Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 34 |

Мы не спеша шли по берегу реки, гдеогромные переплетенные корни выползали из земли, словно изваяния из дерева иила. Теплая липкая влажность очень скоро пропитала всю мою кожу. Из-подтолстого слоя веток и листьев мистер Барт вытащил каноэ, столкнул его в воду ижестом велел мне сесть в него. Он направил лодку прямо через реку, держа курсна небольшую заводь на левом берегу, которая давала некоторую защиту от мощноготечения.

Точными сильными движениями он направлялканоэ против течения, пока мы не добрались до узкого притока.

Бамбуковые заросли уступили место мрачнойгустой растительности, бесконечной стене деревьев, тесно столпившихся у самогоберега. Корневища и ветви нависали над водой; по деревьям ползли лианы, словнозмеи обвиваясь вокруг стволов, стремясь сокрушить их в смертельнойхватке.

— Ага, вотона, — сказал мистерБарт, указав на просвет в этой, казалось бы, непроницаемой стене.

Мы протащили лодку по болотистому берегу инадежно привязали к стволу дерева. Солнце едва пробивалось сквозь густуюлиству; чем дальше я шла сквозь заросли следом за мистером Бартом, тем большевсе краски сливались в прозрачную зелень. Лианы и ветки цеплялись за меня какживые. Жара здесь уже не была такой сильной, но из-за липкой влажности одеждапристала ко мне, как слизь.

Вскоре лицо мое покрылось слоемрастительной трухи и паутины, от которой шел запах разложения.

— Это иесть тропа —недоверчиво спросила я, чуть не вступив в лужу зеленоватой воды. Ее поверхностькишела сотнями насекомых, беспокойно суетящихся в мутной жиже. Куда-то улетеливспугнутые птицы, и в этой сплошной зелени я не смогла различить ни их цвета,ни величины, а только услышала их возмущенные крики в знак протеста противнашего вторжения. Я поняла, что мистер Барт старается напугать меня. Мысль отом, что он, возможно, ведет меня в другую католическую миссию, тоже приходиламне в голову. — Это иесть тропа —спросила я еще раз.

Мистер Барт резко остановился переддеревом, таким высоким, что его верхние ветви, казалось, задевалинебо.

Ползучие растения тянулись вверх, обвиваясьвокруг ствола и веток.

— Ясобирался преподать вам урок и напугать до полусмерти,— мрачно сказал мистер Барт.— Но все, что яготовился вам сказать, сейчас прозвучало бы глупо. Так что передохнем немного ипойдем обратно.

Мистер Барт позволил лодке плыть потечению, берясь за весло лишь тогда, когда ее заносило слишком близко кберегу.

— Джунгли— это мир, которыйневозможно себе представить,— сказал он.—Яне могу вам его описать, хотя так часто испытывал его на своейшкуре. Это дело личное. Опыт каждого человека уникален и не похож надругие.

Вместо того чтобы вернуться в миссию,мистер Барт пригласил меня к себе домой. Это была большая круглая хижина сконической крышей из пальмовых листьев.

Внутри было довольно темно; свет попадалвнутрь только через небольшой вход и прямоугольное окно в крыше с люком изпальмовых листьев, который открывался с помощью блока из сыромятной кожи.Посреди хижины висели два гамака. Вдоль побеленных стен стояли корзины, полныекниг и журналов; над ними висели калабаши, кухонная утварь, мачете иружье.

С одного из гамаков поднялась нагая молодаяженщина. Она была высока ростом, полногруда, с широкими бедрами, но лицо еебыло лицом ребенка, круглым и гладким, с раскосыми темными глазами.Улыбнувшись, она потянулась за платьем, висевшим у плетеного опахала дляраздувания огня.

— Кофе— спросила онапо-испански, усаживаясь у очага на земляной пол, уставленный алюминиевымикастрюлями и сковородками.

