Ециалистов, досконально знающих свое дело, имели и имеют все главы народов и государств: фараоны и цари, императоры и вожди, председатели, премьеры и президенты
Вид материала | Документы |
- Многие любители вкусно поесть фараоны, короли, императоры умирали от обильной, калорийной, 58.41kb.
- Вильгельм Вундт Проблемы психологии народов, 1341.74kb.
- Сказка о диверсантах, 123.33kb.
- Содружества Независимых Государств, руководствуясь желанием поддерживать книгу, развивать, 39.68kb.
- В хабаровске в кабинах для тайного голосования были развешаны плакаты с уже проставленной, 965.33kb.
- Поход Александра Македонского на Восток, 40.75kb.
- Окружающие нас металлические предметы редко состоят из чистых металлов. Только алюминиевые, 44.56kb.
- Blackaby, Richard, and Henry T. Blackaby, 1070.72kb.
- Тайные пружины человеческой психики, 8840.69kb.
- «свое» и «чужое» в культуре народов европейского севера, 1556.91kb.
Критерии духовной близости, взаимопроникающего понимания могут быть разными: иногда с резко-отчетливыми, иногда, наоборот, с размытыми, почти незаметными гранями. Есть вот у Чайковского Симфония № 6. Накал чувств в ней высок до жути, до едва переносимой трагичности. Откровенность, интимность симфонии такова, что, по моему мнению, невозможно слушать ее в концертном зале, среди разно воспринимающих лиц. Всю глубину Шестой можно ощутить только внимая ей в одиночестве или с теми, кто испытывает такое же состояние, что и ты, - в унисон. Как Сталин и Жданов. А еще им не мешало присутствие Андрея Андреевича Андреева, из большой фонотеки которого, если не ошибаюсь, брали эту симфонию.
Неплохо разбираясь в музыке, Жданов первым заметил после войны очередной отход от большого искусства нашего крупного композитора Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Мастер к тому же постоянно в творческом поиске. Пик его достижений пришелся на военное лихолетье. В блокированном Ленинграде сочинил свою знаменитую Седьмую симфонию, которая была исполнена в северной столице 9 августа 1942 года, а затем стремительно разнеслась по всему миру, получив огромный общественный резонанс. Достаточно сказать: только до конца того же года и только в зарубежных странах симфония исполнялась более 60 раз! Но как и вообще многих талантливых людей, Шостаковича порой "заносило", поиски новизны ради новизны уводили на путь формализма, упрощенчества и, еще хуже, низкого натурализма. Для самого мастера это особого значения не имело: оступился - поправился. Но такие его провалы как бы открывали дорогу бездарным сочинителям, эстрадным барабанным кривлякам, ссылавшимся на Шостаковича: ну и что? сам маэстро так сочиняет. Снижался высокий уровень общенародной культуры, за которую боролась наша партия и, естественно, Сталин и Жданов.
С большого художника и спрос большой, Шостакович подвергся соответствующей "проработке", причем критиковал его с высокой трибуны непосредственно Жданов. И не только словесно: сам тут же садился за пианино и проигрывал те места сочинений, которые представлялись ему особенно неудачными. Это действовало. Конечно, неприятно было композитору, что при всей известности его, Шостаковича, "гладят против шерсти", но он, умный человек, справившись с самолюбием, выводы для себя сделал верные. На пользу пошло.
