Geum.ru

Посвящаю эту свою работу светлой памяти моего деда офицера 15-го ккк сс

Вид материалаДокументы

Содержание


Об агрессивности и жестокости.
Отношение к противнику.
Этические вопросы.
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   15

Об агрессивности и жестокости.

Разумной альтернативы агрессии в рукопашной нет и быть не может. Во-первых (и главных), по причинам психологического порядка. Оборона – состояние пассивное, отдающее инициативу противнику, а, значит, и ситуацию в целом на его недобрую волю. Я даже бумагу и Ваше время не буду тратить на доказательства того, что ничего хорошего их этого выйти не может. Во-вторых, с точки зрения техники: оборона – надёжнейший путь к поражению. Даже если противник один. Он ударил – Вы отбили или уклонились. Он, целый и невредимый бьёт снова, Вы снова отбиваете или уклоняетесь. И так опять и опять. Вы каждый раз рискуете пропустить удар. Каждый раз на кону Ваши жизнь и здоровье, каждый раз Ваша ошибка грозит Вам болью, увечьем, а то и смертью. Противник же, в описываемом случае, не рискует ничем: ошибся – не страшно, попытку безнаказанно можно повторять ещё и ещё. Так кто из вас двоих раньше устанет? Кто первым ляжет под ударом? Есть ли вообще хоть какие-то варианты развития события, кроме Вашего поражения? В случае же группового нападения всё ещё проще. Можно отбить один удар. Ну, если разгуляться воображением, допускаю, что два одновременно. А три? А четыре? А отбиваться от одновременной атаки троих противников как долго удастся? Полминуты, минуту? А потом? Когда Вы просто-напросто устанете?

Агрессия же, нападение, как уже говорилось, не только даёт тактико-техническое преимущество (каждым из нескольких противников можно заниматься по отдельности, а одиночному просто не позволить что-то сделать), но и резко обостряет весь спектр боевых возможностей человека. Вдобавок нападение деморализует противника, ломает его тактические схемы, вызывает сомнения и колебания. Как писал один из советских военных теоретиков: «Нападение подавляет противника хотя бы тем, что демонстрирует волю более сильную».

Агрессия неотделима от жестокости. Как напалмовое пламя от высокой температуры.

Т.е., говоря коротко, в ситуации серьёзного нападения знать, помнить и понимать нужно немного: в Вашей воле две жизни – Ваша и противника, одна из которых непременно оборвётся; какая – решать Вам. Если решаете отдать свою – становитесь на колени, может быть (всякое бывает) произойдёт чудо и Вам даровано будет милосердие. Я лично уверен, что никакого милосердия ни в тёмном городском закоулке, ни в окопе ждать не приходится. Если решаете взять жизнь напавшего – жестокость жизненно необходима и пределов иметь не должна. Любой другой подход, почти без исключений приводит, к летальному исходу.

Гуманность имеет смысл до схватки, когда ещё есть шанс урегулировать ситуацию без применения насилия. Как только наступил момент истины и Вами принято решение на атаку – даже тень мысли о «гуманности» становится роскошью непозволительной, опасной (смертельно опасной!) иллюзией. И упаси Вас Бог проявлять «милость к падшим». Это иногда (не всегда) сходит с рук на войне, когда вас много и при оружии, а раненый противник не в состоянии уже стрелять. На улице же, в одиночку, когда спину некому прикрыть – не вздумайте покупаться на рассуждения о том, что искалеченный противник, дескать, уже не враг, а просто страдающий и нуждающийся в помощи человек. Вот за своё-то страдание он и саданёт Вас исподтишка ножом иди кастетом. И пенять останется только на себя, протянувшего руку помощи. Если будет кому это сделать. А для оказания помощи (чем и хороши цивилизованные местности и мирные времена) есть специально обученные люди. Хотя и вызывать «скорую», даже и с автомата – порядочная глупость. Никогда не забывайте – гуманность, проявленная к противнику, равна негуманности, проявленной к себе. В силовом конфликте Вы неизбежно проявите немалую жестокость. Вопрос только в одном – к противнику, или к себе. С «гуманностью» - та же безрадостная картина. Вы на неё обречены, в этом случае. А вот на кого она обратится, то от Вас одного зависит.

