Книги по разным темам
Pages: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | ... | 21 | От Градижска должен был начаться наш обратный путь назад вдоль левого берега и мы на несколько дней остановились возле этого маленького городка, совершенно безликого. Если бы человек упал в Градижск с неба, он вряд ли смог бы определить, где он находится – одноэтажные домики, центральная улица с душными магазинами, пахнущими нафталином; базар, пыль, стаи собак, горячее солнце...
Скоро мы отправились дальше и когда миновали устье реки Кагамлык, перед нами оказался большой Жовнинский остров, расположенный выше устья реки Сулы, поблизости от селений с загадочным названиями – Старый Коврай, Ирклиев... Несколько дней мы обследовали берега в районе острова, а как-то остановились на ночлег под высоким обрывом недалеко от села Васютинцы. Медленно гасло небо над далёким и невидимым отсюда правым берегом. На костре варился нехитрый ужин, искры взлетали вверх и гасли в небе, мы неторопливо беседовали о чем-то несущественном, сидя в мягких креслах, снятых с лодки и поставленных вокруг костра, а жизнь с её заботами казалась в этот миг далёкой и нереальной.
Снова ко мне пришло чувство огромности мира – я смотрел на гаснущую зарю, о чем-то разговаривал со своими спутниками, подкладывал дрова в костёр, а оно не исчезало – это чувство дали, открывшейся передо мной; чувство далекого пути, по которому я иду в поисках чего-то неведомого, что на протяжении всех веков ищут страники, потом сопровождало меня на протяжении всей эпохи 80-х...
На следующий день мы взяли курс на Черкассы, а хорошая погода окончилась. Небо заволокло серой мглой и стало понятно, что скоро будет дождь. Тёмные волны катились ровными рядами, а берег едва угадывался вдали туманной полосой. Через несколько часов, уже под сильным дождём, мы добрались до Черкасс. За бетонным волнорезом напротив лодочной стоянки мы нашли своих товарищей, пивших чай у костра. Шумели волны и летели низкие тучи. Вытащив на берег лодку, я выпил чаю с вареньем, пригрелся в ватнике и почувствовал себя весьма комфортно.
Дождавшись прихода Богучара, который должен был отвезти нас обратно в Киев, мы без приключений погрузили лодки и на этом наше путешествие завершилось. Шёл дождь, штормило, под полом баржи монотонно стучал дизель, а я спал на верхних нарах в каюте, накрывшись ватником.
Вернувшись в Киев, я встретился в начале сентября с Виктором, и мы поделились друг с другом впечатлениями о прошедшем лете. Я рассказал о своем путешествии в Чигирин и про огромность мира, а Виктор поведал мне весьма интересную историю своих похождений. Он решил отправиться из Киева пешком в Трахтемиров, подобно древним странникам, вверив себя судьбе и ночуя где придётся, на обочине полевых дорог.
Такие путешествия возможны только в молодости, когда мы легки на подъём, свобода и дух странствий опьяняет, а неведомое не пугает, а лишь влечёт к себе. Не мы были первыми в подобных странствиях, и не мы последние...
Выйдя из Киева ночью, он отправился по шоссе через леса Конча-Заспы в сторону Триполья, а оттуда по старой приднепровской дороге через Витачев, Стайки и Гребени дошел через пару дней до Ржищева, где заночевал в кустах возле церкви – как паломники в старину... Так он добрался до Трахтемирова, места в те времена для нас культового, но совершенно неведомого, ибо тогда мы там ещё не бывали, а лишь видели из метеора или какие-то холмы, долины и песчаный мыс.
Когда Виктор в час великого полдня, в кирзовых сапогах и с бритой головой пришёл, изнуренный жарой и с натертыми ногами, в Трахтемиров, в то время уже заброшенный и безлюдный, на мосту его ожидала баба Ольга, трахтемировская колдунья, о которой ещё будет речь дальше. Баба понимающе посмотрела на его бритую голову, очки, котомку за плечами, сапоги и повела к себе, где дала воды и сказала, что тут неподалёку живёт еще один такой же придурок (а сейчас, спустя много лет, со всей очевидностью понимаешь, что местное население считало нас конечно же никем иным, как полными придурками). Так Виктор познакомился с человеком, которого мы позднее стали называть Шкипером.
За несколько лет до того Шкипер, наш с Витей ровесник, оказался в археологической экспедиции доктора Максимова, после чего некая странная сила заставила его оставить город, где у него были работа и квартира, устроиться на службу лесником и поселиться в Трахтемирове. Так оказалось, что не только мы ищем силу в этих горах. Оказывается, есть и другой человек, никак с нами не связанный, но тоже пришедший сюда по странному зову. Такое, конечно, случается в жизни редко, но это было.