— Вы хорошознаете Милагроса —спросила я у мистера Барта после того, как он познакомил меня со своей женой, ивсе мы расселись в гамаках, причем мы с молодой женщиной сели вдвоем в одингамак.

— Трудносказать, — ответилон, берясь за стоящую на полу кружку с кофе. — Он приходит и уходит; он какрека.

Он никогда не останавливается и, похоже,никогда не отдыхает. Как далеко Милагрос уходит, как долго он там остается,этого никто не знает. Все, что я слышал, — это то, что какие-то белые людизабрали его в юности из родного племени. Рассказывает он об этом всегдапо-разному. То он говорит, что это были сборщики каучука, то — что это были миссионеры, а вдругой раз может сказать, что это были старатели, ученые. Неважно, кто это был,но с ними он путешествовал много лет.

— А изкакого он племени Где живет

— Он изплемени Макиритаре, —сказал мистер Барт. —Но никто не знает, где он живет. Время от времени он возвращается к своимсородичам. Но из какой он деревни, я не знаю.

— Анхеликаушла его искать. Интересно, знает ли она, где его можно найти

— Знаетнаверняка, — сказалмистер Барт. — Ониочень близки. Я не удивлюсь, если они окажутся в каком-то родстве. — Он поставил кружку на землю,выбрался из гамака и на мгновение исчез в густом кустарнике рядом с хижиной.Спустя несколько секунд мистер Барт появился снова с небольшой жестянкой вруках. — Откройте ее,— сказал он, вручаямне жестянку.

Внутри был маленький кожаный мешочек.— Алмазы— спросила я, пробуя его наощупь.

Мистер Барт, улыбнувшись, кивнул и жестомпригласил меня подсесть к нему поближе на земляном полу. Он снял рубашку,расстелил на полу и попросил меня высыпать на нее содержимое мешочка. Я едвамогла скрыть разочарование. Эти камни не сверкали; они были скорее похожи намутный кварц.

— Выуверены, что это алмазы— спросила я.

—Совершенно уверен, —ответил мистер Барт, кладя мне в ладонь камень величиной с ягодный помидор.Если его как следует огранить, получится очень славное колечко.

— Вы здесьнашли эти алмазы

— Нет,— рассмеялся мистерБарт. — Недалеко отСьерра Паримы, много лет назад. — Полуприкрыв глаза, он стал раскачиваться взад-вперед. Щеки егопокрывала багровая сетка склеротических сосудов, щетина на подбородке была чутьвлажной. —Давным-давно единственной целью в моей жизни было найти алмазы, чтобы вернутьсядомой богачом. —Мистер Барт тяжело вздохнул, уставясь глазами куда-то за пределы хижины.— А потом в одинпрекрасный день я понял, что моя мечта разбогатеть, так сказать, пересохла; онаперестала быть навязчивой идеей, да и сам я уже не хотел возвращаться в мир,который знал когда-то. И я остался здесь. — В глазах мистера Барта блеснулислезы, когда он сделал жест в сторону алмазов. — С ними — Он часто замигал, потом взглянулна меня и улыбнулся. — Я люблю их, как люблю эти края.

Я так много хотела у него спросить, нопобоялась вконец его расстроить. И мы умолкли, прислушиваясь к ровному, тихомужурчанию реки.

Мистер Барт заговорил снова:

— А знаете,антропологи и миссионеры одного поля ягода. Для этой земли плохи и те, идругие. Антропологи даже лицемернее; они жульничают и гут ради того, чтобызаполучить нужную информацию. По-моему, они свято верят, что во имя наукивсякие средства хороши. Нет, нет, не перебивайте меня, — предупредил мистер Барт, замахаврукой у меня перед лицом.

—Антропологи, —продолжал он тем же резким тоном, — жаловались мне на заносчивость миссионеров, на их бесцеремонное ивысокомерное отношение к индейцам.

А сами-то хороши, никто так нагло не суетнос в дела других людей, как они, да еще так, будто имеют на это полное право.— Мистер Барт глубоковздохнул, словно эта вспышка исчерпала его силы.

