Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 30 |

Carl Whitaker

MIDNIGHT MUSINGS

OF A FAMILY THERAPIST

W.W. Norton & Company

New York

Карл Витакер

ПОЛНОЧНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ СЕМЕЙНОГОТЕРАПЕВТА

Перевод с английского М.И.Завалова

Москва

Независимая фирма УКлассФ

1998

УДК 615.851.6

ББК 53.57

ааВ а54

ВитакерК.

Полуночные размышления семейноготерапевта /Пер. с англ. М.И. Завалова. – М.: Независимая фирмаУКлассФ, 1998. – 208 с. – (Библиотека психологии и психотерапии).

ISBN 5-86375-090-1 (РФ)

Карл Витакер останется в истории семейнойтерапии одним из ее самых УавангардныхФ классиков: блестящий и противоречивый,иногда – шокирующерезкий, склонный к загадочным афоризмам, которые уже много лет толкуют изаимствуют. В этой книге читатель найдет конкретные рабочие приемы, яркиеслучаи из практики и, что еще важнее, идеи, которые помогают глубже понять нетолько своих клиентов, но и собственную профессиональную и семейную историю.

Книга адресована всем, кто в своей работесвязан с семейной проблематикой: консультантам, школьным и клиническимпсихологам и, конечно, психотерапевтам.

Публикуется на русском языке с разрешенияиздательства W.W. Norton & Company при посредничестве литературногоагентства УМэтлокФ.

ISBN 0-393-70084-4 (USA)

ISBN 5-86375-090-1 (РФ)

й 1989 Carl Whitaker

й 1989 W.W. Norton & Company

й 1998 Независимая фирмаУКлассФ, аиздание, оформление

й 1998 М.И. Завалов, перевод нарусский аязык

й 1998 Е.Л. Михайлова,предисловие

й 1998 А.А. Кулаков, обложка

Исключительное право публикации на русскомязыке принадлежит издательству УНезависимая фирма УКлассФ. Выпуск произведенияили его фрагментов без разрешения издательства считается противоправным ипреследуется по закону.

В аПОЛУНОЧНОМ аМЕРЦАНЬЕ
СМЫСЛОВ аТАЙНЫХ

Философ (запальчиво): Ну, и какая разница между психотерапией ипроституцией

Психотерапевт (ядовито): Их цена с годами падает, а наша– растет.

Эту книгу стоит прочесть всем, кто связалили собирается связать свою жизнь с одной из УпомогающихФ профессий– необязательно с семейной терапией. Разумеется, она и для тех, кто УпростоинтересуетсяФ психотерапией и психологией. И, безусловно – для всех, кого озадачивает(пугает, завораживает, разочаровывает и т.д.) семья как явление или проблема.Каждый из этих возможных читательских кругов шире предыдущего, и каждыйчитатель окажется в собственном лабиринте смыслов, в своем Умагнитном полеФ,излучаемом книгой.

Об эксцентричности, прижизненной ипосмертной славе и шокирующих метафорах Карла Витакера на этот раз – ни слова. Подробный разбор егопрактической работы читатель найдет в изданных нами УТанцах ссемьейФ1.

Жанр этой книги иной, и его вполне отражаетназвание. УMidnight musingsФ– это, конечно, не вполне Уполночные размышленияФ, и тут ужрешительноа ничегоа не аподелаешь. В круге дополнительных значений того, что мывынуждены были –правильно, но неполно – назвать УразмышлениямиФ, и Упоэтическая задумчивостьФ, иУрассеянное бормотаниеФ, и Ужелание выяснить, узнатьФ, и Ухимеры, бредни,пустые мечтыФ. По соседству с кажущимися анейтральными аиа академическимиУразмышлениямиФ– музы(muses), по соседству же – невнятное, а то и просто безумное приговаривание под нос неведомочего. Последним Витакер-терапевт искусно владел как рабочим приемом, о чемрассказывает в книге.

В сущности, вся она так же УмерцаетФзначениями, как и название. Автор не объясняет своих парадоксов, запростосмешивает буквальные и метафорические значения и вообще как бы снял с себяответственность за то, что и кем будет понято: к чему готовы, то ипоймут.

И тут скрыта одна из очень важных для негомыслей, которая по-разному проводится во многих разделах: семья (читай– реальность) сильнеепсихотерапии, опыт важнее обучения, и так оно и должно быть. Объяснять невозможно и не нужно, номожно рассказывать.

Получается, что разные читатели – в зависимости от своихинтересов, теоретической ориентации, подготовки и просто склада ума– будут читатьодинаковые слова, но разные книги – потому что УпосланияФ к ним различны. (До какой-то степени этоотносится к любому тексту, просто Витакер пользуется этим механизмомнамеренно.)

Он вообще многое делает не просто так– например,Ураскрывает картыФ и астановится внятным и почти методичным в самом концекниги, сначала как следует поиграва с ачитателем-профессионалом. Не верьтемаске чудаковатого дедули, расвспоминавшегося от бессонни-цы! Ищите двойноедно, тройной смысл и неожиданную иронию в самых неподходящих местах. Он всеравно вас проведет, но удовольствия получите куда больше.

