Марк Фабий Квинтииан родился около 42 года. Его родиной является Испания. Он учился в Риме, затем вернулся в Испанию, откуда снова приехал в Рим вместе с Гальбой, ставшим императором, и стал преподавать здесь риторику. Квинтиллион был первым государственным оплачиваемым профессором риторики. Он сам опубликовал только один язык. Так или иначе, он прославился своим преподаванием, из-за чего получил звание почетного консула. После двадцати лет преподавательской работы вышел на пенсию. Но и здесь им приходилось воспитывать детей сестры Домициана Домитиле. Дата его смерти точно неизвестна. Шанц-Хозиус считает, что умер около 96 лет. (См. Geschichte der romischen Literatur II, стр. 746). Среди чрезмерного блеска и колеблющейся культуры личность Квинция выделяется, как некая прозрачная поляна на римском небе. Среди праздных и софистичных риторов того времени, Квинтиллион прорывается своей любовью к истине, своей конкретностью и реальностью. Он, вероятно, единственный ритор своего времени, который делал упор на содержание больше, чем на форму.

Главное и единственное произведение Квинтииана является Институт оратории. Это первая систематическая дидактическая работа на Западе. Квинтилион написал его из своей преподавательской практики, после двадцати лет преподавательской работы, вышел на пенсию и попросил своих друзей. Только дав ему долго полежать, а затем хорошенько осмотрев его и посоветовавшись со знакомыми, Квинтилион разрешил ему появиться на публике. Поэтому по своей полноте, конкретности и системности она является единственной не только в римской, но и во всей античной истории педагогики.

Об этом произведении Аппель говорит, что «нет другого произведения в римской литературе и педагогике, в котором вопросы образования и воспитания рассматриваются так старательно и так глубоко». древности. Это тонкий вкус, здравое суждение, простое в чувствах и поучительном, поучительное без утомления, стимулирующее без усилия, строго и намеренно противопоставленное в фразах, но не имеющее образца в мышлении. для литературы ».

В своем произведении Квинтилион рассказывает о подготовке оратора. Но этот его оратор таков, что он схватывает весь человеческий идеал и становится человеком как таковым. Конечно, это не недостаток работы. В связи с этим Аппель справедливо замечает, что «если педагогика здесь взращена на риторике, то это не вред, а, может быть, даже плюс работы Квинтилиана, потому что таким образом мы получаем ясную картину хода учения и воспитания в то время». время» 11. Сам Квинтилиан говорит, что он в своем творчестве показывает оратора не таким, какой он есть или каким он будет, а «образ совершенного оратора, созданный душою и не лишенный части». Квинтиллион прекрасно понимает, что начертанного им идеала может никогда не существовать, но это не мешает ему «достичь самого верха» (прим. 40), поэтому формально тема произведения — воспитание и обучение оратора. А на самом деле это воспитание и обучение человека, ибо идеал оратора у Квинтиллиона совпадает с идеалом человека. Как выглядит этот идеал?

Квинтиллион, говоря о понимании оратора, берет определение М. Катона, что оратор есть «vir Bonus dicendi peritus» —  Муж честный, опытный в красноречии. Оратор, по Квинцию, может быть только хорошим человеком, а только хороший человек может быть оратором (XII, 1, 25). «Оратор, — говорит Квинтилион, — может быть совершенным только тогда, когда он хороший человек». Поэтому от него требуется не только умение говорить, но и все добродетели души». С другой стороны, Квинтиллион признает, что оратор должен быть мудрым и ученым. «Пусть оратор будет тот, кого поистине можно назвать мудрым и мудрым, отличающимся своей добродетелью…, а также своим знанием и умением говорить» (Там же). Отсюда, по Квинцию, оратор — вполне сформировавшаяся личность.

Поэтому путь, по которому Квинтилион ведет своего оратора, есть путь полного образования. Обучение риторике для Квинтилион не просто так конкретное образование, не готовящее человека к узкой профессии, а полное образование, включающее в себя всего человека и всю жизнь. Правда, здесь на первом месте стоит нравственный момент, ибо личность есть прежде всего нравственная ценность. Вот почему Квинтилион говорит, что «учеба должна прежде всего прививать оратору нравственность и любовь ко всему благородному и справедливому, ибо без этого ничто не состоится.

Рядом с этим нравственным моментом Квинтилион подчеркивает и ментальный момент: оратор должен быть не только образованным, но и образованным человеком. Он должен знать все. Здесь Квинтилион верно следует по стопам Цицерона. «Мне кажется, мой Квинтилион, что ничто не может быть чуждо искусству риторики, без чего человек не может стать ритором». Следовательно, оратор должен научиться всему, что может быть ему полезно. Квинтилион красиво замечает, что не геометрия и музыка делают человека оратором, а все это необходимо для достижения полноты человека: «ut sit consummatus».

Такое полное и всеобщее образование оратора должно начинаться уже в семье. Quintillion советует родителям ожидать от своих детей большего и лелеять самые прекрасные надежды. Правда, он не отрицает, что дети не одинаково одарены. Но в его понимании каждый может сделать то и это. Если у некоторых, проявивших вначале талант, в дальнейшем ничего не выходит, то вина лежит на воспитании и уходе: «non naturam defecisse, sed curam» (I, 1,3). При подготовке ребенка к работе оратором, важно в первую очередь выбрать подходящих нянек. Здесь Квинтилион опять же подчеркивает нравственный момент. «Прежде всего, конечно, надо искать в них нравственность; но пусть говорят правильно. Ребенок слышит их в первую очередь», он пытается подражать их словам» (I, 1, 4). Плохие привычки в разговоре может быть трудно преодолеть позже.

