Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 |   ...   | 37 |

Поведение этого белого гуся показываетсовершенно однозначно, что даже стимулы, определенно вызывающие агрессию,приводят не к нападению, а к триумфальному крику, если исходят от партнера. Убелых гусей вся церемония не разделяется на два акта так отчетливо, как усерых, у которых первый акт содержит больше агрессии и направляется наружу, авторой состоит почти исключительно в социально мотивированном обращении кпартнеру. Белые гуси вероятно вообще сильнее заряжены агрессивностью, чем нашидружелюбные серые. Так же и их триумфальный крик, который в этом отношениипримитивнее у белых гусей, чем у их серых родственников. Таким образом, вописанном ненормальном случае смогло возникнуть поведение, которое в механикепобуждений полностью соответствовало исходному переориентированному нападению,нацеленному мимо партнера, какое мы уже видели у цихлид. Здесь хорошо применимоФрейдово понятие регрессии.

Несколько иной процесс регрессии можетвнести определенные изменения и в триумфальный крик серых гусей, а именно— в его вторую,неагрессивную фазу; и в этих изменениях отчетливо проявляется изначальноеучастие агрессивного инстинкта. Это в высшей степени драматичное событие можетпроизойти лишь в том случае, если два сильных гусака вступают в союзтриумфального крика, как описано выше. Мы уже говорили, что даже самаябоеспособная гусыня уступает в борьбе самому слабому гусаку, так что ни однанормальная пара гусей не может выстоять против двух таких друзей, и потому онистоят в иерархии гусиной колонии очень высоко. С возрастом и с долгой привычкойк этому высокому рангу у них растет "самоуверенность", т.е. уверенность впобеде, а вместе с тем и агрессивность. Одновременно интенсивностьтриумфального крика растет и вместе со степенью знакомства партнеров, т.е. спродолжительностью их союза. При этих обстоятельствах вполне понятно, чтоцеремония единства такой пары гусаков приобретает степень интенсивности,которая у разнополой пары не достигается никогда. Уже неоднократноупоминавшихся Макса и Копфшлица, которые "женаты" вот уже девять лет, я узнаюиздали по сумашедшей восторженности их триумфального крика.

Так вот, иногда бывает, что триумфальныйкрик таких гусаков выходит из всяких рамок, доходит до экстаза, — и тут происходит нечто весьмапримечательное и жуткое.

Крики становятся все громче, сдавленнее ибыстрее, шеи вытягиваются все более горизонтально и тем самым теряютхарактерное для церемонии поднятое положение, а угол, на который отклоняетсяпереориентированное движение от направления на партнера, становится все меньше.Иными словами, ритуализованная церемония при чрезмерном нарастании ееинтенсивности утрачивает те двигательные признаки, которые отличают ее отнеритуализованного прототипа. Таким образом происходит настоящая Фрейдоварегрессия: церемония возвращается к эволюционно более раннему, первоначальномусостоянию. Впервые такую "разритуализацию" обнаружил И. Николаи на снегирях.Церемония приветствия у самочек этих птиц, как и триумфальный крик у гусей,возникла за счет ритуализации из исходных угрожающих жестов. Если усилитьсексуальные побуждения самки снегиря долгим одиночеством, а затем поместить еевместе с самцом, то она преследует его жестами приветствия, которые принимаютагрессивный характер тем отчетливее, чем сильнее напряжение половогоинстинкта.

У пары гусаков возбуждение такойэкстатической любви-ненависти может на любом уровне остановиться и вновьзатихнуть; затем развивается хотя еще и крайне возбужденный, однако нормальныйтриумфальный крик, завершающийся тихим и нежным гоготаньем, даже если их жестытолько что угрожающе приближались к проявлениям яростной агрессивности. Дажеесли видишь такое впервые, ничего не зная о только что описанных процессах,— наблюдая подобныепроявления чрезмерно пылкой любви, испытываешь какое-то неприятноечувство.

Невольно приходят на ум выражения типа "Тактебя люблю, что съел бы" — и вспоминается старая мудрость, которую так часто подчеркиваФрейд, что именно обиходная речь обладает надежным и верным чутьем кглубочайшим психологическим взаимосвязям.