7
Андрей Александрович Жданов, как всегда, добросовестно и инициативно выполнил пожелание Иосифа Виссарионовича не принимать близко к сердцу выпады пасквилянтов и клеветников, но присмотреться и разобраться: кто они, кто их пригревает, а главное - как их осадить. Андрей Александрович, прочными узами связанный с Ленинградом и "болевший" за этот город, основное внимание уделил культурной жизни северной столицы. Результатом его пристального и продолжительного внимания явилось широкоизвестное постановление Центрального комитета партии о журналах "Звезда" и "Ленинград" - в 1946 году. Досталось многим деятелям искусства и литературы. Главным образом прозаику Зощенко и поэтессе Ахматовой. Я названные журналы прочитал, особенно произведения критикуемых авторов. Действительно, этакие гнездования внутренней эмиграции. На мой взгляд, Зощенко получил порцию критики вполне заслуженно. Какой рассказ ни возьми, везде зловредные хохмы, везде русские люди выглядят дураками, обывателями, подонками. Как в статейках Льва Троцкого, но на другой, на литературный манер. Массированно охаял наш мужественный многострадальный народ - народ-победитель. Недаром же похваливали да поддерживали Зощенко хозяева западной антисоветской пропаганды. Нужны им были такие, как он, внутренние эмигранты в стане Великой России - чем больше, тем лучше. А вот в стихах Анны Ахматовой я ничего предосудительного не обнаружил. Обычные сочинения: до уровня Маяковского им далеко, но они тоньше, умнее, красивее, чем, например, чириканье Мандельштама и подобных ему самовлюбленных творцов. Стихи Ахматовой - отзвук недозрелой суетности различных футуристов, акмеистов, символистов начала века, из среды которых она, собственно, и вышла. Тоскливая какая-то, унылая поэзия с дурманом винных паров. Но ведь у каждого свое представление о том, как жить и зачем жить. По-другому, знать, она писать не могла, так хоть не насиловала себя. Пела своим голосом, от души. А это волнует читателя.
Постановление о журналах "Звезда" и "Ленинград" А. А. Жданов огласил в большом зале Смольного. Сказал в частности: "Некоторые наши литераторы стали рассматривать себя не как учителей, а как учеников буржуазно-мещанских литераторов, стали сбиваться на тон низкопоклонства и преклонения перед мещанской иностранной литературой. К лицу ли нам, советским патриотам, такое низкопоклонство?.."
Особенно досталось уничижителю ленинградского трамвая Александру Хазину, вздумавшему переместить Евгения Онегина из индивидуальной кареты в послевоенный городской транспорт. Вплоть до того, что, разгорячившись, Жданов призвал ленинградцев объявить клеветнику Хазину бойкот, не здороваться с ним и не замечать его. Стекла побить и устроить кошачий концерт под окном. Иосиф Виссарионович добродушно посмеялся, узнав об этом. Ну зачем стекла-то колотить, дефицит в восстанавливаемой стране. Прикрыть глумливую журнальную лавочку, да и дело с концом. Что и выполнили. А постановление о двух ленинградских журналах было, естественно, воспринято соответствующими органами на местах как руководство к действию. В каждой республике, в каждой области, каждом большом городе начали искать и находили местных пасквилянтов и клеветников, ливших воду на мельницу вражеской пропаганды. Борьба с низкопоклонством, с пособничеством Западу разрасталась. Через пару лет она выйдет на новый, более острый этап, с другим обоснованием, с другими целями. Это - впереди.
Хочу подчеркнуть: нельзя воспринимать то, что происходило тогда, в одной плоскости, примитивно-критично. Другое было. Если небольшое меньшинство глумливых граждан подвергалось гонению и ограничению, то подавляющее большинство интеллигенции всячески поддерживалось и стимулировалось в трудах на благо Отечества. Хотя и не все подобные деятели пеклись именно о таком благе. Да ведь как отличить истинного радетеля от приспособленца? Ладно уж, приносили бы пользу. Показательна в этом отношении судьба питерского ученого Дмитрия Сергеевича Лихачева. Некоторое время, не знаю, по какой причине, провел он в местах отдаленных, в том числе и в СЛОНе - Соловецком лагере особого назначения. Сим печальным фактом власти впоследствии Лихачева не упрекали, а наоборот, всячески поддерживали его в изысканиях из русской истории, в исследовании языка и письменности наших далеких предков. О полезности этих работ судить не берусь, но вот как официально оценивались они в период так называемого "преследования интеллигенции".
