Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |   ...   | 21 |

В конце 1982 года, 31 декабря, мы снова встретились в Трахтемирове с Виктором, а потом неожиданно приехал Валера К. с женой. С Валерой я познакомился в прошлом году – мне позвонила моя подруга Марина и сказала, что со мной хочет поговорить интересный парень; Валере же она сказала, что сейчас трубку возьмет дядько, который якобы может абсолютно все. Валера меня хорошо срезал, спросив по телефону, могу ли я ему достать личинок мух определённого вида (последовало латинское название). Личинок мух я, конечно же, достать не мог.

Валера окончил биологический факультет Киевского университета и был направлен на работу в Каневский заповедник, где прожил несколько лет. Там в его душу, надо полагать, и вошло то нечто, которое роднит его со мной.

Средь холмов стихнет ветер в ночи
И по непроходимой дороге
Дождь придет и в окно постучит,
И дождется тебя на пороге.

Спотыкаясь нашаришь штаны,
Плащ накинешь и выйдешь из хаты
Под покров проливной тишины
И под осыпи груши горбатой.

Он прильнет своей мокрой щекой
К твоей выжженной солнцем щетине
И заметит, что ты не такой,
Спросит, как твое новое имя...

Работая в заповеднике, Валера специализировался по изучению мух, точнее, какой-то одной специфической и редкой их разновидности. Он рассказывал, что когда проходил по дорогам через села с рюкзаком и сачком для ловли насекомых, местные жители глумливо окликали его: Хлопець, та де ж твоя риба, а какая-то баба в Григоровке приняла его за шпиона, разбрасывающего ламериканських жукiв на огороды. Охота за насекомыми играла для него ту же роль, что для меня странствия с рюкзаком по берегу в поиске окаменелостей для причастности к тем древним морям, которые давно уже высохли в своих берегах, стали зелеными песками обрывов, и прибой их если и шумит где-то, то разве что в глубине моего воображения. И сбор окаменелостей, и охота за насекомыми – это был повод для какого-то иного способа бытия: уехать на из города и путешествовать по дорогам.

Потом Валера не раз бывал в трахтемировском доме; ел у костра печеную картошку и, подобно другим странникам, оставил на белой стене хаты свой автограф – В. О. К.

...Мы прорастаем где-нибудь
долгим воспоминанием имени
разных тысячелетий
рассеянные каплями крови
маковой и васильковой
мы прорастаем где-нибудь
под утренним бризом времени
ненастоящим летом...

Его стихи часто всплывали в моей памяти на дорогах странствий (лкуда нам деваться, когда окончится лето).

Мы злые побеги времени
юди-чертополохи
под ветром с пивною пеною
ветром великой эпохи...

Валера дружил с Наташей Т. и они первые дошли до первоистока Темного Яра – того истока, который всегда поражал мое воображение своей загадкой, скрытой за крутыми темными горами и обрывами, пока я просто однажды не одел сапоги и не отправился сам вверх по Яру к его началу – туда, где обитали духи этих гор.

Когда лето закончилось, Валера последовал дальше своим путем, а я мрачной осенью часто смотрел на автограф на стене и завидовал ему – он пришел сюда сияющим голубым летом и ушел дальше; для него этот дом на горе над Днепром у ясеня был частью чего-то ещё, иной жизни со своими интересами; только яркое пятно в памяти. Я же оказался в плену этих гор, в плену Темного Яра и сумрачного декабря.

Мы входим в лето глубже и глубже
чувствуя скользкое серое дно...

А тогда, новогодним вечером мы с Виктором пришли из заметенных снегами яров. В хате уже сидели Валера и Лена, его жена; было тепло, горели свечи, на столе стояло шампанское...

И космос шуршит
и снежинки о наст шелестят.
Там в хате горит керосинка и Витька
Уснул сняв очки на нестынущей печке
И Сашка величественный и прозрачный
Вернулся с мороза и не раздеваясь уснул
И мне бы уснуть, в наползающей тени
Оконной крест-накрест зачеркнутой рамы...

Там, в хате, куда по ночам всё стучится
Мой дождь и по прежнему время
Течёт по отдельному руслу
И каждый из нас иногда приезжает оттуда.
Ты знаешь: я адрес сменил уже дважды и умер...
...найдешь ли меня в этом городе мрака

Но все же

Найди. Я прошу: отыщи. Я всё тот же...

