Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 58 |

Далее, немец по фамилии Цеппелин,вернувшись на родину после того, как он сражался в рядах южан, попытаютсязаинтересовать промышленников идеей управления воздушными шарами. "Бедолага!— отвечали ему,— Разве вы не знаете,что есть три темы, по которым Французская Академия наук больше не принимаетзаявок: квадратура круга, туннель под Ла-Маншем и управление воздушнымишарами" Другой немец, Герман Газвиндт, предложил построить движимые ракетамилетательные машины тяжелее воздуха. На его пятой по счету рукописи германскийвоенный министр, посоветовавшись со специалистами, написал с участливостью,свойственной его натуре и должности: "Когда же эта несчастная птица наконецоколеет" Русские, со своей стороны, избавились от другой несчастной птицы— Кибальчича, ещеодного приверженца ракетных летательных машин. Избавились с помощью взводаказнивших его солдат. Правда, Кибальчич использовал свой технический талант дляизготовления бомбы, разорвавшей на мелкие кусочки императораАлександра.

Но вовсе уж не было оснований ставить кпозорному столбу профессора Смитсоновского института, американца Лэнгли,который предложил летательные машины, приводимые в движение недавноизобретенными двигателями внутреннего сгорания. Он был высмеян, уничтожен иизгнан из Смитсоновского института.

Профессор Симон Ньюкомб дал математическоеобоснование невозможности полета тел тяжелее воздуха. За несколько месяцев досмерти убитого горем Лэнгли один маленький английский мальчик как-то развернулся из школы в слезах. Он показал своим соучеником фотоснимок макета,который Лэнгли прислал его отцу. Отец сказал, что люди в конце концов будутлетать. Товарищи принялись насмехаться, а учитель сказал: "Мой друг, неужеливаш отец полный идиот" Предполагаемого идиота звали Герберт ДжорджУэллс.

Так все двери захлопывались одна за другойс глухим стуком. В самом деле, патентоведам оставалось разве что подать вотставку, и г-н Брюнетьер в 1885 г. мог спокойно говорить о "Крахе науки".Знаменитый профессор Липпман тогда же заявил одному из своих учеников, чтофизика закончена, упорядочена, дополнена и сдана в архив, и что лучше бы емузаняться другой наукой. Этого ученика звали Гельброннар; он стал первым вЕвропе профессором физической химии и сделал замечательные открытия, касающиесяжидкого воздуха, ультрафиолетовых лучей и коллоидного состояния металлов.Муассан, гениальный химик, был вынужден выступить с "самокритикой" и публичнозаявить, что его эксперимент по получению искусственных алмазов былнекорректным.

Что говорить, если паровая машина и газоваялампа в то время считались величайшими изобретениями за всю историючеловечества. Что касается электричества, то это простой технический курьез.Один полоумный англичанин, Максвелл, утверждал, что посредством электричестваможно создать невидимые световые лучи, — абсурд! Через несколько летАмброз Бирс смог написать в своем "Словаре Сатаны": "Неизвестно, что такоеэлектричество, но, во всяком случае, оно освещает лучше, чем газовый рожок, итолкает сильнее, чем лошадиная сила".

Энергия считалась совершенно независимой отматерии и лишенной всякой тайны. Она состояла из флюидов, которые описывалисьочень красивыми на вид уравнениями и легко классифицировались: флюидэлектрический, тепловой, световой и т.д. Простая и ясная прогрессия: трисостояния материи (твердое, жидкое и газообразное) плюс еще более тонкиеэнергетические флюиды. Достаточно просто отбросить зарождающиеся теории атомакак философские бредни, чтобы сохранить "научную картину" мира. Время Планка иЭйнштейна еще не пришло.

Немец Клаузиус доказывал, что единственновозможный источник реальной энергии — это огонь. Считалось, чтооднажды заведенная как часы Вселенная должна остановиться, когда заводкончится. Никаких чудес, никаких сюрпризов. В этой Вселенной с предопределеннойсудьбой жизнь появилась случайно и развивалась посредством простой игрыестественного отбора. Конечный итог этой эволюции — человек, то есть механический ихимический конгломерат, снабженный некоей иллюзией — сознанием. Под влиянием этойиллюзии человек изобрел пространство и время — специфические продукты мысли.Если бы ординарному ученому XIX века сказали, что физика в один прекрасный деньначнет экспериментально изучать кривизну пространства и обратимость времени— он вызвал быполицию. Ведь пространство и время не имеют никакого реального существования.Это переменные величины в математике и пища для досужих размышлений философов.Вопреки работам Шарко и Гислопа, всякая идея внечувственного или вневременноговосприятия должна с презрением отбрасываться. Нет ничего неизвестного воВселенной, нет ничего неизвестного в человеке! Исследования внутреннего мираказались совершенно бесполезными. Тем не менее существовало явление, которое неукладывалось в привычные рамки — гипноз. Наивный Фламмарион, сомнительный Эдгар По иподозрительный Уэллс серьезно интересовались этим явлением. Как ни странно,официальный XIX век умудрился доказать то, что и гипноза не существует. Простопациент умышленно жет и симулирует, чтобы доставить удовольствие гипнотизеру.Это очевидно. Но после Фрейда и Мортона Прайса стало известно, что личностьможет быть раздвоенной. Исповедуя абсолютный критицизм, этому веку удалосьсоздать негативную мифологию, устранив все неизвестное и таинственное вчеловеке.

