Теория и практика групповой психотерапии

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 54

деперсонализации. По-видимому, интервенция ведущего принесла свои плоды:
повысились эмоциональная включенность участников, а некоторые подняли раз-
говор о своей боязни саморазоблачений. Однако вскоре двое контрзависимых
участников начали протестовать против интервенции ведущего. Они чувствовали,
что ведущий недоволен результатами их деятельности в группе, что он критико-
вал их и, в типичной для него тонкой манере, манипулировал группой, дабы подо-
гнать ее к своим предвзятым представлениям о том, как нужно вести встречу. Тему
подхватили другие: они заметили, что некоторые считают своим долгом противо-
речить каждому шагу терапевта. Так высказанные терапевтом комментарии по
процессу стали частью постоянной смены качества переживаний в группе. Крити-
ческие замечания участников в адрес ведущего сначала также были комментария-
ми по процессу. Но затем они стали частью группового опыта и, в свою очередь,
сделались предметом для комментариев по процессу.

Резюме

Эффективное фокусирование на здесь-и-теперь требует двух шагов: пережива-
ния в здесь-и-теперь и освещения процесса. Комбинация этих двух стадий насы-
щает группу опыта чудодейственной силой.
На каждой стадии перед терапевтом встают специфические задачи. На пер-
вой - группу надо <окунуть> в переживания здесь-и-теперь; на второй - помочь
ей понять процесс переживания здесь-и-теперь, т. е. понять, какую информацию о
природе отношениий участников друг с другом несет данное взаимодействие.
Первый шаг, активизация здесь-и-теперь, становится элементом структуры
норм группы; в конечном итоге участники начнут помогать ведущему в выполне-
нии этой задачи.
Второй шаг, освещение процесса, дается с большим трудом. В рамках бытового
социального взаимодействия существуют мощные запреты, препятствующие та-
кому комментированию, и терапевт должен их преодолеть. Комментирование про-
цесса в большой мере остается делом ведущего и включает в себя, как я покажу
позже, обширный и комплексный спектр действий - от называния отдельных
поведенческих актов, до сопоставления нескольких актов, до соединения, по про-
шествии времени, таких актов в поведенческий паттерн, до привлечения внима-
ния к нежелательным последствиям поведенческих паттернов пациента, до более
сложных, выведенных дедуктивным путем, объяснений и интерпретаций смысла
и мотивов такого поведения.