Впрочем, есть в этой сложной книге и совсемпростые мысли (например, что психотерапия – это просто такая работа: необраз жизни, не УпризваниеФ и, возможно, даже не диагноз). Как и любой работой,ею можно заниматься много лет (в случае автора – всю жизнь): меняться, совершатьсвои маленькие открытия, вызывать интерес коллег и быть отвергнутым илизабытым, уважать (и даже иногда любить) тех, кто думает иначе. ВладетьУтехникамиФ, но никогда не полагаться на них. Удивляться новым поворотамсобственной судьбы. Не УсгоретьФ. Разделять работу и просто жизнь и помнить,что важнее. Прожить каждый свой возраст, вырастить детей, выучить Бог знаетсколько учеников – ине только не потерять интереса к шестой за день обычной семье на приеме, адаже, пожалуй, наоборот. УИ быть живым, живым и только – до конца...Ф

Екатерина Михайлова

Посвящается Мюриэл и нашим шестерым детям–
Нэнси, Элейн, Брюсу, Аните, Лайн и Холли.
Всей нашей столь теплой и тесной команде.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Сейчас четыре часа утра, я не сплю,размышляя. В состояние моего транса входит, как сон, цельный образ, вбирающий ислова, и видения. Образ, с необычайной ясностью вот уже пятьдесят лет моегообитания ва психологическома мире апредставляющий алюдей, которым аплохо. И яабеглоа записываю. Потом, приасвете дня, моиаамысли растут иразвиваются.

Так это происходит у меня. Размышлениявбирают в себя сорокалетний опыт, годы, в течение которых я учился помогатьстрадающим людям измениться, годы обучения этому других – бесконечного числамедиков, психиатров, психологов и социальных работников. Ночные размышлениязабавляют меня последние десять лет – с тех пор, как вышел на пенсию.Надеюсь, что-то вдохновит и вас.

Эта книга не о том, что должен делатьпсихотерапевт, даже, думаю, не о том, что я делал как психотерапевт. Скореевсего, она о том, как я учился это делать – по моим собственнымпредставлениям. Дело в том, что я настолькоподозрительно отношусь к самому себе, что не доверяю и собственным мыслям.Может быть, все эти размышления – всего лишь миф моего жизненного пути.

Я думаю, не стоит глотать эту книгу целиком.Лучше отнеситесь к ней как к предложенным закускам: попробуйте, но не ешьтетого, что вам не приглянулось.

УПредисловиеФ написано в четыре часа утранакануне важной для меня годовщины: ровно пятьдесят лет назад в этот день ясидел в больнице у кровати отца и присутствовал при его последнем вздохе. Какэта жизнь случилась со мной Как сделать, чтобы случилось еще больше Пусть все больше и большеслучается с вами.

Благодаря опыту семейной терапии у меняпоявилась способность мгновенно превращаться в пациента. Это двустороннееизмененное состояние асознания – свобода астановиться ава большей мере самим собой с помощьюдругого. Мюриэл –цельная, сверхъестественно чуткая, с резонансом всей личности и способностьюбыть близкой –явилась моделью моей роли. Вместе мы произвели на свет за пятнадцать летшестерых сорванцов. Они и сейчас придают вкус всей нашей жизни.

Все написанное в этой книге содержит эхоголосов Тома Мелона, Джона Воркентина, Дика Филдера, Милтона Миллера, ДэвидаКейта и бесчисленных учеников, коллег и членов семей, которые лишали меня покояили становились бесконечно близкими на день, на неделю, на год. Они создаютэхо. Мне принадлежат лишь слова.

Маргарет Райен взяла гору писанины, навела вней порядок, отредактировала ее, и получился текст, который вы читаете. Онапомогла мне не растекаться мыслями, не повторяться, и при этом не исказиланичего, что я хотел сказать. Вам повезло, что именно она совершила эту работу.А за нами обоими возвышается призрак Сьюзен Барроус.

1. РОСТ ЛИЧНОСТИ И ПОИСКПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ РОЛИ: СТИЛЬ ВИТАКЕРА

Картинки из автобиографии

Год атысячаа девятьсот тридцать шестой былхорошим временем для врачей. Экономическая депрессия закончилась, начиналасьвойна, всюду требовались врачи. Но учеба в медицинском институте в Сиракузахтак же плохо подготовила меня к стажировке и интернатуре в адской кухнеНью-Йорка, как жизнь на ферме на севере штата Нью-Йорк – к учебе в Сиракузах. Сейчас японимаю, что переезд моей семьи с фермы в город, когда я был старшеклассником,– очень смелый шагмоих родителей. Мой отец, окончивший сельскохозяйственный колледж, мог провестипровода на ферме и заменить керосиновые лампы электричеством. Но переезд вбольшой город ради меня, чтобы я мог получить высшее образование, – сегодня это кажется мнепереходом на качественно новый уровень. И, быть может, моя тяга к приключениямродилась из этого прыжка в неизвестное, а смелость отца, в свою очередь,связана с переездом егоотца с лесопилки у Витакер­ского водопада на большую молочную ферму около Сент-Лоренс. Ячасто думаю, что было бы, если бы я готовился к жизни фермера, а не к изучениюэлектротехники (уже в старших классах, в летнее время и по субботам я,подрабатывая, проводил электричество в старые дома, освещавшиесягазом).