С биологией тоже было покончено.Исследования Клода Бернара исчерпали ее возможности, после чего пришли квыводу, что мозг выделяет мысль подобно тому, как печень выделяет желчь.Собирались даже обнаружить эту секрецию и записать ее химическую формулу всоответствии со столь же красивыми шестиугольниками, как у гна Вертело. Когдастало бы известно, каким образом соединяются шестиугольники углерода, чтобысоздать мысль, была бы перевернута последняя страница. Пусть нам дадут работатьсерьезно! Безумцев —в сумасшедший дом! В одно прекрасное утро 1898 г. некий серьезный господинприказал гувернантке не позволять больше детям читать Жюля Верна. Его ложныеидеи деформируют юные умы. Серьезного господина звали Эдуард Бранли. Он решилотказаться от своих опытов с волнами, не представлявших интереса, чтобы статьдомашним врачом.

Настоящий ученый должен не только отречьсяот безумных идей, но и бороться с "авантюристами", то есть с теми, кто лишьсмущает воображение, предаваясь мечтаниям. Вертело нападает на философов,"которые силятся пронзить свой собственный призрак на пустынной аренеабстрактной логики. Любой факт оказывает человечеству большую услугу, чем самыйвеликий философ мира". Наука, может быть только экспериментальной. Без этогонет спасения. Закроем — двери. Никто и никогда не сравнится с теми гигантами, которыеизобрели паровую машину.

В этой Вселенной, такой упорядоченной,понятной и наглухо запертой, человек должен, наконец, занять свое месторядового явления. Никаких утопий, никакой надежды. Ископаемое горючееисчерпается в течение нескольких веков, и наступит конец из-за голода и холода.Человек никогда не будет летать, никогда не отправится в космос, никогда неспустится он и на морское дно. Как странно это запрещение посещать морскиепропасти! Состояние техники XIX века ничуть не помешало построить батискафпроф. Пикара. Этому не было никаких препятствий, кроме бесконечной скромности,ничего, кроме заботы о том, чтобы человек "занимал свое место".

Тюрпена, изобревшего мелинит, очень быстроупрятали в тюрьму. Изобретатели двигателя внутреннего сгорания были приведены вотчаяние: им пришлось доказывать, что электрические машины — не частный случай вечногодвигателя. То была эпоха великих изобретателей — одиноких, бунтующих,преследуемых. Герц сам писал в Дрезденскую торговую палату, что нужно запретитьисследования по передаче герцевских волн, ибо никакое их практическоеприменение невозможно. Эксперты Наполеона III доказали, что динамо-машинаГрамма никогда не будет вращаться.

По поводу первых автомобилей, подводнойлодки, дирижабля, по поводу электрического света (мошенничество этогопроклятого Эдисона!) ученые Академии не беспокоились. Есть одна бессмертнаястраница — это отчетоб экспертизе фонографа во Французской Академии наук: "Как только машинапроизнесла несколько слов, г-н постоянный секретарь устремился к обманщику истиснул ему горло железной рукой. — Вот видите! — удовлетворенно сказал он коллегам. Однако к общему удивлениюмашина продолжала издавать звуки..." Тем временем великие умы, встречая сильноесопротивление, тайно вооружаются, чтобы подготовить самую потрясающую революциюзнаний, какую знал когда-либо "исторический" человек. Но все пути пока ещеперекрыты.

Перекрыты и наглухо закупорены. Сообщенияоб ископаемых останках доисторических людей, которых накапливается все больше,— с порогаотметаются. Разве не доказал великий Генрих Гельмгольц, что Солнце извлекаетсвою энергию из собственного сокращения, то есть из единственной силы, которая,наряду с горением, существует во Вселенной И разве не показывают его расчеты,что не более сотни тысяч лет отделяет нас от рождения Солнца Откуда тогдадлительная эволюция К тому же, будет ли когда-нибудь придуман надежный способдатировки прошлого Так что давайте, люди-явления, попробуем остаться хотя бысерьезными в этом коротком промежутке между двумя ничто. Факты! Факты! Ничего,кроме фактов! Поскольку понятия энергии и материи не популярны, лучшие изисследователей обращаются к эфиру — всепроникающей среде, обеспечивающей движение световых иэлектромагнитных волн. Лорд Гайли, представлявший в конце XIX века официальнуюанглийскую науку во всем ее величии, создает теорию гироскопического эфира:эфир состоит из многочисленных волчков, вращающихся во всех направлениях. Инымисловами, "если творение человеческого ума может дать представление о полномбезобразии, то теории лорда Гайли это вполне удалось".