ТЕХНИКИ АКТИВИЗАЦИИ ЗДЕСЬ-И-ТЕПЕРЬ

В данном разделе я хочу описать - но не предписать - некоторые техники:
каждый терапевт должен выработать свои собственные техники, гармонирующие
с его стилем. И в самом деле, перед терапевтами стоит более важная задача, не-
жели овладение той или иной техникой: они должны в полной мере осознать стра-
тегию и теоретические основания, на которых покоится любая эффективная тех-
ника.
Я предлагаю вам мыслить здесь-и-теперь. Привыкнув думать в здесь-и-теперь,
вы автоматически направляете группу также в здесь-и-теперь. Временами я ощу-
щаю себя пастухом, загоняющим стадо во все более и более сужающийся круг. Я
пресекаю всякое праздное блуждание - забеги в исторический материал, обсуж-
дение текущей жизненной ситуации, интеллектуализации - и направляю их об-
ратно в круг. Какой бы вопрос ни поднимался в группе, моя первая мысль: <Как
увязать тему разговора с основной задачей группы? Как я могу заставить ее жить в
здесь-и-теперь?> В этих своих усилиях я безжалостен и начинаю предпринимать
их с самой первой встречи.
Представьте себе типичное первое собрание группы. После краткой неловкой
паузы участники, как правило, представляются и приступают, чаще всего с помо-
щью терапевта, к рассказу о каких-то своих жизненных проблемах, о причинах
обращения к психотерапии и, возможно, о типе расстройства, которым они стра-
дают. Обычно я, дождавшись удобного момента где-нибудь в середине встречи,
делаю замечание, смысл которого сводится к следующему: <Сегодня мы уже про-
делали большую работу. Каждый из вас многое рассказал о себе, о своей боли, о
причинах обращения за помощью. Но у меня есть ощущение, что параллельно
происходит что-то еще, а именно, что вы приглядываетесь, примеряетесь друг к
другу. При этом у каждого складывается определенное впечатление об остальных,
каждый гадает, как он с ними поладит. Как вы считаете, не пора ли нам поговорить
о том, к каким выводам каждый из нас пришел на данный момент?> Такое выска-
зывание нельзя назвать ни тонким, ни искусным - оно грубо и откровенно дирек-
тивно. Тем не менее я нахожу, что большинство групп реагирует на такое явное
руководство благосклонно.
Терапевт сдвигает фокус от внешнего к внутреннему, от абстрактного к конк-
ретному, от общего к личному. Если пациент описывает враждебную конфронта-
цию с супругом или соседом по комнате, то в какой-то момент терапевт может
спросить: <Доводись тебе точно так же рассердиться на кого-нибудь в группе, то
кто именно это будет?> или: <С кем в группе ты предвидишь аналогичный конф-
ликт?> Если пациент сообщает, что одна из его проблем заключается в лживости,
или в привычке оценивать людей в соответствии со сложившимися у него стерео-
типами, или в том, что он манипулирует группами, кстати будет спросить: <Какова
главная ложь из всех, которые ты сказал группе до сих пор?>, или <Не мог бы ты
описать, какие именно ярлыки ты навесил на кого-то из нас?>, или <В какой мере
до этого момента ты манипулировал нашей группой?>
Если пациент жалуется на загадочные вспышки гнева или непреодолимое же-
лание покончить с собой, терапевт может настоять на том, чтобы каждый раз, по-
чувствовав что-нибудь в этом роде в ходе сессии, тот мгновенно давал знать груп-
пе - чтобы она могла проследить и связать переживания человека с событиями,
имевшими место во время сессии.
Если пациентка описывает свою проблему как чрезмерную пассивность, непо-
мерную податливость на влияния со стороны других людей, терапевт может обра-
тить ее непосредственно к проблеме, спросив: <Кто именно в группе способен
больше всего на тебя повлиять? Меньше всего?>
Если участник замечает, что группа чересчур вежлива и тактична, то терапевт
может спросить: <Кто в группе основной носитель этой политики мира и такта?>
А когда другой боится быть откровенным, опасаясь унижения, терапевт может
перевести эту его тенденцию в здесь-и-теперь, предложив ему попытаться опреде-
лить, кто именно, как он представляет, скорее всего станет его высмеивать.
В каждом из приведенных примеров терапевт углубляет взаимодействие, вы-
зывая других участников на дополнительные реакции. Например: <Как ты отно-
сишься к его опасению, что ты поднимешь его на смех? Можешь ли ты себе пред-
ставить, что и в самом деле так поступишь? Бывает ли так, что ты осуждаешь
кого-нибудь в группе? Согласуется ли это с ощущением того, что ты и в самом
деле имеешь влияние, разгневан, чересчур тактичен?> Даже простые техники -
такие, например, как предложение пациентам обращаться непосредственно друг к
другу и использовать при этом местоимения второго (<ты>, <вы>), а не третьего
лица, и при разговоре смотреть друг на друга - оказываются очень полезны.