В 1938 году, в разгар репрессий, Дмитрий Сергеевич, человек еще молодой, становится ученым секретарем академического Института русской литературы, то есть Пушкинского дома в Ленинграде. Большое доверие. А в 1946 году, когда появилось постановление о журналах "Звезда" и "Ленинград" и зашелестел испуганно под холодным ветром "мыслящий тростник", у Лихачева опять удача: он профессор Ленинградского университета. В 1951 году Сталинская премия II степени в 50 тысяч рублей - деньги по тому времени немалые, а славы еще больше. С 1953 года Лихачев - член-корреспондент Академии наук СССР. Таков путь "страдальца", как выяснилось впоследствии, затаившего злость на советскую власть, на Коммунистическую партию и, вероятно, на того же Жданова, помогавшего одаренной русской молодежи прокладывать путь к высотам науки и искусства.
Это как в семье - есть "необыкновенный" ребенок, о котором родители особенно заботятся, которого балуют. А вырастет такой любимчик наверняка эгоистом, забудет, кто и как его выпестовал. Еще и ругать станет: не той марки автомашину подарили, дачей не обеспечили. Нечто подобное и в государстве. Учат человека, воспитывают, создают условия для работы, для раскрытия задатков. Наградами украшают. По три звезды Героя Социалистического Труда, бывало, навешивали - со всеми положенными при этом привилегиями. Даже если в ссылку отправляли слишком о себе возомнивших, то щадяще, с условиями для работы и отдыха: не в таежную глухомань, а в большой город, в квартиру со всеми удобствами - на нормальную, не горькую жизнь. А сколько черной неблагодарности в ответ на все это?!
Не стало Сталина, ослабла советская власть, и принялись оные "страдальцы" - баловни судьбы - бессовестно охаивать прошлое. Отнекивались от минувших дел: я не я, и лошадь не моя. Но от полученных наград, званий и привилегий при этом не отказывались. Академик Лихачев в заслугу себе поставил: он, мол, хоть и не покинул Советский Союз, не сбежал за границу, не стал официальным эмигрантом, но являлся таковым в душе, был, так сказать, диссидентом внутренним, уходя в научной работе от современности в спокойное далекое прошлое... Ну и кого же обманывал? Прежде всего себя. Что это за существование - то под одной, то под другой личиной.
Тяжеловато.
Да, ядовито-мстительными оказались многие деятели науки и культуры, которых вырастила, возвысила, щедро наградила советская власть. Соревновались, брызгая слюной, плюя и харкая вслед Сталину: кто изощреннее, кто посмачнее? Геройски штурмовали крепость, в которой уже не было гарнизона. И соратникам Иосифа Виссарионовича досталось. Невыносимо мне слышать и читать мерзкие выдумки, изощренную клевету на Андрея Александровича Жданова, скончавшегося при странных обстоятельствах в 1948 году, на Александра Сергеевича Щербакова, ушедшего от нас еще раньше, в 1945 году, отдавшего все свое здоровье напряженной работе по обороне Москвы и вообще для достижения нашей победы. А Хрущев, сам, кстати, выпивоха не из последних, в своих опубликованных мемуарах не постеснялся употребить такую фразу: "Жданов умер от алкоголизма, этот же порок погубил Щербакова". Смею заверить, что ни тот, ни другой, в отличие от Никиты Сергеевича, спиртным никогда не злоупотребляли. О Щербакове все знали, что он вообще не пьет водку, лишь два раза в год, по большим праздникам, выпивает немного сухого вина. А Жданов страдал от диабета: встречались ли вам диабетики, злоупотребляющие горячительными напитками?!
Еще одна злонамеренная клевета в адрес Андрея Александровича Жданова. Его упрекали в том, что он якобы получал в блокированном Ленинграде особый полноценный паек, ел что пожелает, в том числе пользовался таким деликатесом, как испанские (в другом варианте - марокканские) апельсины. Даже потолстел за те трудные месяцы, когда рядовые питерцы тысячами умирали от голода... И опять ложь, действительность наизнанку. Я уже рассказывал, как скромно Жданов питался: самому довелось обедать вместе с ним в Смольном, в столовой. В 1943 году. Были еще за нашим столом Ворошилов и Говоров. Никакой диеты у Андрея Александровича не было, хотя она диабетику не помешала бы. В качестве деликатеса принесли веем присутствовавшим по соленому помидору - их только что доставили в город. По сморщенному зеленому помидорчику. Это была роскошь.