* * *

Именно в спекуляциях с эфиром увязли лучшиеумы конца XIX века. Но в 1898 г. разразилась катастрофа: опыт Майкельсона иМорли разрушил гипотезу эфира. Свидетельства этого краха можно найти во всехпроизведениях Анри Пуанкаре. Пуанкаре, гениальный математик, чувствовал, чтоего безмерно тяготит бремя XIX века — тюремщика и палачафантастического. Он бы открыл относительность, если бы посмел это сделать. Ноон не осмелился. "Ценность науки", "Наука и гипноз" — это книги отчаяния исамоустранения. Для него научная гипотеза никогда не бывает верной, она можетбыть только полезной. Как в испанской гостинице — там можно найти только то, чтоты принес с собой. По мнению Пуанкаре, если бы Вселенная уменьшилась в миллионраз, а мы — вместе сней, то никто бы ничего не заметил. Спекуляции бесполезны, так как они оторваныот всякой чувственной реальности. Этот аргумент цитировался до самого началанашего века как образец глубокомыслия. До того самого дня, когда один инженерпрактик заметил то, о чем всегда знал колбасник, — ведь окорока-то падают. Весокорока пропорционален его объему, но крепость веревки пропорциональна толькодлине ее отрезка. Если вся Вселенная сократится только на одну миллионную, топод потолком не останется ни одного окорока! Бедный великий Пуанкаре! Этотмастер мысли писал: "Одного здравого смысла достаточно, чтобы понять, чторазрушение города посредством лишь полкилограмма металла — это вполне очевиднаявозможность".

Неожиданно двери к бесконечным возможностямчеловека, материи, энергии, пространства и времени, тщательно запертые XIXвеком, разлетелись вдребезги. Наука и техника сделали потрясающий скачок, исама природа познания была поставлена под вопрос.

Грядет, однако, не только прогресс, но итрансформация. В этом другом состоянии мира должен измениться и характер самогосознания. Огромная пропасть отделяет человека от человечества, наше общество— от нашей жецивилизации. Мы живем идеями, моралью, социологией, философией, психологией XIXвека. Мы смотрим, как поднимаются в небо ракеты, как нашу Землю сотрясаюттысячью новых вибраций, а сами посасываем трубку Тома Ячменное Зерно. Нашалитература, наши философские дискуссии, наши идеологические конфликты, нашапозиция по отношению к действительности — на все это ответ за дверьми,которые должны быть разломаны.

Глава 2. По ту сторону логики.

"Маркиза пила чай в пять часов". Валериговорил, что нельзя писать подобные вещи, войдя в мир идей, в тысячу раз болеесильный, в тысячу раз более реальный, чем мир сердца и чувств. Антуан любиМари, которая любила Поля; они были очень несчастны и очень ничтожны. И этолитература! А тем временем мысль влечет за собой подлинные трагедии и драмы,перерождает существа, потрясает цивилизации, мобилизует огромные человеческиемассы.

Конец XIX века отмечен расцветом театра ибуржуазного романа, и литературное поколение 1885 г. тотчас узнает себя взарисовках Анатоля Франса и Поля Бурже. Одновременно в области чистого сознанияразыгрываются куда более значительные и захватывающие драмы, чем среди героев"Развода" или "Красной лилии". С новой силой возобновляется полемика междуматериализмом и спиритуализмом, между наукой и религией. Для наследниковпозитивизма Тэна и Ренана ирреальное неожиданно становится возможным— под напором новыхоткрытий рушатся стены недоверия и мир предстает как романтическая интрига сперипетиями персонажей, предательствами, противоречивыми страстями, споромиллюзий.

Например, если принцип сохранения энергииоказывается ложным, что мешает медиуму создавать эктоплазму из "ничего" Еслимагнитные волны проходят сквозь землю, то почему этого не может сделать мысльЕсли все тела излучают невидимые силы, то почему невозможно астральное телоЕсли есть четвертое измерение, то не является ли оно обиталищем духов МадамКюри, Крукс, Лоди занимались столоверчением. Эдисон пытался построить аппарат,посредством которого можно было бы общаться с умершими. Маркони в 1901 г. былуверен, что принял послание марсиан. Саймон Ньюкомб нашел совершенноестественным, что один медиум материализует раковины из Тихого океана.Вторжение ирреальной фантастики опрокидывает исследователей реальнойдействительности.

Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |   ...   | 58 |    Книги по разным темам