Ну и не забудьте о том, что победы Вам не простят. Это уж как всегда, об этом уже говорилось выше. Вас обязательно обвинят (не все, но подавляющее большинство) в недопустимой агрессивности и чрезмерной, нечеловеческой, зверской жестокости. Это такая неотъемлемая черта массового сознания. Народный обычай. Рефлекс толпы. Точно так же успешного бизнесмена обвиняют в мошенничестве, нарушении законов и моральных норм. Без которых, якобы, успешный бизнес невозможен. К этому будьте готовы. Как всех богатых обвиняют в жадности, так всех неубитых в бою (любом) обвиняют в жестокости. Избежать подобных обвинений можно только ценой смерти в том самом бою. Не думаю, что кто-то согласится такую цену платить.

Очень активно эксплуатируется «гуманистами» следующая посылка: жестокий в бою с противником – жесток везде, всегда, со всеми. Даже не знаю плакать или смеяться. Не о чем спорить: рукопашная подготовка изменяет личности в целом. Да, в сторону эмоциональной ровности. Выученный рукопашник никогда не впадает в истерику радости, горя или ярости – неуправляемые эмоции ему чужды. Чем это плохо? Ведь как раз в истерике ярости и совершаются самые бессмысленные жестокости. И потом, подобные опасения может искренне испытывать только тот, кто подозревает всех (кроме себя) в неспособности отличить смертельную схватку от, например, семейной размолвки. Знаете, для того, чтобы обвинить, кого угодно, в столь глубокой степени мозговой деградации нужны очень веские доказательства. И начинать нужно именно с них. Такого труда ни один из «гуманистов» почему-то на себя не взял.

К тому же все они дружно умалчивают ещё об одной стороне дела. При криминальном посягательстве преступник имеет внушительный перечень преимуществ. Он готов к ситуации (т.к. сознательно её создал), за ним выбор места, времени и способа нападения. На его стороне обязательно физическое и(или) численное превосходство, а если этого нет, то преступник вооружён (а часто и при всём том вооружён). К тому же в его полном распоряжении фактор внезапности, а, значит, ситуационная инициатива. Преступнику трижды плевать на Закон и этику, которые, чаще всего, тяжкими гирями висят на его жертве, как и на чужие жизнь и достоинство, которые для законопослушного человека, чаще всего тоже не пустой звук. По сравнению с описанным раскладом окопная рукопашная в которой всё ясно и просто – цветочки. Что может противопоставить всему этому объект нападения? Только неограниченную жестокость в сочетании с непреклонной решительностью её проявления. Только это позволит лишить противника инициативы, свести к нулю все его преимущества. Люди с криминальными наклонностями готовы к сколь угодно отчаянному (чаще всего в их практике это как раз отчаяние – от бессилия), но хаотичному и неквалифицированному отпору. Таким «сопротивлением» преступника не остановить. Но хладнокровной, заранее рассчитанной, умело проявленной жестокости бандит не может противопоставить ничего. Нет у преступника стимулов для смертельной схватки. К пренебрежению его драгоценными жизнью и здоровьем, к презрению к его собственной (сверхценной в ограниченном дикарском представлении) личности, к лютому желанию превратить его в труп он не готов. Значит всё это Вы должны быть готовы проявить в полной, ничем не ограниченной мере. Иначе своего шанса на жизнь не вырвать.

Случаи злоупотребления людей своей способностью на агрессию и жестокость общеизвестны. Какова доля нашего брата-рукопашника среди подобных преступников? Исчезающее мала. К тому же люди злоупотребляют всем, что имеют, и всем, что попадается под руку: деньгами, оружием, служебным положением, половой потенцией, знаниями, информацией, силой, слабостью, умом и отсутствием оного… и ещё многим и многим. Так что же? Запрет на это на всё накладывать?

Разумный человек всегда и во всём знает меру. И вполне способен ограничить проявление жестокости и агрессивности пределами разумной необходимости. Не под силу такое ограничение только людям тяжко ущербным разумом.


Отношение к противнику.