Сняв валенки и ватные штаны, мы сидели у горячей печи, сложенной Шкипером из глыб камня-песчаника, добытого на берегу Днепра, смотрели на яркий свет керосиновой лампы, пили шампанское и ели сыр, а Валера читал свои стихи.

Где дом, с которым разлучен,
Где ворот черного колодца
И цинк ведра, который в нем
Как колокол, качаясь, бьется...

В печи потрескивали дубовые дрова, добытые из обломков старых хат.

Спи, ветер! Твоего плеча
пока не оцарапал Черный Луч печали...
Спи, ветер, погаси свою печаль,
укрой слоистым облаком Звезду...

А за черным окном – морозная ночь, яркая звезда и луна над горами...

Мы входим в лето глубже и глубже
чувствуя скользкое серое дно
такое предчувствие, будто светлое лето
подернуто серой волной...

Теплый липовый сок
зыбкий скользкий восток
уплывем-уплывем, ветер солнечный сок
по единственной из сотен тропок дождя
опадает скорбя время
утренний бриз тихо плачет по нас
на горе зверобой голубой-голубой
в этот призрачный час
ветер острый несет раскаленный песок,
уплывем-уплывем...
время солнечный сок...

Говорят, что Валера появлялся в Трахтемирове летом следующего года и жил там некоторое время в заброшенной хате около дороги. Я же его с тех пор больше не видел, но строки его стихов снова и снова всплывают из памяти.

Прочерчивая круги в черноте
пером касаясь сажевых скрижалей
невольно вырезая вязь печали
дар истины вручая пустоте
звезду снабжая признаком и свойством
земным телам даруя слова тень
земная женщина, известная лишь тем
что знает каждый запах беспокойства
идет, ступает кончиком крыла
касаясь, сознавая вкус излета
неся крестом последнего полета
в последнем взмахе – острый блик тепла.

ишь недавно я случайно узнал, что мы с Валерой держим вэбсайты на одном и том же американском сервере Crosswinds. Так, спустя два десятилетия наши души снова встретились в гипертекстовом пространстве Интернета.

Где вкус твой, реальность

Однажды весной 1982 года мы со Шкипером пришли в Григоровку на пристань и заметили, что на перевернутой лодке в кустах сидят какие-то странные личности, бородатые и босоногие, судя по виду – странствующие художники. Один них был некто Шри Филипп, местный адепт, с которым я потом подружился – сейчас Филиппа уже нет в живых. Самый же экзотический вид имел бородатый молодой человек, как потом оказалось – Витя А. Из разговора с сельскими бабами, сидевшими на пристани, выяснилось, что это действительно художники, купившие себе хату в соседнем селе Бучак, видневшемся вдали среди синеющих гор.

Позаростали, як дикобрази... – неодобрительно говорили про эту компанию бабы – в бур’янах сидять самокрутки курять... а двки гол по селу бгають.... Ах, какими наивными в те годы были сельские жители. Они думали, что те косяки действительно были просто самокрутки.

Так я впервые я услыхал о сельской общине бучацких адептов. Неожиданное продолжение эта история имела в Киеве, когда через месяц ко мне в попал самиздатовский текст Инструкция по технике безопасности при работе с Витей А, написанный неизвестным мне автором, скрытым под странным псевдонимом л№20. В Инструкции шла речь о каком-то Вите А., который собрал в принадлежавшей ему сельской хате компанию и, по словам автора, манипулирует своими друзьями и подругами, используя их для корыстных целей. Сама история эта мне показалась довольно тривиальной, потому что таких людей приходилось видеть уже не раз. Я бы скоро забыл об Инструкции, но Висенте в компании, собиравшейся у сестер Марины и Лены из Дарницы, познакомился с автором трактата, Володей по прозвищу Волохан, а потом и с самим Витей А. – сыном известного художника Михаила А., занимавшего какой-то важный пост в Союзе художников. По рассказам, в 1975 году отец дал денег Вите, в то время студенту художественного института, и тот купил себе хату в селе Бучак, на хуторе Билянивка – а село Бучак издавна было известным среди художников дачным местом, куда они часто выезжали на этюды и на отдых. Через несколько лет, когда старая хата начала разваливаться, Витя купил еще один дом, поновее, стоявший рядом – для гостей; потом увлекся всякими странными вещами, Карлосом Кастанедой, поисками силы, и в 1979 году начался эзотерический период в истории той компании, где Витя считался лидером.

