Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 |   ...   | 58 |

Когда я разыгрываю парадокс, в концеконцов, в одной вселенной существует две копии меня, а в другой — ни одной. Общее правило состоитв том, что после того, как произошло путешествие во време­ни, общее количество копий меня,подсчитанное во всех вселенных, не изменяется. Точно так же обычные законысохранения массы, энергии или других физических величин остаются истинными длявсего муль­тиверса вцелом, хотя могут и не быть истинными в какой-то одной вселенной. Однако; несуществует закона сохранения знания. Обладание машиной времени обеспечило бынам доступ к знанию из совершенно нового источника, а именно, творческихспособностей разума в других вселенных. Разум других вселенных также мог быполучать знание от нас, поэтому можно было бы в общем смысле говорить олторговле зна­нием— а вдействительности, о торговле предметами, реализующими знание — между множеством вселенных. Ноэту аналогию нельзя вос­принимать слишком буквально. Мультиверс никогда не будетсвобод­ной торговойзоной, потому что законы квантовой механики налагают жесткие ограничения на то,какие снимки можно соединить с какими. Во-первых, две вселенные соединяютсятолько в тот момент, когда они являются идентичными: само соединение порождаетначало их расхож­дения. И только, когда эти различия накопились, и в однойвселенной было создано новое знание и отправлено обратно во времени в другуювселенную, мы могли бы получить знание, которого еще нет в нашейвселенной.

Более точный способ думать о торговлезнанием между вселен­ными —думать о всех наших процессах, создающих знание, о всей нашей культуре ицивилизации и о всех мыслительных процессах в ра­зуме каждого индивидуума, а вдействительности, и обо всей эволю­ционирующей биосфере как о гигантском вычислении. Все это вместе выполняетсамомотивированную, самообразующуюся компьютерную программу. Конкретнее, как яуже упоминал, это программа виртуаль­ной реальности в процессе передачивсего существования со все увели­чивающейся точностью. В других вселенных есть другие версии этогогенератора виртуальной реальности: некоторые — идентичны нашему, другие— весьма отличны отнего. Если бы у такого генератора вирту­альной реальности был доступ кмашине времени, он смог бы получить некоторые результаты вычислений,выполненных его двойниками из других вселенных, настолько, насколько законыфизики позволили бы необходимый взаимный обмен информацией. Каждый отрезокзнания, получаемый из машины времени, будет иметь автора где-то вмульти­версе, но онможет принести пользу несказанному количеству различ­ных вселенных. Таким образом,машина времени — этовычислитель­ныйресурс, позволяющий осуществить определенные типы вычисле­ний с гораздо большейэффективностью, чем их мог бы осуществить любой индивидуальный компьютер.Машина времени достигает такой высокой эффективности, эффективно разделяявычислительную рабо­тумежду своими копиями в различных вселенных.

В отсутствие машины времени взаимный обменинформацией меж­дувселенными ничтожно мал, потому что законы физики предсказы­вают в этом случае очень маленькийслучайный контакт между ними. В хорошем приближении знание, созданное в одномнаборе идентичных снимков, достигает относительно немногих других снимков, аименно, тех, которые сложены в пространства-времена к будущему исходныхснимков. Но это только приближение. Явления интерференции — это результат случайногоконтакта между соседними вселенными. В гла­ве 9 мы видели, что даже этотмикроскопический уровень контакта можно использовать для обмена важной,полезной для вычислений ин­формацией между вселенными.

Изучение путешествия во временипредоставляет поле деятель­ности —хотя в настоящее время только теоретическое мысленно-экспериментальное поледеятельности — накотором мы видим крупно обозначенные некоторые из связей между тем, что яназываю четырь­мяосновными нитями. Все четыре нити играют важную роль в объ­яснении путешествия во времени.Может быть, однажды путешествие во времени будет достигнуто, а может, и нет. Ноесли будет, то оно не должно потребовать фундаментального изменения вмировоззрении, по крайней мере, для тех, кто в общем смысле разделяетмировоззрение, предложенное мной в этой книге. Все связи, которые путешествиево времени могло бы установить между прошлым и будущим, понятны инепарадоксальны. И все связи, которые могли бы ему понадобить­ся между, на первый взгляд,несвязанными областями знания так или иначе уже есть.

Терминология.

Путешествие во времени — этогоназвания действительно за­служивает только путешествие в прошлое.

В прошлое— при путешествии впрошлое путешественник ощу­щает один и тот же момент как определяемый внешними часами икалендарями более чем однажды в субъективной последовательности.

В будущее— при путешествии вбудущее путешественник до­стигает более позднего момента в более короткое субъективноевремя, чем то, которое определяется внешними часами и календарями.