Легче сказать, чем сделать! Далеко не всегда к этим предложениям прислуши-
ваются. Для некоторых пациентов они и в самом деле несут в себе заряд угрозы, и
здесь терапевт должен, как и всегда, тщательно выбирать для своих комментариев
наиболее подходящий момент и пытаться почувствовать то, что чувствует паци-
ент. Ищите методы, ослабляющие угрозу. Сначала фокусируйте внимание на по-
зитивном взаимодействии: <По отношению к кому в группе ты испытываешь са-
мые теплые чувства?>, <Кто в группе больше других похож на тебя?> или <Оче-
видно, между тобой и Джоном возникли какие-то сильные токи, как позитивные,
так и негативные. Хотелось бы знать, чему в нем ты больше всего завидуешь? И
какие его стороны тебе труднее всего принять?>
В некоторых случаях членам группы легче работать в тандеме или небольших
подгруппах. Например, если они обнаруживают, что в группе есть еще человек с
похожими страхами или озабоченный теми же проблемами, то тогда уже в под-
группе из двух (или более) человек обсуждать свои проблемы в здесь-и-теперь не
так страшно270.
Использование условного и сослагательного наклонений создает ощущение бе-
зопасности и некоторой дистанции и часто оказывает поистине магическое дей-
ствие. Сталкиваясь с первоначальным сопротивлением, я часто прибегаю к такому
построению фраз. Если, например, пациент говорит: <Сегодня у меня вообще нет
никакой реакции на поведение Мэри, я не испытываю никаких чувств. Я как-то
внутренне онемел и ушел в себя>, то я могу в ответ сказать что-нибудь вроде: <Если
бы ты не испытывал сегодня внутреннего онемения или не ушел в себя, то какова
могла быть твоя реакция на Мэри?> Пациент в таких случаях обычно отвечает с
готовностью: позиция отстраненности создает ощущение, что имеется укрытие, и
поощряет пациента к честному и прямому ответу. Аналогично терапевт может
спросить: <Если бы ты рассердился на кого-нибудь в группе, то кто именно стал бы
объектом твоего гнева?> или <Случись тебе пойти на свидание с Альбертом (дру-
гим участником группы), то как ты считаешь, что бы ты при этом испытала?>
Терапевт часто должен обучать участников искусству предоставлять обратную
связь и просить о ней. Пациентов следует научить одному важному принципу: из-
бегать вопросов и замечаний глобально обобщающего характера. Вопросы вроде:
<Я нагоняю на тебя скуку?> или <Я тебе нравлюсь?> обычно непродуктивны. Че-
ловек получит гораздо больше информации, спросив: <Что такое я делаю, от чего
ты отстраняешься от меня?>, <В каких случаях ты наиболее, а в каких - наиме-
нее внимателен к моим словам?> или <Какие стороны моей личности или моего
поведения наименее и наиболее привлекательны для тебя?> Аналогично и обрат-
ная связь, выраженная в такой форме, как: <С тобой все окей> или <Ты классный
парень>, значительно менее полезна, чем такая, например: <Я ощущаю к тебе боль-
шую близость, когда ты стараешься быть честным по поводу своих чувств - как
это было на прошлой неделе. Тогда ты сказал, что Мэри тебя привлекает, но в то
же время ты опасаешься, что она начнет смеяться над тобой. А дистанцию я ощу-
щаю острее всего, когда ты начинаешь выражаться безлично и анализировать зна-
чение каждого обращенного к тебе слова - как ты это делал в начале сегодняш-
него собрания>. (Между прочим, сказанное в равной степени применимо и к ин-
дивидуальной психотерапии.)
Сопротивление принимает множество форм. Подчас оно искусно маскируется
под полное равенство. Пациенты, особенно в начале курса, часто реагируют на
подталкивания терапевта в сторону здесь-и-теперь заявлением, что относятся аб-
солютно одинаково ко всем участникам группы, т. е. испытывают в равной степе-
ни теплые чувства ко всем участникам, ни на кого не сердятся, ощущают одинако-
вую угрозу со стороны каждого или поддаются влиянию абсолютно любого. Не
попадайтесь на эту удочку. Подобные утверждения никогда не соответствуют дей-
ствительности. Интуитивно выбирая наиболее подходящий момент, идите в своих
вопросах все глубже и глубже, помогая участникам отличать людей друг от друга.
В конечном итоге они обнаружат, что ощущают легкие различия в своих чувствах
к некоторым членам группы. Как раз эти легкие различия и существенны - выяв-
ление их часто открывает доступ к полноценному участию в групповом взаимо-
действии. Я углубляюсь в расследование этих различий (никто никогда не утверж-
дал, что они должны быть огромными), иногда предлагаю пациентам мысленно
подставить оттенки чувств под увеличительное стекло и описать, что они видят и
чувствуют. Зачастую сопротивление уходит своими корнями так глубоко, что для
его преодоления требуется изрядная изобретательность, как это было в следую-
щем случае.

Q В течение месяцев Клаудиа противилась участию во взаимодействии на уровне здесь-
и-теперь. Следует помнить, что в подавляющем большинстве случаев сопротивление - не
сознательное упрямство, а тенденция, корни которой уходят в области, лежащие вне осознания. Иногда пребывание здесь-и-теперь столь непривычно и неуютно, что требует усилий, практически равнозначных затрачиваемым при изучении нового языка, человеку приходится максимально концентрироваться, чтобы не соскользнуть обратно, в привычное состояние отстраненности.
Типичный способ общения Клаудии с группой заключался в описании ею какой-нибудь
требующей неотложного разрешения жизненной проблемы. При этом она часто придавала
ей черты такого глобального кризиса, что участники группы чувствовали себя угодившими
в капкан. Во-первых, они оказывались перед необходимостью разобраться с данной конк-
ретной проблемой незамедлительно; во-вторых, при распутывании клубка следовало соблюдать осторожность, поскольку Клаудиа ясно сообщала, что для преодоления кризиса ей требуется собрать все силы и она не может позволить себе потрясение из-за межличностной конфронтации. <Не подталкивайте меня, только не сейчас, - говаривала она, - я и так держусь из последних сил>. Все попытки изменить этот паттерн потерпели поражение, и участники группы испытывали растерянность от взаимодействия с Клаудией. Когда она поднимала на собрании очередную проблему, они тревожно съеживались.