Постепенно мы стали все чаще и чаще вспоминать в наших разговорах бучацких адептов. Это было неудивительно, ведь мы с Висенте и Шкипером считали, что в этих горах только мы занимаемся поисками силы и что очагом эзотеризма является Трахтемиров, но вдруг оказалось, что Витя А. со своими друзьями – Шри Филиппом, Волоханом, Сашей К. и другими – такие же искатели силы, как и мы. Мысль о том, что в соседнем селении в этих краях есть иные люди, чем-то нам подобные, о которых мы мало что знаем, воодушевляла – ведь в те годы наличие в сельской местности бородатых и длинноволосых личностей было большой редкостью и поэтому воспринималось как нечто необыкновенное.

Зимой, в начале 83-го Висенте не раз встречался с Витей А., и тот рассказывал, как в 1975 году он плавал на яхте по Днепру в поисках места, подходящего для обитания. Его привлекла, как он выразился, особая лэнергетика бучацких гор, он решил там поселиться и купил себе хату, где стала собираться компания.

В апреле 1983 года Витя пригласил нас с Висенте в свою мастерскую. Мы рассматривали картины, пили чай и разговаривали о том, о чём обычно говорят в мастерских художников. На полу стояло старинное деревянное корыто, выдолбленное из цельного куска дерева, и в нем ползала черепаха. Она взбиралась вверх по стенке, издавая шуршащий звук, потом съезжала вниз, после чего всё начиналось сначалаЕ

На одной из картин на листе картона такого цвета, как будто его долго вымачивали под дождями, а потом так же долго сушили на солнце был изображен тушью репейник – будяк, который иногда вырастает в селе на краю огородов до огромных размеров. Над ним шла надпись – Где твой вкус реальность. Что-то привлекло меня в этом рисунке и я долго рассматривал тонкие линии, прочерченные перомЕ Мне не раз приходилось созерцать подобные репейники на обочинах полевых дорог, особенно высохшие, как и задумываться о том же самом – где вкус твой, реальность.

Действительно, где вкус твой, реальность Когда я начал интересоваться странными вещами, моя голова была забита всякими идеями, книгами, именами и учениями. Но постепенно зрело чувство – в те годы еще смутное и неотчетливое, – что всё это не то, что нужно. Причастность к бытию, подлинность мира, подлинность мгновения вечно настоящего, вкус реальностиЕ Вот к чему действительно стремилась моя душа, хотя тогда я ещё не понимал этогоЕ

На другом таком же картоне тушью были нарисованы черепахи. В круговороте бытия они двигались от рождения к зрелости, старости и смерти вокруг какого-то таинственного растения; внизу были египетские иероглифы, а в верхнем углу неразборчивым готическим шрифтом были написаны стихи Гелы, одной из Витиных подруг, про монолог разбуженной мечты. Через несколько лет эта картина оказалась дома у Шри Филиппа и у меня была возможность не раз подолгу её созерцать.

Самое же сильное впечатление на меня произвела недавно законченная картина под названием Готика, на которой в коричнево-лиловых тонах была изображена женщина с закрытыми глазами. Её фигура, казалось, была отлита из странного металла, стекавшего, как струи водопада, а потом застывшего. Если бы свет мог быть жидким и вещественным, то можно было бы назвать это потоком сгустившегося света.

– Самым совершенным инструментом творчества является воображение. – сказал Витя А., как бы отвечая на мои мысли – Однако во всяком искусстве есть нечто грустное, потому что в нём художник воплощает то, что не удалось реализовать в жизни.

Я начал высказать Вите своё восхищение его картиной, что-то говорил, о том как это гениально и т.п.

– Всё это просто слова, – равнодушно произнёс он. – Чем больше слов человек говорит, тем больше он старается обмануть собеседникаЕ

Черепаха продолжала шуршать когтями по стенкам деревянного корыта. В мастерской пахло красками, холстами и старым деревом. Поговорив еще немного, мы ушли.

Эта встреча произвела на меня сильное впечатление – а Витя А., как писалось в Инструкции, и как я потом не раз слышал, действительно обладал способностью производить на людей впечатление. Я даже хотел купить Готику, несколько раз звонил Вите, предлагал встретиться, поговорить о жизни и об искусстве, но Витя деликатно уклонился от встречи и мы увиделись лишь через несколько лет, уже в сельской местности.

Pages:     | 1 |   ...   | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |   ...   | 21 |    Книги по разным темам