Однако нет, не дают покоя клеветникам заморские апельсины. Эх, было бы их тогда столько, сколько о них наговорено-написано, многим хватило бы! А Жданов, получается, прямо-таки объедался золотистыми фруктами. Может, от чрезмерного увлечения ими и диабет у него обострился? И вообще - полезны ли они при такой болезни? А толкуют выдумщики об апельсинах по той причине, что сей факт разом не опровергнешь, наличествует достоверность - были они. Только ведь любую достоверность можно исказить до неузнаваемости. А мне "фруктовая история" известна не понаслышке, могу доподлинно объяснить, как и что было.
В сорок первом году, вместе с немецко-фашистскими захватчиками, объявилась на нашей территории испанская "Голубая дивизия", укомплектованная добровольцами, приверженцами генерала Франко. Явились молодчики мстить нам за участие в самом первом этапе вооруженной борьбы с фашизмом - в гражданской войне на Пиренеях. Красуясь в своей полуопереточной форме, рассчитывали "голубые" на легкую прогулку по нашему северо-западу. Но боевой пыл их быстро угас, особенно в кровопролитных осенне-зимних боях при непривычном суровом климате. Чтобы поддержать воинский дух, правительство Франко не скупилось на расходы. Осыпало своих вояк наградами и подарками. В том числе фруктами, которых почти не знали в России. Большую партию этого груза захватили наши бойцы из того партизанского края, откуда по мере возможности хоть и тоненьким ручейком, но все же текла народная помощь голодающим ленинградцам.
Да, плотной была вражеская блокада - мышь не проскочит. И все же (и все же!) в мрачные осенние ночи, в дождь, в распутицу, по лесным дебрям, через набухшие болота, где, по всем нормальным понятиям, ни колесом, ни полозом, в любую стужу, в пургу, загонявшую фашистов в землянки и ослеплявшую часовых, - и все же проникали, проходили, пробивались в город жизнеспасательные партизанские обозы с картошкой, с зерном, с мясом, с сушеными грибами, с теми же солеными помидорами, с провиантом, отвоеванным у захватчиков. Так прошли в Питер и несколько повозок с трофейными апельсинами. Партизан, доставивших этот груз, принял второй секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), надежный помощник Жданова - Алексей Александрович Кузнецов. Он и вообще-то от природы был худ и узкоплеч, а за время блокады отощал до такой степени, что удивительно было, в чем душа держится. Талия, перехваченная поверх гимнастерки широким ремнем портупеи, как у осы, - пальцем перешибешь. Углядевши это, партизаны поставили категорическое условие: апельсины не только детям и раненым, но и обязательно всем ответственным работникам обкома и горкома партии. Недоставало еще, чтобы и они поумирали от дистрофии.
Требование партизан было выполнено. Согласно составленному списку, по одному апельсину было выдано Жданову, Кузнецову и другим руководящим товарищам. Основную же часть фруктов отправили в госпитали. А вот я, дожив до преклонного возраста, многое повидав и испытав, до сей поры не знаю, как для диабетиков апельсины: полезны? Или не очень?
8
Хочу особо и настоятельно подчеркнуть: первый этап борьбы с низкопоклонством и космополитизмом никак не связан с пресловутым "гонением на евреев", как трактуют тенденциозные исследователи. Совсем наоборот. Первые послевоенные годы - это период, когда Иосиф Виссарионович наиболее благожелательно относился к иудеям и к тем проблемам, которые эти суетные граждане постоянно создают сами для себя и для соседствующих с ними людей. Война сблизила основные народы и нации нашей страны. Вместе сражались, несли потери - в том числе, естественно, и евреи. Ощущали надежные плечи соседей. И лично Сталину иудеи в этот период ничем не досаждали. Юлия Исааковна Мельцер, жена погибшего Якова Джугашвили, растила где-то ребенка, не давая знать о себе. Светлана - сталинская боль и надежда - давно уже охладела к Алексею (Люсе) Каплеру, а затем, на радость отцу, бросила своего первого мужа-еврея Григория Мороза и, более того, осуществила мечту Иосифа Виссарионовича: вышла за Юрия Жданова. Хоть не надолго, но сошла семейная благодать на многострадального отца-одиночку.