Опасаясь новой вспышки, я решила незащищать антропологов и утешилась разглядыванием алмаза, лежавшего у меня наладони.

— Оченькрасивый, — сказалая, возвращая камень.

— Оставьтеего себе, — сказал они начал собирать остальные камешки. Один за другим он бросал их в кожаныймешочек.

— Боюсь,что не смогу принять такой ценный подарок, — хихикнула я и в свое оправданиедобавила: — Я не ношудрагоценностей.

— А вы несчитайте это ценным подарком. Считайте его талисманом. Это только горожанесчитают его драгоценностью, — сказал он небрежно, сжав мои пальцы на камне.

— Онпринесет вам удачу. —Он поднялся, расправив ладонями отсыревшие сзади штаны, и растянулся вгамаке.

Молодая женщина снова наполнила нашикружки.

Потягивая приторно сладкий кофе, мысмотрели, как с приходом сумерек выбеленные стены приобретают пурпурныйоттенок. Тени не успели вырасти, потому что сразу же упала темнота.

Меня разбудила Анхелика, прошептавшая наухо:

— Мывыходим утром.

— Что— мгновеннопроснувшись, я выпрыгнула из гамака. — Я думала, что на поискиМилагроса у тебя уйдет пара дней. Сейчас я соберусь в дорогу.

Анхелика рассмеялась. — Соберусь Нечего тебе собирать.Вторую пару твоих трусиков и топ я отдала мальчишке-индейцу. Две пары тебе ни кчему. Иди-ка лучше спать. Завтра будет долгий день. Милагрос ходитбыстро.

— Не могу яспать, — взволнованносказала я. — Скороначнет светать. Я напишу записку друзьям. Надеюсь, гамак и тонкое одеялопоместятся у меня в рюкзаке. А что с едой

— ОтецКориолано отложил для нас на завтра сардины и маниоковые лепешки. Я понесу их вкорзине.

— Тыговорила с ним этим вечером Что он сказал

— Онсказал, что все в руках Божьих.

Когда зазвонил к службе церковный колокол,я уже полностью собралась в дорогу. В первый раз со дня приезда в миссию япошла к мессе. Индейцы и racionales заполнили деревянные скамьи. Они смеялись и болтали, словно напирушке. Отцу Кориолано пришлось довольно долго их унимать, прежде чем он смогначать мессу.

Сидевшая рядом со мной женщинапожаловалась, что отец Кориолано всегда умудряется разбудить ее младенца своигромким голосом. Младенец и в самом деле заплакал, но не успел раздаться егопервый громкий вопль, как женщина выпростала грудь и прижала ее ко ртуребенка.

Опустившись на колени, я подняла глаза кизображению Девы над алтарем. На Ней было расшитое золотом голубое одеяние.Лицо было поднято к небесам, глаза голубые, щеки бледные, а рот темно-красный.На одной руке у Нее сидел младенец Христос; другую руку, белую и нежную, Онапротягивала к этим странным дикарям у Ее ног.

Глава 3.

Милагрос с мачете в руке вел нас по узкойтропе вдоль реки. Сквозь дырявую красную рубаху просвечивала его мускулистаяспина. Защитного цвета штаны, закатанные до колен и подвязанные выше поясашнурком, делали его на вид ниже его среднего роста. Он шел резвым шагом,опираясь на внешние края стоп, узких в пятке и веером расширявшихся к пальцам.Коротко стриженые волосы и широкая тонзура на макушке делали его похожим намонаха.

Перед тем как идти дальше по тропе,уводящей в лес, я остановилась и оглянулась. За рекой, почти скрытая визлучине, лежала миссия. Пронизанная сиянием утреннего солнца, она, казалось,стала чем-то неосязаемым. Я почувствовала странную отчужденность не только отэтого места и людей, с которыми провела минувшую неделю, но и от всего, чтобыло столь привычно мне прежде. Я ощутила в себе какую-то перемену, словнопереправа через реку стала отметиной в судьбе, поворотным пунктом. Что-то,видимо, отразилось на моем лице, потому что поймав на себе взгляд Анхелики, яуловила в нем тень сочувствия.