Однако в единичных случаях — за десять лет наблюдений у нас впротоколах всего три таких — разритуализация, дошедшая до наивысшего экстаза, не поворачиваетвспять; и тогда происходит событие, непоправимое и влекущее чрезвычайно тяжелыепоследствия для дальнейшей жизни участников: угрожающие и боевые позы обоихгусаков приобретают все более чистую форму, возбуждение доходит до точкикипения, — и прежниедрузья внезапно хватают друг друга "за воротник" и ороговелым сгибом крылаобрушивают град ударов, грохот которых разносится по округе. Такую смертельносерьезную схватку слышно буквально за километр. Обычная драка двух гусаков,которая разгорается из-за соперничества по поводу самки или места под гнездо,редко длится больше нескольких секунд, а больше минуты — никогда. В одной их трех схватокмежду бывшими партнерами по триумфальному крику мы запротоколировалипродолжительность боя в четверть часа, после чего бросились к ним встревоженныешумом сражения. Ужасающая, ожесточенная ярость таких схваток лишь в малойстепени объясняется, пожалуй, тем обстоятельством, что противники слишкомхорошо знакомы и потому испытывают друг перед другом меньше страха, чем передчужаком. Чрезвычайная ожесточенность супружеских ссор тоже черпается не толькоиз этого источника. Мне кажется, что, скорее, в каждой настоящей любви спрятантакой заряд латентной агрессии, замаскированной узами партнеров, что приразрыве этих уз возникает тот отвратительный феномен, который мы называемненавистью. Нет любви без агрессии, но нет и ненависти без любви!

Победитель никогда не преследуетпобежденного, и мы ни разу не видели, чтобы между ними возникла вторая схватка.Наоборот, в дальнейшем эти гусаки намеренно избегают друг друга; если гусибольшим стадом пасутся на болотистом лугу за оградой, они всегда находятся вдиаметрально противоположных точках. Если они случайно — когда не заметят друг другавовремя — или в нашемэксперименте оказываются рядом, то демонстрируют, пожалуй, самоедостопримечательное поведение, какое мне приходилось видеть у животных; труднорешиться описать его, рискуя попасть под подозрение в необузданной фантазии.Гусаки — смущаются\ Вподлинном смысле этого слова! Они не в состоянии друг друга видеть, друг надруга посмотреть; у каждого взгляд беспокойно блуждает вокруг, колдовскипритягивается к объекту его любви и ненависти — и отскакивает, как отдергиваетсяпалец от раскаленного металла.

А в добавление к тому оба беспрерывно черезчто-то перепрыгивают, оправляют оперение, трясут клювом нечто несуществующее ит.д. Просто уйти они тоже не в состоянии, ибо все, что может выглядетьбегством, запрещено древним заветом: "сохранять лицо" любой ценой. Поневолестановится жалко их обоих; чувствуется, что ситуация чрезвычайно болезненная.Исследователь, занятый проблемами внутривидовой агрессии, много бы дал завозможность посредством точного количественного анализа мотиваций установитьпропорциональные соотношения, в которых первичная агрессия и автономное,обособившееся побуждение к триумфальному крику взаимодействуют друг с другом вразличных частных случаях такой церемонии. По-видимому, мы постепенноприближаемся к решению этой задачи, но рассмотрение соответствующихисследований здесь увело бы нас слишком далеко.

Вместо того мы хотели бы еще раз окинутьвзглядом все то, что узнали из данной главы об агрессии и о своеобразныхмеханизмах торможения, которые не только исключают какую бы то ни было борьбумежду совершенно определенными индивидами, постоянно связанными друг с другом,но и создают между ними особого рода союз. С примером такого союза мы подробнеепознакомились на триумфальном крике гусей. Затем мы хотим исследовать отношениямежду союзом такого рода и другими механизмами социальной совместной жизни,которые я описал в предыдущих главах. Когда я сейчас перечитываю ради этогосоответствующие главы, меня охватывает чувство бессилия: я сознаю, что мне неудалось воздать должное величию и важности эволюционных процессов, о которых— мне кажется— я знаю, как онипроисходили, и которые я решился описать. Надо полагать, более или менееодаренный речью ученый, который всю свою жизнь занимался какой-то материей,должен бы быть в состоянии изложить результаты трудов своих таким образом,чтобы передать слушателю или читателю не только то, что он знает, но и то, чтоон при этом чувствует. Мне остается лишь надеяться, что чувство, которое я несумел выразить в словах, повеет на читателя из краткого изложения фактов, когдая воспользуюсь здесь подобающим мне средством краткого научногорезюме.

Как мы знаем из 8-й главы, существуютживотные, которые полностью лишены внутривидовой агрессии и всю жизнь держатсяв прочно связанных стаях. Можно было бы думать, что этим созданиямпредначертано развитие постоянной дружбы и братского единения отдельных особей;но как раз у таких мирных стадных животных ничего подобного не бывает никогда,их объединение всегда совершенно анонимно. Личные узы, персональную дружбу мынаходим только у животных с высокоразвитой внутривидовой агрессией, причем этиузы тем прочнее, чем агрессивнее соответствующий вид. Едва ли есть рыбыагрессивнее цихлид и птицы агрессивнее гусей. Общеизвестно, что волк— самое агрессивноеживотное из всех млекопитающих ("bestia senza pace" у Данте); он же— самый верный из всехдрузей. Если животное в зависимости от времени года попеременно становится тотерриториальным и агрессивным, то неагрессивным и общительным, — любая возможная для негоперсональная связь ограничена периодом агрессивности.