Когда ребенок достигает возраста, когда он может серьезно учиться, Квинтиллион советует отправить его в школу, а не обучать дома, нанимать учителя. Это правда, что Квинтилион не скрывает, что в школе не все в порядке и что школа развращает хорошие манеры детей. Но то же самое и дома: злые слуги и рабыни, двусмысленная речь, непристойное поведение на пирах, слишком мягкое воспитание детей и потакание им. Все это создает возможности для отклонения детей от добродетельного пути. Поэтому если на школу и жалуются, то только потому, что дети приносят в нее из дома много пороков. Так или иначе, у школы, по мнению Квинтииона, много хороших сторон. Он знакомит будущего оратора с людьми и жизнью. «Будущий оратор, — говорит Квинтилион, — которому нужно жить в великой торжественности и среди света республики, должен с ранних лет научиться не бояться людей и не наслаждаться одинокой, как бы призрачной жизнь».

Ребенок, отправленный в школу, должен научиться всему, что необходимо и полезно для будущего оратора. Грамматика здесь на первом месте. Вполне уместно, что Квинтилион советует учить детей сначала греческому, а затем латыни. Но это скорее системный, а не практический совет, потому что Quintillion просто практически говорит не отдавать приоритет каждому языку. Наоборот, он давно борется с привычкой того времени учить детей греческому языку. Этот обычай, по словам Квинтиона, портит синтаксис родного языка. — После грамматики идет музыка, значение которой, по Квинцию, состоит в том, что она приучает будущего оратора чувствовать ритм, необходимый для хорошей речи. — Далее следует геометрия, которую высоко ценит Квинтилион, отмечая, что «оратор не может обойтись без геометрии» (I, 10; 49), Квинтилион правильно понял ее смысл, пересказывая мнение, что геометрия полезна не столько своим ученым знанием, сколько само обучение, поэтому формальная сторона. (Ср. I, 10; 15). — Также Квинтилион советует изучать астрономию и выполнять гимнастические упражнения, чтобы будущий оратор научился красиво выходить на трибуну и изящно стоять на ней. — Все эти объекты, как мы видим здесь, преследуют риторическую цель. Образовательная система и вся работа школы становятся как бы введением в настоящее риторическое образование.

Специальную риторическую подготовку осуществляет оратор, которому ребенок должен быть отдан, когда он уже завершил необходимые подготовительные занятия. Когда следует отдать ребенка оратору,

Квинтиллион не уточняет. Он говорит нам смотреть не столько на возраст ребенка, сколько на прогресс в науке. Приняв ребенка, оратор уже непосредственным образом подготавливает его к работе оратора. Он велит ему читать поэтов и историков, знакомит с наукой о праве и государстве и с особым усердием разъясняет ему правила риторики, в то же время приучая говорить красиво и правильно. Здесь Квинтилион получает возможность изложить всю науку риторики.          

В целом следует отметить, что педагогика Квинтиуса основана на глубоком познании жизни.

и большой педагогический стаж. Она проникнута этическим идеализмом и высокой оценкой человеческого идеала. Поэтому мысли произведения Квинтииона имели большой успех не только в святоотеческие времена, но и во всем Средневековье, и особенно в эпоху Возрождения. Institutio Oratoria на протяжении многих веков был учебником не только риторики, но и педагогики. Его влияние уменьшилось только в период барокко, когда его исключили из иезуитских школ.

Тексты:

Когда рождается сын, пусть отец ожидает от него большего; таким образом, вы будете более усердны с самого начала. Неправильно сетовать на то, что лишь редкому человеку дается способность понимать преподаваемые предметы, а большинство только зря тратит время и труд из-за тупости своих способностей. Наоборот, большинство из них легко понимают и хотят учиться. Это вполне естественно для человека: как птицы рождаются для полета, лошади для бега, а дикие звери для резвости, так и мы обладаем собственной ментальной живостью и проницательностью (sollertia), поэтому мы верим, что душа имеет небесное происхождение.. Отсталые и отсталые возникают не из-за человеческой природы; это довольно замечательные признаки телесного вырождения; но их было очень мало. Тот факт, что многообещающие надежды у детей угасают с годами, показывает, что виновата не природа, а забота. Одни превосходят других талантом. Я согласен. Но все делают более или менее. Нет никого, кто ничего не добился бы трудом. Кто это поймет, тот, став отцом, будет питать величайшие надежды на будущего оратора.

Прежде всего, язык няни не должен быть дефектным. В самом деле, как мудро желал Хрисипп, они должны быть выбраны настолько наилучшим образом, насколько позволяют обстоятельства. Конечно, в первую очередь нужно смотреть на их нравы. Но пусть говорят нормально. Ребенок слышит их первым, пытается подражать их словам… Так что не позволяйте ребенку привыкнуть к такому языку, к которому ему придется привыкать…

То же самое следует сказать и о детях, среди которых воспитывается тот, кто предан этой надежде, как и о нянях. Еще немного о педагогах. Прежде всего надо видеть, что они либо полностью образованы, либо знают, что они необразованны. Нет ничего хуже тех, кто, прочитав первые несколько букв, ошибочно считает себя экспертом…

Мне бы очень хотелось, чтобы ребенок начал учить с греческого, а не с латыни, которой пользуется большинство людей и с которой нас знакомят, даже если мы этого не хотим. Надо сначала изучить греческие науки, от которых произошли и наши. Но мне бы не хотелось, чтобы суеверно, как нынче модно, чтобы ребенок очень долго говорил и учил только по-гречески. В результате бывает, что посторонние звуки портят и тарсену, и предложение, так как греческие фигуры по привычке упорствуют. Следовательно, латынь должна скоро начаться и быстро идти параллельно. Равно заботясь об обоих языках, мы не позволим ни одному из них преобладать…»