— Ужедалеко, — сказаМилагрос, остановившись рядом с нами. Сложив руки на груди, он блуждал взглядомпо реке. Ослепительно сверкавший на воде утренний свет отражался на его лице,придавая ему золотистый оттенок.

У него было угловатое, костлявое лицо,которому маленький нос и полная нижняя губа придавали неожиданное выражениеранимости, резко контрастировавшее с мешками и морщинами вокруг раскосых карихглаз. Они неуловимо напоминали глаза Анхелики, в них было такое же вневременноевыражение.

В полном молчании мы зашагали под громадамидеревьев по тропам, затерянным в густом кустарнике, сплошь увитом лианами, впереплетении веток, листвы, ползучих растений и корней. Паутина невидимойвуалью липла к моему лицу. Перед глазами у меня была одна лишь зелень, аединственным запахом был запах сырости. Мы перешагивали и обходили упавшиестволы, переходили ручьи и болота в тени высоких бамбуковых зарослей. Иногдавпереди меня шел Милагрос; иногда это была Анхелика со своей высокой узкойкорзиной за плечами, которая удерживалась на своем месте надетой на головуспециальной лубяной повязкой. Корзина была наполнена тыквенными сосудами,лепешками и жестянками сардин.

Я не имела представления, в какомнаправлении мы идем. Солнца я не видела — только его свет, сочащийсясквозь густую листву. Вскоре шея у меня занемела от глядения вверх, внемыслимую высь недвижных деревьев.

Одни лишь стройные пальмы, неукротимые всвоем вертикальном порыве к свету, казалось, расчищали серебристыми верхушкамиредкие заплатки чистого неба.

— Мне надопередохнуть, —сказала я, тяжело плюхнувшись на ствол упавшего дерева. По моим часам шел ужечетвертый час дня. Мы без остановок шагали вот уже больше шести часов.— Я умираю отголода.

Передав мне калабаш из своей корзины,Анхелика присела рядом со мной.

— Наполниего,— сказала она,указав подбородком на протекавший поблизости неглубокий ручей.

Сев посреди потока на корточки с широкорасставленными ногами и упершись ладонями в бедра, Милагрос наклонялся вперед,пока его губы не коснулись воды. Он напился, не замочив носа.

—Пей,— сказал он,выпрямившись.

Ему, должно быть, около пятидесяти,подумала я.

Однако неожиданная грация плавных движенийделала его намного моложе. Он коротко усмехнулся и побрел вниз по течениюручья.

—Осторожно, не то искупаешься! — воскликнула Анхелика с насмешливой улыбкой.

Вздрогнув от ее голоса, я потеряларавновесие и бултыхнулась в воду вниз головой.

— Неполучится у меня напиться так, как это сделал Милагрос, — небрежно сказала я, отдавая ейнаполненный сосуд. —Лучше уж мне пить из калабаша.

Усевшись возле нее, я сняла промокшиетеннисные туфли. Тот, кто сказал, что такая обувь лучше всего годится дляджунглей, никогда не топал в ней шесть часов подряд.

Мои ноги были стерты и покрылись волдырями,коленки исцарапаны и кровоточили.

— Не так ужплохо, — сказалаАнхелика, осмотрев мои стопы. Она легонько провела ладонью по подошвам ипокрытым волдырями пальцам. — У тебя ведь отличные жесткие подошвы. Почему бы тебе не идтибосиком Мокрые туфли только еще сильнее размягчат стопы.

Я посмотрела на свои подошвы; они былипокрыты толстой ороговевшей кожей в результате многолетних занятийкаратэ.

Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 34 |    Книги по разным темам