Все в нашей жизни развалилось в 1932 году.Бизнес прогорел, и отец вернулся на ферму. А я поступил в медицинский институт,не зная, чем платить за обучение, страдая все эти шесть лет бесконеч-нымипростудами. Любопытно, что эти простуды исчезли сразу, как только я закончилучебу.

Детство, прошедшее на отдаленной от другихдомов ферме около городка Реймондвиль в штате Нью-Йорк, не подготовило меня кгородской жизни. На ферме не было ребят, с кем я мог бы играть – лишь груз бесконечной работы даглубокое религиозное давление со стороны матери, верившей, что можно попасть наНебо, только творя добрые дела. Сотня коров, полдюжины лошадей, дюжина свиней,сотня цыплят и пятьдесят овец требовали нашего внимания. Работа с четырех утрадо десяти вечера. И постоянно перед нашими глазами – смерть и рождение. Былоестественно в воскресное утро убивать цыплят себе на ужин, резать свиней назиму и выращивать самим еду. Смерть сопровождала все мое детство, а алкоголизмработы был не чертой характера, но насущной необходимостью мира, в котором мыжили. (Этот суровый опыт детства оказался хорошей Ушколой жесткостиФ, чтопригодилось потом, при работе в больнице гетто Нью-Йорка). Мать однауправлялась с бывшим особняком, где было с десяток спален, а отец работал на500 акрах земли с помощью лишь одного наемного рабочего. Каждый вкалывал каквол. Случались времена веселья, но редко, как исключения из нашей жизни. Мать иотец существовали в разных мирах: она вела хозяйство внутри жилища, а онзанимался внешним миром. Они были так заняты весь день, что легко понять,почему я не видел ссор – для них просто не было времени! Но и особой нежности я не видел,хотя иногда мать приставала к отцу, и он при этом краснел, какдвенадцатилетний.

В нашей семье существовала сильная системаконтроля, но большей частью мы обходились без слов. Воскресный день означалцерковь, а не игру. Религиозные обряды были частью любой трапезы. И постоянныйпоток людей из околосемейной орбиты. Дочь одной из близких подруг мамы жила снами несколько лет после смерти своей матери. Сирота из Бруклина приезжал житьу нас каждое лето. Женщина, больная астмой, которую я так и не научилсяназывать по имени, около года жила с нами, не знаю, почему. Соседка, у котороймуж умер от рака, пробыла у нас около шести месяцев, приходя в себя послепотери. У нас было нечто вроде приюта для окрестных жителей. Сейчас мне этопредставляется своего рода психотерапией, а тогда было чем-то в порядкевещей.

Непрофессиональные психотерапевты моегодетства

Возможно, первым моим непрофессиональнымпсихотерапевтом был щенок, появившийся, когда мне было два или три года. Онстал воплощением моей безопасности, посредником между грудью моей матери, ееличностью и мной самим. Вскоре появился мой младший братик, затем – старший мальчик-сосед, закоторым я шел по дороге в школу. Потом произошел негативный перенос на группуодноклассников, из которой я чувствовал себя исключенным. Вслед за этимиУагентами измененияФ быстро появляются другие: моя фантазия о Боге как оприемном родителе, отец моего отца – старик, который с удовольствиемучил меня играть в шашки, и мать отца, которой я был нужен для мелкихпоручений, а она платила мне за это нежностью и теплом. И, как это бывает почтиу каждого человека, осуществился мой негативный перенос на мать, и пришлосьиспользовать отца, чтобы выйти из индуцированного ею гипноза, – вот простой примернепрофессиональной помощи для изменения.

Странным образом и сама ферма оказаласьпсихотерапевтом: почва матери-природы – всегда питающая, успокаивающая,безопасная. От фермы мой перенос (эмоциональный вклад) перемещался к приемному сыну соседа, затем становился негативнымпереносом на учителя физкультуры, который издевался над моей физическойнеловкостью.

Оглядываясь на прошлое, я нахожу и семенаподростковой шизофрении: моменты, когда я охочусь вдвоем с собакой, гарпуномловлю рыбу в одиночестве, взрывами прокладываю канавы на поле, зарываюсь в стогсена, гоняю целый день на тракторе, не видя ни одного человека. Все эти детскиепереживания наполнены одиночеством, они приготовили меня к еще большемуодиночеству жизни в городе. Четыре года в старших классах я провел, большеючастью замкнувшись в своем собственном мире. Иногда я находил друга, ноотношения наши были обычно фрагментарными. Я жил в какой-то немой пустоте,похожей на кататонию. Помню, однажды я шел по улице из школы и увидел идущегонавстречу одноклассника. Я постарался, встретившись, хотя бы улыбнуться, но непосмел поздороваться.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 30 |    Книги по разным темам