Однажды она открыла собрание типичным для себя вступлением. После многих недель,
проведенных в поисках, она, наконец, получила работу - однако пребывала в убеждении,
что не справится и все закончится увольнением. Группа добросовестно, но осторожно ис-
следовала ситуацию. Исследование натолкнулось на многочисленные давно знакомые предательские ловушки и барьеры, блокирующие, как правило, работу над внегрупповыми проблемами. Казалось, что нет никаких объективных свидетельств того, что Клаудиа действительно не справляется с работой. Создавалось впечатление, что если и есть какая-то проблема, то заключается она скорее в чрезмерном усердии Клаудии - та работала по 80 часов в неделю. Свидетельства ее провала, настаивала Клаудиа, не очевидны ни для кого, не находящегося вместе с ней на работе: это взгляды начальника, неприятные, хоть и тонкие, инсинуации, улавливаемый ею дух неудовлетворенности ее работой и личностью, общая среда в офисе, ее неспособность достигнуть нужного уровня реализации товара (уровня нереалистичного и ею же самой для себя придуманного). Следовало ли принимать слова Клаудии на веру? Она была более чем ненадежным свидетелем; она всегда недооценивала себя и умаляла собственные достижения и сильные стороны.

Терапевт перевел всю трансакцию в сферу здесь-и-теперь, сказав: <Клаудиа, нам трудно
судить, действительно ли ты не справляешься с работой. Однако позволь задать тебе другой вопрос: как ты считаешь, какой оценки ты заслуживаешь за свою работу в группе и какой оценки заслуживает каждый из остальных участников?>
Клаудиа, как и следовало предполагать, поставила себе <двойку> и заявила, что ей потре-
буется еще не меньше восьми лет работы в группе. Все остальные участники получили от
нее значительно более высокие оценки. В ответ терапевт сказал, что ее работа в группе заслуживает <четверки>, после чего обосновал свое мнение, подчеркнув преданность Клаудии группе, полное отсутствие у нее пропусков встреч, готовность прийти на помощь другому, тот факт, что она прилагает огромные усилия, чтобы продолжать работу, невзирая на тревогу и частые обессиливающие депрессии.

Клаудиа высмеяла эти доводы; попыталась отбросить замечание терапевта, как обман
или терапевтический трюк. Но тот не уступал и настаивал, что говорит совершенно серьез-
но. Тогда Клаудиа принялась твердить, что терапевт заблуждается, и указала на его многочисленные ошибки (одна из которых, как ни забавно, заключалась в избегании здесь-и-теперь). Однако это несогласие Клаудии с терапевтом никак не увязывалось с ее абсолютной в нем уверенностью, которую она давно испытывала и о которой многократно заявляла. (Клаудиа часто обесценивала обратную связь, предоставляемую другими участниками, заявляя, что не доверяет ничьему мнению, за исключением мнения терапевта.)