Все обращения, все просьбы еврейского сообщества Иосиф Виссарионович выполнял тогда вполне доброжелательно. Факты? Они просятся на бумагу. Помните, с каким скрипом создавался в разгар войны Еврейский антифашистский комитет - единственный комитет такого рода, созданный по национальному признаку, в отличие от антифашистских комитетов советских женщин или советской молодежи. Все эти организации после Победы были распущены за ненадобностью, а еврейский, по настоятельной просьбе его руководства, продолжал действовать и принес, как увидим, гораздо больше вреда, чем пользы. Зря согласился Сталин сохранить его.
Или вот дело Рауля Валленберга (в некоторых документах Валленбергера), запутанное настолько, что в нем не разобрались до сих пор. Мы же коснемся только той стороны, которая имеет непосредственное отношение к Иосифу Виссарионовичу. В конце 1946 или в начале 1947 года к председателю Советского Красного Креста Колесникову и лично к главе государства Сталину обратилась из Швеции некая "госпожа Дардель" с просьбой помочь ей отыскать сына Рауля Валленберга, следы которого затерялись в январе 1945 года в освобожденном Красной Армией Будапеште. Последний раз Рауля видели вместе с советскими офицерами, которые, вероятно, арестовали его.
Случай - не из ряда вон. Миллионы людей разных национальностей пропали, исчезли за время войны, огромное количество писем, запросов поступало в наши соответствующие органы. Там старались выяснить, дать ответ. Обычная работа. А вот о Валленберге доложили-таки самому Сталину. Слишком много возни поднялось вокруг вышеназванного гражданина Швеции. Им интересовались не только шведские, но и американские дипломаты, обращаясь к нашим представителям за рубежом. Отмечено было внимание американской разведки. За Валленберга ходатайствовали какие-то иностранные общественные организации, богатейшие дельцы, банкиры-финансисты с широкой известностью. А поскольку давление это шло в основном по линии Министерства иностранных дел, то и сообщил о нем член Политбюро Вячеслав Михайлович Молотов. Для ознакомления. Самую суть.
Рауль Валленберг вырос в богатой семье, владевшей банками и различными предприятиями. Разветвленный клан, который именовали "шведскими Ротшильдами". Принадлежал к узкому кругу тех всемирных сионистских дельцов, которые тайно управляют еврейскими общинами обоих полушарий, не признавая государственных границ. Им известны подпольные каналы, по которым незримо и неофициально перемещаются огромные денежные средства и ценности, исчезая, будто высыхая, в одних странах и вдруг появляясь в других, где приносят больше доходов или нужнее в данный момент сионистской верхушке. Клан посвящен был также в тайны масонства и, вероятно, играл достаточно высокую роль в руководстве. Используя нейтральную позицию Швеции, семейство Валленбергов во время войны распустило свои щупальца-присоски по обе стороны фронта. Заводы этого клана поставляли снаряды и сталь для гитлеровской армии, двоюродный брат Рауля являлся главой торговой миссии в Германии. А другой двоюродный брат был таким же представителем в Великобритании, принимал заказы на вооружение для англичан. Экономическая проституция. [Удачно сложилась, благодаря поддержке вышеупомянутого клана, карьера Кофи Аннана, возглавляющего ныне Организацию Объединенных Наций. Он женат на одной из родственниц Рауля Валленберга. (Примеч. автора. 1998 год.)]