Тогда, в начале 80-х, в этих холмах и сёлах еще не было ни дачников, ни длинноволосых местных адептов, ни новых русских на джипах – только звери в ярах и сельские деды, тоже имевшие в те годы гораздо более дикий и аутентичный вид, чем сегодня. Поэтому встреча Виктора со Шкипером, постоянно живущем в сельской хате в Трахтемирове над яром – более того, ведущего эзотерический образ жизни по заветам дона Хуана – была сенсацией.
Через несколько дней мы решили отправиться в Трахтемиров. Приехав на метеоре поздно вечером в Ходоров, мы шли по полевой дороге уже ночью, под яркими звездами, заночевав в скирде соломы на горе Ритице недалеко от Трахтемирова.
На следующий день утром мы зашли к Шкиперу. Так началось моё с ним знакомство, которому суждено было потом продолжаться многие годы. Поговорив с ним о странных вещах и обменявшись загадочными взглядами, мы пошли дальше, решив добраться до легендарной Зарубиной горы. Ещё не зная в то время дорог, мы пробирались через яры, лезли через колючие заросли и по обрывам.
К середине дня мы вышли на берег залива, образованного песчаным холмом, выступающим поперёк течения реки. Это и была Зарубина гора. Наше внимание привлекли разноцветные песчаные осыпи и каменные глыбы на склоне. В небе сияло ещё жаркое осеннее солнце, и белые горы облаков стояли по краям горизонта. Мы долго купались в прозрачной воде и лежали на песчаных осыпях. Хотелось бы остаться в этом райском заливе, на теплом чистом песке, стекающем среди камней, но времени у нас было мало и, надев рюкзаки, мы поднялись на вершину горы. Оттуда нашему взору открылись далёкие горизонты и огромный мир, заполненный ясным небесным светом. С трёх сторон была вода и гряды неведомых гор уходили вдаль, сколько можно было разглядеть, а от огромных глыб облаков, залёгших над горизонтом, лился молочно-белый свет.
К нам обоим одновременно пришло чувство бесконечности мира, как будто из какого-то замкнутого, душного внутреннего пространства мы вырвались на свободу, как птицы, вылетевшие из клетки. С душами, наполненными ясным светом и чувством открывшегося смысла бытия, мы шли по незнакомым, впервые увиденным дорогам. На одной горе с голой каменистой вершиной – позднее оказалось, что это была гора Каменуха – мы присели отдохнуть у огромного камня. Дорога круто спускалась вниз к пристани, видневшейся на краю села. Вдаль простиралась голубая водная поверхность и горы облаков, застывшие над горизонтом, отражались в этом голубом зеркале белыми столбами света. Мы переглянулись – одна и та же мысль одновременно посетила нас: как будто мы находимся не на склонах приднепровских холмов неподалёку от села с прозаическим названием, а где-то в ином мире, на другой планете. Это мгновение сразу напомнило мне и Чигирин, и то, что было со мной на острове в Год Дракона. Я рассказал об этом Виктору и, к моему восторгу, он всё понял.
Чувство безграничности мира, в котором мы очутились, и знание, что рядом с тобой верный друг, который так же как и ты переживает это заветное мгновение, наполнило душу счастьем, изменив отношение ко всему на свете. Казалось, что наши жизни стали простыми, ясными и прямыми как стрела – устремленными в неведомую даль будущего.
Трахтемировское посвящение.
В начале 1982 года Шкипер объявился в Киеве. Закончился первый период его пребывания в трахтемировских горах, и он хотел отправиться в Азию на поиски новых мест силы. Несколько раз мы встречались зимой, обсуждая эту тему – меня тоже влекли горы и пустыни Азии, хотя в то время я в них ещё не бывал. Позже, через пару лет, мы независимо друг от друга действительно попали в та края, а Шкипер со своей подругой Таней даже прожил там довольно долгое время. Но это было впереди.
Однажды весной 1982 года Шкипер сказал, что в ближайшем будущем не собирается бывать в Трахтемирове и я попросил у него ключ от хаты. Через пару дней, в начале мая, с ключом в кармане я приехал в Ходоров. Была сильная гроза, и я шел по дорогам под проливным дождём. Так началось лето 1982, проведённое в Трахтемирове.
Вначале сельская хата с её непривычными запахами и сыростью произвела на меня тягостное впечатление, но потом я быстро освоился и часто приезжал сюда. Хата стояла в стороне от других домов, да и самих местных жителей в Трахтемирове почти не было, поэтому кроме бабы Ольги и деда Прокопа я почти никого и не видел.
Целыми днями я бродил по холмам и глубоким тёмным ярам, на дне которых среди обрывов синеватой глины журчали ручьи. Всё здесь было неведомым, удивительным, загадочным и я казался себе фантастическим существом, оказавшемся в столь же фантастическом мире – поистине, в горах силы.
Недалеко от Трахтемирова я нашел хорошее место на берегу, под обрывом горы Круглый Дуб – по словам местных жителей, когда-то на горе действительно рос старый дуб, а у её подножья был источник. Мне же понравился большой песчаный обрыв, куда я приходил почти каждый день, выкапывая на песчаном склоне себе гнездо метрах в десяти над водой, и там лежал с утра до вечера, погружаясь в великий полдень. Вечером, когда солнце начинало клониться к закату, оно отбрасывало на воде свою дорожку и можно было долго созерцать, как красный шар утратившего свой зной светила медленно садится в воду.