Это сформулировано давно и совершенно определённо. Все, кто всерьёз вникал в эту тему, приходили к одному и тому же выводу – противника нужно любить. Но, как всегда в огромном изобилии были и есть (и будут) люди, склонные запутать совершенно ясный вопрос до полной неразличимости сути.

Понятно, что речь идёт не о половой любви. А вот на прочее чего только не накручено. Во-первых, абсолютно неясно поначалу – за что, его супостата любить? Не за сам факт нападения, это уж точно. Что да, то да. Это ведь он со зла. Но не забудьте – Ваша заслуга в том, что это неприятное событие случилось, ведь тоже не малая. Если дело на улице, то, значит, Вы (Вы! никто другой!) вели себя так, что были приняты за выгодный объект для нападения. Чего же можно было ждать от «асфальтового шакала»? не почтительных же поклонов. А если Вы на войне, так не солдат же противной стороны Вас на неё приволок – сами, ножками, в точку встречи вышли. Вместо того, чтобы дома сидеть, на заднице. Кого винить? Тюрьмы за уклонение испугались больше чем передовой и вполне вероятной смерти? Солдат противника и в этом не виновен ни капли. Долг перед Отечеством посчитали для себя священным – тем более тот, в чужой форме, не при чём. Выходит, ненавидеть никакого противника причин нет.

А любить? Есть. За что любить? За то, что он смертен, т.е. позволит себя убить, если Вы подойдёте к делу с должной серьёзностью и не сделаете глупость. Почему любить? Потому что противник даст Вам всю необходимую для победы над ним информацию (только сумейте её «снять»), задаст нужные траектории и амплитуды Вашим движениям и «построит» самую выгодную из возможных тактических схем. Вам мало причин для любви? Вы способны возненавидеть человека, который добровольно и безвозмездно столько для Вас сделает? Зачем любить противника? Затем, чтобы не впасть в ненависть или страх. Это эмоции. Да ещё сильные. Да ещё негативные. Любые эмоции препятствуют нормальной работе систем восприятия и подсознательного боевого механизма, но эти две вполне могут попросту обречь на поражение. Не зря ведь говорят: «Ослеп от ярости», «Сковало страхом», «От злобы ошалел» Любовь нейтрализует ненависть и исключает страх. Возлюби врага и рука твоя не дрогнет.

Если Вы думаете, что любовь к противнику помешает причинить ему вред, то зря. Не мешает же Вам тёплое чувство к любому блюду употребить его себе во благо. В голову не приходит любоваться порцией мороженого на жаре даже в течении одного дня. Как ни люби Вы противника, себя (если всё в порядке с психикой) всё равно любить будете больше. Я шучу в меньшей степени, чем может показаться. Ведь речь идёт о единственно верных и абсолютно необходимых действиях. Несколько лет назад мне случилось быть свидетелем того, как хозяин застрелил заболевшую бешенством собаку. Он очень любил этого пса, с щенков молоком выпоил. И, поверьте, при виде симптомов болезни любовь его меньше не стала. Но своих детей, ежедневно выходивших в этот же двор, тот человек любил больше, да и себя, если на то пошло. Поэтому и убил ни в чём ни перед кем не повинную животину без каких-либо эмоциональных судорог. Надо – значит надо. Речь шла тоже о единственно верных и абсолютно необходимых действиях, которым разумной альтернативы не было. Любить жертву это не мешает нисколько. Ну а ограничение разумной необходимостью – это как всегда, как везде, как во всём. Никакой специфики.

Тут мы и подошли к главному. Любовь к противнику должна быть не эмоцией, а состоянием. Вот тогда она с полной отдачей сыграет свою положительную роль, не мешая при этом уничтожению противника. Разница между любовью-эмоцией и любовью-состоянием примерно такая же, какая между желанием и состоянием стремления.