Машина времени— физический объект,который дает пользо­вателю возможность путешествия в прошлое. Лучше думать о ней как оместе или пути, чем как об аппарате.

Парадокс путешествия во времени — напервый взгляд невоз­можная ситуация, которую мог бы создать путешественник вовреме­ни, если быпутешествие во времени было возможно.

Парадокс дедушки— парадокс, прикотором человек отправля­ется в прошлое и затем мешает себе сделать это.

Парадокс знания— парадокс, прикотором знание создается из ничего, через путешествие во времени.

Резюме.

Путешествие во времени, возможно, будетоднажды достигнуто а возможно, и нет, но оно не парадоксально. Если человекотправляется в прошлое, он сохраняет обычную свободу действий, но, в общемслучае в конце попадает в прошлое другой вселенной. Изучение путешествия вовремени — это областьтеоретического изучения, в которой важны все четыре основные нити: квантоваямеханика, с ее параллельными вселенными и квантовой концепцией времени; теориявычисления из-за связи между виртуальной реальностью и путешествием во времении из-за того, что отличительные особенности путешествия во времени можноисследовать как новые способы вычисления; эпистемология и те­ория эволюции из-за связей,которые они налагают на способ появления знания.

Четыре основные нити связаны не только какчасть структуры реальности, они также являются замечательными параллелями междучетырьмя областями знания как такового. Все четыре основных нити имеютнеобычный статус, который заключается в том, что большин­ство людей, работающих в этихобластях, одновременно принимают и отвергают их, полагаются на них и не верятим.

Глава 13. Четыре нити.

Широко распространен следующий стереотипнаучного процесса: молодой новатор-идеалист, противостоящий закоснелым людям изна­учноголистэблишмента. Эти закоснелые люди, ограниченные удобной традиционностью,которую они защищают и пленниками которой яв­ляются, приходят в ярость из-залюбого вызова, брошенного ей. Они ведут себя нерационально. Они отказываютсяприслушиваться к кри­тике, вступать в спор или принимать свидетельство и пытаютсяпода­вить идеиноватора.

Этот стереотип был возведен в рангфилософии Томасом Куном, ав­тором влиятельной книги The Structure ofScientific Revolutions20.В со­ответствии сКуном, научный истэблишмент определяется верой его членов в набор общепринятыхтеорий, которые вместе формируют ми­ровоззрение, или парадигму. Парадигма — это психологический и тео­ретический аппарат, на основекоторого его приверженцы наблюдают и объясняют все, что присутствует в ихопыте. (Также можно говорить о парадигме в пределах любой самодостаточнойобласти знания, напри­мер, в физике). Стоит только какому-то наблюдению нарушить важнуюпарадигму, ее приверженцы просто перестают видеть это нарушение. Столкнувшисьсо свидетельством этого нарушения, они обязаны рас­сматривать его как ланомалию,экспериментальную ошибку, обман — как все, что позволит им поддерживать парадигму ненарушенной.Та­ким образом, Кунсчитает, что научная ценность открытости критике и экспериментальности припринятии теорий, а также научные методы экспериментальной проверки и отказ отобщепринятых теорий после их опровержения, — это, главным образом, мифы,которые человек не смог бы разыграть, имея дело с любой важной научнойпроблемой.

Кун принимает, что для неважных научных проблемдействитель­но имеетместо нечто, похожее на научный процесс (как я обрисовал в главе 3). Дело втом, что он верит, что наука развивается перемен­ными эпохами: есть нормальнаянаука и есть революционная нау­ка. В эпоху нормальной науки почти все ученые верят вобщеприня­тыефундаментальные теории и изо всех сил пытаются приспособить все свои наблюденияи вспомогательные теории под эту парадигму. Их исследование состоит в том,чтобы согласовать нерешенные вопросы усовершенствовать практическое применениетеорий, систематизиро­вать, переформулировать и согласовать. Что касается применения,они вполне могут использовать методы, которые являются научными в попперианскомсмысле, но они никогда не откроют ничего фундаменталь­ного, потому что они никогда неисследуют ничего фундаментального. Затем неожиданно появляются несколькомолодых смутьянов, отрица­ющих некоторые фундаментальные доктрины существующейпарадиг­мы. Это ненастоящая научная критика, поскольку сами смутьяны не подчиняются здравомусмыслу. Просто они смотрят на мир на основе новой, отличной парадигмы. Как онипришли к этой парадигме Дав­ление накопленных свидетельств и грубость оправданий старойпара­дигмы, в концеконцов, привели их к новой. (Достаточно справедливо, хотя и трудно понять, какчеловек может уступить давлению в ви­де свидетельства, которое он, всоответствии с гипотезой, не видит). Как бы то ни было, начинается эпохалреволюционной науки. Боль­шинство, которое все еще пытается заниматься нормальной наукой врамках старой парадигмы, сражается, используя любые средства, — мешая публикациям, смещаяеретиков с академических постов и т. д. Еретики умудряются найти способыпубликации своих трудов, они вы­смеивают закоснелых ученых и пытаются проникнуть во влиятельныеорганизации. Объяснительная способность новой парадигмы, на ее соб­ственном языке (ибо на языкестарой парадигмы ее объяснения кажут­ся сумасбродными инеубедительными), привлекает новичков из рядов молодых, свободных отобязательств ученых. В обоих лагерях могут быть и дезертиры. Некоторые иззакоснелых ученых умирают. В ко­нечном итоге, одна из сторон побеждает. Если побеждают еретики,они становятся новым научным истэблишментом и также слепо защища­ют свою новую парадигму, какстарый истэблишмент защищал свою; если еретики проигрывают, они становятсясноской в истории науки. В любом случае, впоследствии продолжается нормальнаянаука.