Интервенция оказалась чрезвычайно полезной и перевела процесс оценки Кла-
удией самой себя из тайной комнаты с кривыми зеркалами ее самовосприятия, на
открытую, полную жизни арену группового взаимодействия. Отныне группа не дол-
жна была принимать на веру заявления Клаудии, что босс бросает на нее злобные
взгляды или делает тонкие инсинуации. Босс (терапевт) присутствовал здесь, в
группе. Трансакция, во всей своей полноте, стала полностью видимой для группы.
Я всегда испытываю благоговение перед теми богатыми подземными жилами
данных, которые существуют на каждой встрече любой группы. Под каждым вы-
раженным переживанием залегают целые пласты невидимых и невысказанных.
Но как извлечь эти богатства? Иногда, после длительного молчания, я выражаю
эту самую мысль: <Как много информации было бы доступно для нас сегодня,
если бы только мы знали, как извлечь ее. Я подумал, а не могли бы мы сейчас,
каждый из нас, поделиться с группой мыслями, которые пришли нам в голову во
время этой долгой молчаливой паузы и которые мы хотели было высказать, но не
высказали>. Между прочим, упражнение будет эффективнее, если вы примете лич-
ное участие, даже начнете первым. Например: <Во время этой молчаливой паузы
мое нервное напряжение достигло предела - я хотел нарушить молчание и не
хотел попусту тратить время, но, с другой стороны, я чувствовал раздражение от
того, что всегда именно я должен делать эту работу в группе>. Или: <Я разрывался
от желания вернуться к конфликту между мной и тобой, Майк. Слишком много
напряжения и гнева -от этого я чувствую себя не в своей тарелке. Однако пока я
еще не знаю, как разобраться в конфликте и как разрешить его>.
Когда на каком-нибудь собрании я ощущаю, что не договаривается особенно
много, то часто и с успехом прибегаю к такому приему. Я говорю что-нибудь вро-
де: <Сейчас шесть часов, и у нас в запасе осталось полчаса. Но не могли бы вы
представить, что сейчас уже половина седьмого и вы возвращаетесь домой? Что
вас разочаровало в сегодняшней встрече?>
Многие наблюдения, которые высказывает терапевт, могут быть в значитель-
ной степени выведены путем дедукции. Объективная точность здесь не само-
цель - пока вы настойчиво уводите группу от обсуждения постороннего матери-
ала, от там-и-тогда, и направляете ее в здесь-и-теперь, вы с практической точки
зрения правы. Если группа тратит время, непродуктивно обсуждая скучные, тоск-
ливые вечеринки, и терапевт во всеуслышание интересуется, не намекают ли
участники косвенно на нынешнюю сессию, то нет никакого способа хоть с какой-
то вероятностью определить, так ли это на самом деле. Проверить правильность
этого высказывания можно только очень относительно и только с точки зрения
полезности. Переключая внимание группы с там-и-тогда на здесь-и-теперь, тера-
певт оказывает участникам услугу, и если он будет это делать постоянно и после-
довательно, то в конечном итоге в группе возникнет атмосфера сплоченности и
взаимодействия, атмосфера, максимально способствующая успеху терапии. С этой
позиции эффективность интервенции следует оценивать по тому, насколько ус-
пешно она сфокусировала группу на ней самой.
В соответствии с этим принципом, к группе, разговор в которой в течение дли-
тельного времени вращается вокруг слабого здоровья одного из участников или
чувства вины, которое он испытывает, оставаясь в постели в дни плохого самочув-
ствия, можно обратиться с таким вопросом: <Хотелось бы знать, а взволновало ли
группу мое [терапевта] недавнее отсутствие?> А у группы, внезапно <зациклив-
шейся> на теме смерти и потерь, понесенных каждым из участников, можно поин-
тересоваться, беспокоит ли их приближающийся, в связи с периодом летних от-
пусков, четырехнедельный перерыв в работе группы.
Очевидно, эти интервенции лишены смысла, если группа уже тщательно и все-
сторонне проработала вопрос недавнего отсутствия терапевта или надвигающего-
ся четырехнедельного летнего перерыва. Техническая процедура весьма схожа
с процессом <процеживания> материала в любой традиционной психотерапии.
Имея в своем распоряжении большой объем находящейся в весьма беспорядоч-
ном состоянии информации, терапевт выбирает, подкрепляет и интерпретирует те
ее аспекты, которые считает на данный момент наиболее полезными для пациен-
та. Далеко не всем сновидениям и не всем их аспектам терапевт уделяет внимание,
однако если содержание сновидения проливает свет на какой-то конкретный во-
прос, который в данный момент прорабатывает пациент, то обсуждение такого сно-
видения энергично поощряется.
За всем этим стоит допущение, что терапевту известно, какое направление ра-
боты будет в данный момент для группы наиболее благоприятным и многообеща-
ющим. Как мы имели возможность убедиться, точности в этом вопросе нет. Наи-
более важно здесь, чтобы терапевт сформулировал для себя общие принципы вы-
бора направлений, следование по которым в конечном итоге принесет пользу
группе и ее членам - вот когда жизненно необходимо четко придерживаться те-
рапевтических факторов.
Часто, активизируя работу группы, терапевт совершает два действия одновре-
менно: направляет группу в здесь-и-теперь и прерывает поток высказываний в
группе. Нередки случаи, когда у кого-то из участников такое вмешательство вызы-

Blog

Теория и практика групповой психотерапии

Содержание