НО! Создавать это состояние, вживаться в него в момент истины некогда. Просто невозможно мгновенно полюбить (исключения в случаях половой любви брать расчёт, по понятным причинам, не стоит). Ответ прост и в массах крайне непопулярен: любить нужно любого и каждого априори. Именно о такой любви говорил Христос фразой «Возлюби ближнего своего…». Он говорил не об обязанности облизывать интимные места каждого встречного, и не об обязательности выворачивания карманов перед любым желающим (как это пытаются представить спекулирующие на Слове Божием). Вовсе нет. Он просто рекомендовал жить как раз в этом состоянии безэмоциональной симпатии и доброжелательного интереса к любой человеческой личности. Т.е. относится к любому человеку, как к себе: доброжелательно, с пониманием, симпатией и, в рамках разумного, требовательно. Как раз потому, что знал – это самый безопасный и эффективный способ взаимодействия с окружающими. В любой ситуации, особенно в ситуации бескомпромиссного силового противостояния. Здесь ледяная логика просчёта боевой ситуации смыкается с этическими постулатами, и философскими построениями. Ничего удивительного в этом нет. Что этика, что философия, что теория конфликта являются способами познания реальности. Цель у них общая – понять происходящее и определить верный способ поведения личности в конкретной ситуации. Что же странного в том, что они приводят в одну точку? Но этики и философы могут позволить себе от высказывания полной истины уклониться, последнего шага не сделать, самых неприятных слов не говорить и не писать. Хотя бы потому, что философия, это путь укрытого кабинетными стенами и работой полиции теоретика, избавленного от необходимости самого себя защищать. Этика, в свою очередь – для того, кому по лени или ущербности мыслительного аппарата, что-то объяснять бесполезно, можно только попытаться без объяснений навязать: «Вот этого делать ни в коем случае нельзя – потому что нехорошо (не богоугодно). А вот это делать обязательно нужно – потому что хорошо (богоугодно). А чем Бог руководствуется, определяя хорошее и плохое – не твоё дело». Этику часто представляют единственной дорожкой к истине просто потому, что такой подход оставляет огромный простор для спекуляций и злоупотреблений. Философия в этом смысле ничем не хуже, но её усвояемость ниже, это наживка для рафинированных снобов. Логический расчёт просто не упоминается, чаще всего. Этот путь лишает «элиту» даже слабой надежды на манипулирование чужой волей. Вот только любителям дирижировать толпой бояться особо нечего. Воспитание в себе боевого интеллекта – путь короткий, несложный, но очень и очень неприятный. Общественное воспитание прививает множество тёплых иллюзий, приятных заблуждений, уютных фикций. Сознание человека тщательно укутывается в непроницаемый кокон искусственной картины мира. Создаваемая психологическая среда в чём-то сродни комфортной среде материнской утробы. И расставание с ней не менее мучительно. Как Вы думаете, хоть один младенец согласился бы добровольно выйти на свет Божий? Из искусственной психологической среды нередко выталкивают человека безжалостные жизненные обстоятельства. Но это не каждого. А вот удерживают в ней многие. И многое. Так что, повторюсь, этой – самой короткой и верной дорожкой к истине (особенно до конца) ходили, ходят и будут ходить совсем-совсем немногие. Слишком от многих приятных выдумок приходится на этом пути отказываться. Слишком многие неприятные истины признавать (пусть даже только перед собой). Слишком полную ответственность на себя брать, ни на кого не надеясь и никого не обвиняя. Нужен интеллект выше среднего, привычка им пользоваться (что не меньшая редкость), дисциплинированное сознание и твёрдая воля. Из такого сплава отлиты не все.

Только эти немногие понимают, в результате, что лгать, красть, убивать, трусить – невыгодно, на самом-то деле. Не «нельзя», не «плохо», не «глупо», не «позорно», не «грешно» даже, а НЕВЫГОДНО. И именно поэтому – нельзя, плохо, глупо, позорно и грешно. А не наоборот. А в ситуации, когда приходится выбирать только из двух зол (как в рукопашной – из двух смертей) – дерзай, человек, на то тебе и твоя свободная воля, и могучий разум – за любой выбор придётся платить, только и разницы, что в разной «валюте». За жестокость (опять же возьмём случай рукопашной) – чужой жизнью и, не исключено, своей свободой; за её отсутствие – тоже жизнью, но уже собственной.

Вот, собственно, и всё о том из чего, как и почему складывается отношение к противнику в бою.


Этические вопросы.