Когда я возвращался из своих странствий к хате, стоявшей на горе под ясенем с густой кроной, меня неизменно завораживал голубой вечерний свет на белых стенах. От ясеня было видно заходящее солнце, реку с плывущими баржами и далёкие холмы возле Ходорова. Открывая скрипящую дверь с прибитой на ней подковой, я заходил с жары в прохладную комнату, где сразу же окружала полная тишина. Зачерпнув кружкой воды из ведра, я садился на лавку у окна...
Выросший в городе, в интеллигентской среде, я неожиданно полюбил пространство сельской хаты с его запахами глины и сена, как может любить эти вещи только потомственный горожанин, давно оторвавшийся от природных корней, сильно истосковавшийся по ним и вдруг прикоснувшийся к чему-то новому и неведомому для себя – к настоящему...
Здесь, в этой хате, где, казалось, даже само время течёт по-иному, у меня не раз возникало чувство, как будто после долгой отлучки я вернулся домой – вот протяну ноги под старым одеялом, прижавшись спиной к тёплым камням печи, и тогда растают все заботы и желания, и только будут потрескивать догорающие дрова, а ветер, налетая издалека из-за Днепра, станет шуметь в кроне старой вербы, нависающей над крышей.
В том году я впервые познал удовольствие топить печь. Мне нравился сам процесс, потому что было в нем что-то таинственное и волшебное, труднообъяснимое, но свойственное многим людям, побуждая их сидеть у камина и у костра. Осенью, когда мы жили в трахтемировском доме вдвоём с Висенте, я иногда натапливал печь до сильного жара, Виктор забирался на верхние нары, сделанные за печью, где было теплее всего, и там лежал под стенкой, блаженствуя. В те сентябрьские дни я почти каждую ночь просыпался около трёх часов, зажигал свечу и читал книгу За пределами обозримой Вселенной – квазары, чёрные дыры, далёкие галактики...
Воздух над трахтемировским мысом, с трех сторон окруженным водой, обычно был более прозрачен, чем в других местах, и от этого звёзды здесь казались ярче, а отсутствие электричества в остатках бывшего села делало ночи по настоящему темными. Наверное, именно поэтому с нашей горы над Днепром межзвёздные темы казались особенно волнующими. Бывает, почитаешь ночью при свете свечи книгу про далёкие галактики, а потом откроешь скрипучую дверь хаты, выйдешь за порог, голову поднимешь – и вот они, мириады звёзд, мерцающих и переливающихся над крышей – звёздные течения, поднимающиеся из-за тёмных гор над Монастырком и совершающие свой извечно загадочный путь.
Давно минуло то удивительное время и кроме воспоминаний от него не осталось почти ничего. Но у меня до сих пор сохранилась эта книга, купленная где-то в Кагарлыке и лежавшая пару лет в трахтемировской хате. Иногда я нахожу её на дальней верхней полке книжного шкафа, беру в руки, раскрываю наугад – л...спиральная галактика в созвездии Волосы Вероники удалена от нас на три миллиона световых лет... – и настроение трахтемировских ночей сразу же оживает в сердце, как будто всё это было лишь вчера.
Живя в сельской хате, где быт упрошён до минимума, я стал замечать в себе пробуждение детской изначальной радости – радости от всего, от того, что солнце светит и трава растёт; скребётся за печью мышь и шумит ночной ветер над крышей; сено пахнет травой, а вода из колодца – холодной свежестью. Наверное, так жили все мы в детстве, когда источник счастья в глубине души ещё был чистым и незамутнённым. Потом, по мере взросления, приобретая опыт и узнавая мир вокруг, человек постепенно замусоривает этот источник беспричинной радости всяким хламом, который не только не добавляет счастья, но часто вообще не представляет никакой ценности.
Так источник изначальной радости всё реже пробивается на поверхность, пока от нём не забывают совсем. На самом же деле он не пересыхает никогда – просто он не может пробиться наружу. И всегда есть шанс оживить его, шанс отпустить себя на волю и забыть слово зачем – как неизвестно это слово воробью, который летает просто потому, что летается; и звезде Арктур, которая светит вовсе не для того, чтоб мы могли её видеть, а просто так. И если опустошить свою душу до конца, убрать тот тяжёлый камень, которым завален источник счастья, он пробьётся на поверхность и принесёт блаженную лёгкость, наполнив смыслом мир вокруг и привычные вещи. Тогда в один миг всё изменится, всё станет легким и свободным, и в алхимическое золото превратится грязь земли. Ведь мы уже находимся там, куда так стремимся, но не можем осознать этого.
"Благословляю сонячним сходом (рина Жиленко) Pages: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | ... | 21 | Книги по разным темам
|