Персональные узы возникли в ходе великогостановления, вне всяких сомнений, в тот момент, когда у агрессивных животныхпоявилась необходимость в совместной деятельности двух или более особей радикакой-то задачи сохранения вида; вероятно, главным образом ради заботы опотомстве. Несомненно, что личные узы и любовь во многих случаях возникли извнутривидовой агрессии, в известных случаях это происходило путем ритуализациипереориентированного нападения или угрозы. Поскольку возникшие таким образомритуалы связаны лично с партнером, и поскольку в дальнейшем, превратившись всамостоятельные инстинктивные действия, они становятся потребностью,— они превращают внасущную потребность и постоянное присутствие партнера, а его самого— в "животное,эквивалентное дому".

Внутривидовая агрессия на миллионы летстарше личной дружбы и любви. За время долгих эпох в истории Земли навернякапоявлялись животные, исключительно свирепые и агрессивные. Почти все рептилии,каких мы знаем сегодня, именно таковы, и трудно предположить, что в древностиэто было иначе. Однако личные узы мы знаем только у костистых рыб, у птиц и умлекопитающих, т.е. у групп, ни одна их которых не известна до позднегомезозоя. Так что внутривидовой агрессии без ее контр-партнера, без любви,бывает сколько угодно; но любви без агрессии не бывает.

Ненависть, уродливую младшую сестру любви,необходимо четко отделять от внутривидовой агрессии. В отличие от обычнойагрессии она бывает направлена на индивида, в точности как и любовь, ипо-видимому любовь является предпосылкой ее появления: по-настоящему ненавидетьможно, наверно, лишь то, что когда-то любил, и все еще любишь, хоть и отрицаешьэто.

Пожалуй, излишне указывать на аналогии междуописанным выше социальным поведением некоторых животных — прежде всего диких гусей— и человека. Всепрописные истины наших пословиц кажутся в той же мере подходящими и для этихптиц. Будучи эволюционистами и дарвинистами с колыбели, мы можем и должныизвлечь из этого важные выводы. Прежде всего мы знаем, что самыми последнимиобщими предками птиц и млекопитающих были примитивные рептилии позднего девонаи начала каменноугольного периода, которые наверняка не обладали высокоразвитойобщественной жизнью и вряд ли были умнее лягушек. Отсюда следует, что подобиясоциального поведения у серых гусей и у человека не могут быть унаследованы обобщих предков; они не "гомологичны", а возникли — это не подлежит сомнению— за счет такназываемого конвергентного приспособления. И так же несомненно, что ихсуществование не случайно; вероятность — точнее, невероятность — такого совпадения можно вычислить,но она выразилась бы астрономическим числом нулей.

Если в высшей степени сложные нормыповедения — как,например, влюбленность, дружба, иерархические устремления, ревность, скорбь ит.д. и т.д. — у серыхгусей и у человека не только похожи, но и просто-таки совершенно одинаковы дозабавных мелочей — этоговорит нам наверняка, что каждый такой инстинкт выполняет какую-то совершенноопределенную роль в сохранении вида, и притом такую, которая у гусей и у людейпочти или совершенно одинакова. Поведенческие совпадения могут возникнутьтолько так.

Как подлинные естествоиспытатели, не верящиев "безошибочные инстинкты" и прочие чудеса, мы считаем самоочевидным, чтокаждый такой поведенческий акт является функцией соответствующей специальнойтелесной структуры, состоящей из нервной системы, органов чувств и т.д.; инымисловами — функциейструктуры, возникшей в организме под давлением отбора. Если мы — с помощью какой-нибудь электроннойили просто мысленной модели — попытаемся представить себе, какую сложность должен иметьфизиологический аппарат такого рода, чтобы произвести хотя бы, к примеру,социальное поведение триумфального крика, то с изумлением обнаружим, что такиеизумительные органы, как глаз или ухо, кажутся чем-то совсем простеньким всравнении с этим аппаратом.

Чем сложнее и специализированное два органа,аналогично устроенных и выполняющих одну и ту же функцию, тем больше у насоснований объединить их общим, функционально определенным понятием — и обозначить одним и тем женазванием, хотя их эволюционное происхождение совершенно различно. Если,скажем, каракатицы или головоногие, с одной стороны, и позвоночные, с другой,независимо друг от друга изобрели глаза, которые построены по одному и томупринципу линзовой камеры и в обоих случаях состоят из одних и тех жеконструктивных элементов — линза, диафрагма, стекловидное тело и сетчатка, — то нет никаких разумных доводовпротив того, чтобы оба органа — у каракатиц и у позвоночных — называть глазами, безо всякихкавычек. С таким же правом мы можем это себе позволить и в отношении элементовсоциального поведения высших животных, которое как минимум по многим признакаманалогично поведению человека.

Pages:     | 1 |   ...   | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 |   ...   | 37 |    Книги по разным темам