Утверждения о том, что, будто бы убийство противоречит этическим заповедям какой-либо религии, «общечеловеческим ценностям» и т.п. – от слабого владения вопросом. Вопреки распространённому мнению, убийство не запрещено. Ни Законом (а российское законодательство либеральностью не отличается), ни заповедями христианства (на которые чаще всего клевещут «гуманисты» всех мастей и всяческих оттенков). Да, Спаситель сказал: «Не убий». Но не «запрещаю убийство». Прямого запрета заповедь не содержит. Это совет. Авторитетнейший. Но, всё же, не более чем совет. Христос прекрасно понимал – отменить практику насильственного прекращения жизни человека человеком – дело безнадёжное. Можно лишь напоминать людям, лучше почаще, о том, что убийство человека человеком не окупается, по большому счёту. Что, кстати, является святой правдой. Поэтому-то убийство имеет смысл только в случаях, когда выбирать вообще-то не из чего. Когда всё равно смерти не избежать, только и разницы – на свою соглашаться или на чужую. Но в этом случае – разумной альтернативы убийству напавшего нет. В конце концов – позволить убить себя ничуть не более этично, чем убить того, кто жаждет твоей смерти. С точки зрения этики, повторюсь, выбирать попросту не из чего. В любом случае, будешь виноват в том, что прекращена человеческая жизнь. А с точки зрения здравого смысла – разумнее отвечать за чужую смерть, чем за свою.

Жизнь или свята абсолютно: всякая и в любом случае. Или не свята: никогда и никакая. Или нельзя убивать: никого, никогда, ни в коем случае, никаким способом. Или можно: кого угодно, когда угодно, как угодно. Принимая таблетку антибиотика, мы убиваем сотни миллионов живых существ. И в голову никому не приходит вспоминать о святости жизни. И не надо возмущаться приравниванием существования человека и микроба. Что мешает приравнять? То, что микроб внешне отличается и не имеет развитого речевого аппарата для формулирования возражений? (По такой же логике не так уж и давно не допускались сравнения ценности жизни между белым и чернокожим, между барином и мужиком). В огромных количествах истребляются сельскохозяйственные вредители, на что изводится тысячи тонн химикатов. Без раздумий убивают заболевших бешенством собак. Человечество живёт постоянным убийством астрономического количества живых существ, чьё существование, неважно, почему и как, мешает человеческой жизни. И никто не вопиет о милосердии. Даже если вопрос встаёт о человеческой жизни и смерти не меняется ничего. Когда речь идёт о благе (не об угрозе существованию, просто о благе) общества и государства – убийство человека совершается без колебаний и сомнений. Врач, обнаруживший при обследовании плода, что ребёнок, если родится, будет нетрудоспособен из-за неизлечимой болезни, – не дрогнув выписывает направление на аборт: выносит приговор, если говорить прямо, принимает не подлежащее обжалованию решение на убийство. Человеческого существа, в принципе лишённого возможности защититься самому, или прибегнуть к чьей-то помощи. Ни в чём, ни перед кем не виновного. Защищая этим не чью-то жизнь, не даже благополучие кого-нибудь, а степень комфорта общества и потенциальных родителей. Но зародыш, как и микроб, к слову, очень отличен внешне от своего убийцы, и тоже не в силах возразить, только поэтому за ним не признаётся никаких прав на жизнь (как и за микробом, т.е. никуда не денешься от этого самого приравнивания). Даже там, где не практикуется смертная казнь, убийство сопротивляющегося полиции преступника – обычное явление. Никто по названным поводам рук не заламывает, клокочущих негодованием проповедей не произносит. А вот стоит заговорить об аналогичном праве отдельно взятого человека, по отношению к тому, кто представляет непосредственную опасность для его жизни, так «гуманисты» начинают прямо-таки фонтанировать доводами.