Наживаясь на великом всенародном бедствии, Валленберги не просто торговали военной техникой, но использовали свои возможности и свое влияние и для достижения некоторых других целей. В середине 1944 года Рауль прибыл в Будапешт на должность первого секретаря шведского посольства, но это было лишь официальным прикрытием его настоящей работы: он должен был спасать от гибели богатых венгерских евреев. Не жалея денег. На подробностях технологии Вячеслав Михайлович не останавливался, лишь назвал некоторые цифры. По его словам, Рауль действовал очень активно, используя различные способы - от подкупа до шантажа, - умудрившись войти в доверие к шефу германского гестапо в Будапеште Эйхману, чья патологическая ненависть к евреям (как и евреев к нему) общеизвестна.
По нашим данным, Валленбергу удалось уберечь от расстрелов и печей крематория по меньшей мере 20 тысяч иудеев. Самых богатых. В обмен на это из Швеции и Швейцарии поставлялись немцам артиллерийские орудия, использовавшиеся против советских войск. В переговорах Валленберга с самим рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером речь шла не только об артиллерии, но и об обмене большого количества евреев на 10 тысяч грузовых автомашин, о продаже гитлеровцам по сходной цене сталелитейного завода в Гамбурге, принадлежавшего клану Валленбергов.
- Значит, он воевал против нас, - прервал Молотова Иосиф Виссарионович.
- Нет, сам он не в-в-воевал.
- Ты хочешь сказать, Вече, что этот Рауль не стрелял в наших солдат? Но стреляло оружие, которое он передал фашистам. Немцы быстро перебрасывали свои войска на автомашинах, опережая нас и нанося нам урон. Одно артиллерийское орудие на войне - это, в среднем, пятеро убитых бойцов противоположной стороны. Каждая автомашина - это еще двое или трое потерянных нами людей. Если не больше. Вот какой вред причинил он нам и, между прочим, тем евреям, которые воевали в наших частях. Спасая богатеев, губил честных людей. Разве это не классовая борьба, а, Вече?
- Можно считать т-т-так.
- Где он сейчас?
- Затрудняюсь ответить.
- Какие у нас могут быть затруднения? - удивился Сталин.
- У меня здесь докладная записка т-т-товарища Вышинского. Зачитываю... "Ввиду настойчивости, проявленной шведами в этом деле, мы неоднократно, устно и письменно, запрашивали в течение 1945 и 1946 годов СМЕРШ, а позднее МГБ о судьбе и месте пребывания Валленберга, в результате чего лишь в феврале сего года нам сообщили, что Валленберг находится в распоряжении МГБ, и было обещано доложить лично вам...", значит, мне, - уточнил Молотов, - "о дальнейших мероприятиях МГБ по этому делу. Но поскольку дело Валленберга до настоящего времени продолжает оставаться без движения, я прошу вас обязать товарища Абакумова представить справку по существу дела и предложение о его ликвидации".
- Кого? Дела или Валленберга? - усмехнулся Сталин.
- Дела, ра-ра-разуместся... Я принял меры, но от Абакумова никакого ответа по этому поводу. Будто язык проглотил. Такое впечатление, что Валленберга уже не существует.
- Молчать могут по разным причинам, - это Берия: - Может, госбезопасность работает с ним, вычерпывая все, что есть за душой. Или внедрили куда-то. В таком случае молчать - самое лучшее.
- А ты узнай, - посоветовал Сталин. - Позвони Кобулову и выясни. Прямо сейчас. Тебе не откажут, - съехидничал Иосиф Виссарионович.
- Кому из Кобуловых?
- Решай сам. [В тот период генерал-лейтенант Амаяк Кобулов являлся заместителем начальника Главного управления по делам военнопленных и интернированных МВД СССР, то есть находился в той системе, которую возглавлял непосредственно Берия, и был надежным соратником последнего. А его брата, своего друга и "верного пса", генерал-полковника Богдана Кобулова, известного чрезмерной жестокостью, Лаврентии Павлович "приставил" к собственному выдвиженцу, а теперь сопернику - к министру госбезопасности Абакумову: добился, чтобы оного Богдана назначили заместителем Абакумова. И тот, и другой из братьев по долгу службы обязаны были знать о судьбе Валленберга и никаких секретов от Берии, естественно, иметь не могли. (Примеч. И. Лукашова.)]