстучали часы. ИКирога, затаив дыха­ние,шепнул:

— Гляди взеркало. Но только не оборачивайся назад. Блестящая гладь зеркальнаяподернулась серой дымкой. Свечеч­ка зашипела и стала светиться тусклее. И на нас глянул образ: лицолиловое, губы оттопыренные, веки без ресниц, тяжелые, выпуклые, чутьприкрыты.

— Это мойпрапрадед, — прошептаКирога. — Чего емунадо

Тут я почувствовал на плече своем что-тотеплое и мохнатое. За­хотел обернуться, но вспомнил предостережение Кироги. Не сталоборачиваться. Только напрягся и как бы сжался внутренне.

А мохнатая лапка шебуршит по плечу, щекочетзатылок. А прап­радедКироги спереди, из зеркала очи страшные свои выставляет и что-то шамкаетгубищами.

— На шабашзовет, — поясниКирога.

— Что зашабаш

— С ведьмамии прочей нечистью.

— А зачем оннас зовет

— Чтобыдушами насытиться нашими. Он душу у каждого из нас выпьет и мертвяками сделает.И будем такими же, как он.

— Не хочубыть мертвя ком.

— И я нехочу. Потому и не оглядывайся.

Сзади что-то захихикало и потянуло к себе.Упираюсь. Не даю уволочь. Не хочу быть мертвяком. И душу хочу сохранить. Апрап­радед из зеркаларуки свои тянет. И тут могильным холодом потяну­ло. Свечечка, пошатнувшись, упала. Изатопило комнату мраком. Кирога исчез. Я остался один. Глаза покойного старикажадным ог­нем горели усамого лица моего. Воздух наполнился запахом плесе­ни. Неужели Кирогу на шабашуволокли

Дверца скрипнула. Не могу теперьпошевелиться. Застыл, как из­ваяние. Прощай жизнь. Прощайте все. И не поминайте лихом. Сейчас ясгину. По душу мою грешную явились посланники темного мира.

Но... нет, не может быть! Неужели спасениеОно! Оно! —двор­ник заскрежеталлопатой. Утро, стало быть, на подходе. И от радос­ти закукарекал я петухом.Ку-ка-ре-ку! У-у-у...

Наваждение исчезло. И Кирога лежал рядом ипохрапывал.

Сон о городе

Во время то ли одной из медитаций, то лисна я открыл новую страну.

В ней живут человоки. Они мало чемотличаются от людей на­шей цивилизации, а тамошние порядки, хотя и кажутся на первыйвзгляд несколько необычными, все-таки...

*

Передо мной лежал город. Он лежал на склонехолма и был по­хож намуравейник. Множество двухэтажных домиков, розовых, го­лубых, желтых, зеленых, тонущих вэкзотических зарослях, взбега­ло вверх по склону. От меня врассыпную разбежались улицы,улоч­ки, переулки. Ониоборачивались, дразнились и ныряли в живопис­ные чащи акаций, где и исчезалибесследно. Я направился по одной из них. Но через несколько десятков метровполоска из серого бу­лыжника круто завернула, потом еще несколько раз — наподобие пружины от часов. Вконце концов я дошел до конца и понял, что попал в тупик.

Надо возвращаться. Но как

... ибо в замешательство меня привелатабличка, прибитая к де­реву в стороне от дороги:

ВОЗВРАЩАЙСЯ ОБРАТНО, ИБО ТЫ ПРИШЕЛ НЕ ТУДА,КУДА НАДО. НО ИДИ ЗАДОМ НАПЕРЕД.

И я попятился назад. И вышел совсем нетуда, откуда начал свой путь.

Начинается, — подумал я.

— Чинается— ся — ся, — кто-то повторил гулко. Чтотакое — я оглянулся сопаской.

— Такое...кое... кое...

Слева от себя, шагах в пяти, я увиделколодец. Краснокирпич-ный цилиндр с черепичной крышей.

Ну что ж, попью водички прохладной,— обрадовалсяя.

— Дички...ички... чки... ки... ки-ки-ки... ладной. — Эхом отозва­лось рядом.

— Чтотакое! — ужевоскликнул я.

А вокруг не было ни души. Лишь колодец,пальма да я.

Взглянул я на пальму — может попугай там сидит и дразнитменя Но нет... вместо птицы увидел прибитую табличку: Эхо-колодец, чудоприроды и рук человеческих. Улавливает мысли и отражает.

Так вот и вся разгадка, — подумал я.

— гадко,гадко, гадко, —отозвался колодец. Я обиделся.

— А зачем жемысли-то перевирать

—ать-ать-ать.

— Надоубираться отсюда поскорей.

—ей-ей.

— Нокуда

—Да!

*

Тут я приметил тропинку и решился пойти поней, и пошел. Мы вместе с нею петляли, крутились. Словно веселили друг друга.Но недолго веселье наше длилось. Первым загрустил я, уставший и раз­драженный.

Я присел возле кустика. Рядом камень лежал.Я задрал на него ноги, сам же улегся под кустиком. Но и тут я табличкуувидел:

КАМЕНЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ. И ВООБЩЕ, УНОСИ ОТСЮДАНОГИ.

Я решил последовать совету, но тут же всталперед пробле­мой. Ипроблема стояла передо мной, насупившись, упершись руками в бока и, словнобезмолвно о чем-то меня вопрошала. И вот о чем вопрошала: Ежели уносить ноги,то как самому-то идти

Проблема грозно надвигалась на меня, и ярисковал быть ею опрокинутым. Чтобы этого не допустить, я принялся активносоображать. И тут осенило меня... Чтобы унести ноги, надо сде­лать их в руки, или — руки в ноги. Так я и поступил. Иуспеш­но. И сноваоказался у колодца. Ну вот и хорошо, — мыслен­но воскликнул я.

— шо...— отозвалсяколодец.

— О, опятьэтот колодец!

—ц...ц...ц...

—Надоедливая бестолочь.

— Сам такой!— вдруг рявкнулколодец.

Я подошел к нему и заглянул внутрь, надеясьувидеть там ос­корбителя, но только ведерко на цепочке постукивало о темные стены,да чернела где-то в глубине, поблескивая, вода. На меня повеяло холодом. Дрожьпробежала по телу. Надо убираться из этого места. Но по тропинке идти я большене захотел.

Внезапно послышались голоса.

Человоки рядом! Я крикнул, но никто неотозвался. Может, это вовсе не человеки, а обман слуха

— Обман уха,— высказался колодец. Яозлобился.

Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |    Книги по разным темам