А, по-моему, всё очень просто – эти люди хлопочут о своей собственной неприкосновенности. Они хотят иметь в распоряжении побольше психологически беззащитных «ближних». Безропотных, на всё согласных, бесконфликтных. Ведь сводится всё к очень простому постулату: тебе, неразвитому и эгоистичному, думающему только о себе, а за то лишённому всех прав – нельзя; а нам, «продвинутым», мудрым, посвящённым, радеющим о человечестве – можно. Да пусть подавятся подобными аргументами. Прошу меня понять и понять правильно. Я лично ничего не имею против убийства как такового. Но очень многое имею против заявлений о том, что отдельный человек якобы не имеет на него права. Чем Вы или я хуже коллегии присяжных, или командира полицейского спецподразделения? Не тем ли, что у них больше времени на принятие решения и ценой ошибки будет не их жизнь? Чем интересы одного человека ниже интересов двух, трёх, ста или миллиона? Арифметической малостью? Если можно человеческой жизнью покупать жизнь миллиона, тысячи, ста, десяти, трёх, двух людей, то и жизнь одного-единственного человека (Вашу) – тоже. А если нельзя – то уж нельзя. И численные соотношения неважны. Тут уж или одно, или другое.

То же можно сказать о применении насилия. В большинстве случаев оно просто неразумно. Но когда имеешь дело с человеком твёрдо решившим добиваться своей цели именно и только насилием, то только насилие же способно его остановить. И словоблудие о добре и зле неуместно в этом, простом и ясном случае.

Проклинающие насилие и убийство всё это прекрасно понимают. Как и то, что все их излияния только потому и возможны, что на страже их жизней и интересов стоит отлаженный и мощный аппарат применения насилия – цивилизованное государство. До чего удобно! Тысячи профессионалов насилия хранят твои жизнь, имущество и покой. А ты, попыхивая сигарой под коньячок у камина, денно и нощно объясняешь, насколько нравственно ущербны (в отличие от тебя, возвышенного) все кто насилие применяет, а также все, кто с этим (опять же в отличие от тебя) согласен. Все, выходит, в дерьме, один поучающий в шоколаде. А на тех, кто смеет не краснеть за своё «несовершенство» (вроде как автор данного текста) припасена отдельная лоханка чего-нибудь вонючего, которая и опорожняется на головы регулярно. На проявление своего неприятия насилия действием у подобных «гуманистов» мужества, как правило, не достаёт. Они безропотно платят налоги на содержание того самого аппарата насилия. Ведь откажись они от подобных выплат – накажут, это Вам не трёп за выпивкой. А если, при социальных катаклизмах, с улиц исчезает полиция и на поверхность жизни выходит людское множество в истинном своём обличии – сколько горестных воплей о желанности «твёрдой руки» издают вчерашние противники насилия! Эти люди с лёгкостью необыкновенной забывают о своём бутафорском «гуманизме», как только он перестаёт служить получению психологического преимущества над «непосвящёнными». Как только остальным становятся безразличны словесные красивости. Вот и вся цена рассуждениям о «нравственной чистоте», «моральной безупречности», «слезе ребёнка». Просто в нормальных условиях слишком много возможностей маскировать примитивнейшие психологические манипуляции под заботу о благе всего человечества (общества, Родины, семьи, коллектива и т.п.)

Этика, повторюсь, приводит к тем же выводам, что и логика просчёта экстремальной ситуации. Но, в отличие от последней, позволяет не сделать завершающего шага, допускает неполное признание истины. Что, к большому сожалению, чаще всего и делается. Настолько часто, что, в результате, этические постулаты превратились, в обыденном понятии, в нечто висящее в воздухе. Набор понятий ничем, кроме благих намерений, не обоснованных. Никем, кроме незаурядной чистоты личностей, неприменимых. Из них уже давно просто не принято делать выводов. В таком виде этика просто не может служить ориентиром для принятия решений конкретно-поведенческого характера. Можно сказать, что «толкователи» добились своего: жить, не нарушая постоянно навязанное ими понимание этики невозможно, а, нарушая, любой живой человек становится беспросветно виновным и (если сам с этой виновностью согласен) психологически полностью зависимым от снисходительности всяческих дутых «моральных авторитетов».

Я не о том, что нужно оправдывать любое действие любого человека. Я от том, что Вы и только Вы имеете право на принятие решения о Ваших действиях и только Вы один ответственны и за решение, и за действия по его выполнению, и за последствия. И ответственность эта уж никак не перед людьми, защищёнными положением профессионального болтуна от необходимости что-то решать и хоть что-то делать. Как говорится: «Кто там был, тот меня поймёт и не осудит, а кто там не был – тот мне не судья».