Эта точка зрения Куна относительнонаучного процесса кажется естественной многим людям. На первый взгляд, онаобъясняет повто­ряющиеся резкие перемены, которые наука навязывает современномумышлению, на языке повседневных человеческих качеств и импульсов, знакомых всемнам: укоренившихся предрассудков и предубеждений, нежелания видеть свидетельствсвоих ошибок, подавления несогласия законными интересами, желания спокойнойжизни и т. д. И в оппозиции всему этому: непокорность молодости, поискиновизны, радость нару­шения запретов и борьба за власть. В идеях Куна привлекает ещеодно: он ставит ученых на место. Они больше не могут объявлять себябла­городнымиискателями истины, использующими рациональные методы гипотезы, критики иэкспериментальной проверки для решения задач и создания самых лучших объясненийв мире. Кун открывает, что уче­ные —всего лишь команды-соперники, которые играют в бесконечные игры за правоконтроля территории.

Идея самой парадигмы неисключительна. Мыдействительно на­блюдаем и понимаем мир с помощью набора теорий, который исостав­ляет парадигму.Но Кун ошибается, считая, что приверженность па­радигме мешает человеку видетьдостоинства другой парадигмы, или препятствует смене парадигм, или на самомделе мешает человеку по­нять две парадигмы одновременно. (Для обсуждения более широкихпоследствий этой ошибки см. The Myth of theFramework21 Поппера). Вероятно, всегда существует опасность того, что мыможем недооце­нить илиполностью упустить объяснительную способность новой фун­даментальной теории, оценивая еена концептуальной основе старой теории. Но это всего лишь опасность, и ее можноизбежать при доста­точной внимательности и интеллектуальной целостности.

Также истинно и то, что люди, включаяученых, и особенно те, кто занимает важное положение, действительно стремятсяпридерживать­сяобщепринятого образа действий, и могут с подозрением отнестись к новым идеям,поскольку весьма удобно чувствуют себя со старыми. Никто не может заявить, чтовсе ученые в равной степени скрупулезно рациональны в своих суждениях об идеях.Неоправданная лояльность по отношению к парадигмам действительно зачастуюявляется причи­нойпротиворечий в науке, как и везде. Но если рассмотреть теорию Куна как описаниеили анализ научного процесса, мы увидим ее роко­вую ошибку. Эта теория объясняетпоследовательный переход отодной парадигмы к другой на основе социологии или психологии, предварительно неостанавливаясь на объективных достоинствах конкурирую­щих объяснений. Тем не менее, покачеловек не поймет науку как поиск объяснений, тот факт, что она находитпоследовательные объяснения, каждое следующее из которых объективно лучшепредыдущего, оста­нется необъяснимым.

Следовательно, Кун вынужден решительноотрицать, что следую­щие друг за другом научные объяснения объективносовершенствова­лись,или что это усовершенствование возможно, хотя бы в принципе:

... есть [этап], который хотели быпринять многие философы науки и который я отказываюсь принимать. Они хотятсравнивать теории как пред­ставления природы, как утверждения о том, что действительносуществует. Принимая, что ни одна теория из исторической пары не являетсяистинной, они, тем не менее, ищут смысл, в котором последняя теория являетсялучшим приближением к истине. Я считаю, что ничего подобного найти нетвозмож­ности.(Лакатос и Масгрейв (ред.), Criticism and the Growthof Knowledge22 стр. 265)

Pages:     | 1 |   ...   | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 |   ...   | 58 |    Книги по разным темам